Владыка забвения: Железная Воля

– Но мать была наследницей! Именно ты взял ее фамилию, чтобы спастись после столетней войны. Только она получила титул и привилегии! Поэтому ты мучил меня, потому что сам был недостоин! Ты был никем и останешься никем! – Озлобленный мальчик перешел на «ты» и вырвал руку. Он выпалил все, что у него на душе.

Глядя, как настроение графа меняется и его улыбка с лица сползает, юный некромант шумно сглотнул и сделал два шага назад.

Время замедлилось. Младший Гемоку наблюдал, как рука Энгеля поднимается для размашистой пощечины. Тяжелый удар огрел щеку Норта, и звук шлепка эхом разлетелся по коридору с отличной акустикой. Мальчик осел на пол, держась за красный след на щеке, который сразу же начал опухать. Пульсирующая боль ударила в голову.

Энгель молча схватил сына за волосы и грубо потащил его в кабинет. Оторопевший мальчик скользил спиной по каменному полу, чувствуя каждый неровный камешек коридора через позвоночник. К счастью, до кабинета оставалось всего пару метров.

Уже в кабинете Энгель, не отпуская волосы демоненка, нажал на один из камней в стене. Шкаф, набитый книгами и документами, сдвинулся вбок, открывая проход в доселе незнакомую Нортону комнату.

Мальчишка был в полном смятении, потеряв всякое чувство реальности. Перевернувшись и вставая на четвереньки, он с широко раскрытыми глазами смотрел на зияющую дыру за шкафом. Секретная комната?

Будто читая мысли сына, Энгель ответил:

– Это комната для обрядов. Такие вещи должны оставаться недоступными для простолюдинов и смертных, – надменно усмехнулся он и шагнул в темноту.

Нортон, не имея другого выбора, полз за отцом на четвереньках, морщась от натянутых волос, которые его отец крепко держал. Периодически падая и нецензурно ругаясь, он снова пытался подняться, чтобы не набить синяков, и в очередной раз принимал прежнюю позу.

Преодолев кромешно-черный коридор, Энгель швырнул Нортона в комнату. Она оказалась круглой, с белыми колоннами, выстроенными по периметру, как в древних храмах. Между ними стояли люди в черных мантиях. Мраморный пол был идеально чист, и, упав на него, Нортон увидел свое растрепанное отражение. Его щека распухла так, словно на мальчика напали осы. Видимо, рука старшего Гемоку была очень тяжелой.

Сев, юный некромант заметил, что на полу был начерчен более сложный круг с различными символами, а в самом центре, где он сидел, находился круг поменьше. В руках у каждого из людей в черных мантиях, чьи лица были скрыты под капюшонами, была толстая черная книга. Зрачки Нортона сузились от страха.

Запретное колдовство. Вот что собирается делать отец.

– Отец! Не делайте этого! – Мальчик в отчаянии бросился на колени к отцу, дергая края его мантии, но тот отшвырнул его, словно что-то грязное, и скривился.

– Я сделаю то, что считаю нужным.

Нортон поднял голову и заметил продолжение колонн и второй этаж комнаты. Там стояли Долорес, Лоренс и другие неизвестные личности. Мать, опираясь на ограждение, напоминающее балконы поместья, выглядела так, словно вот-вот упадет от волнения. Остальные присутствующие глазели с жадностью, а учитель стоял с красными глазами и опухшим лицом, не осмеливаясь встретиться взглядом с учеником. Было ясно, что он долго плакал в своих покоях.

Мальчик чувствовал себя загнанным зверьком на охоте, устроенной для чьего-то развлечения.

– Что вы хотите сделать? – Нортон снова обратился к отцу, не скрывая ненависти и взаимной неприязни.

– Попросим Сатану помочь нам. Говорят, он любит интересные обряды. Чем более жестокий обряд, тем больше шансов, что он окажет нам помощь.

– А если нет? Что тогда? – Мальчишка попятился к черному выходу, наблюдая, как один из неизвестных в черных мантиях подает отцу кинжал из священной стали.

Эта сталь была освещена, а по сути, «проклята» Богами. На нее было наложено колдовство. Раны от оружия из этого металла заживали так же, как у обычных смертных, что означало, что любая рана от этого кинжала могла быть последней.

Энгель держал кинжал за деревянную рукоять, стараясь не касаться стали. Держать в руках предмет, предназначенный для уничтожения собственной расы, было крайне неприятно.

