Третий элемент. Серия: Аз Фита Ижица. Часть III: Остров бродячих собак. Книга 8

– Но я… У меня… У меня жизнь уже по-другому идёт. Я…

– Так! Стоп! – оборвал её Александр. – Об этом мы с тобой дома поговорим. Хорошо?

Разговор «об этом» начался по дороге. Точнее, Александр и Оксана начали его немного раньше, пока ждали чуть задержавшихся Иру и Стаса.

– Саша, извини, что перебиваю, – прервал Стас его аргументы, усевшись в машину. – У вас будет масса времени обсудить это вдвоём. Оксана, послушай меня.

Я очень хорошо знаю Сергея Леонидовича. Да, он, как человек творческий, не чужд увлечённости и эмоциональности, но чтобы заставить его забыть себя от восторга, надо очень сильно постараться.

Наряду с увлечённостью и эмоциональностью, ему свойственны скептицизм, требовательность и придирчивость.

То есть, я хочу сказать, что его оценка твоей работы более чем объективна. И для меня лично, это – однозначное свидетельство твоей перспективности как учёного. И я сделаю всё, что от меня зависит, дабы помочь тебе вернуться на этот путь.

– Но…

– Оксана, пожалуйста, выслушай.

– Извините.

– Сергей Леонидович не является штатным преподавателем ни одного из московских ВУЗов. Однако он постоянно присутствует на экзаменах и просматривает курсовые и контрольные работы студентов практически всех учебных заведений, имеющих факультеты его специализации.

Если он обнаруживает что-то интересное, он берётся вести курс, а затем предлагает сотрудничество тем, кто оправдал его доверие.

Для того чтобы сотрудничать с ним, необязательно жить в Москве и каждый день ходить на работу в его лабораторию. Формы сотрудничества, которые он предлагает, очень и очень различны.

Я знаю некоторые из них, но не буду рассказывать, дабы ненароком не стать разносчиком дезинформации. То, что касается дальнейшей совместной работы, он сам тебе объяснит.

– Станислав Андреевич, понимаете, это так неожиданно. Да, я одно время бредила наукой, но… Так получилось, что мне пришлось расстаться с этой идеей, и я давно смирилась с этим. Я стала строить свою жизнь по-другому, и сейчас мне моя жизнь нравится. Мне не хочется в ней что-то менять. Хотя… – Оксана замолчала.

– Понимаю, Оксана. Очень хорошо понимаю. Позволь дать тебе совет:

Отбрось всё и попытайся почувствовать, что ты хочешь на самом деле, учитывая прозвучавшее сегодня предложение. Помечтай, не привязываясь ни к чему. Дай свободу полёту своей фантазии.

Не думай ни о каких планах. Не думай ни о каких обязательствах. Не думай об образе жизни. Вытащи из себя то, что ты на самом деле хочешь. Это – главное. А когда ты уяснишь себе главное, придумать новый образ жизни и построить новые планы не составит труда.

И ещё, Оксана, не забывай, что теперь ты умеешь, хоть и не в совершенстве, пользоваться проходами. Это способно решить целый ряд рутинных проблем.

Не сомневаюсь, что Зив и Лоренц найдут для тебя несколько наиболее удобных входов-выходов в Москве, что позволит тебе не особо ломать твой нынешний образ жизни.

* * *

– Стас, я опять в шоке от Оксаны, – призналась Ира, как только они остались наедине.

– Аналогично. Я впервые оказался свидетелем такой реакции Сергея на студенческую работу. Хотя не раз бывал у него на зачётах и экзаменах.

На самом деле, Серёга – такой зануда! Все нервы ребёнку вымотает, по двадцать раз переделать заставит, прежде чем «зачётом» облагодетельствовать.

Он, правда, никак не напрягает тех, кому от ВУЗа, кроме диплома, больше ничего ненужно, но своих любимчиков в порошок сотрёт, прежде чем выпустить.

– Стас, когда я узнала о состоянии тотального влияния, и догадалась, что именно человек, находясь в этом состоянии, совершил подмену двоичности двойственностью в самой сути воплощения, я во всей полноте ощутила, насколько опасная это штука – ЧЕЛОВЕК – и с какой осторожностью нужно подходить ко всему с этим воплощением связанному.

