Легенда о наследнике Артурия. Убить Элею

– Нет, – перебил его. – Если бы долг потребовал защищать Барики, я бы остался и сражался с хинаинцами, однако я не желаю воевать на стороне Золеха…

– И всё же, – Ферад мерзко улыбнулся. – За вашу голову Золех назначил большую награду – десять тысяч золотых, если мне не изменяет память. Деньги лишними не бывают.

Мне хотелось заехать графу по лицу и стереть отвратительную ухмылку. Кровь стучала в висках.

“Как он, этот свиноподобный, беспринципный, жирный толстосум посмел назвать меня предателем!?”

– И отлично, – я попытался скопировать улыбку Ферада, но моя, наверное, вышла жёстче. – Сдайте меня хинаинцам на руки, но учтите, что я вернусь в Долину под предводительством Золеха. И найду вас. Хинаинцы разрушат ваш дом до основания, сожгут посевы и заберут женщин – именно это Золех намеревался сделать с моей страной. Вы хотите нажить нового врага?

Граф скривился – как если бы вино в его бокале скисло. Чёрные глаза блеснули адским огнём.

– Разумеется, я не сдам вас Золеху, – ответил он с оскорблённым видом. – Я хотел лишь продемонстрировать размер вашего долга передо мной. Ваша жизнь в моих руках. У вас есть десять тысяч золотых, чтобы купить свободу?

Десяти тысяч у меня не было. Мама положила лишь пятьсот золотых, но даже их тяжело таскать с собой. А дядя? Сначала до него нужно добраться. Да и никаких договоров о выкупах они с матерью не заключали, а просить помощи у родителей и брата, подвергать их опасности. Я даже думать об этом не хотел.

– Денег у тебя нет. Жаль, – разочарованно вздохнул Ферад. – Тогда, может, ты искупишь долг небольшой клятвой на крови?

Граф закатал рукав.

Будь я в Барики, Золотых Песках, Золотом Бастионе или другой стране, где нет запрета на кровную клятву, мне следовало бы читать заупокойную молитву. Но тут относительно повезло. Благословенная Долина – страна с самыми жёсткими запретами против чёрной магии.

“Ха, ха, и ещё раз, ха! Не зря я прилежно сидел над книгами, как и хотела мать.”

– Я согласен. Но потом любой в вашей стране сможет со спокойной совестью вас убить и освободить меня, пока клятва не окрепла, – я закатал рукав. – Использование кровной клятвы легко доказать. Вы же не пойдёте на такой риск?

Граф, второй раз севший в лужу, едва сохранял самообладание. Я решил – когда он озвучит третье предложение, приму его спокойно, иначе граф сорвётся, и живым я отсюда не выберусь.

– Хорошо, – пробурчал Ферад – прямо как закипающая кастрюля. – Хорошо. Я не возьму с тебя клятву на крови, но поставлю с десяток следящих заклинаний. Найду в любую минуту, где бы ты ни находился. И ещё. Настоятельно прошу испить вина. Иначе… – граф провёл пальцем по горлу.

Я был в проигрышном положении. Выбора не осталось. Дорогое и, наверное, когда-то вкусное вино горчило, а в сердце мне будто воткнули толстую иглу.

– Ты умрёшь через тридцать дней, принц Джанделин, – прошипел граф. – Будешь паинькой – продлю срок. Или сниму проклятие, если ты прикончишь Ледяную ведьму и не сдохнешь сам. Считай это подарком.

Он встал, стряхнул с себя пыль – скорее, для вида – и поставил ополовиненную бутылку обратно в шкаф. Я сидел оглушённый. Сначала проклятие, потом…

“Откуда, демоны его забери, граф знает о предсказании?! Я никому не рассказывал! Даже матери.”

– Твои страхи кричат сами о себе, принц, – усмехнулся Ферад. – Элея – так зовут Ледяную ведьму – будет во дворце через две луны. Не драпанёшь при первой возможности и пойдёшь в назначенное место – отсрочу смерть ещё на тридцать дней. Струсишь – я всё узнаю. И последнее…

Он подошёл вплотную и смотрел на меня жуткими глазами-порталами.

– Ты не расскажешь обо мне. Не напишешь. Ни у кого не попросишь помощи, – шептал он.

К сожалению, заклинание «Паралич воли», когда оно не порабощало жертву целиком, постороннему увидеть было невозможно.