Участие Сатаны означало лишь одно – ритуал, который собирался провести Энгель, был невероятно древним.

– Спасибо всем, кто собрался в этом потаенном уголке для нашего маленького ритуала! Сегодня мы впервые опробуем переселение силы из сосуда в сосуд. Мы долго изучали всю найденную информацию, расшифровывали древние письмена разных уголков мира и, наконец! – Энгель сделал паузу, – мы сможем воплотить мечты каждого, кого несправедливые Боги обделили способностями. Каждый достойный сможет приобрести силу у менее достойного! Это будет прорыв! И я, Энгель Гемоку, один из графов Светлого Владыки, получил соизволение на сие деяние!

Внезапно граф повернулся к одному из людей на верхнем ярусе и поднял голову.

Среди всех, одетых в черное, выделялся один молодой мужчина. К нему и обращался Энгель. Это был высокий человек с блондинистыми волосами, слегка зачесанными на бок и элегантно уложенными. Его глаза с серым подтоном, словно льдинки, безразлично наблюдали за происходящим внизу. Идеально белый костюм подчеркивал его статус Светлого Владыки. Золотистая минималистичная корона не сразу бросалась в глаза, больше напоминая необычную тиару, чем символ королевской власти. Рядом с ним стояла невысокая и широкоплечая дьяволица.

– Приму за честь, что вы почтили наше скромное собрание, Ваша Светлость! – Граф учтиво поклонился королю, и толпа, заметив это, повторила его жест.

Юный некромант вытаращил глаза на короля, словно на седьмое чудо света. Что же такое задумал отец, что в их поместье приехал сам Владыка?

– Дорогие дамы и господа! – торжественно и громко заявил Энгель. – Сочту нужным рассказать вам о некоторых деталях нашей долгой работы. Эти двенадцать лет мы растили нашего юного добровольца, наследника сил Гемоку и моего сына… – Граф указал на мальчишку. – Нортона!

Люди вокруг снова зашушукались, а дьяволица, стоящая рядом с королем, наклонилась и что-то шепнула ему на ухо. Владыка слегка кивнул, выслушав ее, и продолжил внимательно наблюдать за происходящим внизу.

– Он в свои года был обучен темной магии и некромантии высших уровней, обучен применять ее на теории и на практике лучшим учителем данного ремесла в нашем чудесном королевстве! – Энгель указал на Лоренса. Тот немного вышел вперед, слегка поклонился и, смешавшись с толпой, исчез.

– Кто будет выступать в роли второго сосуда? – Внезапно спросила широкоплечая.

– Я буду вторым сосудом, леди Иветта, – ответил Энгель, снова кланяясь, но уже спутнице короля.

– Разве это не бесчеловечно, растить ребенка с целью убить его и забрать его силы? – продолжила девушка, щуря яркие голубые глаза.

– О какой человечности может идти речь, леди, если мы демоны? Похоже, вы плохо осведомлены, как для генерала, или, может быть, вы удовлетворяете своего короля чем-то иным? – усмехнулся граф Гемоку, и вместе с ним засмеялись еще несколько демонов.

Иветта, раскрасневшаяся от злобы, схватилась за меч в ножнах, но была остановлена мягким движением руки Светлого Владыки.

– Достопочтенный граф Гемоку! Впредь прошу подбирать выражения в адрес особей, находящихся под моей защитой, а также мужественно защищающих нашу страну. Иначе я сочту это за оскорбление короны, и вы последуете за своей матушкой, – Владыка произнес это холодно и, глядя сверху вниз, едва заметно похлопал Иветту по плечу.

– Прошу прощения за мою глупость, – стиснув зубы от гнева, вновь низко поклонился Энгель. – А теперь! Пора начинать наш ритуал!

Нортон вжал голову в плечи, пытаясь убежать, но страх поглотил его. Его жизнь ему не принадлежала, и взрослые решали, жить ему или умереть.

Два мага подскочили к нему, крепко схватив за руки с обеих сторон и затянув на центральный круг. Их хватка была невыносимо сильной, и все попытки Нортона вырваться были тщетны. В комнате наступила тишина.

Свет частично потушили, и оставшиеся люди в мантиях начали монотонно читать текст из книг на древнем языке:

Ad te, Domine Tenebrarum, vocamus.

Per sanguinem et voluntatem,

exhaure virtutem ex vase uno,

transfunde eam in aliud vas.

Fiat pactum, fiat transitus,

fiat voluntas tua, Satana.

