Не убивайте мою собаку!

– Что ты приняла? – рявкнул Иван. – Наркотики, спиртное? Чем тебе можно помочь, чтобы все это поскорее прекратилось? У меня терпение не железное.

Молчание.

– Я не причиню тебе вреда, – напомнил чуточку мягче. – Уж не знаю, чего ты там боишься, но я этого не сделаю.

– Я это услышала, – прервал его голос, слабый, но звучный, приятный.

Иван насторожился: пьянчужка так говорить не могла, уж слишком поставленный голос, интеллигентный. Неужели нормальная девчонка попала в беду, а он, получается, унес жертву с места преступления? Ладно, контакт есть, и она вроде не бьется в истерике. Хоть и ведет себя странно. Ошейник сняла, уронила на пол, вытянула вперед руки и развела их в разные стороны. При этом не забывала подбородком придерживать плед. Глаза она наконец-то открыла, но взгляд был странный, он ни на чем не фиксировался. Иван подошел ближе, наклонился и заглянул ей в лицо. Увидел чуть скошенные к переносице зрачки в обрамлении очень светлой, жемчужно-голубой радужки. Не удержался и провел ладонью туда и сюда перед носом девушки.

– Ой, вот не надо этого! – поморщилась она.

– Прости, ты все-таки видишь, а я уж решил…

– Чувствую движение воздуха.

– Так, я вызываю скорую! – Иван распрямился, полез в карман за телефоном.

Но девушка взметнула вверх руку:

– Не нужно! Все в порядке.

– Но у тебя с глазами что-то!

– Мне скорая ничем не поможет, я незрячая от рождения. Но ты можешь принести мне воды.

– Черт, забыл!

Он помчался на кухню, вытащил из холодильника бутылку минералки, налил в самую большую чашку. Но все равно бутылку прихватил с собой.

Незнакомка пила долго, постанывала тихонько, опускала чашку на колени и потом вновь припадала к ней. Иван все подливал из бутылки, переживал, что вода скоро закончится, а запаса нет. Наконец девушка устало откинула голову на спинку тахты, спросила:

– А что тебе помешало вызвать скорую прямо из леса? Не было телефона под рукой?

– Прости, – от души повинился Иван. – Я подумал, что развлекается шайка наркоманов, а ты – одна из них. Так тебе нужна помощь?

Девушка покачала головой:

– Нет. Меня несколько суток накачивали какой-то дрянью, но это точно не наркотики. Скорее смесь сильного психотропного и огромных порций снотворного. Но это само выйдет. Сейчас еще ночь?

– Раннее утро. Около пяти.

– Где я нахожусь?

– В моей квартире, – отчитался Иван. – Адрес назвать?

– Хорошо бы.

Он сказал адрес. Девушка кивнула каким-то своим соображениям.

– По крайней мере, я не так далеко от своего дома и в городе, в котором живу. Могла ведь где угодно очнуться. Так что там насчет шайки наркоманов, я не поняла?

– Кто-то утащил мою собаку, пока я на пару минут отбежал в магазин, – сквозь зубы отчеканил Иван. – И оставил тебя на ее месте. Есть соображения, кто это мог быть?

– Ни малейших.

– Ладно.

Ему не хотелось знать, что случилось с девушкой, зачем ее опаивали снотворным. Хотелось поскорее избавиться от нее и заняться поисками Сандры. Он снова пойдет в лесопарк, обойдет его вдоль и поперек, пообщается с ранними собачниками. Хотя и понимает, что это неправильно. Он обязан позвонить в полицию, вызвать их, досконально описать случившееся. Потому что издеваться над инвалидами – это уж распоследнее дело, а с девушкой явно проделали что-то очень плохое. Это отнимет ценные часы, но ничего тут не поделаешь…

– Можешь кое-что сделать для меня? – отвлекла его от почти созревшего решения девушка.

– Туалет? – встрепенулся Иван.

