Владыка забвения: Железная Воля

Нортон отлип от стены, за которой прятался от метели, и, пригнувшись, быстро пробежал к черному входу. Дверь оказалась запертой. Он сосредоточился, позволив Мгле просочиться в замочную скважину и проникнуть внутрь, исследуя механизмы замка. Через некоторое время он почувствовал, как тьма принимает нужную форму, заполняя пространство вокруг. Повернув черный ключ, Норт попытался открыть дверь, но ржавый замок не поддавался. Его руки стали красными от холода, каждый шевелящийся палец причинял боль. Его раздражение росло с каждой неудачной попыткой. Тяжело вздохнув, он, наконец, собрался с силами, бросился вперед и с размаха ударил ногой по двери. Раздался треск, и старая древесина разлетелась в щепки.

«У этого тела все больше плюсов», – мысленно усмехнулся Нортон.

Внутри его встретили пустые коридоры, поглощенные мертвой тишиной, словно поместье само стало частью мракобесной тени. Нортон застыл на месте, вслушиваясь в звуки, которые исходили только от его собственных шагов и тихого звона в ушах. Здесь не было никого. Поместье выглядело еще хуже, чем когда он жил тут.

Ноги несли его в главный зал, где когда-то, в не так уж далеком прошлом, проходили пиры, вино лилось рекой, а гости танцевали под звуки музыки. Здесь, среди этой роскоши и веселья, он, совсем маленький, бегал между столами, пытаясь избежать очередной отцовской оплеухи. Легкая улыбка скользнула по лицу Нортона, и его пальцы невольно провели по сырым стенам, собрав с них слой влажной пыли и плесени, словно тот могли нашептать ему свою историю. Еще миг – и в воображении всплывает образ, как по коридору пробегает Мари, весело смеясь, а следом за ней летит Винсент, их кузен, перекидываясь шутками. А Норт просто стоял в своей комнате и наблюдал за ними из-за приоткрытой двери, сгорая от зависти.

Коридоры поместья были мрачными и пустыми, как если бы оно погрузилось под землю. Полы, выложенные тяжелыми каменными плитами, местами потрескались, их углы острозвучно постукивали под каждым шагом. В отсутствие шныряющих туда-сюда слуг все вокруг казалось застывшим, наполненным тревожным безмолвием. Сквозь запыленные окна едва пробивался свет, его слабые лучи отбрасывали длинные, едва различимые тени на стены и пол. Витражи, некогда яркие, теперь были выбиты, оставляя зияющие пустоты, через которые в помещение проникал холодный воздух.

Каждый шаг Норта разносился эхом. Он вспоминал, как раньше слышал гулкие шаги своего разгневанного отца, доносящиеся из-за закрытых дверей. Теперь его собственные шаги привели его к месту, где все началось, в сердце поместья, где прошлое и настоящее снова встретятся.

Юноша вошел в свою старую комнату. В нос сразу ударил запах спиртного. Его взгляд сразу же остановился на идеально чистых стенах и аккуратно застеленной постели. Комната выглядела так, будто ее только что убрали. Пол блестел, а на стенах не было и пылинки. В углу комнаты стоял стол, на котором были горы разбросанных бутылок. Нортон слегка поморщился. Взгляд пламенных глаз проскользил к прикроватной тумбочке. На ней аккуратно размещалась ваза с сухими цветами, собранные когда-то на любимой поляне близнецов.

Воспоминания ясно вспыхнули перед глазами, яркие и болезненные. Внутри, словно из глубины, раздавались давно забытые фейерверки эмоций, от которых Норт был уверен, что избавился на уроках у дьявола. Полная сосредоточенность и холодность разума – вот что требовала Мгла, но сейчас он не мог дать ей ни того, ни другого. Нортон вновь видел себя в этой комнате, лежащим на холодной постели, ощущая каждый удар и каждое слово, пронизывающее его. Здесь, в этих стенах, он пережил самые темные часы своей жизни, когда единственным утешением были мысли о смерти или побеге.

Демон подошел к своему старому письменному столу и начал открывать ящики, обнаружив, что все на своих местах. В одном аккуратно лежала его коллекция жуков, найденных в саду и лесу, предназначенных для практики некромантии. Рядом стояла коллекция скелетов, собранных из тех же мест, каждые в своей коробочке, подписанные его детской рукой. Сборище пустых бутылок из-под выпивки не могло не вызвать у него горечь. Неужели его отец дошел до такого состояния?