– Хорар, Лангер, – слова графа доносились до слуха словно через плотную вату, или, даже, откуда-то из другого измерения. – Поколотите Джанделина за его дерзкий язык, но не сильно. Принц ещё пригодится.

Так и прошло моё знакомство с первым встреченным колдуном из Благословенной Долины. Граф Ферад. Брат императора и сильнейший ментальный маг современности. Когда меня, с разбитым носом, в заляпанной кровью одежде, усадили на коня и отправили в столицу, я впервые за прожитую жизнь не мог найти в этой истории ничего хорошего.

“Серьёзно, лучше бы я десять раз наступил в лошадиное дерьмо и отстоял ту проклятую очередь! Выбрал гостиницу хуже и грязнее. Великий свет, меня через четыре границы везли в чане, чтобы я так глупо попался графу!”

•••

На первой же остановке в скромном доме путника я сверился с картой. К огромному разочарованию, поместье дяди располагалось далеко от столицы, и я не мог навестить его, не сделав огромный крюк, поэтому решил, что напишу письмо и отправлюсь прямиком во дворец. А пока побольше разузнаю о Ледяной ведьме.

Я знал об Элее лишь то, что она ужасно злая. И влияет на погоду. Создаёт метели даже летом, замораживает людей живьём за один косой взгляд, но император терпит её выходки и держит при дворе как сильного мага. Ещё по приказу ведьмы построили замок изо льда на Севере. Когда она там живёт, у местных портится и без того холодная погода.

– Расскажите о Ледяной ведьме, – попросил я хозяина гостевого дома, пришедшего меня проведать.

Постояльцев здесь оказалось всего трое: я и пожилая супружеская пара. В этот дом многие заходили перекусить, но на ночь мало кто останавливался – комнатки маленькие и тесные, обставленные очень простой мебелью. Никаких золотых ваз, дорогих картин. На кровати одна перьевая подушка и тонкое одеяло в пододеяльнике, сшитом из разных лоскутов. Столик накрыт скатертью. Её, по всей видимости, хозяйка сама вязала крючком – где-то узор шёл криво, где-то петельки распустились. На базаре такая работа и мелкой монеты не стоила. Стол украшала простенькая глиняная ваза с букетом свежесрезанных, ещё ароматных садовых роз. Занавески тоже были связаны хозяйкой. Но меня здесь привлёк домашний уют и, главное, чистота. А ещё добрые люди. Старик-хозяин принёс заколдованный мешочек со льдом – приложить к распухшему носу.

– Ооо, ведьма, – он широко улыбнулся и продолжил полушёпотом. – Элея несколько раз замораживала Академию, где училась. И убила не одного человека. Скольких – император скрывает. Говорят – не человек она вовсе, а сущность, созданная магией: император её сотворил и хочет спустить на врагов, как цепного пса. Но пока страдает лишь Долина.

“Что ж. Кажется, народ Благословенной Долины не будет против, если я прикончу эту Элею. Скорее, наоборот.”

– А правда, она насылает на Долину непогоду? – Задал я новый вопрос.

– Истинная правда, юноша, – кивнул старик. – Жители столицы всегда знают, когда ведьма приезжает во дворец. На небе висят тучи. Снег валит.

– А она красивая? Ведьма, – я усмехнулся, поймав недоумевающий взгляд старика. – Что? Я никогда не видел живую ведьму, а об их красоте слагают легенды.

Старик отмахнулся.

– Страшна Элея, как чёрт. Кожа белая. Волосы синие, когти длинные, острые. И зубы как у зверя, – закончил он шёпотом. – Поверьте, вам не стоит заводить с ней знакомство.

“Отлично. Теперь я знаю, как выглядит враг.”

Ночью, когда всё вокруг стихло, и лишь сверчки за окном стрекотали громко и монотонно, я сел за стол. Зажёг свечу. В сумке была припасена одна толстенная книга о проклятиях и другая – пособие по боевому искусству. Купил их у встретившегося торговца. Боевое искусство можно изучать днём, а вот, если меня увидят с книгой по чёрной магии, чего доброго, подумают нехорошо. И примут меры.

На поясе висел подаренный матерью кинжал, с которым я больше не расставался. Лёгкий, изящный. Очень острый. Наверное, им мне и суждено убить ледяную ведьму. Но это всё потом.

А сейчас: «Летучая смерть – проклятие, убивающее всех находящихся вокруг колдуна, его применившего. Величина радиуса зависит от силы мага»…

“Снова не то. Не страшно, впереди целая ночь.”

