Вася Красина и «Замочная скважина»

Да. Согласия от Тимура на вмешательство в его судьбу не было. Мы не знакомы, а если даже познакомимся, то вряд ли Шурзин поверит мне. А то и поднимет на смех. Вспомнить только, как отвратительно он поступил с Алией, уничтожив визитку бюро.

Вот так я и зашла в тупик, из которого не видела выхода. Часть меня внутри уже горевала от неспособности повлиять на реальность. Часть надеялась, что, как только в программе Глеба сформируется точная дата события, у меня появится план.

Мобильный тренькнул в руке. Имя абонента заставило меня от удивления широко раскрыть глаза. Шурзина! Мне звонила жена Тимура. Казалось, что мы расстались давным-давно, расстались нехорошо. Алия обвинила меня в желании испортить ей жизнь, я же влезла с помощью, о которой меня не просили. Так уж получилось, в прошлом ничего не исправить, но есть шанс исправить сейчас.

И все же с некоторой опаской я нажала «ответить». Разорванные отношения даже спустя много лет обычно возобновляются с прерванной точки, а тут прошло меньше месяца. Перед глазами пронеслись события того хмурого дождливого утра, когда я гуляла с любимым зонтом, искренне надеясь на чудо.

– Вася, привет. Это Алия. Если ты не узнала.

– Узнала, конечно. Привет! Как твои дела? Рада слышать!

– Правда? – В голосе Алии послышались радостные нотки. – Как хорошо, что ты не обижаешься!

– Ну что ты! Мне не следовало говорить тебе о муже, да еще и без доказательств.

Извиняться и оправдываться перед Алией не хотелось, поэтому я замолчала. Достаточно признания и теплой искренности, которые должны прояснить мои чувства. Тут она или примет случившееся, и тогда мы продолжим общение, или нет. Заискивать точно не стану, даже ради работы.

Короткая пауза прервалась глухим голосом Шурзиной:

– Тимур мне изменяет. Ты была права. Он сам признался.

Тяжесть последних фраз почувствовалась на расстоянии. Так мало времени прошло. Подобное забыть нелегко, если вообще возможно. Алия чувствовала себя преданной, она была зависима от отношений, от Тимура и нуждалась в поддержке. В тяжелые моменты жизни бывает, что своего внутреннего стержня мало. Что же говорить о тех, у кого он еще не оформился, у кого его еще попросту нет?

– Если хочешь, можем встретиться, – предложила я. – Поговорить.

– Правда? – Женский голос повеселел. – Я бы очень хотела. Но сейчас я живу с мамой. Погуляем в парке, что находится на Лесниченской? Знаешь такой? Я могла бы оставить детей на пару часов.

– Давай встретимся там. Я смогу в пять. Отпрошусь с работы пораньше.

– Возле фонтана. Идет?

Можно и возле фонтана. Сбросив вызов, я не сдержала улыбки. То, что позвонила Алия, стало для меня нужным подарком. Повод поддержать ее, узнать больше о Тимуре, потому что именно он стал моей целью после расчетов Глеба.

После изменений в ключевой точке происходят изменения сначала во всех информационных полях, а затем и в материи. Моя задача теперь – найти ключ к изменению будущего. Или хотя бы попробовать.

Вернуть нельзя отпустить

Алия не успела отложить мобильный после разговора с Василисой, как во входную дверь позвонили. Мелодия разлетелась по дому, рассыпавшись хрустальным бисером по закуткам, и через мгновение все стихло.

В холле послышались шаги мамы, спешащей встретить пришедшего, скрежет дверного замка, звуки мужского голоса, прерываемого недовольным женским. Гостю были не рады, его не ждали и пытались отправить восвояси.

Алия думала об этом с усмешкой. Не меняется мама, не любит случайных гостей.

Затем голоса смолкли, но раздались шаги, и дверь кабинета открылась.