– Нет. Но мне необходимо поесть что-то жидкое и теплое. Просто хочется разогнать эту муть в голове. А потом мне нужно будет добраться до дому, тебе придется во что-то меня экипировать и посадить в такси. Но после все, ты сможешь заняться поисками собаки.

– В полицию нужно звонить, вот что, – нахмурился Иван. – Кашу я тебе сварю, успею до их появления.

– Не нужно, – помотала головой девушка. – Я и сама прекрасно смогу позвонить, мой телефон остался в квартире. И я очень волнуюсь – родители могли обнаружить, что я не на связи.

– Родители? – почему-то изумился Иван.

– Да, а что?

– Просто удивился, а чего ты с ними-то не живешь? Я имею в виду, в твоем положении. Если они где-то неподалеку, то давай я им звякну, пусть мчат сюда.

– Мои родители в Питере, я не собираюсь на рассвете их беспокоить, – холодно отчеканила девушка. – А мое положение тут вообще ни при чем.

– Нет, ну ты же…

Тут Иван успел вовремя захлопнуть рот.

– Инвалид? – уточнила девушка, усмехнулась. – Скажи это слово моей маме, и она тебе в два счета объяснит, что инвалид – это ты.

Иван ладонью потер потный лоб. Эта девушка окончательно его запутала. Спросил устало:

– Имя твое можно узнать? Я, кстати, Иван.

– Можно. Серафима. Сокращенно Сима.

Она все еще чеканила слова, и Иван предпочел удалиться на кухню. Сжал до хруста кулаки, когда увидел на полу миски Сандры, одна с водой, другая пустая, тщательно вымытая. Придется ли ему еще когда-то насыпать в нее корм? И в темпе занялся приготовлением манной каши – уж что-что, а это он умел, мама в последние месяцы жизни только каши есть и могла.

– Спасибо, вкуснотища, – оценила Сима, слегка отвела в сторону руку с опустевшей тарелкой. Иван подхватил, поставил на низкий столик. Раньше, когда мама болела, на этом столике было разложено все, что могло ей пригодиться в течение дня, сейчас он пустовал. – Расскажи мне, как ты меня нашел.

Она слегка порозовела после еды, села ровнее, снова подтянула повыше плед. Он сообразил, порылся в шкафу, отыскал материнский халат. Понюхал, не пахнет ли затхлостью, но вместо этого опять ощутил навязчивый сладкий аромат. Хотел спросить о нем Симу, но почему-то не решился.

– Я отнесу посуду, а ты надень пока. – Он вложил халат ей в руку.

Через пару минут вернулся, нарочито шаркая и покашливая. Но Серафима давно уже сидела на кровати в халате, плед оставила только на ногах ниже колен.

– Вообще-то я надеялся, это ты мне расскажешь, как оказалась в лесу в ошейнике моей собаки.

Как ни был короток и тих смешок девушки, все равно полоснул по нервам.

– Как ты наверняка заметил, я была без сознания. Для меня воспоминания заканчиваются примерно на середине вчерашнего дня.

– Хорошо, тогда я начну. Вышел на прогулку с собакой, ей сильно хотелось на улицу. Идиот, зачем-то поперся ночью в лесопарк! Потом решил выскочить в город, закупиться в круглосуточном магазине, Сандру привязал в лесу. Потом услышал, что она загавкала так, будто испугалась или разозлилась, побежал к ней. Но там лежала ты, с Санькиным ошейником на шее. Прости, кстати, что не сразу снял, побоялся случайно задушить. Я принял тебя за наркоманку в отключке. А еще на твоей спине какие-то уроды оставили послание красными чернилами. Я сперва решил, что ножом вырезали. Вот, сфоткал! – И сунул ей смартфон со включенным экраном под нос.

– Прочти, пожалуйста, – тихо попросила Сима.

– Черт, прости! «Убей меня и спрячь мое тело так, чтобы никто и никогда не нашел. Иначе получишь свою псину назад частями».

