Иллюзия и Реальность. Серия: Аз Фита Ижица. Часть II: Хаос в калейдоскопе. Книга 6

– Тебе что, тоже доставалось? – с улыбкой спросила Лу.

– А как же! Милицию дядя Андрей начал привлекать к моему воспитанию, только тогда, когда признал своё бессилие направить меня на «путь истинный».

Понимаешь, Лу, формально вроде бы всё одинаково: что Стаса папаша отмазывал от всего, что Александра его папаша отмазывает от всего. Разница в том, от чего отмазывал папаша Стаса и от чего сейчас Александра отмазывает его папаша.

Если в реалиях сегодняшнего дня, то Стас работать начал, собственными мозгами соображая, ещё до школы. А Александр уже почти до тридцатника дотянул, а только и может, что нажираться до свинского состояния и девкам прилюдно юбки задирать.

– Ген, – вступила в разговор Ира, – помнишь, я тебя о Радном спрашивала, когда за дом его бралась? Тогда ты о нём рассказывал так, будто ты его едва знаешь.

– Ирчик, тогда, что пришло в голову, то и рассказал. Видимо, тогда тебя не интересовали подробности его, так сказать, первых лет жизни.

– Да уж! Подробности. Мне, правда, Ларочка все уши прожужжала про деспотичность его отца.

– Ирчик, какая деспотичность?! Андрей Яковлевич был человеком бескомпромиссным и жёстким, до мозга костей верным идеалам коммунизма, с однозначной и непоколебимой точкой зрения на то, что есть белое, а что есть чёрное, не признавая никакой середины с оттенками. Он твёрдо держался своей позиции, готовый умереть за свои убеждения, но деспотом он не был.

Ты же в той же самой стране в те же самые годы жила!

Мы со Стасом в первый раз с валютой связались, когда ему всего девять лет было. Можешь себе представить? Прекрасно знаешь, что это расстрельная статья была.

И как ещё его отец – убеждённый коммунист да ещё с хорошим постом в партийной структуре – должен был на это реагировать?

Впрочем, он целый год понятия не имел, что мы занимаемся валютными операциями. Но там и без валюты веселухи хватало. В том числе и такой, которая по советскому уголовному кодексу лет на пятнадцать-двадцать тянула. Разумеется, дядя Андрей контролировал Стаса всеми доступными методами.

Естественно, домой Стас всегда приходил стерильный. Андрей Яковлевич его с приличной пачкой стодолларовых купюр на улице выловил. Точнее, когда он Стаса на улице выловил, он ещё не знал, что у него при себе имеется.

Вообще, рейды дяди Андрея всегда носили непредсказуемый характер, и мы были предельно осторожны.

В тот памятный день он должен был ехать в командировку. Мы собственными глазами видели, как он сел в поезд, поезд тронулся, и он в этом поезде уехал. Мы видели его в поезде, когда все двери были закрыты, и поезд набирал скорость.

Поезд был дальнего следования. То есть, он где-нибудь остановиться должен был, самое раннее, через час, и это «где-нибудь» должно было быть не ближе, чем километров за пятьдесят.

Андрей Яковлевич выловил нас через двадцать минут. Подошёл со спины, молча взял нас за руки, посадил в машину и привёз домой. Дома, устроив обыск, он обнаружил у своего десятилетнего сына эту пачку баксов.

Ира, ты жила в то время, ты должна понять, что с ним было. Чудо, что он на месте от инфаркта не умер!

Девчонки, что он, по-вашему, должен был сделать со Стасом? Что он, по-вашему, должен был сделать со мной? Знаете, что он сделал?

Он нас пальцем не тронул!

Усадил на диван и несколько часов с чувством, с толком, с расстановкой объяснял политику партии и правительства, рассказывал о преимуществах социалистического образа жизни и коммунистических идеалах.

Он втолковывал нам, что мы – дурни малолетние – не ценим, в какой замечательной стране живём, не понимаем, сколько людей жизни свои положили, чтобы мы сейчас были счастливы.

Он описывал бедственное положение простых людей в капиталистических странах и подрывную деятельность, которую правительства этих стран ведут против Советского Союза.

Потом он зачитывал фрагменты уголовного кодекса и объяснял, что то, чем мы занимаемся, является поддержкой подрывной деятельности капиталистических стран. Именно поэтому это – не просто преступления. Это – преступления против идеалов коммунизма, против идеалов всеобщего счастья, против всего советского народа. И именно поэтому они так сурово наказываются.

