Простые вещи

– Что «но»? Что?!

– Сначала ты выжил в конкурсе, где по моим расчётам ты должен был выстрелить себе в висок… Ты в очередной раз изменил предсказание! А потом ваш визит в лечебницу… Какого чёрта? Мало того, что ты остался жив, но твои мерзкие чувства погубили Эрика Бютнера… Второго такого первоклассного ведущего у нас больше нет. Скорее всего, и не будет, но… Опять, опять, опять.– Твои тёмные его и убили. Я причастен к его смерти не меньше тебя. Забавно, да?

– Возможно. Но суть моего посыла в том, что феномен твоей личности стал для меня ещё большей загадкой, чем феномен моей. Ты смог спасти себя и своих друзей из тонущего Картона, а затем смог правильно преподнести себя самому опытному человеку в этой сфере. Феликс лестно отзывался о тебе, Артур. Правда?– Это не имеет никакого значения. – А как же твои чувства к слабому полу, Артур? Они сделали из тебя настоящее чудовище. Продолжим эту тему отношений?

Он давил на самое больное, прекрасно понимая, что внутри меня вот-вот взорвётся бомба.

– Мне никогда не хотелось причинять людям столько боли, но это всегда были вынужденные меры. Я просто хотел продолжать жить в этом мире иллюзий, где я был королём и мог позволить себе всё, что угодно моей корыстной душе. Это затягивает до невозможности. Думаю, ты меня понимаешь. Можешь делать вид, что тебе это чуждо, но я-то прекрасно знаю правду, Артур. Я просто хотел, чтобы всё оставалось на своих местах. В моём мире. В моём! Понимаешь?– Давай без этого. Просто скажи, к чему ты ведёшь.

Он отошёл от начала пирса в мою сторону и снова закурил, тем самым моментально уничтожив расстояние, которое разделяло нас.

– Твоё появление испортило всё то, что я строил и развивал долгие годы. Да! Я сам давно уже свихнулся даже из-за Навина, который периодически забывает о том, что он является плодом моего воображения, моей игры. – Мне это не интересно. Я хочу свою правду.– Да нет у меня для тебя никакой правды, помимо той, что я только что рассказал тебе. Успокойся, мальчик!

Что? Что?!– Отнюдь! – продолжил он. – Я хочу, чтобы правду о себе и своей жизни рассказал мне тот, кто лучше всего знает предпосылки твоих поступков – ты, Артур Сербин. Откуда в тебе это? Почему ты? Я ничего не понимаю…– Что? Что?! – уже вслух дважды выкрикнул я.Я всегда боялся правды от Андрея Резнёва, но оказаться готовым к тому, что он ничего не знает, кроме того, что я являюсь каким-то непонятным феноменом – стало для меня настоящей неожиданностью.

– Ты хотел услышать мою теорию? Готов попрощаться с здравым рассудком? А? Я готов.

– Я слушаю.

– Моё единственное предположение состоит в том, что ты – бессмертен. Ты обладаешь всемогуществом. Ты можешь создавать целые миры. Наблюдать за ними. Разрушать. Однажды тебе наскучило твоё всезнание, и твоя вечность настолько насытилась серостью и однообразием, что тебя стало настолько мерзко, что ты решил действовать в совершенно другом ключе. И что тогда? Ты создал отдельный мир. Нет. Целую Вселенную. Ты лично задал все параметры, и вступил в эту игру. Твой персонаж оказался случайным парнем по имени Артур Сербин, по умолчанию имеющий минимум знаний об окружающей реальности… Твоя память была стёрта в целях полного погружения в новый мир. И только здесь ты стал снова ощущать все прелести смертности, неведения и беспомощности. Ты наконец-то добился того, чего жаждал столько тысячелетий. Ты познал всю полноту бытия.Я считал себя сумасшедшим? Забавно. Да по сравнению с этим двуличным персонажем… Всё, чего я так опасался – оказалось ненастоящим. – Если я не прав… Так и скажи мне. Я страдаю от бессилия. Прошу тебя, Артур, расскажи мне то, что я так и не смог понять, – он развёл руки в сторону. – Я стою перед тобой и хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что я так и не смог понять, – снова использовал речевой повтор он, бросая бычок от сигареты в сторону. Смысл существования потерян окончательно. – Ты позволил себе уже слишком много, – сквозь зубы медленно и чётко ответил я.