Тогда у меня родилась идея заинтересовать Лёшу и Эрику изучением себя с помощью методов академической науки. Я попросила Гену, чтобы он их привёз на лето, и он привёз, но… У меня так и не получилось наладить с ними контакт.

Потом я попросила Гену привезти их на эти каникулы и оставить меня с ними наедине. Он и это, как видишь, сделал. Но…

После того разговора с Блэйзом я оказалась перед фактом, что не готова к тому, что собиралась делать. Да что там не готова! Я даже засомневалась, а стоит ли это делать в самом принципе! И вот Оксана. – Ира глубоко вздохнула.

Стас усмехнулся.

– Идея изучать внутренний мир методами академической науки, то есть, методами, которыми изучается мир внешний, меня самого давно терзает.

Я несколько раз подбивал на эту затею Серёгу, но он не может врубиться, чего я от него хочу, и рекомендует уважаемых авторитетов в области биологии и психологии.

Он не в состоянии понять, что изучение человека вообще – это не есть изучение конкретного внутреннего мира.

Он не может понять, что изучение человека вообще – это продолжение изучения внешнего мира, это изучение детали внешнего мира, но никак не изучение мира внутреннего.

Он не может понять, что когда речь идёт о конкретном внутреннем мире, это может быть только свой собственный внутренний мир.

Если честно, я знаю, в чём секрет его упорного непонимания. Дело в том, что я сам не раз пытался этим заняться. Несколько своих человеческих жизней я провёл в качестве учёного.

Видишь ли, «учёный», как и любое другое занятие, это определённое сочетание подключений к внешнему миру, которое и обусловливает это непонимание.

Ещё один замкнутый круг: если ты учёный, ты не понимаешь, если ты начинаешь понимать, ты перестаёшь быть учёным.

– В смысле, «перестаёшь быть учёным»?

– В самом прямом смысле. У тебя меняется род деятельности. Посмотри на Оксану! С ней именно это и произошло. Так что, если бы ты озадачила этим вопросом Лёшу и Эрику, они бы либо тебя не поняли, либо сменили бы род деятельности.

Подбивая заняться этим вопросом Серёгу, я не имел целью сменить ему род деятельности. Я стал пытаться его озадачить, когда понял, кто он.

С одной стороны, он вроде бы полностью соответствует образу учёного. Стремление среди деятелей науки заниматься фундаментальными исследованиями никак не связанными с практическим применением на благо человечества – в научных кругах не новость, но…

У Сергея настоящая одержимость темами из цикла «ПРОСТО ТАК».

Он относится к такому типу личности, к которому Женя приписывал Руслана. То есть, Сергей – личность третьего уровня, заглянувшая во Вселенную ради развлечения и перемудрившая со своим воплощением.

В итоге, получилось так, что его подключение к миру формально вроде бы соответствует подключению «учёный», но…

Знаешь, на что это похоже? Представь, что будет печатать цветной принтер, если в нём поменять местами картриджи. Сергей что-то вроде такого принтера.

Обнаружив это, я и начал к нему приставать, надеясь, а вдруг сработает. Но… К сожалению…

И вот Оксана! Стандарт из стандартов, который то и дело удивляет нестандартными решениями. Она вплотную подошла к пониманию, что такое «изучение внутреннего мира», и тут же вылетела за рамки подключения «учёный». Однако…

Можно, конечно, усиленно строить гипотезы и долго спорить по поводу того, какая сила возвращает Оксану в русло науки, но не так уж важно, что это за сила, и какого происхождения. Важно то, что в жизни Оксаны возникла ситуация, которая может вернуть её к научной деятельности.

Зная Оксану, у меня есть надежда, точнее, дерзкая мечта, что ей удастся и вернуться к науке, и не утратить понимания того, что это такое «изучение внутреннего мира».

* * *

– Ну что? – с порога спросил Сергей Оксану, заменив этим вопросом утреннее приветствие.

– Я согласна, – ответила она.

Сергей попросил Иру поменяться с ним местами в распределении по машинам и, судя по обрывку разговора, звучавшему, когда они прибыли на запланированный на сегодня экскурсионный объект, всю дорогу гонял Оксану по курсу своего и сопутствующих предметов.