– Так и написано? – переспросила Серафима слишком веселым, как почудилось Ивану, голосом. – Будто я сама об этом прошу?

– Ага, именно. Я порыскал там немного, искал кровь на траве. Понимаешь, Санька ведь довольно крупная, ретривер. Плюс раскормленная, не получается у меня кормить ее строго по норме. Сильная, изворотливая. Она не дала бы далеко себя увести. Может, вначале бы решила, что с ней играют, но потом подняла бы шум. Возможно, ее пырнули ножом или оглушили. Я бы поискал ее там, наверняка же бросили рядом…

– Но пришлось нести меня домой, – подхватила Сима. – А полицию и скорую ты не вызвал, потому что подумал: а вдруг собака еще жива, но те люди наблюдают за тобой, верно?

– Да, – не стал изворачиваться Иван. – Именно так я и подумал.

Сима долго молчала с закрытыми глазами, он даже подумал: не отключилась ли снова? или задремала? Но тут девушка в ответ на какие-то свои мысли медленно качнула головой.

– Что-то сообразила? – встрепенулся Иван. – Знаешь, кто те люди, которые Саньку…

– Не знаю, – убила его надежду Серафима. – Но у них есть машина. Думаю, твою Сандру увезли куда-то, хотя не понимаю зачем.

– Расскажи мне все! – взмолился Иван.

– Всего я сама не знаю. Хотя очень бы хотела знать.

– Ладно. Я понял. Просто расскажи с самого начала, что можешь, ладно?

И Серафима рассказала. Он слушал и не знал, верить ли до конца этой странной девушке, но, наверное, все-таки верить, потому что зачем ей придумывать такое…

* * *

– Я зарабатываю репетиторством, преподаю иностранные языки. Прошлым летом я окончила университет, планов много – но нужно было время, чтобы все обдумать. И прежде всего научиться жить самой, все-таки в годы учебы полную самостоятельность я себе позволить не могла. Я выбрала этот чудесный городок – в школе нас сюда возили на экскурсию. Сняла квартиру, отец помог с переездом. Дала на сайте объявление и начала постепенно обрастать учениками.

В начале года мне позвонила женщина насчет занятий английским с ее сыном, который сильно отстал от школьной программы. Я тоже ввела ее в курс дела, сообщила, что я незрячая, занимаюсь по скайпу, либо ученики приходят ко мне домой. Могу и я к ним, но это потребует некоторых усилий: мне нужно показать местность, плюс в стоимость занятий будет закладываться проезд на такси. Женщина тогда ничего определенного мне не сказала, просто просила иметь их в виду. Вот сейчас они разберутся с другими предметами, а уж ближе к лету… Я была уверена, что она больше никогда не выйдет на связь.

Но женщина позвонила три дня назад. Мы договорились, что на следующий день в районе обеда она заедет за мной на машине, отвезет к себе домой. Я дам пробное занятие, и, если контакт с учеником будет установлен, мы обговорим все вопросы. Мы встретились во дворе моего дома, женщина помогла мне сесть в машину. Ехали мы долго, мне это показалось странным – городок-то небольшой. Но тогда я не придала этому особого значения…

– Слушай, но это же чертовски опасно! – не смог дольше сдерживать себя Иван, он просто кипел от негодования. – В твоей ситуации ехать неизвестно куда неизвестно с кем! Бред какой-то!

– Ну, подобному риску подвергается любая женщина-репетитор, приходя в первый раз в дом потенциального ученика. Независимо от того, зрячая она или нет!

– Но с тобой-то вообще можно сделать что угодно, ты даже показания дать не сможешь!

– Так, будешь слушать дальше или лучше покричишь? – с доброжелательным интересом спросила Сима.

– Буду!