На этом крутые разборки и закончились бы. Всё говорило о том, что они закончились, потому что дядя Андрей напоил нас чаем, и я пошёл домой. Точнее, я вышел за дверь и сделал вид, будто иду. Предчувствие неприятное было.

В общем, как только дверь за мной закрылась, Стас задал отцу вопрос:

«Папа, пожалуйста, скажи, только честно. Ты сам веришь в ту лапшу, которую ты нам вешал на уши в течение последних трёх часов?».

Вот это для дяди Андрея оказалось по перебору.

Так что, Ирчик, деспотичность его – вещь спорная. Рука, правда, у него тяжёлая была, и силу свою, когда у него крышу сносило, Андрей Яковлевич не особо контролировал. Но чтобы он за ремень схватился, это ещё очень постараться надо было.

– Да уж. – Ира усмехнулась. – Если по меркам того времени, то Александр, по сравнению с вами, просто милый шалунишка.

Гена рассмеялся.

– И вправду ведь! Не сомневаюсь, если бы Стас тогда вместо того чтобы нашими делами заниматься, начал бы напиваться до беспамятства и девкам прилюдно юбки задирать, дядя Андрей млел бы от счастья. Недолго, конечно, но поначалу такая перемена принесла бы ему облегчение.

Однако Стас никогда не напивался до беспамятства – и не до беспамятства, кстати, тоже – и никогда девкам прилюдно юбки не задирал. Он никогда никому не хамил и никогда ни над кем не глумился. Он никогда без крайней необходимости не пользовался своей силой, ни физической и никакой другой.

Его отец до армии драл. Да и после мог затрещину влепить. И это притом, что сам Стас лет с четырнадцати был способен его в бараний рог свернуть. Но он ни разу на отца руку не поднял.

Это я к тому, что Александра папашка не так давно в больнице якобы с инфарктом месяц отлежал. На самом деле не с инфарктом. Ему Сашок об голову бутылку разбил, потому что тот его за новой не пускал.

Так вот, хотя Стас никогда не поддерживал взглядов отца, никогда не был согласен с ним, руку на отца, чтобы у них там ни было, ни разу не поднял. И не потому, что боялся.

Стас отца никогда не боялся. Даже тогда, когда ещё противостоять ему не мог.

Почему я так уверенно об этом заявляю?

Да потому что в восьмидесяти, если не в девяноста процентах случаев получал он от отца, потому что сам нарывался. А нарывался он не по глупости.

В частности в тот раз, когда нас Андрей Яковлевич в первый раз с валютой поймал, Стас таким образом ту пачку баксов спас. Там, между прочим, больше четырёх штук было, и достались они нам, естественно, не в подарок.

То есть, в этих самых восьмидесяти или девяноста процентов случаев Стас осознанно и намеренно подставлялся, потому что выхода другого не было.

– Ген, – Ира испытующе посмотрела на него, – четыре с лишним тысячи долларов, да ещё и по тем временам, для шестнадцатилетнего и десятилетнего мальчишек – это очень круто. К тому же, как я понимаю, это был далеко не весь ваш капитал. Верно?

– Само собой.

– Ген, не верю я, что вам столько денег на «кино и мороженное» надо было. Ген, я не верю, что тогда вы с Радным были двумя малолетними дурнями, которые не понимали, что творят. Да и трёпки такие, как ты рассказываешь, никто разнообразия ради терпеть не будет, да ещё и осознанно нарываться на них. Ген, скажи, зачем?

Гена усмехнулся.

– Андрей Яковлевич не раз пытался выяснить, чего нам не хватает. Девчонки! Не поверите! Хотели купить остров.

Сама идея покупки острова жила долго и даже сейчас периодически всплывает. А вот на кой он нам нужен, постоянно эволюционировало. Хотя…

Самая классная идея его использования та, что была самой первой. И, по большому счёту, суть её никогда не менялась.

Тогда я учился в четвёртом классе. То есть мне было десять, а Стасу где-то в районе четырёх. Каждый день, сделав уроки, я забирал его из детского сада. У воспитательниц было специальное распоряжение дяди Андрея выдавать его мне.

Мы вместе гуляли. В основном, сидели в песочнице, и я пересказывал ему, что было на уроках в школе.

Почти каждый раз к нам приходила собака – обычная бездомная дворняжка – садилась рядом и тоже слушала. Постепенно я переставал говорить, и мы смотрели ей в глаза, а она нам. Мы так могли сидеть часами, и это было такое блаженство. Фактически мы втроём медитировали до полной нирваны.