Перед Нортоном стоял отец, держа в одной руке такую же книгу, а в другой – кинжал. Когда присутствующие между колонн замолкли, граф продолжил текст в одиночку, произнося каждое слово четко и громко, с некой величественностью.

Мальчишка дрожал всем телом, как осиновый лист. Он не мог стоять и безжизненно висел в руках двух магов, опустив голову. Слезы горя текли по его щекам. Он не слышал, что происходило, и не видел, потому что мысли его были заняты сестренкой Мари. Наверняка она заперта в своей комнате, плачет, не зная, что больше не увидит своего брата. От этой мысли Нортон разрыдался еще сильнее, поглощенный саможалением.

Иветта, наблюдавшая за сценой, прикрыла лицо рукой и отвернулась.

– Миран, это так жестоко! – тихо сказала она Владыке. – Почему ты дал разрешение на это?

– Это необходимо для приобретения нужных сил. Вместо того чтобы просто сражаться с врагом, мы можем извлечь из этого пользу и создать сильнейшую армию, – объяснил он спокойно и неторопливо, его голос был без эмоций. Миран наблюдал, не моргая, его сердце не дрогнуло, когда он смотрел, как ребенок горько плачет в окружении магов.

Тем временем Энгель, читая заклинание, медленно приближался к сыну, вычерчивая кинжалом в воздухе сложные символы.

– Отец, пожалуйста… Не нужно… – захныкал Нортон, вяло снова пытаясь вырвать руки. – Папа, пожалуйста…

Энгель даже не взглянул на сына, остановившись с кинжалом прямо перед ним. Двое магов, держащих Норта, внезапно заставили его натянуться и выпятить грудь вперед. Демоненок понял зачем. Последний символ был нарисован на его теле. С его губ сорвался истошный, детский вскрик.

«Да прольется кровь! Да отдадим жизнь!» – выкрикнул Энгель и одним прямым ударом вонзил кинжал сыну в грудь.

Маги отпустили мальчика, и тот, постояв пару секунд, коснулся руки отца, держащей кинжал. Прощальный взгляд скользнул по комнате, последний всхлип сорвался с губ Нортона и его тело рухнуло. Острая боль постепенно утихала.

Энгель вынул кинжал из груди сына и положил его рядом. Черная кровь заполнила круг, и некоторые символы начали мерцать.

Зал обдало синим пламенем. Маги вспыхнули один за другим. Пламя жадно прорвалось сквозь одежды, облизывая кожу и волосы. Кто-то взревел от боли и бросился прочь из зала, кто-то упал, извиваясь в огне. Другие метались, слепо налетая друг на друга. Крики сливались в один безумный вопль. Комната наполнилась дымом, гарью и запахом горящей плоти.

Побледнев, Энгель растерянно глядел по сторонам. Пламя не тронуло его, но что-то подсказывало, что все должно было пойти явно не так.

Люди с верхнего яруса начали расходиться.

– Значит вот как. Это невозможно. Очень жаль, – задумчиво произнес король, потирая подбородок. Он вышел со своим генералом через другой выход.

– Стойте! Стойте же! Все получится! Не уходите! – Энгель, заломив руки вверх, закричал в адрес своих гостей, но рухнул на колени, когда получил презрительный взгляд от Мирана.

Граф опустил голову и сжал волосы. Неистовствуя и вопя в пустом помещении, он колотил кулаками по полу, разбрызгивая кровь собственного дитя.

– Это все твоя вина! Все из-за тебя! – заорал он, развернувшись к безжизненному телу.

Изо всех сил он пнул его. Потом еще. И еще. С каждым ударом все сильнее, все яростнее, будто в этом маленьком тельце таилась вся причина его страданий. Пинал по ребрам, по голове, по животу. Энгель не мог остановиться. Кричал, захлебывался собственным голосом, топтал плоть, уже давно лишенную жизни, и при этом повторял:

– Ты заслужил! Ты заслужил!

Наконец успокоившись, граф заметил, что один из посетителей все еще не ушел. Далеко в тени неподвижно стоял огромный рогатый мужчина. Энгель взволнованно заулыбался.

– Я так рад, что вы поддержали меня! Я уверен, что все получится, нужно только немного времени!

Фигура продолжала молчаливо стоять, а затем указала пальцем вниз. Энгель послушно опустил голову.

«Ты будешь проклят,» – черная кровь стекла в одну фразу.