От одного взгляда на Тимура, который закрыл собой большую часть дверного проема, у Алии все внутри всколыхнулось, задрожало, растеклось жгучей обидой, что нисколько не уменьшилась за прошедшие дни. Боль обострилась, налилась тяжестью в мышцах и тисками сковала их.

Тимур. Ее муж девятнадцать дней не появлялся, не звонил, и вот… Стоит, высокий, красивый, одетый с иголочки… В форме, в белой служебной рубашке, даже совсем не уставший. Буравит пристальным взглядом из-под прямого разлета чуть сведенных бровей. В темных глазах до сих пор плещется ночь, что когда-то так восхищала ее и заставляла раз за разом прощать в надежде на перемены.

Что ж… Доверчивой дурой была.

– Алия, – голос мамы из-за спины мужа показался слегка виноватым, – не смогла остановить. Требует встречи с детьми. С тобой хочет поговорить.

С чем пришел? Что хочет? Может, все осознал? Неуместная здесь и сейчас надежда внезапно робко засветилась под горечью потери, но Алия не разрешила себе расклеиться, как и не захотела ответить.

Стояла молча, собиралась с силами, выжидала. Ну точно маленький звереныш в кустах, следящий за тем, как мимо крадется хищник. В надежде, что не заметит, не учует ее настроение, а то и передумает в последний момент. А еще лучше – развернется, сбежит.

Нет, для слабости не место, не время. Она будет – обязана быть! – хоть немного сильнее! Хотя бы сейчас. Перетерпит и позже поплачет.

– Алия?

Настороженный, даже заботливый тон мужа – и короткая пауза. Шаг Тимура к ней, и Алия отшатнулась, показывая, что лучше ему оставаться на месте. Бросаться к нему в объятья или просить остановиться не было никакого желания. Приказать бы уйти, но не послушает. Будет только хуже, если Тимур разъярится. Она не вынесет грубой ссоры. Совсем.

Дрожь растеклась по телу, память заботливо подсказала моменты, о которых хотелось забыть. Оскорбленная, растоптанная предательством, Алия почувствовала в горле комок и быстро отвернулась к окну. Взгляд упал на мокрый коричневый куст, на нем почти не было листьев. Ветер нещадно трепал оставшиеся золотые полоски, грозясь их вот-вот оторвать.

Эти полоски – как ее любовь к Тимуру. Когда-то ее было много. Когда-то она сама, Алия, цвела, сияла, радовалась мужскому вниманию и верила в его любовь. И что же случилось потом? Ссоры на пустом месте, скандалы, обвинения и угрозы, ругательства беспощадно срывали с веточек ее нежности все, что давало надежду на счастье.

Сейчас Алие очень хотелось сбежать, но тогда придется пройти мимо мужа…

– Алия, долго это будет продолжаться?

Тимур был недоволен. Раздражение мужа Алия почувствовала сразу же, как и внезапно навалившуюся усталость от своей реакции на него, от его плохо скрываемой злости. Привык командовать, привык, что всё всегда по его. В душе поднялся протест, и снова на вопрос не ответила. Просто стояла, перебирая пальцами четки с отцовского стола, что так удачно попались под руку. Они чуть-чуть успокаивали.

– Алия, давай поговорим.

– Нам не о чем разговаривать, – на удивление сухо прозвучал ее голос.

– Я хочу отвезти детей к маме. Мои родители их почти месяц не видели.

– В другой раз.

– Мама давно просила. Что я ей скажу?

– Скажи, что мы гостим у моей мамы.

– Сколько можно гостить? Пора возвращаться домой.

– Домой?

И тут Алия засмеялась. С горечью и от души. Все лучше, чем плакать. За это время у нее многое получилось обдумать. Например, что отношения с Тимуром давно зашли в тупик. Он столько времени мучил ее, обижал за то, что она просто любила и старалась сохранить тепло в семейном очаге, родила ему дочерей. Сейчас вот беременна третьей. В награду он ее предал. За все время отсутствия Тимур даже не вспоминал о них, развлекался с любовницей и думает, что она стерпит. Не стерпит! И не простит! Будет плакать, зубами грызть ночами подушку, лишь бы не допустить примирения.