– Так вот, приехали наконец-то, поднялись в квартиру. Помню, меня сразу неприятно удивил запах. В машине я задыхалась от духов своей нанимательницы, дорогих, но, на мой нюх, слишком пряных, сладких. А вот в квартире пахло не то чтобы скверно, но статусу бизнесвумен, как она себя рекомендовала, как-то не соответствовало. Так пахнет в домах, где слишком часто варят мясо, а еще старой мебелью, застиранной одеждой. Впрочем, игра прекратилась почти сразу. Женщина схватила меня за руку, почти проволокла через прихожую и большую комнату в смежное помещение. Там толкнула на старую скрипучую кровать. Сказала, что если начну орать, то придет ее муж и займется мной вплотную. И что двигаться безнаказанно можно только между кроватью и столом напротив, а также до стены слева. В прочих местах из розеток торчат оголенные провода, на полу разлита вода, до двери я едва ли доберусь живой.

Я спросила, что ей от меня нужно, но женщина не ответила, вышла из комнаты. Потом я услышала голоса, неразборчивые – она на кухне разговаривала с мужчиной. Я пыталась исследовать свою темницу, но очень осторожно. Убедилась, что сразу за кроватью в самом деле начинается полоса препятствий, между ножками кровати и стола была натянута проволока. Я споткнулась об нее, упала рукой в железный таз с водой. Током меня не ударило, но прибежал какой-то мужчина, зарычал на меня. Я рассудила, что в моей ситуации лучше сидеть смирно и ждать, когда похитители озвучат свои требования. И думать, конечно. Что это, похищение ради выкупа? Умно, я ведь не смогу описать злодеев. В прихожей у меня отобрали сумку с документами, ключами от квартиры. Я сидела на кровати и ждала, но до вечера так ничего и не прояснилось. Снова пришла женщина, отвела меня в туалет, принесла еду. Думаю, в питье было что-то намешано, потому что я отключилась сразу и на всю ночь. Утром проснулась с пересохшим горлом, одурманенная. Нащупала на столе кувшин с водой. Понимаю, не должна была пить, но просто не могла удержаться. Не отключилась, но все словно плавало в тумане, голову приходилось поддерживать руками, такой она казалась тяжелой. Временами я забывала, в каком положении нахожусь, но все же заставляла себя прислушиваться к голосам с кухни. Знаешь, там в самом деле был ребенок…

– Ничего себе! – охнул Иван.

– Но только совсем маленький, думаю, около полугода ему. Сперва я думала, что мне мерещится плач, но потом женщина запела колыбельную. Иногда я ощущала запах детской смеси, которую подогревали, хотя все глушили эти жуткие духи. Запах не ослабевал, даже наоборот. Думаю, эти люди подготовились, прочли, что у незрячих обострены другие органы чувств, слух и обоняние. И всерьез опасались, что я потом опознаю их по запаху. Что ж, это давало оптимистический прогноз и надежду, что меня не убьют.

– Бред какой-то, – выдохнул Иван. – А что им нужно-то было? Есть догадки?

– Теперь нет. Честно говоря, я в самом деле подумывала о выкупе. Родители у меня не богачи, конечно, но все же люди обеспеченные…

– Ого! Вот это новость! Слепая дочь обеспеченных родителей вынуждена давать уроки?

Сима досадливо поморщилась, мотнула головой:

– Давай сейчас не будем отвлекаться на моих родителей. Это была одна из версий. Думала я также о том, что кто-то хочет отомстить, родителям или мне. Но мне вроде не за что, хотя как знать: вдруг случайно оттоптала чью-то ногу или задела тростью ценную машину. Я старалась не шевелиться, потому что иначе начинало мутить, и перебирала в уме все варианты. Одна версия показалась мне интересной…

Иван напрягся, даже привстал.

– Что за версия?

– Да нет, она не работает уже. Если хочешь, потом расскажу. Но на следующее утро стало ясно, что дело не в мести и не в выкупе.

– Так-так?