Граф несколько раз протер глаза и, грохнувшись на задницу, растерянно смотрел, как высокий незнакомец растворяется в воздухе. Все, что произошло в этом помещении, унесло с собой голубое пламя, не оставив даже пепла от тел.

Глава 7 «Сатана»

Липкая тьма окутывала каждую клеточку кожи, пробираясь холодом. Темно было настолько, что нельзя было увидеть ровным счетом ничего – так же, как если бы пытаться разглядеть что-то с закрытыми глазами.

«Так холодно…» – одинокая фигура, свернувшаяся в позе эмбриона, отчетливо выделялась белым пятном в темноте. Пытаясь найти тепло, она сворачивалась все сильнее.

«Если это то, что ждет каждого после смерти, я был бы счастлив никогда не существовать.» – пальцы впились в угловатые плечи.

Боли не было. Радости не было. В этом непонятном пространстве нельзя было ничего ощутить: ни дуновения ветра, ни шелеста листьев, ни одинокой песни соловья в далеком лесу. Туда не проникал ни один луч Игниса и Фебуса. Вокруг стояла такая мертвая тишина, с которой не сравнилось бы даже поместье графов Гемоку. Тело вроде бы было, а вроде бы и нет. Полное отсутствие веса и силы притяжения, несмотря на то что взаимодействовать с самим собой и окружающим миром было возможно.

– Кто я? – Фигура села, бросая взгляд на белесые ладошки.

Словно болезненный удар по голове, в память ворвались последние мгновения жизни. Схватившись за место, где еще совсем недавно торчал кинжал, мальчик судорожно втянул в легкие липкую тьму, заменявшую воздух. Но что-то все еще горело в его маленькой груди, трепетало, будто цеплялось за последние искры существования. Сердце?

Нет.

Это была ненависть.

Она не появлялась мгновенно. Она копилась. Медленно, но верно, разрасталась из мелких обид, из тех слов, которые будто случайно ранят, из взгляда, в котором вместо тепла читается холод, из каждого несбывшегося обещания. Долгое время Норт просто не понимал этого.

Почему слова отца, вместо утешения, жгут? Почему руки, которые должны были обнимать, давят, как каменные тиски? Ненависть – это лишь искаженное лицо любви, мучительное и истерзанное печалями. Ее корни уходили в самую глубину естества, туда, где когда-то теплились вера и надежда.

От любви до ненависти всегда один шаг, но этот шаг оставляет глубокие раны.

Вместе с ненавистью внутри демоненка горело чувство вины. Вина за несдержанные обещания и за надежды, которые он так и не смог оправдать. Вина за каждую неудачную попытку стать ближе. Вина за то, что он оставил сестру одну, хотя клялся, что всегда будет рядом.

Вина.

Вина.

Вина.

Он до последнего любил отца. Любовь цеплялась за каждую мелочь: за редкие теплые слова, вызывающие внутри фейерверк отвращения и нежности, за воспоминания о тех днях, когда он казался почти добрым, за мимолетную похвалу, звучащую после истерзанного им же тела. Но все это рухнуло в один миг, когда собственная рука отца, без колебаний, вонзила кинжал прямо в его сердце.

«Разве я не старался быть лучше?»

Ненависть.

Любовь.

Вина.

«Почему папа не любит меня?»

Горечь.

«Чем я заслужил это? Я ведь так старался…»

Гнев.

Внутри Нортона что-то рвалось. Теплое, мягкое, живое – медленно становилось мертвым. Оставалась лишь пустота. Болезненные фейерверки эмоций вдруг утихли, растворились, и внутрь, словно в сосуд, начала наливаться та самая ненависть. Она текла, заполняя его до краев, переливаясь через них и растекаясь вокруг. Казалось, что он готов затопить ею весь мир.

Перед глазами всплыла Марианна – ее лицо, перекошенное слезами, глаза, полные боли, которую он знал слишком хорошо. Они всегда чувствовали друг друга. Почему-то Нортон был уверен, что она плачет и сейчас. Наверное, сестренка сидит в своей комнате, сжав колени, как делала каждый раз, когда начиналась гроза. Возможно, ее плечи подрагивают от беззвучных рыданий, а руки судорожно сжимают какую-нибудь мелочь, что напоминает о нем.

Он не мог ее бросить.

«Мари! Она меня ждет!»

Мальчик бросился бежать, слезы хлынули по щекам, с губ сорвался отчаянный крик. Он несся, как загнанный зверь, судорожно перебирая ногами, пытаясь вырваться из этой вязкой, липкой тьмы. Она хватала его за лодыжки, тянула вниз, словно черный кисель, но Норт не останавливался.