С этого дня круто изменился и ход научных диспутов, превратившихся из полупраздных бесед в серьёзное штудирование вузовской конкретики с исписыванием всевозможными формулами гор бумаги.

Стас ничуть не преувеличивал. По уровню требовательности и придирчивости с Сергеем мало кто мог бы соперничать. С Оксаны каждые пять минут по семь потов сходило.

А Ира в недоумении вспоминала Генин рассказ о Сергее, как о крайне медлительном человеке, у которого в школьные и студенческие годы были серьёзные проблемы с успеваемостью, потому что он ничего не успевал.

Ира спросила об этом Стаса, когда они остались наедине. Тот усмехнулся.

– Это – чистая правда. Так и было. Но всё круто изменилось, как только Сергей получил возможность работать самостоятельно и над темами, которые ему интересны.

Этим он мне чем-то напоминает Лидию Гавриловну, которая может долго соображать, что такое карандаш и что значит «где он лежит?», но тут же на одном дыхании расскажет все подробности всех финансовых операций за последние полгода, включая банковские реквизиты всех фирм, с которыми они проводились.

* * *

Вечером 7 января проводили Лёшу и Эрику. А следующим вечером улетали Володя, Света, Надежда и Сергей, а вместе с ними – Оксана и Александр.

– Саша, если возникнут какие-нибудь сложности, сразу дай знать, – сказал ему Стас во время проводов.

– Обязательно. Но постараюсь, чтобы не возникали.

– Не спорю, будет замечательно, если катание на самолётике окажется самой грандиозной проблемой.

Стас собирался избавить их от этого неудобства, но Сергей, вцепившийся в Оксану мёртвой хваткой, лично проследил за приобретением билетов на тот же рейс, дабы не тратить впустую целых два часа перелёта, которые можно посвятить продолжению восполнения пробелов в знаниях, образовавшихся у Оксаны за последние шесть лет.

В итоге, вместо того чтобы спокойно лечь спать, а утром оказаться в Москве посредством прохода, Оксане и Александру предстояло долететь туда, изобразить, будто едут к мифическому другу Александра, у которого они якобы остановятся, и только после этого через проход попасть в родную постель.

Из-за рвения Сергея, им даже в аэропорт пришлось добираться на такси.

Поскольку в машину к Стасу все не вмещались, Ира, Оксана и Александр, наивно полагали, что попадут туда через проход, но Сергей настоял, чтобы с Ирой и Александром поехала Надежда, а Оксану забрал в машину к Стасу, дабы и этот кусочек времени не пропал даром.

И даже в очереди в зону регистрации Сергей продолжал штурм Оксаниных мозгов.

– Дали мартышке в руки гранату, – изрёк Стас, глядя на них, и уже было направился в их сторону, дабы организовать Оксане хотя бы минутную передышку.

– Станислав Андреевич, не трогайте, – остановил его Александр. – Знаете, всё время, что вместе живём, ощущение было, что ей чего-то не хватает. За последние дни это ощущение рассеялось. Так что, пусть!

Определяющая характеристика произведения искусства

– Ну что, к «дяде Тому»? – спросил Стас в качестве пожелания доброго утра, когда они проснулись на следующий день после проводов.

– Пожалуй, да, – задумчиво ответила Ира. – Я что-то несколько побаиваюсь. Точнее, не побаиваюсь, а чувствую себя как-то не особо уютно.

– Неужели ты ожидала, что будешь чувствовать себя иначе?

Ира лишь усмехнулась. После откровений Блэйза, у «дяди Тома» они больше не появлялись, но договорённость отправиться туда сразу, как разъедутся гости, существовала с того самого дня.

– Ира, расслабься. Я чувствую себя точно так же как и ты. К тому же, не думаю, что Блэйз испытывает нечто принципиально иное. Тогда, в твоём Свете, каждый из нас стал свидетелем внутреннего мира друг друга. И не просто свидетелем. Каждый из нас пережил внутренний мир друг друга. А такие вещи не проходят бесследно.

– Я понимаю.

– Так идём?

– Пожалуй, да, – ответила Ира совсем другим тоном.