Но хоть бездомная дворняжка и приходила к нам почти каждый раз, сидеть с ней часами и медитировать получалось нечасто. То и дело находилась какая-нибудь «добрая» тётя, которая прогоняла от детей «блохастую грязную собаку, которая, того и гляди, укусит, и не исключено, что бешеная».

Как-то раз сидели мы вот так, и я рассказывал Стасу про материки и острова. Пришла собака. Тоже послушала про материки и острова. Потом мы замерли в нашем медитативном перегляде. А потом пришла очередная «добрая» тётя и собаку прогнала.

И тогда Стас сказал:

«Нам нужен остров. Мы отвезём туда собаку, и её там никто не будет прогонять».

«Ей там будет скучно одной», – сказал я.

«Ей не будет скучно, потому что мы будем с ней», – возразил Стас.

«Понятно, что мы будем с ней, но она ведь собака. Ей будет скучно без других собак».

«Значит, мы отвезём туда много бродячих собак. Их тут всё равно прогоняют. А у них в глазах есть то, что потеряли люди, и, если долго смотреть им в глаза, это можно вернуть. Представляешь, целый остров бродячих собак! Туда будут приезжать люди, чтобы посмотреть им в глаза. Не все будут приезжать. Только те, которые знают, что они потеряли и где искать, чтобы вернуть».

У меня тогда мороз по коже пробежал. Да и вон сейчас пробирает.

Стас вообще, когда маленький был, периодами такие вещи выдавал! Со временем прошло. Но у меня всегда было подозрение, что он лишь вслух перестал это говорить.

Девчонки, вы представляете себе этот ошеломительно-фантастически-прекрасный, совершенно бессмысленный и бесполезный абсурд?

Остров, где медитируют бродячие собаки. Туда можно приехать, сесть напротив одной из собак и медитировать вместе с ней, глядя ей в глаза.

Чистое искусство

– Доброе утро, Ирчик! Честное слово, прежде чем позвонить тебе, я проконсультировался с Гаровым. Так что, если я не вовремя, все претензии к нему.

– Привет, Геночка! Гаров тебе не наврал. Я так понимаю, вы с Лу ко мне наведаться желаете?

– А что? Можно?

– Геночка! Нужно! Я так по вас соскучилась.

– Тогда спускайся в гостиную. Мы уже тут.

– Даже так?! – Ира рассмеялась, отключила мобильник и пошла вниз.

Гена поднялся ей навстречу с распростёртыми руками, но тут же обескуражено остановился и вместо приветствия воскликнул:

– Ирчик! Батюшки! Чумазая какая! Мне Женич сказал, что ты всё закончила, и вы вчера весь день по горам бродили. Ты что, ночь опять у мольберта провела?

– Нет. Я просто все полмесяца на себя в зеркало не смотрела.

– И что? Женич тебя вчера умыть не мог?

– Мог, конечно, но, видимо, побоялся.

– Я всегда говорил, что он – трус! – с энтузиазмом провозгласил Гена.

– Когда он не слышал, – ехидно уточнила Лу.

– Лу, а разве я когда-нибудь говорил, что я смелый?

Весёлые пререкания с обменом «любезностями» длились ещё не менее получаса, прежде чем Гена, в конце концов, спросил:

– Ирчик, чем порадуешь?

– Не скажу, что в эти полмесяца я отличилась плодовитостью, но… В общем, судите сами.

Ира направилась в мастерскую. Гена и Лу последовали за ней.

Единственная работа стояла на мольберте. Ира отошла к окну, а Гена и Лу с непонятными выражениями взирали на холст. Казалось, прошла вечность, прежде чем Гена заговорил:

– Если лет через сто вот это вот не будут с усиленной охраной возить по всему миру, как Джоконду, я, Ирчик, ничего не понимаю в этой жизни.

– А почему только через сто лет? – спросила Лу с утрированным непониманием.

– Потому что, пока я жив, я буду это показывать только избранным. Естественно, ещё сто лет я жив не буду, но после моей смерти понадобится некоторое время, чтобы до человечества допёрло, что же это такое.

– Ген, я знаю, что покупать ты это не за три копейки будешь, но Ире, как автору, нужны и нематериальные дивиденды. Признание. Слава.

– Признание я только что выразил. А слава… Ирчик, тебе слава нужна? Если нужна, я тебе её завтра же организую.

– Спасибо, не надо. – Ира усмехнулась.