Порывшись между бутылками, Норт обнаружил стопку аккуратно сложенных писем. Он с любопытством взял их в руки, раскрыл шторы и сел на кровать. Глаза с нетерпением забегали по знакомому и дорогому почерку, от взгляда на который сразу разливалось тепло.

С каждой прочитанной строкой лицо Нортона бледнело, а ураган эмоций сменялся привкусом горечи. Почти каждый день он думал о них, о том, как тяжело им было пережить его потерю. Что же чувствовала Марианна? Горечь быстро сменилась злостью, и Норт заскрежетал зубами. Времени читать остальные письма не было. Он свернул их и спрятал в карман плаща. Теперь Нортон точно знал, где найти Марианну, и понимал, что Лоренс, похоже, в безопасности.

Вскочив с постели, Нортон поспешил на поиски виновника всех своих проблем. Ярость и обида горели в нем, он шел так быстро, что не замечал ничего вокруг. Когда навстречу ему выскочил слуга, Нортон не успел остановиться и едва не врезался в него. Слуга попятился и, перепуганный, начал креститься.

– Кто вы? – дрожащим голосом спросил он, не узнав Норта. – Что вам нужно?

Без всякой идеи о том, как теперь вести себя с подчиненными, Нортон горделиво задрал подбородок. Он решил, что пора показать решимость, которую скрывал в себе. Он должен был доказать себе и всем вокруг, что больше не тот испуганный мальчик, или хотя бы сделать вид.

– Я Нортон Гемоку. – грозно произнес он.

Услышав это, слуга снова перекрестился. Его лицо стало сероватым, а губы нервно задрожали. Он попытался сделать пару шагов назад, но ноги его не слушались.

– Г-г-господин Нортон? Вы вернулись с того света?

Что-то щелкнуло в голове Нортона, и в следующий миг он схватил несчастного слугу за шиворот. Старик весь обливался потом, глупо хлопая ресницами, его блеклые глаза были полны страха. Яд, что копился внутри Мессии годами, наконец вырвался наружу, затопив все вокруг. Ощущая власть, юноша злорадно затряс человека.

– Где Энгель и Долорес? – гаркнул он.

– О, господин, смилуйтесь! После вашей смерти, господин Энгель сошел с ума. Ритуал, который он проводил, оказался неудачным. Ребенок, которого все ждали, родился мертвым. Госпожа Долорес… у нее развилась тяжелая инфекция, вызванная после родов… и она умерла. Это все довело господина до крайности. Он погрузился в безумие, а мы… мы не знали, что делать.

Сатана снова солгал ему. Обещал, что с ней все будет хорошо. Но, несмотря на это, известие о ее смерти и смерти еще не рожденного брата почти не тронуло Нортона. Слуга, стоящий перед ним, дрожал, слезы катились по его щекам. Его взгляд был полон мольбы и страха, словно он пытался найти в лице демона хотя бы искорку милосердия. Но ответа не было.

– Где Энгель? – переспросил Норт, пытаясь сделать вид, что полученная информация не потрясла его. Цепкие пальцы вцепились в плечо бедолаги.

– Он заперся в своей комнате. Предсказание о вашем скором возвращении сделали его параноиком. Он боится, что вы явитесь как Мессия, что заберете его на тот свет. – Мужчина взвизгнул, когда Норт смял его плечо до хруста.

– Убирайся отсюда! Уведи всех прочь из этого места. Я и камня на камне не оставлю!

Не ответив ни слова, слуга бросился бежать. По пути он забегал в комнаты, что-то активно крича, и продолжал мчаться дальше. Эти вопли эхом разнеслись по мрачным коридорам поместья. Норт, оставшись один, направился к покоям отца. Каждый шаг отзывался в нем нарастающим приступом гнева. Однажды он уже убил человека, и если кто-то снова осмелится угрожать ему или его близким, он не проявит ни малейшего сожаления.

Вот она. Та самая проклятая дверь. Его дыхание сбивалось, и, не раздумывая, он не стал пробовать открыть ее – тяжелый сапог с грохотом выбил изрядно проржавевший замок. В его воображении уже рисовалась картина: он вцепится в глотку, вонзит кинжал сотни раз, пока черная кровь не зальет все вокруг. Как сказал Сатана – отомсти, если тебя ударили. И Нортон был готов это сделать. Или, по крайней мере, так он думал, пока не вошел в комнату.