– В комнату заявился мужчина, он говорил ужасно неприятным фальцетом. И рассказал, что мы с ним будем сегодня делать. Сначала поедем на машине, потом он высадит меня на городской пешеходке. А дальше я должна ходить взад и вперед, от проспекта к собору и обратно. Он будет поблизости и убьет меня, если попробую позвать на помощь, – в доказательство он коснулся моей руки чем-то очень острым. Рано или поздно кто-то подойдет ко мне и дважды сожмет пальцами мое правое плечо. Но и в этом случае открывать рот категорически нельзя. Тот, кто подойдет, тоже будет помалкивать, а если нет – ни в коем случае ему не отвечать. Он передаст мне пакет, потом уже с этим пакетом я должна снова гулять по прежнему маршруту, пока меня не подхватит кто-то из похитителей.

– Шпионские страсти какие-то! – поморщился Иван. Ему становилось все труднее верить этой Серафиме, к тому же дикая история никак не приближала его к спасению Сандры.

– Скорее все же вымогательство. И вот я примерно час гуляла по пешеходке.

– И не позвала на помощь? – Вот уж в это Иван никак поверить не мог, девушка не казалась ему трусихой.

Серафима вздохнула, покачала головой:

– Я много думала об этом. Это казалось логичным решением, ведь вокруг полно людей. Несколько доброхотов даже предложили мне помощь – я была с белой тростью, они решили, что я сбилась с курса. Если кто-то из похитителей и присматривал за мной, то с порядочного расстояния – я почувствовала бы постоянное присутствие кого-то рядом. Плюс этот навязчивый запах духов, я больше не ощущала его, разве что от собственного платья. И все же продолжала молча ходить по пешеходке. Потому что понимала: я беззащитна перед этими людьми. Я не смогу описать в полиции их лица, назвать место, где меня держали. Они же знают обо мне очень многое. Что им помешает после отомстить мне, а того хуже – родителям? К тому же меня мучило одно подозрение…

– Какое?

– Я боялась, что речь идет о похищении ребенка. Был ведь ребенок в квартире! В таком случае я всей душой желала, чтобы он поскорее вернулся домой. Тут я, похоже, ошиблась – потом скажу почему.

Иван понял последнюю фразу как просьбу не прерывать ее больше. Рассказ и так давался ей нелегко.

– Потом кто-то дважды сжал мое плечо, больно сжал. Я поняла, что это был мужчина, высокий, крупный. И что волновался он еще больше, чем я, – от него разило потом, страхом, валерьянкой, пальцы были холодные и влажные. Он хотел и не смел заговорить, только покряхтывал, шумно дышал, скрежетал зубами. Потом вложил мне в руку пакет, обыкновенный, пластиковый. В нем лежало нечто вроде бандероли, что-то замотанное в бумагу и обклеенное скотчем. Я продолжала ходить теперь уже с грузом, думаю, минут сорок. Когда в очередной раз подошла к проспекту, ко мне подскочил похититель, увел в свою машину. Мы долго катались по городу, несколько раз он запирал меня в машине, а сам уходил. А после отвез меня в прежнюю квартиру. И да, ребенок все еще был в доме, я слышала его плач, сюсюканье с ним женщины. После нескольких часов на солнцепеке мне хотелось только пить. Воду принесла женщина, много, хватило, чтобы умыться над тазом и напиться. После чего я предсказуемо отключилась. Последнее, что помню: я сняла платье, сбрызнула водой и развесила на стуле, хотелось сохранить хотя бы внешнее достоинство. А потом все, полное выпадение из реальности. Кажется, ненадолго просыпалась в машине, на траве. И когда ты уже нес меня на руках.

Серафима замолчала, молчал Иван – а что тут скажешь? Никаких идей у него не было, только вопросы. Например, зачем было тащить девушку снова в бандитское гнездо, чтобы ночью выкинуть в лесу. Но понятно, что у Симы нет ответов. Она сама вдруг спросила:

– А что насчет тебя, кстати?

