Полонное Солнце. 2

Князь отворотился от окна и посмотрел на Радима своими темными бездонными глазами. Они полыхнули холодной решимостью и упрямством, и воевода вдруг подумал, откуда в этом юноше столько силы? И столько решительности противостоять тем ярым ловникам в железах, что обозначились давно подле границ и не видят в нем препоны, ошибочно полагая, что пред ними легкая добыча. Отрок, растерянный чужим напором. Но Князя Новгородского малым отроком назвать никто бы не решился… Сила норова, какой обладал он с рождения, сама была сходна с железом. А разум будто бы был взят им от взрослого, умудренного опытом человека и обманчиво мешался с молодым красивым лицом, какое любого могло ввести в заблуждение. И князь такому его пониманию не противился вовсе.

– Давай, Радим, присылай ко мне своего рыжего. Поведаю ему о деле, изложу задание, может, присмиреет тогда. Ты молвил как-то, будто бы заговоренный он у тебя?

– Да сказы все это. Матерь моя так утверждала… Наперекор мне по своему почину будто бы заговорила его. Чтобы неуязвимым был, да от болезней и ран тяжелых не сгинул.

– Ну вот и поглядим, сказы это али нет? Ты ж сам в такое не веришь?

Радим сверкнул глазами, опуская голову:

– Не верю, прав ты, князь. Но по сию пору будто везло ему…

– Стало быть, и далее везти будет. Все. Ступай, зови.

Воевода поклонился низко, повернулся и вышел, не зная жалеть или радоваться о решении князя, какой явно задумал сейчас что-то грандиозное.

.

*

Некрас, развалившийся на осенней жухлой траве позади дома, закинул ногу на ногу и жевал сухую травинку. Осень уж вступала привычно в свои права, надвигаясь неостановимой рыжей, как и он сам, волною на окрестные земли. Облетали с дерев листья, подчиняясь строгой руке ветров, созревали в садах яблоки, горели огнем красные гроздья рябин, да калина зрела на ветвях, напитываясь поздними тяжелыми лучами солнца. Дни становились короче, и падала с острых оголовков ближайшего тына тягучая вечерняя темь, соединяясь с поздним часом.

Делать Некрасу об эту пору было нечего. И поговорить не с кем… Высоченный терем Веслава темной громадой нависал над их забором, будто любопытный сосед, что интерес имеет к той жизни, что за тыном их спрятана. Слышно было, как что-то говорит на той стороне своим мелодичным голосом Лада.

Самого Веслава слышно не было, видать, вновь на Ильмень отбыл, вотчинные земли проверять. И, должно быть, задержался где. Уж темнеет, а его все нет.

Днем дворовый человек Веслава чинил петлю на калитке, и Некрас со скуки дошел до того, что отправился поглядеть… Да и Ладу давно не видал. Не решался покуда. После того, как сосед в гневе спустил его с лестниц, он мимо его дома ходил с осторожностью. Не из-за страха себе. Женке его навредить страшился. И так уж услужил ей так, что самого стыд берет, как решился на такое. Она его теперь, поди, и вовсе видеть не захочет. Проклянет еще…

Но Лада, увидав его подле их ворот, поздоровалась скупо и вынесла ему в ответ на его робкую просьбу квасу испить… Он поблагодарил, не смея более поднять на нее глаз. Она, также как и Веслав, была тем человеком, коего он уважал и никогда бы не обидел… Потому как любил отчаянно, не глядя на разницу их годов и то, что была она чужой супружницей, хоть и не венчанной. Это сбивало его с толку, и он пытался даже за ней ухаживать… Но все и окончилось тем, что Веслав выкинул его из дому, пред тем накостыляв так, что все долго болело. От обиды он нажаловался князю, а тот лишь головой покачал, приказав ему повиниться… Веслав после случившегося не пускал его на порог и извинений сперва принимать не желал. Но Некрас упрямо в который раз пришел, бухнулся в ноги и умолял не обижать Ладу, она ни в чем не виновна, на чувства его не отвечала сроду и поводов к такому не давала! Сам он все устроил по глупости своей. Веслав тогда внимательно поглядел на него, и вроде бы даже простил, но на порог все равно приказал не пускать теперь… И дружбы былой лишил окончательно.

Некрас признавался сам себе, что ему скучно без Веслава, без разговоров с ним, без советов, что сосед мог дать легко, разрешив запросто любую трудную задачу. Он мечтал замириться с ним, но сам старательно все портил своим дурным норовом, понимал это и от того злился еще больше…

Усталое вечернее солнце, ложившееся медовыми лучами на лицо его, вдруг погасло, будто свет его что-то загородило. Парень открыл глаза. Над ним стоял отец, сложив руки на груди. Некрас застонал мысленно. Сейчас опять начнется. А! Все едино! Пусть себе орет!!!

– Вставай, будет уже попусту валяться, тебя князь к себе кличет. – Отец, против обыкновения не сердился, смотрел как-то странно, будто жалея даже.