– Вот видишь, Лу? – Гена картинно указал на Иру, а потом будто спохватился. – Так. Подожди. Может быть, тебе слава нужна? Так чего молчишь? Попросить стесняешься? Надо – значит, будет.

– Нет, Ген, спасибо. – Лу усмехнулась в той же тональности, что и Ира.

– Так, ну а теперь – по существу. Ирчик, если я правильно понимаю, цену мне опять самому назначать придётся?

– Правильно понимаешь. – Ира вздохнула с улыбкой.

– В таком случае, – Гена сделал жалостливое лицо, – Ирчик, если я тебе хоть чуть-чуть небезразличен, если ты испытываешь ко мне хотя бы капельку расположения, пожалуйста, я тебя очень прошу, не проверяй в ближайшие две-три недели состояние своего счёта. Пусть всё так это уляжется немножко.

Я, конечно, понимаю, что потом ты меня всё равно порвёшь. Но если пройдёт какое-то время, ты уйдёшь с головой в новую деятельность и… В общем, мне кажется, что в этом случае, хотя бы кусочки получатся не очень мелкие.

– Гена, что ты задумал? – настороженно спросила Ира.

– Ну как бы тебе сказать… – вовсю кривляясь, замялся Генка. Он долго вздыхал, закусывал губу и заламывал руки. – В общем… Я собираюсь тебя круто кинуть. Ну не так, чтобы совсем кинуть… Конечно, что-то я всё же заплачу, но… Ирчик, поверь, не со зла. Ну нету у меня всех денег мира! И, собственно, если даже их все собрать, всё равно ведь не хватит! – окончил Гена с улыбкой свой монолог.

* * *

Работа в новом году началась с собрания всего четвёртого этажа в Михином кабинете.

– Ирина Борисовна, – смущённо начал Миха, – я немного подкорректировал наши с Вами наработки по списку портфолио, и… В общем, если честно, то значительно переработал содержание отдельных пунктов.

– Миша, ты чего так нервничаешь? Ты не представляешь, как я этому рада!

Ира всеми силами старалась подбодрить его. Она даже повернулась к Лу, дабы и её привлечь к этой деятельности, но тут же, чуть резче, чем надо бы, отвернулась. Выражение лица Лу было странноватым.

Ира обратилась к Яне и Роме:

– Яна, Рома, как я уже говорила вам перед Новым Годом, теперь вы займётесь 3D графикой. И работать будете, начиная с сегодняшнего дня под руководством сеньоры Бональде. Здесь, лучше неё, никто не знает законы устройства реального пространства, а значит, никто, лучше неё, не научит вас строить пространство виртуальное. Как только она решит, что вы постигли всё необходимое, тогда будем двигаться дальше.

Как только Яна и Рома вместе с Лу ушли постигать премудрости пространства, Ира собиралась вплотную заняться Михиными корректировками.

Но Миха, едва закрылась дверь, в раже нетерпения заговорил о другом:

– Ирина Борисовна, я тут одну штучку сделал на основе того, что мы с Евгением Вениаминовичем обсуждали.

– В таком случае, у меня для тебя тоже штучка одна есть.

– Какая?

– Давай, сначала ты показывай.

– Хорошо. В общем, на первый взгляд, это – простая анимашка типа психоделики, на простых геометрических 3D фигурах. Да, то такого добра сейчас воз и малая тележка. Но эта сделана… Ну, в общем, понимаете.

– Понимаю. Давай.

Пока Ира смотрела, Миха продолжил.

– Это, что называется, проба пера. Я бы подобным образом сделал нечто из логотипа. Само собой, его нужно будет отрисовать в 3D.

– А вот это, Миша, моя одна штучка для тебя.

– Вы сделали 3D модель логотипа?

– Ага. Я её раньше 2D-шной сделала. По правде говоря, 2D-шную модель я делала на основе 3D-шной. Однако до недавнего времени 3D модель существовала лишь в моём воображении. Теперь же она имеет материализованный вид в виртуальном пространстве. Конечно, для вот такой анимации надо будет, как я понимаю, делать специальную модель, но… Короче, на, смотри. – Ира протянула Михе флешку.

Миха открыл её на другом мониторе, пока Ира продолжала смотреть анимашку.

– Вау! Жесть! Ирина Борисовна! Бомба! – Миха «вертел» логотип во все стороны. – Просто Бомба! Под любым углом бомба! Ирина Борисовна, да из этого такое сделать можно!