Междуглавье 1

– Долгих вам лет жизни, – торговец принял рукопожатие.

Ладонь у него была тощая, но хватка неожиданно сильная. Тёмные глаза южанина в прорези маски, хитро сверкающие, казалось, могли видеть Ферада насквозь, и под этим взглядом графу становилось неуютно. Будто перед ним сидел другой. Некто, натянувший личину торговца ядами, дабы подобраться к графу…

Разумеется, это неправда.

“Бред страдающего от недосыпа ума”, – успокоил себя Ферад.

– Бадягу сбываешь? – Усмехнулся граф, найдя взглядом несколько бутылок с дорогим алкоголем в открытой сумке торговца, лежащей у ног последнего.

Насмешка помогла заглушить страх.

– Так, – отмахнулся торговец. – Прикрытие. Да и клиенты просят развести им яд в нужной консистенции. Боятся, рука дрогнет. Выйдет меньше – жертва не помрёт, а больше – яд обнаружат. Всё за них делать надо. Тьфу!

Судя по складкам на переносице и нахмуренным бровям, торговец поморщился. С него разом слетел весь ореол загадочности. Ферада это развеселило.

– Прошлый яд сработал прекрасно, и я хотел бы приобрести нечто этакое… лёгкое и цветочное, убивающее медленно, если регулярно его вдыхать, – Ферад дал волю воображению. – И галлюцинации… не обязательны, но было бы неплохо.

– А вы художник, господин, – торговец прищурился. – Вам никогда этого не говорили?

– К сожалению, все, кто могли бы по достоинству оценить мой творческий гений, мертвы, – Ферад улыбнулся.

Торговец взял светильник, висевший над столом, и ушёл с ним в другой конец комнаты. При свете граф увидел, что пол был полностью заставлен сумками, тюками, из которых выглядывали разнородные товары: продолговатые винные бутылки, флаконы с духами и, даже, одежда.

– Минуту, – тяжко вздохнул торговец, извлекая на свет фигурные флакончики в виде цветочных бутонов. – А вот и то, что вы просили! – Он наскоро забросил остальные флакончики обратно в сумку и засеменил обратно к Фераду. – Настойка лотеции. Чистейшая. Пахнет божественно, но я не советую вдыхать её пары, господин. Она пагубно действует на нервную систему. По мере накопления экстракта лотеции в мозгу, лёгкая эйфория сменится бредом и галлюцинациями. Жертва потеряет сон. Будет совершать безумные поступки. А главное… даже капля лотеции в крови делает человека крайне уязвимым к ментальному воздействию. Вы же ментальник, господин?

– Ментальник, – Ферад чувствовал, как губы сами собою расползались в улыбке. – Благодарю. Это лучше, чем я ожидал.

План грядущего убийства предстал перед мысленным взором, подобно красочной картине. Не терпелось воплотить его в жизнь. Сердце билось учащённо, а руки мелко дрожали в предвкушении очередного спектакля. Спектакля с одним безвольным артистом, множеством зрителей, которые будут наблюдать за его гибелью, но ничем не смогут помочь. И одним режиссёром. Ферад потёр взопревшие ладони и причмокнул от удовольствия.

Торговец что-то сказал.

– А? – Не расслышал Ферад.

– Золото, господин, – торговец поставил флакончик с настойкой лотеции на стол. – Двадцать тысяч.

– Ты меня разорить собрался? – Буркнул Ферад.

– Спрос велик в преддверии войны с Бастионом, – пожал плечами торговец. – У вас тоже большой заказ, как я погляжу?

Ферад кивнул.

– Сорок высокопоставленных человек, – похвастался он. – Но вышло в несколько раз больше: ты ведь помнишь, я не оставляю ни свидетелей, ни тех, кто способен отомстить.

– Весьма умно, – рассмеялся торговец.

Смех у него был неприятный, скрипучий, сухой, как звук наждачной бумаги.

– Дурак – тот, кто не нагреет руки на этой войне, – торговец посерьёзнел. – Я сам ожидаю, кто предложит заказ крупнее: Бастион, Верельцы, или Золотые Пески. Добтерех даже не рассматриваю.

– Коли план выгорит, мой заказ превзойдёт самые смелые ожидания, – Ферад прищурил глаза, в предвкушении скорой победы. – У Констанциана богатая казна.