– Что насчет меня? – тупо повторил Иван. – Я вообще случайно влип. Дернуло же выйти на прогулку среди ночи!

– Ну, если предположить, что ты всегда ходишь на прогулку с собакой в одно время по одному маршруту и тебя захотели втянуть в какую-то грязную игру…

– Я не хожу на прогулку среди ночи, ясно? Раньше, когда Сандра была помладше, выходили с ней в полночь и в четыре утра, но только во двор, на пару минут. А сегодня как наваждение какое-то, Санька скулила, мне не спалось…

Он задохнулся от приступа отчаянного сожаления, что ничего уже нельзя исправить, переиграть.

– Беда как воронка, – тихо произнесла девушка. – Она затягивает, и всегда кажется, что в какой-то момент можно было ее избежать. Легче думать, что нельзя. Просто проходить все ее круги до конца.

– Ну, ты уже прошла, радуйся! И нет, ко мне это точно не может иметь никакого отношения!

– Радоваться нечему. Я все так же не знаю планов тех людей. Возможно, их замысел сейчас только разворачивается. Ладно, допустим, ты подвернулся им случайно. И стал частью этого плана.

– Они всерьез думали, что я тебя убью и закопаю?!

– А почему нет? За меньшее убивают.

Иван досадливо поморщился. Осадить бы эту девицу, да неудобно, ей здорово досталось.

– Тебя могли сфотографировать со мной на руках, в общем, умело перевели на тебя стрелки. Прикончат меня сами – а у полиции уже готовенький подозреваемый. Или это страховка на случай, если я все же напишу заявление. Как я докажу, что это не ты был в той квартире? Люди думают, что незрячих легко запугать и подчинить своей воле.

– А это не так? – вялым голосом спросил Иван, окончательно деморализованный.

– Ну, скажем, не совсем так. Зрячие упускают из виду, что незрячий человек рискует тысячу раз на дню. Собственно, каждый его шаг – это шаг в никуда, в неизвестность, возможно, в пропасть. Постепенно вырабатывается стрессоустойчивость.

– То-то ты выглядишь почти спокойной, будто ничего не случилось, – буркнул Иван. – Ладно, ты хотела рассказать об одном подозрении, помнишь?

– Но оно уже нерабочее. Хотя…

– Что?

– Ладно, об этом чуть попозже. Прости, Иван, но я попросту отключаюсь. Мне нужно поспать хотя бы полчаса. Скажи, ты один тут живешь? Я не…

– Ты не. Один как перст.

– Тебе, наверное, нужно на работу или на учебу? Ты иди. В смысле, если не боишься меня тут оставлять. А то, может, я только прикидываюсь незрячей? Спроважу и обнесу твою квартиру.

– Шуточки у тебя, – отмахнулся Иван. – Зрячая ты давно бы уже поняла, что у меня брать нечего. Я ненадолго уйду, но ты точно разберешься? Или сперва провести тебя по квартире?

– Если оголенные провода не торчат, то я со всем справлюсь сама, – заверила девушка. Кажется, она обладала редким даром обращать в шутку самое ужасное происшествие. – Найду все, что мне надо. Даже то, о чем ты в своей квартире не подозреваешь.

– Туалет…

– Можешь не объяснять, я отсюда слышу, как там подтекает вода.

– Сантехника уже вызвал, – слегка покраснел Иван.

– Если не трудно, положи мне на край кровати еще и полотенце. Смою с себя улики, раз уж они зафиксированы.

– Тебе вроде как весело.

– У меня на нервной почве всегда так.

Иван сделал шаг к шкафу, застыл, повернулся к девушке.

– Но все-таки, Серафима. Какая-то есть догадка, почему тебя могли похитить? Мне нужно хоть на что-то отвлечься.