Те вечер, ночь и утро, когда приехала мама, Алия помнила в мельчайших подробностях. Если бы не тот зонт, не звонок, могло случиться что-то страшное. Но вот что? Алия не имела понятия. Просто чувствовала, садясь в такси, будто родилась заново. Будто ее решение попробовать жить без Тимура, найти в себе силы для этого, открыло какую-то дверь. Тогда был сделан такой важный шаг, что развернуться нельзя. Нельзя по-старому, можно только по-новому. А мужу Алия больше не верила. Любила по-прежнему и до сих пор плакала оттого, что Тимур все испортил.

И вот он – Тимур. Стоит и смотрит на нее испытующе, зовет домой, как ни в чем не бывало.

– Разве можно назвать домом тот, где протухла семья? Будто гнилая рыбешка?

– Алия… – Тимур поморщился. – Я тогда солгал. Про ту женщину. Я могу все объяснить.

– Не нужно. У меня нет времени слушать сказки.

Верхняя губа Тимура дрогнула и чуть приподнялась, показывая недовольство. Так свирепый волк ощеривается в предупреждении. Какие-то доли секунды. И все же Шурзин совладал с собой и натянуто улыбнулся.

– Чем это ты занята?

– Сегодня у меня важная встреча.

– С кем? – И чуть злее, чуть ревнивей продолжил: – Свидание? Шляешься с мужиками? Беременная? Можно не предохраняться, ведь так? Ты же замужем, Алия. Давай-ка быстро домой собирайся.

«Шляешься» резануло по оголенным, натянутым нервам. Будто и не было этих дней разлуки. Прошлое мгновенно вернулось, вспыхнуло и разгорелось. Снова Тимур обвинил ее в том, о чем она даже не думала. Обидно. Только что назвал ее беременной шлюхой. Да она ему никаких поводов никогда не давала. В отличие от него. Да он ни разу не поинтересовался, что с ней или с детьми! Где он был все это время?

– Уходи, – глухо произнесла, сдерживая жгучие слезы. – Пожалуйста, Тимур, уходи.

– Я хочу видеть дочек.

– Они по тебе не скучают. – Алия была непреклонной.

–Ты врешь, Алия. Где Бибка и Анель? Отвечай! Мне они тоже нужны!

Неожиданное осознание, что Тимур может увезти девочек, ошпарило, как кипятком. Страх и обида вдруг переросли в злость, и Алия почувствовала себя сильной львицей, готовой перегрызть глотку любому, кто посмеет перечить. Глаза лихорадочно заблестели, губы сжались в полоску, участилось дыхание. Руки непроизвольно сжались в кулаки, четки впились в ладонь до боли, но было не до нее.

– Ты не посмеешь их забрать, слышишь?!

Воинственный настрой Алии стал настолько явным, что Тимур стушевался. Поморщился.

– Не буду я их забирать. Раз не хочешь. Я приехал к тебе. Помириться. Я скучаю по дочкам. Где они? Хочу их поцеловать. Разрешишь?

Взгляд Тимура стал мягче, пальцы разжались, и он сам будто расслабился. Понял, что силой и угрозами тут не помочь. Наоборот, все еще больше испортит.

Похоже, он просчитался. Ждал, что жена даст слабину и вскоре ему позвонит, начнет плакать в трубку, будет умолять его сохранить брак и семью. За годы жизни с ней Тимур хорошо ее изучил, но что-то пошло не так. Алия не собиралась возвращаться, чувствовала себя возле мамы увереннее, и ему это не нравилось. Но пришлось сделать вид, что правила игры принимаются. Вот же упертая баба!

Тимур тут же сменил гнев на милость.

– Пожалуйста, Алия. Я соскучился.