Он не мог дождаться смерти брата. Три месяца отделяли Ферада от осуществления плана. И три проклятых человека в списке, которые до сих пор, по какому-то недоразумению, продолжали коптить небо.

– Посмотрим, – сказал торговец, развязывая протянутые Ферадом мешочки с золотом. – Посмотрим, как всё сложится.

•••

Ферад сиял от счастья. На радостях заказал целого молочного поросёнка, фаршированного грибами и апельсинами, политого лимонным соком и хорошенько посыпанного острыми специями. Под поросёнка пошло лёгкое игристое вино. День преподнёс графу два крупных сюрприза, один за другим.

Сперва – племянник Тилнора. Ферад назвал эту встречу подарком самой судьбы. Даже если предсказание домарки окажется ложью, и парень не исполнит предназначение, что скорее всего и произойдёт, его исчезновение отвлечёт дядю.

Тилнор Кадалийский, глава Тайной службы, стал чересчур подозрительным. Сунул нос Фераду в поместье. Его люди шныряют по городу, выставив перед собою артефакты. Везде полно гвардейцев. Графа уже тошнило от их алых с золотом плащей.

“Пускай Тилнор отправит эту ораву на поиски мальчишки, а потом рыдает над его безвременной кончиной, которая наступит, как все будут полагать, от естественных причин, – Ферад впился зубами в сочное мясо. – Молодёжь нынче хлипкая. “Сердце не выдержало тоски по дому и смены климата”, – так напишет лекарь”.

Ферад посчитал, что, когда Тилнор очухается, и вернётся к расследованию, всё будет конечно. Три человека умрут. Войска Золотого Бастиона беспрепятственно войдут в Благословенную Долину, и с братом будет покончено, а граф станет, пусть и не императором, но наместником огромной провинции.

Он залпом выпил бокал вина. И вытер салфеткой заляпанный жиром подбородок.

9 глава. Предвестники бури

Грядёт страшное. Будущее туманно, как никогда прежде. Туча чёрная, грозовая, медленно накрывает мир, и буря разразится над Благословенной Долиной. Её уже не остановить. Потомок Артурия? Да, пророчества говорят о нём, но я вижу лишь слабый, едва различимый силуэт.

Письмо императору Констанциану Четвёртому от императорского прорицателя Астриуса

Элея

Я вернула девушек домой. Это была зажиточная, знатная семья, но с одной оговоркой. Они считались знатными лишь в пределах родного селения, и кучерявая девица лукавила, называя себя высокородной.

Меня приняли радушно. Долговязый и кудрявый, как барашек, отец пригласил в дом. Мне выделили гостевую комнату. Внизу накрыли стол, празднуя возвращение дочери. О пропаже Элоны с её служанкой Миеттой уже поведал кучер, который почувствовал неладное и, не сумев отговорить девушек, бежал из логова отступников за подмогой.

В гостевой комнате я и обнаружила неприятный сюрприз. Зеркало. Высокое, в полный мой рост, и, вдобавок, тройное. Когда увидела отражение, то сначала не поверила глазам и, дабы окончательно убедиться в том, что зеркало не зачарованно кудрявой дурой Элоной, вытащила из дорожной сумки своё карманное зеркальце.

– Инир, твою ж… – я бросила его на стол, едва не разбив.

Из большого зеркала всё также смотрела бабища – по другому не назвать – вчетверо толще меня настоящей. Страшная, жуть. Рыжая. С красным, широким и плоским, как блин, лицом.

– Как это понимать? – Я в недоумении взирала на руки, которые для меня выглядели нормально. – Это лицо! Щёки! Будто пчёлы покусали! Аааа!

– Прошу прощения, госпожа, но вы не уточнили, какое именно нужно обличье, – отозвался браслет. – Было интересно, насколько хватит нашего мастерства…

– Мастерства?! По-твоему, мастерство должно выглядеть по-уродски?! – Я едва не плакала.

Он выставил меня полной… полной во всех смыслах дурой перед насмешницей Элоной, её семьёй и ещё кучей народу.

– Чтобы тебе не было обидно, себя я тоже… сделал несколько упитаннее, – мягко добавил Инир.

В зеркале на запястье бабищи красовался толстенный золотой наручень.

– Аплодирую стоя, – буркнула я и магией захлопнула створки зеркала.