– Знаю, ты сейчас полон ненависти ко мне, и это нормально. Понятия не имею, как бы я поступил на твоём месте, например.

– Не смей себя ставить на моё место…– Как скажешь. Я готов согласиться с тобой во всём, Артур. Я хочу понимания между нами. Я хочу мира.

Самое интересное, что все его слова звучали максимально адекватно: без капли хитрости или интриг, которые вечно дополняли слова Резнёва. Чувствовалось, что ему это предложение далось очень нелегко.

– Прощай, Андрей. И знай, что ты прямо сейчас уничтожил мою последнюю надежду на то, чтобы оставить этот мир с чувством выполненного долга.Гром. Сверкнула молния. Ещё одна. И ещё.Я развернулся и уже хотел покинуть место действий, чтобы ещё раз хорошо обдумать новое чувство недосказанности моей истории. Один из моментов пойманной тишины был нарушен щелчком предохранителя.

– Стоять! Я не отпущу тебя без моей правды…

Хм… Его правды? Хорошо.– Думаешь, мне по-прежнему не безразлична моя судьба? Стреляй, если хочешь и проваливай.

– Артур, Артур… Ты ведь слишком любишь своего друга, чтобы дать ему умереть до восхода солнца. Выпускники через несколько часов приедут сюда встречать рассвет.Этот ублюдок по-прежнему продолжал играть по безжалостным и нечестным правилам. Что же, ты хочешь правды?

– Хорошо, – я стряхнул с себя капли дождя, которые успели скопиться на моей одежде за то время, пока я стоял на одном месте. – Будет по-твоему, – и я стремительно зашагал в его сторону.

Я заглянул к нему в глаза, как можно глубже, выжидая подходящего момента, который вот-вот должен был наступить.

– Андрей. Навин… Как к тебе лучше обращаться? В общем, не столь важно. Помнишь, ты при нашей первой встречи сказал мне, что я – ничтожество? – я аккуратно приметил свою текущую цель под отступающей волной. – Теперь я абсолютно уверен в обратном. Настоящее ничтожество среди нас двоих… – я выждал небольшую паузу. – Здесь только ты.Вот он, мой долгожданный момент истины. Я моментально окунул руку в ледяную воду, чтобы схватить тот самый камень и как можно сильнее ударил Резнёва по лицу. И ещё раз. И ещё…

Разодрав его правую щёку и часть верхней губы, необъяснимое явление желало, чтобы я продолжал избиение. Резнёв рухнул на мокрый песок лицом вниз, некоторое время, пролежав совсем без движений. Затем он всё-таки нашёл в себе силы перевернуться и довольно хладнокровно посмотреть мне в глаза. – Сербин, – шепелявым и противным голосом еле слышно пробормотал он. – Сербин, – повторил он.

Резнёв пришёл в себя, откашлялся и даже сумел подняться на ноги, даже не думая о том, чтобы начать мне как-то угрожать.

– Прошу тебя… Расскажи мне… – еле-еле открывая рот промолвил он.Совсем недалеко от нас с Андреем, в морской пляж ударила молния, которая на некоторый промежуток времени обескуражила нас обоих.

Я властным и неспешным шагом подошёл к нему, ещё раз заглянув в его уродливое лицо, истекающее кровью. Мне стало противно и мерзко.

– Что? – спросил я. – Нравится? Мне давно уже надоела твоя ложь. Мне надоел ты.

– Я просто… Хочу помочь.– Не трать последние минуты своей жизни на унижения перед человеком, который даже не закончил школу. Даже, если он прошёлся революцией по твоему бестолковому миру.

– Этот шторм может помочь тебе. Он вернёт… Он вернёт… – откашливаясь, вновь произнёс он.

– Нет, – твёрдо и решительно ответил я, действительно пытаясь уверовать в то, что всё делается к лучшему.

Продолжать слушать этого ненормального означало вновь поддаться его влиянию, что меня категорически не устраивало.

– Прощай, – я наклонился к нему и забрал его пистолет, со всего размаху отдав его в полное распоряжение морской пучине.

Бескрайнее море. Тёмное небо с небольшой прослойкой, сквозь которую еле заметно светили звёзды. Едва видимый горизонт.

Но… Как я уже размышлял раньше, моя миссия закончена. Я должен вернуться туда, откуда начал. Я так устал от того, что несу ответственность за те вещи, которые совершил. Я так больше не могу, я не должен. Я готов отдаться во власть стихии, пусть она решает исход моей жалкой жизни.