– Они на заднем дворе, – сдалась жена, – там играют. Только недолго, пожалуйста. Иначе я опоздаю.

– Так куда ты собралась?

– С чего ты взял, что я буду тебе докладывать? – возмутилась и тут же добавила: – Ничего особенного. Встреча с женщиной.

Тимур слегка усмехнулся. Последняя фраза отчетливо показала, что ей не все равно. Иначе зачем оправдания? Его ревность жену задела, значит, равнодушия нет. Обижена Алия, нужно время. Чуть больше внимания, доброты – и рано или поздно она успокоится, расслабится. И вот тогда можно установить свои правила. Вернуть жену на место, а потом сделать так, чтобы впредь ей было неповадно выкидывать такие коленца.

– Что за женщина? – Тимур был сама терпеливость. – Сложно ответить?

– Не хочу отвечать. Так устраивает?

– Могу тебя подвезти. Если надо.

– Нет. Не надо. Доберусь до парка сама.

– Значит, в парк. В какой? На Лесниченской?

– Ты хотел видеть дочек? – И устало продолжила: – Иди, общайся. А от меня отстань.

Тимур хмыкнул, на этот раз ничего не сказал, молча вышел из кабинета, соглашаясь на сделку. Он знал, где находится выход во двор, потому в помощи не нуждался.

И все же Алия пошла следом. Не выдержала, вдруг испугалась, что Тимур и на этот раз обманет, увезет с собой девочек, и ей придется вернуться в квартиру. Этого допускать не хотелось. Именно сейчас она остро нуждалась в собственном пространстве, в котором не должно быть Тимура. Чувствовала интуитивно, как жертва, вырвавшаяся из хищных лап. Пусть пока все останется так, как сейчас.

Алия смотрела на широкую мужскую спину, а внутри уже что-то тихонько радовалось визиту мужа, предательски так радовалось тому, что она не забыта, что Тимур в ней все же нуждается, ревнует и намерен вернуть. Она помнила, как он ее добивался, каким был галантным и ласковым, как делал все для нее. Тимур ведь мог и осознать, что потерял нечто важное… Ее любовь и семью. Мог ли он осознать?

Дочки встретили отца с нескрываемым детским восторгом. Для каждой нашлась шоколадка, припрятанная в кармане форменного пиджака, объятья и поцелуи. Тимур не скупился на ласки, весело смеялся, поглядывая на нее, Алию, словно хотел показать, что она потеряет, что теряет сейчас, а ведь могла бы к ним присоединиться.

От этих мыслей сердце забилось быстрее, кровь бросилась к лицу, и Алия отвернулась. Ее душевных сил не хватало, чтобы уйти, и едва хватало, чтобы не разрыдаться.

Пытка отцовским вниманием, к счастью, длилась недолго. В какой-то момент все прекратилось. Тимур обнял детей, сухо простился с ней, с укором в пристальном взгляде. Он не получил того, что хотел, ему пришлось это снова признать. Прищурился, повел плечами, а затем удалился, унося с собой слабость жены, что не смогла остаться в кабинете и побежала следом за ним.

А вот размеренные шаги Тимура, казалось, Алия слышала даже тогда, когда за ним захлопнулась дверь.

Долгожданная встреча

Несмотря на то, что моя встреча с Алией была делом исключительно добровольным, практически дружеским, она не прошла мимо внимания Бурова. Шила в мешке не утаишь, тем более в кабинете начальника, поэтому, едва закончился разговор с Алией, Михаил задумчиво меня осмотрел, а затем произнес: «Иди, если хочешь, но помни, что бегать с добром за людьми никогда до добра не доводит». На что я со всей ответственностью важно кивнула.

Аллеи в парке были сплошь усыпаны желтыми и красными осенними листьями. Яркий ковер, заботливо сотканный природой, придавал красок ноябрю, волшебно смахивал с настроения тоску и уныние. Запах мокрой земли и стылый воздух заставляли задумываться о приближающейся зиме, что принесет с собой белый снег и приготовления к Новому году, новым планам и желаниям.