У меня к чему эта идея. У нас на первом этаже холл большой, но беспонтовый. Что если организовать там зону отдыха для посетителей? Я понимаю, что буфет есть, но с часу до трёх туда не зайти.

Так вот, в этой зоне отдыха я повесил бы монитор – кстати, и в буфете тоже – и пустил бы информационные блоки, а между ними подобную анимашку.

– Миша! Идея – Вау! Жесть! Бомба! Сейчас мы пригласим по этому поводу Геннадия Васильевича, но сначала замечания по анимашке. Миша, слушай внимательно.

Евгений Вениаминович занимался с тобой тем, чем вы занимались, по моей просьбе, и я в курсе ваших успехов.

Так вот, всё, что вы расковыряли, ты и так знал, но не на уровне сознания. Сейчас ты вытащил это всё в сознание и пытаешься применять свои знания сознанием.

Миш, это неправильно.

Сейчас ты должен всё, что постигло твоё сознание, усилием воли перевести на уровень ощущений, на интуитивный уровень, то есть, как бы обратно туда, откуда ты это вытаскивал. Но оно не просто вернётся туда, оно выйдет на качественно новый уровень. Понимаешь, о чём я?

– Кажется, да.

– Преврати это в своё настроение, в установки по умолчанию. Запрограммируй себя на основе этого.

Когда почувствуешь, что у тебя получилось, сделай ещё раз эту же анимашку с нуля. Не повторяя действия, а лишь поставив перед собой ту же самую задачу. А потом сравни результаты. Тогда ты до конца поймёшь, о чём я.

Миха в ответ усмехнулся, аж сияя изнутри.

Ира закрыла логотип и позвонила Гене. Минут через пять он поднялся.

– Что тут у вас? – спросил он с порога.

Ира и Миха взахлёб, перебивая друг друга, объяснили, чего хотят, по ходу демонстрируя Михину «анимашку».

Гена заразился их энтузиазмом, однако, выслушав, сказал:

– Идея – супер, но, во-первых, по объективным причинам раньше, чем через месяц, технически неосуществимая, и, во-вторых, на данном этапе я не вижу никакого смысла в этом.

Согласен, когда начнём запускать «Стиль-Код», это будет не просто бомба, а ПРОСТО БОМБА. Но сейчас, это – бесполезная затея.

На данный момент, работа того, что сейчас работает, построена так, что подавляющее большинство клиентов и партнёров в этом здании вообще не бывают, а те, что всё же заходят, уже обладают всей информацией, которую можно было бы пустить через эти мониторы. То есть…

– Гена, ты не понял, – перебила его Ира. – Вопрос не в информационных блоках, а в заставке между ними. То, что сделал Миша, мне нравится не совсем, точнее, мне это нравится только сутью идеи.

Поэтому хорошо, что раньше, чем через месяц, это невозможно осуществить технически. Раньше и не надо. А вот через месяц я бы это сделала. За месяц мы как раз успеем подготовить первый пробный вариант.

Согласна, что до запуска «Стиль-Кода», с точки зрения, с которой смотришь ты, это затея – бесполезная и бессмысленная. Но если мы это запустим, появится возможность оценить суть Мишиной идеи на практике и по ходу корректировать её.

Благодаря этому у нас будет шанс к запуску «Стиль-Кода» сделать то нечто, которое сможет эффективно работать, и сейчас я тебе покажу на основе чего. Миша, открой логотип.

Миха открыл.

Гена смотрел на трёхмерную версию логотипа примерно с тем же выражением лица, с каким он вчера взирал на Ирино живописное полотно.

– Геннадий Васильевич, представляете, что из этого можно сделать по принципу анимашки, которую Вы только что видели? – спросил Миха «вращая» логотип во все стороны.

– Боюсь! – Гена усмехнулся. – Кстати, а ведь это может быть не только в виртуальном виде. А что если из этого что-то типа сувениров соорудить?

– Я бы сделал что-то типа головоломки. Что-то типа Кубика-Рубика.

– О-о-о-о… Так. Стоп. А то я сейчас начну употреблять специфическую лексику, построенную на трёх понятиях: женское, мужское и процесс между ними. А иначе своих эмоций я выразить не могу.

Неприкасаемое и Неприкосновенное сходятся в одной точке.

Короче, пойдёмте-ка вниз и прикинем, что, куда и как вешать, и что для этого нужно.

На втором этаже, пока они проходили мимо, разыгралась небольшая сценка общения Александра с Оксаной.