Моей конечной целью стала крайняя точка полуразрушенного пирса, который в чём-то символизировал для меня весь моей жизненный путь за одиннадцатый класс. Пройдя буквально пару метров по скользкой поверхности, я поскользнулся, упав на правый бок. Я почти моментально поднялся, одержимый решительным настроем пробраться в конец пирса.

В моей жизни были такие же взлёты, и такие же падения, каждое из которых закаляло меня, и всегда делало только сильнее.

– Ненавижу! Я обернулся и увидел ковыляющего за собой Резнёва, который одной рукой держался за окровавленную голову, а второй пытался держать равновесие на мокрой поверхности.

В его глазах пылала ненависть, они горели диким пламенем. Миллионы контрастов отделяли его от бушующего моря, и одновременно у них было столько общего.Прогремел гром. Молния.Очередная волна сбила своей мощью его с ног, и он снова немного нелепо рухнул. Кажется, силы стали покидать его, как казалось ранее, бесконечный жизненный потенциал.

Мне же кое-как удалось устоять, и я продолжил наблюдать за непонятной настырностью этого человека.

О, эти глаза, в которых буквально горело адское пламя. Наверняка, несколько минут назад он говорил мне совсем не то, что чувствовал.

В ушах зазвенело, время застыло. Где-то вдалеке показалась настолько крупная волна, что уже было предельно ясно, что она накроет нас с головой. Страшно было представить, что она сможет сделать с моим человеческим материалом, если я окажусь на самом краю пирса.

Я перевёл взгляд со стихии на Андрея. Снова его глаза. Эти глаза… Сколько боли они мне доставили за этот год.

Боль. Я стал вспоминать. Из-за этих глаз случилось столько всего непоправимого. Моя Алиса отныне никогда не станет моей…

Как я ненавижу эти глаза, полные жестокости и бесчувствия, я ненавидел каждый нанометр сетчатки этих предательских глаз, которые отдавали багровым из-за лопнувших сосудов. Он нагло врал. Я ведь почти верил в его бред? Нет! Никогда! Что же? Я решил отдать свою жизнь на волю случая? Тогда пусть он же решает судьбу Резнёва!

Я накинулся на лежачее тело сверху и принялся кулаками яростно колотить его уже бесформенное, слабое и выцветшее лицо, отдавая в эти удары последние сгустки своей жизненной энергии.

Каждый удар давался мне всё легче и легче, стихия встала на мою сторону.Несмотря на беспомощность и слабость этот ублюдок держался очень стойко, но… В момент очередного удара его тело ослабло. Резко и моментально. Остатки его глаз сомкнулись, а вместе с ними погасло то самое пламя, очаровывающее и обманывающее всех собеседников в его жизни. Так вышло, что злосчастным случаем для Андрея Резнёва стал человек, который больше всего боялся узнать от него правду.Правду, которой нет. И никогда не было. Да.

– Этот мир больше не твой, – я столкнул его неподвижное тело, которое почти незаметно стало одним целым с морем.

Я в очередной раз посмотрел вдаль, где с горизонта шла ко мне навстречу та самая волна колоссальных размеров. Она была… Прекрасна.

Я подумал о ничтожности жизни человека, который живёт только для себя и думает лишь о себе. Она заканчивается вот так вот глупо и никчёмно, как у Андрея Резнёва. Как у меня.

Я был уверен, что поступил правильно, в моей душе впервые за столько времени наступило чувство справедливости и покоя. Я уже давно ничего не боялся. Я твёрдо и уверенно стоял на обрыве пирса, будучи смиренно готовым, принять свою учесть.На небе сверкнула очередная молния.

Какая мощь… Этот момент… Соприкосновения убийственной силы природы с твоим слабым телом…

Хах!А я посмел себе наглую ухмылку, потому что… Смерти не существуют! Существует лишь безликая пустота, которая раз и навсегда забирает все твои возможности, которые у тебя когда-то были.Подводное течение и волны безжалостно трепали моё тело из стороны в сторону, постепенно прижимая меня ко дну. Пускай… Пускай так!

Время подводить итоги?Единственный верный вердикт, который я мог вынести для самого себя, был максимально строгим и простым – бездарное обращение с таким ценным подарком как жизнь…

Как же хочется всё изменить, сделать совсем по-другому!