* * *

Завидев их, Блэйз спрыгнул со сцены и понёсся навстречу сломя голову. Широко раскинув руки, он обнял их обоих и уткнулся лбом в границу между их телами.

– Guys, I missed you so much! I was afraid you'd never come again. I was afraid to meet you again. I was afraid… Never mind. Now, I'm dreadfully glad to see you! I'm so happy you're back. Follow me!1

Блэйз высвободил их из своих объятий, схватил за руки и поволок на сцену.

* * *

Самым краешком внимания Ира констатировала, что состав музыкантов на сцене несколько раз менялся. Терри, Брэд, Джастин и Римус по очереди то уходили, то возвращались, но так, что целый день ансамбль неизменно представлял собой квинтет. Не считая её саму, разумеется. За весь день Стас и Блэйз, как и она, не покинули сцену ни разу.

Однако все эти наблюдения не могли похвастаться стопроцентной точностью, потому что сама Ира бо́льшую часть времени пребывала в состоянии глубокого транса. Настолько глубокого, что, когда в очередной раз приблизилась к его поверхности, далеко не сразу поняла, что же происходит.

А происходило следующее:

На сцене, кроме неё, никого не было. Стас и Блэйз сидели, беседуя, за одним из столиков пустого зала.

Только теперь Ира обнаружила, что музыка, которую она слышала, звучит в ней, а снаружи гробовую тишину нарушают лишь два приглушённых мужских голоса.

– А где все? – поинтересовалась Ира.

Блэйз и Стас вздрогнули от неожиданности и повернулись к ней. Стас, вместо ответа на дурацкий вопрос, спросил:

– У тебя, чисто случайно, нет ощущения, что ты умираешь с голоду?

Желудок моментально сообщил, что если в него сегодня что и попадало, то только капельки воды, которые могло занести туда ненароком во время утренней чистки зубов, но даже в этом он не был уверен. Собираясь к «дяде Тому», Ира и Стас даже кофе не выпили.

– Вы уже поели? – глотая слюну, осведомилась Ира.

– Не успели. Тут уже часа полтора, как ничем не кормят.

– Так что ж вы меня раньше не выдернули?

– Я тебе уже не раз говорил, что не могу делать того, чего ты не хочешь. Оказалось, что не только я. У Блэйза тоже не получилось. Так что вот, сидим и терпеливо ждём, когда ты вынырнешь.

– Прошу прощенья. Я не хотела.

– Вот именно! – Стас усмехнулся.

Ира бегом отволокла свою графическую экипировку в шкафчик, а когда вернулась, Стас уже закончил пересказывать Блэйзу на английском их диалог, и они с ним обсуждали проблемы утоления голода посреди ночи.

Блэйз предлагал воспользоваться услугами какой-то фирмы, обеспечивающей хлебом насущным в виде пиццы и чего-то в том же роде в любое время суток. Стас не испытывал восторга от такой перспективы, но находился на грани готовности смириться с неизбежностью.

– Стас, – вмешалась Ира в продовольственные прения, – стараниями Нади и Татьяны Николаевны у меня холодильник того и гляди треснет. Давай я сбегаю и принесу чего-нибудь сюда.

– Кстати, идея! – Стас оживился. – Только сбегаю я, а не ты, а вы с Блэйзом идите к нему.

Далее он перешёл на английский и, судя по проскальзывающим plates, spoons, forks, knives,2 выяснял посудный ассортимент, который придётся восполнить, учитывая особенности быта Блэйза.

Под разговор они вышли на улицу, и пока Блэйз запирал входную дверь, Стас исчез.

Обнаружив его отсутствие, остатки транса слетели с Иры, как осенние листья под шкальным ветром.

Блэйз вытащил ключ из замочной скважины, повернулся к ней, заметил смену её настроения и улыбнулся.

– Are you afraid of me? Don’t be! What happened between us was necessary. Otherwise, it would've never happened, and it will never happen again. I'll never allow myself such things toward you. So don't be afraid. Let's go!3

Зайдя в своё обиталище, Блэйз соорудил Ире «табурет» из книг, журналов и нот и принялся исполнять нечто странное, вызывающее ассоциации с чем-то вроде ритуального танца. Он скакал по комнате, подбрасывая охапки застилающего пол бедлама.