– Отпустите меня! – Завопил он. – Пожалуйста! Я не хочу умирать!

С каждым шагом мир вокруг становился все более зыбким, все более чужим. Ему казалось, что он не продвинулся ни на дюйм, что эта чернота лишь играет с ним, издевается. Грудь сжала тяжесть, и в какой-то момент ноги просто перестали слушаться. Он упал на колени.

Раньше Нортон часто думал о смерти. Ему казалось, что это станет избавлением – финалом всех мук, концом вечного чувства, что он лишний. Представлял, как все станет проще, если его не будет, как все вокруг, возможно, даже почувствуют облегчение. Но когда смерть окутала его своей холодной пеленой, он внезапно понял, что хочет вернуться назад.

– Я умер… – Осознание оглушило его, словно тяжелый удар по голове. В ушах зазвенело.

Нортон лег в пустоту, раскинув руки и ноги. Слезы не прекращались, а только усиливались, сжигая его изнутри. Он сожалел о сестре, о том, что так и не обнял ее, не сказал напоследок, как сильно ее любит. Мысленно обнимал свою мать, что не смог сделать при жизни. Печалился, что так и не успел поиграть в догонялки с Винсентом. Вспоминал учителя Лоренса, с которым так и не отправился в город.

– Наконец-то я тебя нашел, – низкий мужской голос с бархатными нотками заставил мальчика вздрогнуть.

Вытаращив глаза, Нортон пытался разглядеть хоть что-то в темноте.И вот из мрака, словно рожденный им, отделился силуэт. Это был очень высокий мужчина с крупными, изогнутыми рогами, которые нависали над его лбом.

– Кто вы? – Мальчик напрягся, заставляя себя подняться на ноги. Этот человек, а точнее дьявол, был ему незнаком.

Четыре янтарных глаза с белками черного цвета и узкими, как у кошки, зрачками удивленно распахнулись, а затем прищурились. Незнакомец тихо засмеялся своим мягким голосом. Смех не был насмешливым или злорадным; скорее, он напоминал доброго дядюшку, когда Нортон терпел поражение на тренировках, или мягкую улыбку учителя, когда ученик не мог усвоить материал. Но что-то внутри неприятно сжалось.

– Неужели на поверхности и вправду позабыли мой лик? – Мужчина подошел ближе. Перед глазами мальчика прояснилось его суровое лицо.

Это был демон средних лет, если бы возраст можно было определить по человеческим меркам. Длинные черные волосы были заплетены в сложную прическу: золотые украшения нанизаны на высокий хвост, напоминающий связку колбас. Несколько более коротких прядей выбивались на лицо и свисали по бокам, слегка скрывая линию выразительной челюсти. Грубые, острые черты лица придавали ему аристократичности. Его облик выражал важность и благородную горделивость, как у того, кто уверен в своем высоком положении. Но больше всего внимание мальчика привлекли глаза этого великана. Их было целых две пары! Юный Гемоку видел такое только у хищников, и осознание этого вызвало мурашки ужаса.

Золотые украшения виднелись не только в прическе дьявола. Похоже, он был заядлым поклонником красивых побрякушек. Его носовую перегородку украшала толстая кольцевидная серьга. Пальцы были усеяны золотыми перстнями с магическими символами, а поверх черной рубахи был накинут плащ с меховым воротником. Слишком широкие штаны заправлены в высокие сапоги чуть ниже колена – такие же странные, как и их обладатель.

– Зови меня Сатана, но лучше просто Сан, – дьявол ласково улыбнулся, и за его спиной метнулся длинный черный хвост с острым кончиком.

Нортон ничего не ответил. Он просто стоял, открывая и закрывая рот, как рыба. За эти несколько часов он пережил слишком много: сначала обряд, затем смерть, а теперь – сам Сатана, собственной персоной.

– Я понимаю твою растерянность, дитя. Но тебе уготована иная судьба. Множество поколений продолжали свой род в надежде породить тебя на свет. – продолжил тот.

– Но я ведь уже умер, – Нортон, не скрывая, разглядывает своего внезапного собеседника. Перед ним стояла легенда во плоти.

– Только физическая оболочка. Но это можно исправить. Иди за мной, и я расскажу, что к чему. – Сатана мягко взял ребенка за руку и повел за собой.