Я шла по дорожке в предвкушении встречи с Алией. Не терпелось расспросить ее о делах, узнать, чем она занимается, об отношениях с мужем. Отчетливо понимала одно: я должна быть очень тактичной. Именно Шурзина сейчас была связующей нитью с Тимуром и возможностью изменить будущее. Мне так хотелось надеяться.

Еще немного жалела, что мой любимый Бракс вынужден сидеть в квартире в такой прекрасный солнечный день. Уж он бы повеселился здесь, гоняя опавшие листья. Пообещала себе, что в субботу выведу его погулять на природу. Поедем с ним за город, к речке. Ни поводка, ни намордника, – ничего, что помешает собачьей свободе, и несколько часов мы вдвоем. Возьму с собой рюкзак с бутербродами, в термосе горячий чай с имбирем, лимоном и медом…

– Василиса, привет!

Радостный голос Алии раздался из-за спины, и моего плеча коснулись рукой. Мягко, но в то же время уверенно. Я повернула голову и удивилась легкой перемене во взгляде молодой женщины, в котором не так давно плескались тоска и безжизненность. Теперь в нем был интерес, а еще как будто надежда. Я пытливо всмотрелась в симпатичное лицо, не терпелось все выяснить.

– Привет. Ну, как ты?

– Хорошо. Знаешь… – Алия чуть помедлила и выпалила как на духу: – Я ведь ушла от Тимура!

– Давно?

– Девятнадцать дней назад.

Я отметила точный временной интервал, показавший, что Алия считает дни, а еще – актуальность темы, с которой Шурзина начала нашу беседу. Впрочем, зачем мне звонить, будь это иначе?

– И как ощущения?

– Непонятно. Думала, стану счастливее, но не стала. Мне больно. Скучаю по Тимуру, семье. Вернее, по тем временам, когда у нас было все хорошо. Мне кажется… иногда… что надо его простить. Мужчины ведь полигамны. А девочкам нужен отец. Он ведь их очень любит.

Я задумалась. Начать отговаривать Алию от прощения, сказать, что она ошибается? Нельзя. Сразу начнется поиск оправданий, доводов в защиту Тимура. В этом исходе меня убедили сомнения Шурзиной. Она нестабильна, болеет душой, мечется от обиды на мужа к желанию его вернуть, что в ее положении абсолютно нормально. Поэтому лучше всего согласиться.

– Можно и простить, если сможешь потом с этим жить и не думать о его пассиях, не ревновать, когда он будет задерживаться даже по работе. Снова поверить ему. Ты готова?

Алия не ответила. Да и что могла рассказать преданная и оскорбленная в доверии женщина? Видно же, какие страдания ей причинил Тимур. Можно долго делать вид перед собой и людьми, что у тебя все в порядке, уговаривать себя, искать веские «доводы», возрождать раз за разом надежду, но иногда достаточно простого вопроса, чтобы вылезла неприглядная правда. Один вопрос – как холодный душ голове и эмоциям. Что и произошло.

Мы шли по дорожке. Долго шли. Шелестели под ногами листья, и вдруг в кустах поблизости так свистнула птица, что мы обе оглянулись на звук. Она будто заставила Алию встрепенуться и вспомнить о цели встречи. Ведь ей хотелось поговорить, излить душу, услышать нужные слова. Мне хотелось надеяться, что и почувствовать поддержку. Пусть не сразу, а немного позже, когда разум возьмет верх над печалью.

– Он сегодня приехал к маме, – неожиданно рассказала Шурзина. – Хотел увидеть детей. Его не интересовало, как мы жили все это время. И вдруг как снег на голову свалился. Красивый такой. Наглый и сильный.