Ира отметила, что Александр, плюс ко всему прочему, злопамятный и мстительный, а все его стычки с Оксаной до Нового Года были лишь безобидными шутками.

Оксана же, как всегда, невозмутимо бурчала спокойные ответы на издёвки по-злому.

– Жаль, что она в упор не замечает, что он трезвый ничем не лучше пьяного, – со вздохом посожалел Гена.

В холле и в буфете Гена и Миха делали замеры, обсуждая, что к чему лучше подсоединить. Ира, по большей части, была слушателем и зрителем, высказывая своё мнение только относительно оптимального размера мониторов и точных мест их расположения.

Пока Миха лазил под барной стойкой, Гена подошёл к Ире вплотную и тихо сказал:

– Ирчик, выбери сегодня время забежать ко мне.

– Хорошо. Когда лучше?

– Без разницы.

Ира забежала к Гене перед обедом. Лидия Гавриловна хлопотала в буфете, но Гена, на всякий случай, подошёл к ней и попросил:

– Лидия Гавриловна, у меня сейчас будет конфиденциальная беседа с Ириной Борисовной. Огромная просьба не беспокоить нас.

– Хорошо, Геннадий Васильевич, хорошо. Я ж всё равно тут занята. Так что не зайду, пока сами не выйдете.

– Спасибо, Лидия Гавриловна, – поблагодарил Гена.

Он увлёк Иру в свой кабинет, закрыл дверь и замкнул её.

– Ирчик, присаживайся. Сомневаюсь, что разговор получится коротким.

Как только Ира села, Гена продолжил:

– Я каждый день, бывает и не по разу, перечитываю письмо Руслана и постоянно помню о трёх идеях, которые он предложил сделать установками по умолчанию. То есть, я помню об этом вроде бы всегда, но…

Я думаю, это для тебя важно.

Само собой, помню я об этом всегда не на уровне, так сказать, оперативной памяти. Когда же я вчера увидел твою работу, эти установки вдруг ярко всплыли на поверхность этой самой оперативной памяти. Но я не заострил на этом внимания.

А сегодня, когда вы показали мне 3D версию логотипа, это были первые мысли, которые возникли. Притом безумно ярко и помимо моей осознанной воли. Я правильный сделал вывод? Ты работаешь в этом направлении?

– Да. И то, что ты рассказал, для меня реально важно и прямо-таки лестно.

– Тебе не кажется, что в это нужно посвятить Мишу?

– Мне не кажется. – Ира усмехнулась. – Я в этом уверенна. Но я не считаю нужным посвящать его в это с помощью слов.

Единственное, в процессе работы над его идеей с «анимашкой», я собираюсь предложить ему попробовать поиграть с ней, используя принцип калейдоскопа, как технический приём.

Мало того, я буду стараться направить Мишу так, чтобы ему этот приём понравился до такой степени, чтобы он его стал применять во всём, что он делает. Как минимум, на уровне поиска вариантов.

Собственно, всем этим я занималась с Яной и Ромой до Нового Года. Они были для меня чем-то вроде гибрида подопытных кроликов с тренажёром.

Они в шоке от того, чему я смогла их научить. Я же в шоке от того, чему сумела научиться сама.

– То есть, ты на невербальном уровне внедряла в них эти идеи?

– Нет. Никаких идей я в них не внедряла. Я пыталась провоцировать их менять настроения. Я учила их обрывать нити и соединять по-новому в процессе творчества и восприятия произведений творчества.

Я, к сожалению, ничем не могу помочь им в сексе. – Ира усмехнулась, – Но только от него зависят соединения всего лишь пяти нитей из тридцати одной. К тому же, есть у меня подозрение, что если кардинально переключить двадцать шесть нитей, подключение оставшихся пяти неизменным не останется.

Собственно, вместе с ними я училась сама тому же самому. Единственное, в моём случае, я делала это осознанно и намеренно.

Ген, что такое установки по умолчанию, предложенные Русланом, если рассматривать их с точки зрения Женечкиных наработок по поводу 43 фундаментальных энергий Бытия?

Это – определённая схема подключения коммуникативных нитей зеркальных энергий.

Ты и я вдалбливаем в себя эту схему через сознание, посредством всё того же творчества. У нас с тобой лишь виды деятельности разные. Только и всего.

Кстати, тебя тоже порадую. Стриптиз Деда Мороза под рок-н-ролл вытащил в мою оперативную память те же самые мысли, которые возникли у тебя, когда ты смотрел мои работы.