Обижаться на Инира – глупо. Ему только дай повод отточить и без того высококлассное мастерство. В Академии мне это было на руку. Инира не приходилось даже просить о помощи с домашкой – он всё делал сам с маниакальным рвением, а я часами слушала его теоретические выкладки и почерпнутые из книг умные мысли.

•••

На ужин собрались все. Полненькая суетливая мать, возившаяся с непослушным ребёнком-двухлеткой. Братья примерно пяти и десяти лет. Спасённая мной блондинка Элона и двое старших дочерей с мужьями. Увидев старших дочерей, я усмехнулась про себя: они были редкими красавицами с фарфоровой кожей и гладкими белоснежными волосами. Настоящие волшебницы стихии воды. Кучерявая, немного угловатая Элона, которая внешностью пошла в породу отца, на фоне старших сестёр выглядела простушкой из деревни.

“Видать, поэтому она и выросла помешанной на красоте.”

За столом Элона, полностью очухавшаяся от ниэльского колдовства, вела себя прилично. Даже поблагодарила за спасение. Только, когда пришла пора рассказывать о случившемся в лесу, она повторила историю про отступников и ледяную ведьму:

– Отступники связали меня и Миетту. Собирались сжечь на костре заживо, но Ледяная ведьма хотела нас не сжечь, а заморозить. Она сплела ледяное заклятие. Когда наши ноги были полностью во льду, отступники на неё напали. Подожгли лёд, – эмоционально рассказывала девушка.

Красноречивые взгляды сестёр говорили прямо: «Не верим. Выдумщица, знаем мы тебя». А рассказ тем временем становился всё эмоциональнее и обрастал новыми подробностями. Звучал безумнее.

– Ведьма и отступники подрались, чтобы определить, каким способом мы с Миеттой умрём. Вокруг летали льдины, огненные шары. Бах! Бабах! Бдыщ! Звучал похоронный марш. А потом ледяная ведьма победила, и нас полностью заморозили, – закончила Элона, тяжело вздыхая. – Очнулись мы в повозке, а рядом была эта женщина. Травница Леа, – она махнула в мою сторону.

На минуту-другую за столом воцарилось молчание. Только маленький ребёнок с удовольствием уплетал засахаренную булку и с причмокиванием облизывал сладкие пальцы. Проблемы взрослых его не занимали.

– Ну а ты что расскажешь, Миетта? – Отец обратился к сидевшей за отдельным столом служанке.

Та глуповато мигнула. Пожала плечами.

– Мне тоже снилось об отступниках, – ответила она медленно. – Но костёр, ведьма… нет, такого в моём сне не было. Отступники и лесные черти колотили друг друга дубинами, а нас привязали к огромному шомполу.

Элона взглянула на неё разочарованно, как на предательницу. Все ждали моего рассказа. Я решила, что лёгкая ментальная магия не повредит: в Академии с помощью Инира освоила несколько простых и действенных приёмов.

– Еду, значит, по лесу. На днях закончились молодые побеги бурого папоротника и корни скромноцвета чащобного. Они нужны для зелий. Скромноцвет, как можно догадаться из названия, растёт только в глухом лесу, вдали от людей, – медленно рассказывала я.

Нужно было говорить спокойным, убедительным тоном, устанавливать со всеми по очереди зрительный контакт и насылать чары. Задача не из лёгких.

– А папоротник бурый встречается вблизи болот. Собираю я папоротник. Слышу крики, будто режут кого! Думала, гоблины болотные девок деревенских утащили, или в топи кто увяз, – я перевела дыхание. – Подбегаю. Они из повозки выбрались, и кричат, кричат! Я сразу сообразила, что дело в болоте, ядовитых его испарениях. Схватила девчонок – и уехала подальше. Вот вся история.

После рассказа никто не осмелился возразить. Инцидент был исчерпан. Повеселев, все, включая Элону, продолжили праздничную трапезу.

•••

Следуя негласной традиции, я осталась в приютившем меня доме. Во дворец собиралась к следующей луне. Служанка исправно отправляла опекуну письма, оповещая о всех моих планах, а внезапный визит, разумеется, туда не входил. Я не хотела подставлять девушку. Да и вылазки после этого закончатся, а сидеть во дворце долго – подобно смерти.

Инир как-то притих. Сначала мне нравилось его молчание, но потом стало тревожно. Мой друг вёл себя ещё более странно, чем обычно – мог весело разглагольствовать о целебных травах и снятии проклятий, а потом прерываться на полуслове и молчать до вечера. На прямые вопросы Инир не отвечал. Отшучивался. Явный признак, что дело плохо, и браслет пытается это скрыть.