Этот мужчина точно знал, куда идет. Загадкой оставалось только то, как он ориентировался в пустом пространстве. Или в нем были потайные лазейки, о которых знал только сам хозяин? Раздвигая пустоту свободной рукой, словно бархатные портьеры, нечистый проскальзывал в небытие, уводя гостя за собой. Плотность «темного нечто» менялась. Норта словно тянули через множество слоев, и каждый новый обволакивал его эфемерное тело все с большей нежностью.

Когда все слои миновали, мальчик почувствовал себя свободно. Его ничего не замедляло и не сковывало, он твердо стоял на ногах.

– Почему я дышу, если уже умер? – Внезапно задал вопрос мальчик.

– Рефлексы. Тебе не обязательно это делать. Твоя внешняя форма лишь в твоей власти. Ты мог стать духом или сгустком энергии, если бы думал, что загробная жизнь выглядит именно так.

Мальчишка не ответил. Он стоял, не зная, что сказать, и просто с недоверием смотрел на Сатану. Все казалось невозможным, но реальным одновременно. В его голове путались мысли, и вместе с ними росло ощущение полной беспомощности.

– Твои страхи и желания привели тебя в это место. Из-за этого мне было тяжело тебя найти. – дьявол энергично продолжил, не обращая внимание на молчаливость спутника.

– Насколько я знаю, вы отвечаете за распределение душ? Так я читал в древних писаниях. – Нортон осмотрел окружающее пространство.

Сатана кивнул в ответ. Место напоминало старинный каменный дворец – обширный и мрачный, но с какой-то странной, неземной красотой. Темные колонны поднимались высоко к потолку, который исчезал в густом тумане. Нортон пытался что-то разглядеть, но потолок и стены казались бесконечными, как будто пространство вокруг искажалось.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, дитя, – произнес дьявол, и его хвост изящно вильнул, создавая легкий ветерок.

Мужчина жестом указал на одну из высоких дверей, украшенных загадочными символами. Они открылись сами с пронизывающим скрипом, от которого захотелось заткнуть уши. Дымка, окутывающая даже пол, развеялась от образовавшегося сквозняка, показав черный пол.

– Мрачновато тут, – Норт подбежал к хозяину дворца, схватив его за край плаща, чтобы не потеряться.

В полном молчании Сан провел мальчика через длинные, извивающиеся коридоры, которые казалось, не имели конца. Их стены были украшены портретами различных демонов, каждый из которых имел уникальный, запоминающийся вид. На некоторых картинах демонстрации величия и разрушения, на других – сцены быта и празднеств. Взгляды, устремленные с полотен, словно следили за Нортоном и он с интересом останавливался у каждого.

– Они изображают историю. Все из них рассказывают о великом деянии каждого Сатаны или трагедии, которая сформировала нашу историю и культуру. – Увидев его интерес, Сан остановился рядом и положил руку на плечо мальчишки.

– Сатана – это титул? – глаза юного некроманта удивленно раскрылись. – Я думал, это ваше имя. Были и другие?

– Да, я примерно четвертый. Нас всех не связывает родство. Титул Сатаны неразрывно связан с титулом Бога. Пока один властвует, другой занимается грязной работой, – мрачно вздыхает Сатана.

– Выходит что мы и правда не созданы для великого… – грустно осматривая портрет демоницы с длинными острыми рогами, он прерывисто вздохнул.

– Дитя, демоны – величайший народ! – Дьявол покачал головой в ответ на слова мальчишки. – Мы – наследники Богов. Пока Небеса занимались своими проблемами, их не беспокоили ни смертные, ни их души. Мы, демоны, взяли все в свои руки. Сотворили это место, направили сюда каждую живую тварь, что прошла цикл рождения и смерти. Мы давали душам вновь появляться на свет. При отсутствии неблагодарно прозванного людьми «Ада», мир начнет вымирать.

– Но как тогда появилась жизнь? – Нортон совсем запутался.

– Оте… – он ненадолго запнулся, затем громко кашлянул. – То есть Боги создали бесчисленные души и заселили их в плоть и кровь смертных. Для них мы были не более чем игрушками, просто марионетками. Когда некоторые из ангелов возмутились жестокостью своих собратьев, они подняли восстание. В наказание их низвергли и прокляли. Наши рога и хвосты – это физическое проявление этого проклятия, своего рода клеймо. Чем больше рогов, тем могущественнее демон, тем более страшным было проклятие, наложенное на него. Оно передается по крови.