Некрас нехотя поднялся с травы. С реки шел ветер, и волосы огненным всполохом охватили лицо.

– Рубаху оправь, вся в траве да в соре каком-то… – И Радим так непохоже на него, заботливо прошелся руками по плечам и груди сына, стряхивая ему одному видимый сор. И вдруг сжал его плечо.

Некрас взглянул на него удивленно. Прикосновение было странно мягким, учитывая то, что последнее время отец в основном гневался.

– Князь для тебя задание приготовил. Ждет. Ступай уже к нему, не мешкай.

Некрас грустно усмехнулся:

– Вновь на меня с жалобою встал, отец? Опять на тот конец Новгорода отправят, башню охранять?

Сторожевая башня уже осточертела парню, его часто отправляли туда дозорным, чтобы унять его прыть и гонор, и он там буквально дох со скуки, не обнаруживая окрест ничего подозрительного и не зная, чем еще себя занять.

– Да нет. – Отец прищурил глаза и хлопнул сына по плечу. – В этот раз, Некрасушка, все серьезнее. Это тебе не терем соседей рассматривать. Пришло и твое время княжеству послужить.

– А то я ему не служу? Мало что ль жизнью рисковал? Ты, правда, все равно не оценишь. Тебе ж, отец, все мало. Не таков я оказался, видать, как ты мечтал. И братьёв у меня нет, чтоб, значит, душой тебе отдохнуть. Пусть один сын не удалсЯ, так хоть другие не такие. Ан, нет! Бог тебя лишь мною наказал, бать! До конца жизни теперь терпи!

Радим побледнел, зашелся от гнева и резко ударил сына в грудь. От грубого тычка тот дернулся, подался назад, оступившись, да и упал на спину, так и оставшись лежать, глядя молча на отца. Он улыбался, но в глазах его Радим неожиданно увидал что-то, похожее на боль. Карие глаза сына не смеялись. Да и улыбка казалась вымученной.

Некрас часто обвинял Радима в том, что тот его еле терпит, считая рыжие волосы сына недобрым знаком. Именно потому бабка и заговорила его, чтобы злая сила не прилипла к приметному парню.

Радим и правда испугался, когда увидал волосы младенца-сына в первый раз. Цветом тот пошел в мать, но она была больше золотистой, а голова ребенка буквально пылала огнем. Потому Радим и нарек так сына, невольно выдав свое отношение к нему в этом имени. Других детей у них с Анной не было. Все умирали во младенчестве, не успев даже крикнуть толком. Про себя отец прозвал сына Кукушонком, никому об том не говорил, но однажды в пылу ссоры у него вырвалось этакое сравнение, и Некрас, которому нельзя было отказать в уме, все понял. Если до этого он еще тянулся к отцу, тщетно ожидая от него ласки или хотя бы отцовского участия и одобрения, то с этого мгновения все разом прекратилось. Он решил, что отец почему-то считает его невольным виновником гибели остальных своих детей. И такое понимание добило его. И парень очень скоро сделался тем Некрасом, которого все знали теперь. Он был смел, искусен в ратном деле, но скверный характер перевешивал все то доброе, что в нем было. Один раз в каком-то бою его шлем сбили вражеским мечом и чуть не снесли следом голову, кабы его не подмога Веслава, оттолкнувшего его в сторону и продолжившего биться заместо него. Но, не чуя благодарности, парень обиделся на такое жутко. И после боя наговорил тяжело дышащему спасителю кучу гадких слов. За что получил в морду. Но уже от князя.

Радим глядел на лежащего перед ним сына, и неожиданно что-то толкнулось в груди, похожее на вину. Он вдруг испугался. Возникла дикая мысль, что он может более никогда не увидать его. На дорогах давно было неспокойно, некоторые постоялые дворы стали прибежищем ордынских шпионов и охотников за головами. Как парень доберется до места с малым отрядом? И сумеет ли вернуться обратно?

Некрас медленно поднялся, посмотрел исподлобья на отца, отряхнулся и пошел со двора, опустив голову. Походка у него была тяжелой, он ставил ноги крепко на землю, будто вколачивая их в поверхность, и Радим вдруг с болью заметил, что сын потирает правую руку, которую очевидно ушиб при падении.

Провожая его глазами, Радим почувствовал чей-то взгляд. И обернулся.

На крыльце стояла Анна. Ее суровое лицо без улыбки теперь все чаще раздражало его. Она любила единственного сына безумно и не простила мужу сурового отношения к тому. Она видела, что парень больше тянется к Веславу, чем к родному отцу, благо терема у них стояли рядом. И будто бы даже не осуждала такое. Это еще сильнее бесило Радима, и Веслав, поняв, что вызывает своим хорошим отношением к парню злобу соседа, прекратил душевное общение с его сыном. Некраса подобное озлобило еще больше, он не понимал, что происходит, и однажды окрысился на Веслава так, что получил от него оплеуху. Тот привел парня за ухо к ним домой и попросил забрать от греха, а то он за себя не ручается.