– What are you doing?4 – спросил Ира.

– I'm looking for my microwave oven,5 – будничным голосом ответил он.

– What?6

– It is something like a box, in which you can heat your meal. Understand?7

– I think I do.8

– It must be somewhere, but I don't know where exactly. I didn't use it for quite a while.9

Ира окинула взглядом комнату.

– Look over there,10 – предложила она, указывая в один из углов.

Блэйз перепрыгнул в указанном направлении и попытался подбросить вверх очередную охапку, но наткнулся на что-то явно более громоздкое и плотное, чем то, что попадалось ему под руки до сих пор.

– Wow! How did you guess?11 – радостно воскликнул он, извлекая из-под завалов микроволновку.

– That pile was the biggest one.12

– Stunning logic!13

В момент радостного вопля Блэйза на пороге появился Стас с двумя внушительными целлофановыми пакетами.

– What's going on?14 – поинтересовался он.

– Ira found my microwave.15

– Yeah! To find here whatever you seek is a feat indeed!16 – Стас усмехнулся, оглядываясь по сторонам в попытке определить наиболее подходящее место для разгрузки пакетов.

– Here!17 – Блэйз расстелил посреди комнаты прямо на груды бедлама большой кусок полиэтиленовой плёнки.

Ира про себя отметила, что при использовании сего приспособления на пикниках в условиях полудикой природы, поверхность получалась, как правило, гораздо ровнее, независимо от особенностей рельефа местности.

Подготовка к ликвидации недочёта, допущенного в режиме питания, прошла под приколы по поводу особенностей жизненного уклада Блэйза, а само заполнение желудков первые минут пять-десять сопровождалось лишь аккомпанементом стука вилок с ножами о тарелки.

Как только угроза голодной смерти перестала представлять собой реальную опасность, Блэйз прервал молчание.

– So, Stas, when you told us about the soundtrack, that was just a lot of trash. Now, I'd like to get more precise information. Is it possible?18

– Sure,19 – ответил Стас и посмотрел на Иру.

– Я на русском, хорошо?

– Как тебе удобней.

– Блэйз, в ту нашу встречу, благодаря тебе, я разом поняла всё, но в то же самое время, перестала понимать вообще хоть что-то. Так что, сейчас я попытаюсь изложить тебе существовавшую на тот момент концепцию, ну а дальше… – Ира замолчала, подбирая слова.

Воспользовавшись паузой, Стас перевёл Блэйзу уже сказанное.

– Ira, don’t worry. Just begin! This is the only thing that really matters.20

– Okay!

Ира улыбнулась Блэйзу и продолжила:

– В прошлый раз я достаточно рассказала о настроении; о подключениях к миру, которые напрямую зависят от настроения, и в то же самое время, настроение напрямую зависит от них; об убеждениях, которые являются установками по умолчанию, определяющими человеческое настроение как таковое в целом; и о многом другом.

Я не буду сейчас повторяться, но всё это имеет отношение к концепции игры.

Цель игры – произвести смену установок по умолчанию.

Способ, предложенный программистом, главным разработчиком игры:

На первых уровнях внедрить принципиально иные установки по умолчанию с помощью ситуаций в корне чуждых обычной человеческой жизни.

На средних уровнях закрепить их с помощью ситуаций не совсем традиционных, но более знакомых в повседневности.

На заключительных уровнях предложить решить стандартные ситуации с помощью применения новых установок по умолчанию.

В процессе обсуждения этого способа, Стас особо подчеркнул, что главная сложность состоит в составлении набора принципиально иных установок по умолчанию.

То, что может быть предложено, способно работать лишь на тех единиц, которые имеют изначальное подключение к миру, дающее возможность принять эти установки именно как установки, а не как формальную информацию.

Когда я сама столкнулась с этими установками, то есть, с иным способом восприятия привычного мира, меня это вывело на особое значение чистого искусства как средства изменения подключения к миру.

Компьютерная игра как таковая ну никак не может быть произведением чистого искусства.

Стас обратил моё внимание на то, что хоть компьютерная игра и не может быть произведением чистого искусства как целое, её составляющие – графика и музыка – сами по себе вполне могут быть произведениями чистого искусства.