Я не хотела ввязываться в новые аватнюры, подвергать Инира опасности. Поэтому сидела тихо. Занималась привычным уже делом: целительством. От желающих полечить руки, ноги, спины, животы снова не было отбоя. Даже сняла одно проклятие. А в свободное время гуляла по лесу, собирая травы на замену тем, что побывали в логове отступников. Работы хватало. Если хозяева попросили бы на выход, любой другой дом был бы открыт, и я без проблем могла дождаться назначенного срока возвращения в столицу.

Но в одно очень раннее утро всё снова пошло не по плану:

– Скорее, скорее! – Хозяйка ворвалась в спальню, подобно урагану. – Говорят, там человек истекает кровью! Кошмар какой-то!

Я поднялась с кровати. Под аккомпанемент причитаний хозяйки и ворчания Инира, поспешила к раненому, прихватив мешок с целебными травами.

•••

Над бледным неподвижным юношей – на вид не здешним, южанином – склонились два лекаря. Из соседнего селения, как выяснилось позже.

– Внутреннее кровотечение, – мрачно объявил один из лекарей, стоило мне войти. – Иди домой. Работа не для тебя.

Я молча подошла к раненому, осмотрела расползающееся багровое пятно на его животе. Несчастного человека подстрелили в лесу. Наверное, кто-то из охотников попал в проходящего мимо путника.

Приложила руку к ране. Медленно заморозила все повреждённые ткани. Кровь остановилась с трудом. Лекари удивлённо вытаращились на меня.

– Расскажете про ледяную магию местным – шкуру спущу, – пообещала я. – Кровь из брюшной полости откачать сможете?

Лекари растерянно закивали.

Разумеется, я следила за ходом процедуры. Тут и появились странности: ребята-лекари хорошо знали своё дело и владели несколькими стихиями. Водной, как и большая часть местных. Воздушной, огненной… но каждый раз, когда надо было остановить кровь, они звали меня – заморозить края раны.

– Готово, госпожа, мы отдохнём, – доложил лекарь.

– Спасибо. Дальше я прослежу за раненым, но будьте поблизости.

“Как минимум, две недели придётся его лечить. Мда”, – прикинула я, повторно осматривая рану. Маленькая дырочка от стрелы превратилась в неровный шов длиной с ладонь. Лекари расширили разрез.

“Не страшно. Главное, кровь остановили везде, где можно – и внутри, и снаружи. И ещё так меньше шансов, что у бедняги разовьётся пузырная смерть, которая любит глубокие и узкие раны. Швы определённо надо будет переделывать. Потом каждый день колдовать над ними, чтобы рана не воспалилась и быстрее срасталась.”

Но меня не оставляла в покое мысль о кровотечении, с которым не справились два хорошо обученных мага-целителя… нет, что-то здесь не сходится.

Я поговорила с лекарями, которые обедали здесь же, около лазарета. Они тоже подозревали неладное. Меня насторожил ещё один факт: юношу привезли в селение не бестолковые охотники, а проезжавшие мимо торговцы. Выходит, тот, кто подстрелил беднягу, бросил его умирать. Или это было покушение?

Общими силами местные разыскали стрелу, которую вытащили из раненного. Самодельная, тонкая, со скудным пёстрым оперением. Видела подобное у южных наёмников. Здешние стрелы очень толстые, с железным наконечником и большим количеством перьев – такими и оленя можно подбить, и другую крупную дичь. Но главное: я почувствовала остатки магии на стреле.

– Если бы ты меня спросила, я бы ответил, что это крайне гадкое хинаинское проклятие, – буркнул Инир. – Стоит уколоться такой стрелой – кровь будет идти, пока вся не вытечет.

– О, проснулся! – Я погладила ворчливого друга по колечкам.

– Не пренебрегай моей помощью, – ответил Инир. – Я создан, чтобы служить госпоже, и, когда ты не отдаёшь приказы, я всё думаю… и места себе не нахожу!

Я вернулась к раненому. Инир снял остатки проклятия, какие смог – но часть магии впиталась накрепко. Пока сама не рассеется, мы ничего не сможем поделать.

“Плюс две-три недели, – посчитала я. – Если не управимся за одну луну, повезу южанина в столицу.”