Боль? Нет, никакой боли не было. Страх? Точно нет, я вовсе не боялся того, над чем гадают тысячи лет. Ненависть? Глупости, всё это было далеко позади. Основная цель моего пребывания в этом мире отсутствовала… Весь смысл моей задумки сводился к поиску отсутствующей цели.

Я осознал это. Наконец-то. Я почти счастлив. Почти счастлив!Меня в последний раз в жизни окутала мимолётная тоска по чему-то давно утраченному и забытому, заставив обратить мой взор к небу.

Звёзды своим ярким мерцанием пробирались даже ко мне, на глубину около десяти метров. Звёзды что-то шептали мне. Звёзды пытались мне что-то сказать! Я жадно смотрел на эти прекрасные создания и просил их всего-навсего об одном, хотя бы самом крошечном шансе….

Я всё исправлю, я всё изменю! Я обещаю… Как же много «я» …Запас кислорода иссяк, пульс прекратился, а все мысли бесследно пропали, оставляя мою бесславную историю незаконченной.

Кажется……

Глава 15. Цикл жизни

Это было не похоже ни на что на свете. Вокруг парила абсолютная чистота, отдающая благородным белым цветом. Она была везде и всюду, полностью окружая и наполняя охватываемое пространство. Я чувствовал небывалую лёгкость, которая предательски не отпускала меня, заставляя порхать в этой пелене новых вопросов.Если в этом мире и существует какая-то главная загадка, определяющая основы всего и сразу, наполняя наш мир волшебным шармом и таинственным смыслом, то это и есть – та самая загадка.

Вне физических величин и общих законов науки, вне всего земного и космического, вне границ нашего сознания. Это что-то выходящее за общие представления и взгляды.

Да, наверное, прав тот, кто говорит, что смерти не существует, жизнь – это нераздельный процесс, состоящий из двух частей. Здесь не существует никакого времени, эта относительная величина не обладает здесь никакими полномочиями. Потрясающе чувствовать, как эта самая временная оболочка огибает трёхмерное пространство того, что мы называем жизнью, на протяжении стольких веков гадая об этом. Путешествуя среди галактик и систем, поражаешься богатствам всего, что слепил Создатель. Он и есть, главный судья, который определяет твоё дальнейшее место пребывания.

«Я есть Альфа и Омега, Начало и Конец, Первый и Последний». Ещё в раннем детстве мама любила повторять эти строки из Откровения Иоанна Богослова.Я не могу сказать о том, что я идеально прожил те дни, которые были мне предначертаны. Но я искренне верю, что всё это было определенно заранее ещё одной загадкой человечества, судьбой.

Чуть не забыл, меня зовут Артур Сербин, и я есть – дух. Да что тут говорить, я всегда был этим самым духом, всегда! Как же свободно и легко себя чувствовать без своего тела, сбросив земные оковы. Правда, к этому нужно привыкнуть.Сложнее всего представить, как выглядит абсолютная пустота. Только задумайтесь, как на самом деле должно выглядеть – отсутствие всего? Ещё сложнее представить: себя в этой пустоте. Тишина и покой бывают так необходимы в нашей повседневной рутине, но, когда их уровень становится предельно низким – становится невыносимо.

Ужасно слышать, как по твоим венам бежит кровь, как она циркулирует и взаимодействует с другими органами. Это чересчур сильно действует на нервы, это продолжает убивать тебя и после смерти.

Стоп! Я сказал о циркуляции крови? Кажется, все мои мировые размышления о вечной жизни стали постепенно уходить на второй план. Гипотеза про жизнь после смерти и вечность человеческого духа временно откладывается. Кажется, я снова стал слышать посторонние звуки и даже видеть какие-то незнакомые мне очертания. Ещё одна ужасная пытка в этом измерении – видеть свет… Как поток частиц. Или как волну. Видеть его насквозь. Кажется, я нахожусь в одном из гравитационных туннелей, ведущих к самому сердцу рая. Или же?

На мгновение меня ослепило, заставляя все очертания и звуки исчезнуть. Снова. Выход есть, и он совсем близко, это чувствовалось.

Наконец-то! Спустя конкретно определённый промежуток времени, я увидел что-то настолько яркое, что стало для меня квазаром в моей Вселенной. Кажется, что подобные переживания и ощущения испытывает человек, когда появляется на свет, только вот он этого абсолютно не помнит. Тогда почему это помню я? Почему думаю об этом?