Ну, насчет силы Тимура я бы поспорила. Физически развитый – может быть. Но для меня сильный человек уж точно не тот, кто пытается самоутвердиться над более слабыми через насилие. А романтизация мужа – совсем дурной знак после всего произошедшего, показывающий зависимость женщины. Она была и три недели назад, и вряд ли сейчас уменьшилась.

– И что? Как прошла встреча?

– Как узнал, что я иду на прогулку одна, устроил мне сцену ревности.

– Оскорблял тебя?

Алия поморщилась, снова ничего не ответила. Я вздохнула. Противоречивость Шурзиной мне не нравилась. Если Тимур начнет ее «возвращать», то не пройдет и месяца, как все продолжится. И на этот раз неизвестно, чем закончится. Говорят, от судьбы не уйдешь, но мне хотелось верить, что люди в состоянии сделать нужный выбор и этим нарушить рок.

– Люди, увы, не меняются, – начала я, – если не хотят этого. А даже если хотят, то процесс этот – не быстрый. Нужны месяцы, даже годы. И желание что-то менять. Вернешься к нему – он снова сорвется. Вероятность огромная. Времени прошло мало.

Алия лишь кивнула, и я поняла, что озвучила ее мысли. К счастью, она понимала, что волшебство вряд ли случится в одночасье. Столько раз обжигалась, столько раз верила, и чем все закончилось?

Шурзина хмурилась, поэтому я решила ее немного подбодрить.

– Тебе тоже нужно время. Осмыслить все, успокоиться. Так уж получилось, что Тимур тебя приучил. То хорошо у вас, то плохо. Из счастья в ссору, из скандалов в любовь. Постоянное напряжение из-за него, ожидание удара, подвоха. Ты привыкла испытывать разные, часто меняющиеся эмоции, твой мозг к ним привык, тело привыкло. Когда нет взлетов, то нет падений, и все кажется пресным. Хочется вернуть яркость жизни, вернуть источник проблем, и это похоже на ломку. Ты уже сделала большой шаг, когда решила научиться жить без насилия. Вот и не сдавайся.

Я надеялась, что Алия услышит меня и отнесется к проблеме серьезнее, иначе оценит свои сомнения. Осознает, что желание вернуть Тимура – это не просто надежды и чувства, но и физическая зависимость от выбросов гормонов стресса и удовольствия.

– А мама твоя что? Как она относится к тому, что вы с ней живете?

– Мама… наверное, рада. Девочки ведут себя хорошо, хлопот больших не доставляют.

– Сама чем занимаешься?

– Занялась переводами. В кабинете отца мне никто не мешает. Во время работы хоть отвлекаюсь. А еще мне хорошо платят. Настолько, что хватило на детский сад для обеих девочек и еще остается, – с гордостью произнесла Алия. – Не знала, что так смогу.

– Мы гораздо сильнее, чем думаем, – отметила я. – А Тимур? Деньгами не помогает?

– Нет. Даже сегодня ничего не оставил. Шоколадки детям принес. И не спросил, работаю ли я, на какие средства живу.

Алия горько усмехнулась. Мне же осталось констатировать факт еще одной манипуляции Шурзина. По его логике висеть на шее у матери беспомощная жена с детьми долго не сможет, а значит, ей придется вернуться. Хочешь денег, финансовой защиты, уверенности? Милости просим под абьюзерское крыло, потому что сама не справишься.

Я даже поежилась от этой мысли.

– Ты работаешь. Это главное. Значит, ты стала более независимой, – констатировала я с улыбкой. – А, значит, сильнее.

– Сильнее? – недоверчиво спросила Алия. – Да я плачу каждую ночь.

– Психологи хорошо помогают.

Эту фразу я обронила так, невзначай, надеясь, что мой совет-предложение окажется к месту. Кто, как не люди, разбирающиеся в душевных проблемах, смогут ей быстро помочь?

– К психологу не пойду, – категорично отказала Алия.

– Но среди них есть хорошие специалисты.