Сима с готовностью кивнула:

– Понимаю. Но это очень слабое предположение, пустое, скорее всего. Пару недель назад я услышала один разговор. Не подслушала, именно услышала, он не был тайным. Но вызвал бурю эмоций у одной моей ученицы. Потом я сообразила, что первый звонок от похитительницы был гораздо раньше, и ничтожно мала вероятность, что это звенья одной цепи. А пока что можешь поискать в Интернете информацию о гибели четвероклассницы семь лет назад. Случилась это здесь, в твоем городе. Девочка упала или спрыгнула с крыши девятиэтажного дома…

Семь лет назад, середина мая

Домохозяйка Марина Окунева поднялась на рассвете и до обеда уже успела прокатиться на рейсовом автобусе в Питер и обратно. В детском бутике на Большом проспекте Петроградской стороны она накупила летней одежды для дочери Даши. Май в этом году огорошил и сбил с толку тем, что сначала долго держались холода, снег на клумбах лежал и лежал грязными плотными кучами, так что начинало казаться – протянет так до новой зимы. А потом ближе к середине месяца в один день разом обрушилась жара. Снег одномоментно исчез, сменился густой травой и россыпью желтых цветов мать-и-мачехи. Вчера Марина достала из шкафа прошлогодние дочкины одежды, заставила перемерить – и сразу стало ясно, что Даша из всего выросла. В их городе, кроме китайского ширпотреба, ничего детского не продавалось, пришлось по жаре ехать за покупками. Муж сразу с наступлением тепла отправился открывать дачный сезон, забрал машину, пока что одну на двоих.

Но поездкой Окунева осталась довольна. В полупустой маршрутке фирменные пакеты заняли соседнее сиденье, время от времени она заглядывала в них, щупала нежнейший шелк с красными маками на синем фоне – этот сарафан так пойдет к Дашиным черным кудрям и васильковым глазам. А к сарафану плетеные босоножки и стильная шляпка-панама, от такой даже ее привереда не откажется. Марина немного волновалась: дочь должна была уже вернуться из школы, наверняка не поест толком. Хорошо хоть, школа находилась в соседнем дворе, никаких дорог и опасных подворотен.

Асфальт под ногами плавился от жары. Солнце сияло так, что хотелось его слегка притушить, но ни единого облачка не наблюдалось на небе. В подворотне Окунева дала себе полминуты, чтобы отдышаться и просушить на сквозняке подмышки шелковой блузы. Отсюда было слышно, как звенит детскими голосами их запертый с четырех сторон двор. В одном из корпусов был частный детский садик, малышей выводили гулять на дворовую площадку. Здесь всегда было шумно, но именно в тот день звуки показались Марине особенно пронзительными, тревожными, словно птичий клекот. Заныло в висках, захотелось как можно скорее оказаться в квартире, она от подворотни бросила нетерпеливый взгляд на окна их квартиры на последнем, девятом, этаже. Окна полыхали огнем – в них било послеполуденное солнце. И вот тогда она увидела ЭТО.

Что-то темное, небольшое, верткое скользило по белой стене дома прямиком от их лоджии. Потом хлопок – и темное разом исчезло. Марина заморгала удивленно, словно бы разом оглохла, а может, просто исчезли все звуки во дворе. Потом люди закричали и побежали с разных сторон к чему-то белому, страшному, что лежало на дороге под домом. И Марина поняла, что все это время следила за тенью, скользящей по стене дома, даже в каком-то трансе произнесла: «А-а» – и хлопнула себя ладонью по лбу. Затем понаблюдала пару мгновений, как толстая воспитательница с косой вокруг головы раскинула руки, как крылья, и подталкивает детей к подъезду. Две девушки-подростка, только что прошедшие как раз по ТОМУ САМОМУ месту, оглянулись, сцепились руками и истошно завизжали. Но не бросились прочь, а вытянули шеи и привстали на цыпочки. Из дома выскочил сосед Окуневых по площадке, Михаил, растолкал всех, опустился на корточки.