Раз-два. Я в один момент открыл глаза, и оказалось, что моим квазаром оказалась обычная лампочка, несущая свет в составе самой обыкновенной люстры.У меня появилось огромное желание убедиться в том, что я жив и для начала хотя бы подёргать конечностями, но я их абсолютно не чувствовал… Просто не ощущал, вот и всё. Я не смог пошевелить даже головой.

Попробовал дёрнуть губами.Какие-то не особо целесообразные звуки из них смогли выйти, но до нормальной речи мне было далеко. Тем не менее, я всё-таки решил привлечь внимание своим громким мычанием.

Через пару минут в мою палату забежал невысокий молодой человек в белом халате, который был ошеломлен моим сигналам, раскрыв от своего удивления рот, а за ним ко мне ворвалась уже целая группа людей в таких же белых халатах, во главе которой был пожилой мужчина с аккуратной бородой. – Да ладно! Не может быть, – интенсивно повторял он, метясь по палате из стороны в сторону.

Хм, интересное развитие событий. – Я не могу… Пошевелиться, – попробовал я начать диалог, резко удивившись от того, что у меня довольно мерзкий голос, оказывается.

– Тишина! Всем выйти из палаты, мальчику нужен покой, – все послушно последовали его словам, оставляя нас наедине. Он же присел на мою койку и взглянул на меня своими добрыми и сильными глазами.– Меня зовут Лев Николаевич, и я главный врач в городской больнице. У тебя временно атрофировались практически все части твоего тела, Артур. Это вполне нормально. Ты как себя чувствуешь сам? Хм… Все жизненные циклы у тебя практически в норме! – сообщил мне он.

– Класс, – с небольшой ухмылкой ответил я. – Живым себя чувствую. Вроде как… Обрадуйте меня, доктор, скажите, что это неправда.

– Шутник! Давай оставишь свою иронию на пару минут, хорошо? – в спокойном тоне попросил он.

– Договорились, доктор. Чувствую, что очень слаб. Я…

– Нет! Тихо, Артур… Не стоит так много говорить, если ты… Артур?

###

Я провалился на несколько часов в состояние слепого сна. Открыв глаза, я снова увидел в своей палате главного врача, который задумчиво держась за голову обеими руками, сидел на стуле около меня.

– Проснулся, Артур… – с облегчением вздохнул он. – Как себя чувствуешь? Пожалуйста, не надо говорить слишком много. Ты пока очень слаб. И любое лишнее движение может заставить тебя вернуться в состояние сна. На своё собственное удивление, я уже мог слегка шевелить головой, и мой радиус обзора стал немного больше. Мне даже показалось, что я снова могу дёргать своими ватными пальцами ног…

– Нормально… Вполне. Как я выжил? Волны вынесли моё тело на берег?– О чём ты говоришь? – категорически не понял он.

– Шторм. Меня поглотил шторм.

– Ох, мальчик… Возможно я понимаю, о чём ты сейчас говоришь. – Он привстал с моей кровати и продолжил. – Ты самый большой счастливчик на этой планете, Артур! Как правило, в наше время выйти из такой глубокой комы… Это большая удача, парень. Мне по-прежнему с большим трудом верилось всему, что говорил доктор, но разве у меня был выбор?

– Ещё одна кома? Не понимаю…

Лев Николаевич глубоко вздохнул, прищурился и стал медленно, со всеми подробностями отвечать на мой вопрос,

– Почти год назад тебя сбил автомобиль, если у тебя это осталось в памяти. Водитель оказался честным и порядочным гражданином, готовым нести ответственность за свои поступки и сам вызвал скорую помощь и отряд полиции. Ты потерял очень много крови, затем перенёс несколько тяжёлых операций. Твоя жизнь всё время была на волоске. Ты ходил по самой грани пропасти весь этот год. В самом начале своего глубокого сна ты каждый день медленно умирал, врачи уже даже стали высчитать твою примерную дату смерти, но… Однажды показатели перестали ухудшаться и какое-то время оставались просто стабильно невысокими. И так продолжалось на протяжении нескольких месяцев.

– Автомобиль? – в голове картинками проскользнули воспоминания о несостоявшемся свидании с Соловьёвой… – Кхм, а ты ведь сказал что-то про шторм? Удивительно, что буквально позавчера у нас в области также было объявлено штормовое предупреждение… Это уже очень интересно, юноша… Возможно, я понимаю о чём ты… – То есть… Я всё это время находился в коме? После аварии с машиной? Нет. Нет. Нет.Этого не может быть. Всё, что было потеряно, не может быть потеряно снова. Или же? Меня больше не терзают никакие прошлые поступки… Это… Не имеет никакого значения…

– Именно, – подтвердил он. – Кстати, из молодых ординаторов местного института дал очень интересную версию, анализируя твоё психическое состояние во время комы. Он был с тобой на протяжении всей твоей комы, пристально изучая твоё состояние и постоянно делая себе заметки. Артур, ты сможешь познакомиться с ним лично несколько позже.