Поэтому мы решили подойти к созданию графической концепции игры и саундтрека как к созданию самостоятельных произведений чистого искусства.

– A brilliant idea,21 – сделал заключение Блэйз, выслушав перевод Стаса. – So, what troubles you?22

Ира горько усмехнулась.

– «Мир – это произведение искусства, а не техническое устройство». С одной стороны, это разом ответило на все мои вопросы, а с другой – выбило почву из-под ног. А потом… Блэйз, практически всё время с того разговора я провела в лоне научной дискуссии, и… – Ира остановилась, не окончив фразу и задумалась.

Стас перевёл сказанное Ирой и со своей стороны рассказал о научных диспутах, слушателями которых им посчастливилось быть на протяжении новогодне-рождественских каникул.

– Ira, Stas told me you had an excellent education as an artist. It means you studied many subjects concerning the laws of art. Everything has its laws and rules. The art has them too.23

– Да. Это так. Но… – проговорила Ира, не выходя из задумчивости.

– The laws and rules determine the work of everything, but they can't explain the work itself.24

For example, music. The laws of harmony.25

Just like you, I have an excellent education. In my case, as a musician. Thus, I know the laws of harmony and use them, knowing the result I'll get. But it's the result of sounding only.26

That is, I know how it will sound, knowing nothing of how the sounding will affect me, never mind those who listen to my music. Understand?27

Ира лишь сосредоточено смотрела на Блэйза. Стас попытался перевести ей сказанное, но она остановила его:

– Не нужно. Я всё поняла. Просто…

– Ira, I think I know your predicament. You see, when someone compares a technical device to a work of art, they mean that the given technical device is beautiful, that it's perfect, that it arouses aesthetic pleasure. Right?28

But in fact, they equate a work of art with a technical device, trying to find its specific purpose in beauty, perfection, and aesthetic pleasure. But beauty, perfection, and aesthetic pleasure are not the specific purpose of a work of art because a work of art has no specific purpose in principle.29

– Действительно. – Ира усмехнулась. – Как только нечто называют произведением искусства или сравнивают с произведением искусства, сознание автоматически ищет красоту, совершенство и эстетическое наслаждение в качестве главных признаков произведения искусства, отличающих его от…

Собственно, а от чего?

Безусловно, человек далеко не всё стремится сделать красивым, совершенным и доставляющим эстетическое наслаждение, но всё же!

Безусловно, нельзя назвать произведением искусства то, что некрасиво, несовершенно и не вызывает эстетического наслаждения, но не это определяющие качества произведения искусства…

Ира снова задумалась. Стас перевёл Блэйзу то, что она сказала.

– Exactly!30 – воскликнул Блэйз. – Every creation should be beautiful, perfect, and arouse aesthetic pleasure. Yes, it’s not always so. Nevertheless, there is no reason to regard beauty, perfection, and the ability to arouse aesthetic pleasure as distinctive characteristics of a work of art. That is, the special attitude toward a work of art is not based on these features. Try to comprehend this!31

– Да уж. – Ира снова усмехнулась. – Установка по умолчанию: искусство – это красота, совершенство и эстетическое наслаждение. Притом, похоже, установлена она в каждой хромосоме! В каждом гене! Красотой и совершенством может быть всё что угодно, и должно быть всё что угодно, а вот определяющий признак произведения искусства…

– …the absence of a specific purpose,32 – понял её без перевода Блэйз. – Instead of the specific purpose, there is something mysterious and miraculous. That thing has no name. That thing has no explanation. Even to sense it is utmost difficult. But when you turn capable of discerning it, everything changes.33

Некоторое время Блэйз многозначительно смотрел на Иру, прежде чем продолжить:

– I'm going to reveal a secret to you. Every technical device is a work of art in a certain sense. Not because it's beautiful and perfect, but…34

When you learn to discern what a work of art has instead of a specific purpose, you'll learn to find that thing in technical devices. You'll learn to use technical devices according to their specific purpose at the same time using them as a work of art. And then…35 – Блэйз посмотрел на неё с оттенком загадочности. – Then you'll turn into an enchantress.36