– Наверное, есть. Но я не могу. Не хочу. Не надо меня уговаривать, ладно?

– Хорошо. Как скажешь, – ответила Шурзиной, пожав плечами. – Просто хочется тебе помочь.

Все это время, гуляя по парку, я думала, рассказывать ли Алие о том, что уготовило будущее. Решила на этот раз промолчать. Не нужно на молодую женщину, которая и так чувствует себя нестабильно, навешивать другие проблемы. Слишком много придется рассказывать. Поверит ли? И что рассказывать? Признаваться ей, как та хотела убить детей и себя? Что самолет в будущем разобьется, потому что ошибется Тимур? А доказательства? Снова наступать на те же грабли…

А вдруг Шурзина поверит мне, испытает острое чувство вины? Что, если натворит дел, вернется к мужу, к нерешенным проблемам?

Внезапно я осознала, что без одобрения Бурова на такой шаг пойти не могу.

– А ты работаешь там же? В той странной конторе? Не помню… Там исполняют желания?

Вместо ответа я полезла в карман, вытащила из него визитку с вензелями и адресом бюро, протянула Алие.

– Возьми. На всякий случай. Вдруг пригодится.

– Бюро изменения судеб… Точно-точно! Вот и визитка у меня в руках второй раз. Может быть, это судьба, – произнесла Алия как-то уверенно. – И мне стоит об этом подумать.

– Если соберешься к нам… ты должна знать, что без доверия и твоего желания что-то менять ничем не помочь, ничего не исправить. Совсем ничего. Понимаешь?

– Знаешь… Василиса… – Визитка в руке Алии внезапно потеряла форму, ломаемая сильным захватом, и превратилась в комочек. – Мне очень, очень хочется забыть о боли, не чувствовать ничего к предателю. Ничего. Ненавижу его. Ненавижу. И я готова на все.

Шурзина вдруг очнулась, ойкнула, разжав кулак. Посмотрела на то, что осталось от визитки. Женское лицо тут же исказилось от ненужного чувства вины. Я вытащила еще одну карточку, протянула Алие со словами:

– Возьми. Приходи, звони, если будет нужна поддержка.

Я улыбнулась ей, но про себя отметила, как Алию снова качнуло. Теперь Шурзина хотела забыть мужа гораздо сильнее, чем в момент нашей встречи. Внезапно произошел выплеск эмоций на грани злости и отчаяния, решимости, подкрепленной обидой.

Выход в надпространство (теперь у меня получалось гораздо быстрее и легче благодаря практике) сразу же показал, что над Шурзиной завис сильный аят. Темно-серое жирное щупальце гигантского «осьминога» обвивало девушку и пульсировало, наполняясь энергией. Аят питался эмоциями Шурзиной, которых для него было в избытке. Из чего сразу я сделала вывод: Алия действительно нуждалась в поддержке.

Старая новая подопечная

Еще с вечера Буров знал, чем закончится встреча Василисы и Шурзиной. Не нужно никаких сверхспособностей, когда знаешь психологию жертвы и той, кто хочет ее спасти. Своим добровольным участием в судьбе Шурзиных и желанием не допустить катастрофы Красина показала высокий уровень эмпатии, самоуверенности и веры в чудо.

Если Шурзина готова идти до конца, решив вырваться из лап абьюза, то получит в лице Василисы прекрасную наставницу (не без его помощи, разумеется). Если сдастся на полпути, спасовав перед трудностями, когда понадобится сила духа и воля, то Василиса получит урок. Оба варианта неплохи для развития в дуальной матрице, и до конца неизвестно, какой из них станет лучшим.

Потому, когда в офисе открылась дверь, а робкий женский голос спросил о помощи, Буров понял, что время пришло. Он смотрел из подсобки, где наливал себе кофе, на уже знакомую ему миловидную девушку с восточными чертами лица. Алие потребовалась ночь, чтобы принять решение и найти дорогу в бюро.