– Хорошо, спасибо, – ответил я, по-прежнему перебирая целую кучу новых вопросов в своей голове.

– Да ты в какой-то степени уже являешься феноменом, Артур. Тебе знакомо это понятие?

– Да. Да… – несколько раз покивал я, вспоминая страшную бурю. – Ах да, поспешу тебе обрадовать ещё раз: к тебе с минуту на минуты приедут твои родители.

– Доктор, вы серьёзно?! Не шутка? Точно? Ох, доктор…– Отставить шутки, пациент Сербин. Отставить! – в незатейливом лёгком тоне обратился ко мне главный врач. – Всё, Артур, мне пора бежать к другим пациентам, а ты наберись терпения. До скорого, юноша, – попрощался со мной Лев Николаевич, оставляя меня снова наедине со своими теперь уже светлыми и многообещающими мыслями.Честно говоря, я понятия не имею, сколько прошло времени, но по моим ощущениям, весточка о том, что ко мне с минуту на минуту поднимутся мои родители, долетела до меня довольно быстро и оперативно.

Это было волнительное ожидание долгожданной встречи, которая уж точно расставит все точки над “i”. И вот, наконец-то дверной косяк в моей палате отворился, и я увидел немного постаревшее лицо матери, освещённое солнечными бликами, которые пробивались сквозь незанавешенное окошко. Оно так и светилось от счастья, которое переполняло палату своим теплом и нежностью. Отец, слегка поседевший, немного скромничал, скрывая свою очаровательную улыбку, и набросился на меня только после матери. Эти счастливые лица были для меня самым желанным драгоценным подарком в любой жизни, в любой мире, в любой Вселенной.

В голове в течение одного мгновения стали проноситься моменты, которые я совсем ещё недавно пережил. Они аккуратно сменялись, как лента в фильме с самым лучшим концом. Эта встреча была кульминацией всего того, что происходило в моей жизни.

Я лишь неподвижно улыбался в ответ, всё ещё практически не двигаясь. Мне уже не было столь важно, как всё было на самом деле. Куда важнее было то, что моя семья находится в полном составе.

– Артур! Сыночек! – мама всё никак не могла успокоиться и привыкнуть к мысли, что я нахожусь с ними в здравом уме и трезвом сознании, продолжая меня обнимать и целовать.

Отец же немного успокоился и первым присел ко мне на кровать, продолжая на меня смотреть своими сильными и по-настоящему любящими глазами. – Артур, вот ты даёшь! Уже никто и не верил, кроме нас, – произнёс он.– Мальчик мой, дошли наши молитвы! Ты не представляешь, ты не представляешь, сколько всего случилось с того момента, ох, Артур!

Мама вытерла свои слёзы счастья, немного отдышалась и продолжила:

– Как мы рады, Артур…А как же я… Счастлив…

###

– Поймите правильно, мальчик очень слаб… Ему пока сложно находится под постоянным вниманием, поэтому его жизненные силы могут оставить в любой момент времени, – за своей палатой я услышал голос Льва Николаевича.– С ним всё будет нормально?

– Это обычный процесс после комы… По нашим прогнозам, всё будет хорошо, не беспокойтесь. Вы можете встретиться с ним завтра после обеда, до этого момента лучше оставить его набираться сил.

– Спасибо вам! Спасибо большое, доктор…

На этой ноте моя палата наполнилась пронзительной тишиной, но её стремительно нарушил всё тот же главный врач, Лев Николаевич, ворвавшийся в мои владения.– Ох, Сербин… – Что такое?

– Вам бы сейчас только отдыхать и набираться сил, но… Судя по вашим показателям, все эти позитивные разговоры идут вам на пользу…

– Это… Не может не радовать.

– Именно. К тому же, ты сегодня просто нарасхват! Возможно, в какой-то другой ситуации я бы поступил иначе, но сейчас… Сделаем вид, что я вместе с охраной закрыли глаза на пять минут. Но только на пять! Не больше. К тебе ещё один посетитель.– Серьёзно?