Юноша увидел отца, лежащего на кровати. Смрад, исходящий от него, был настолько сильным, что едва не выворачивал желудок. Его тело было покрыто разорванными простынями, пропитанными грязью и потом. Лицо, когда-то полное презрения и силы, теперь было покрыто глубокими морщинами и болезненными пятнами. Жгучие в прошлом глаза теперь сквозили пустотой. На голове, где когда-то гордо возвышались рога, теперь виднелись лишь их обломки. Похоже, в своем безумии он сам сломал их, пытаясь избавиться от связей с прошлым. Растрепанные сальные волосы висели клочьями.

Услышав громкий звук, Энгель медленно повернул голову, его движения были вялыми и неуверенными. Он посмотрел на Норта, но не узнал его. В его взгляде читались страх и растерянность. Он ничего не понимал.

– Кто… кто ты? – пробормотал граф.

– Я тот, кто вернулся из мрака, отец, – промолвил Норт, ступая ближе. С каждым шагом его уверенность таяла, как лед под жарким солнцем.

Лицо Энгеля на миг прояснилось. Алые глаза широко распахнулись в ужасе, а затем граф стал мертвенно-бледным. Его тело затряслось, и он попытался подняться с кровати на слабых ногах, но едва не упал.

– Нет… это невозможно… – бормотал он, с трудом удерживаясь на ногах. – Смерть не прощает…

Нортон застыл, не в силах двинуться. В его глазах отражался такой же ужас, как и на лице отца. В кармане ощущалась тяжесть кинжала, который он получил от Эльзары, но он не мог достать его. Не было сил, не было решимости. И вот, несмотря на все, он снова был тем мальчиком, снова видел своего злого отца, который пришел наказать его. Все, что изменилось, – это его тело, оно стало старше. Но внутри он снова чувствовал ту же невыносимую слабость, тот же страх. Ему вдруг захотелось расплакаться и убежать. Но он не мог.

– Это ты во всем виноват!!! – внезапно закричал Энгель. – Ты должен был стать оружием Валоры! Но если бы я забрал твои силы, все стало бы проще! Тогда бы все во мне нуждались! – Его слова рвались из горла, наполненные яростью и болью. Мужчина споткнулся о ковер и с грохотом рухнул на пол.

– Почему ты так сильно меня не любишь? – Нортон опустился на колени. – Почему нельзя было просто любить меня? Тогда бы, может, я смог тебе помочь… по собственной воле.

Он сел на ковре, кусая губы. Все, что происходило, было ошибкой. И то, что он собирался сделать, – тоже было ошибкой. Энгелю нужна была помощь. И если бы не его жизнь, если бы не эта израненная душа, все было бы иначе. Он продолжал медленно ползти к отцу, протягивая руку, словно к дикому зверю.

– Давай начнем все сначала, – взволнованно говорил Норт дрожащим голосом. – Мы еще сможем…

Внезапно Энгель вскочил, хватаясь за голову. Его лицо исказилось от страшной гримасы, а налитые кровью глаза заставил Нортона отшатнуться.

– Ты грязное отродье! Да чтобы я принял сосунка этой суки! Знал бы ты, сколько нервов выпила ее семья! И все, чтобы не сдохнуть! – грязные слова лились из его рта нескончаемым потоком.

– Почему ты так говоришь о матери? – Норт едва смог выдавить эти слова.

– А ты что, не подслушивал?! – насмешливо ответил Энгель, медленно подходя.

В детстве он действительно часто подслушивал разговоры родителей. Тогда он узнал, что они никогда не любили друг друга, что их брак был лишь деловым соглашением. Но до этого момента подробности оставались для него скрытыми.

– Твой дед по матери, спал с придворной дамой. Его приговорили к казни, – неожиданно заявил Энгель. – Мой отец согласился помочь отцу Долорес только если я женюсь на дочери Гемоку и приму ее фамилию. Через неделю всех аристократов поработили или убили. Мы просто пытались выжить!

Внезапное откровение заставило Нортона расслабиться. Его глаза наполнились слезами. Теперь, как никогда, ему было жаль свою мать. Всю жизнь она прожила несчастной, а отец… а папа… просто хотел жить. Все они хотели жить. И, быть может, теперь они смогут понять друг друга? Это все была ошибка. Все они ошибались.