Пекуха. Когда очень нужно на ком-то выместить зло – месите тесто!

Спустя два часа перед нами стояли уже два нарядных торта, за каждый из которых я еще днем была бы готова отдать по пять тысяч рублей.

– На один торт – меньше полутора тысяч, – пояснила мама, уловив мои мысли. – Даже не представляла, что настолько дешево выходит испечь такой шедевр своими руками. Лишь бы руки, как говорится, откуда надо росли.

Торт получился на редкость вкусным – уже не помню, когда с таким удовольствием ела мучное! Впрочем, детям я решила не говорить о том, что мы с бабушкой открыли в себе новые таланты: пообещала купить – значит, пусть думают, что купила. К счастью, на воскресенье мама пригласила к себе каких-то подруг по клубу для общения людей пенсионного возраста, так что тортикам не суждено было пропасть.

Ну а я, чтобы не смущать гостей и тем более не участвовать в посиделках общительных пенсионерок, весь следующий день бесцельно слонялась по городу и думала, как впредь проводить свои выходные на время Жениных сеансов маникюра. Хорошо детям: у них то бассейн, то спортивные секции, и друзей полно – всегда можно к кому-нибудь заглянуть в гости. Да и комнаты их свободны – уж не маленькие, будет Женька до ночи работать – тихо посидят за компьютерами. А я? Только и остается бродить по торговым центрам и улицам, волоча промокшие ноги. Ближе к вечеру я решила посидеть в кофейне. Выбрала первую попавшуюся и… нос к носу столкнулась там с Олегом. Моим бывшим любовником.

Последний раз мы виделись лет пять назад. А до этого встречались около двух лет. Я была замужем, он женат. Олег был лучшим другом моего мужа и его же начальником в строительном гипермаркете, где Женька трудился менеджером.

Работничком мой муженек был так себе: постоянное невыполнение плана, нарекания от начальства, ну и, соответственно, низкая зарплата. Олег, видимо из-за угрызений совести, закрывал глаза на все его косяки и часто одалживал деньги. От этого супруг в моих глазах казался еще более жалким и несостоятельным. Чем больше мы сближались с Олегом, тем чаще я отказывала мужу в близости, а его попытки наладить отношения вызывали во мне злость и презрение к самой себе.

Олег часто обещал развестись и, поскольку детей у них с женой не было, я полагала, что все получится. Хотя, конечно, как и многие мужчины, мой возлюбленный не стремился менять свою, относительно свободную жизнь: «поговорю после отпуска», «после дня рождения», «после Нового года»… В итоге они с Ольгой даже приходили к нам в гости и взахлеб рассказывали об очередной поездке на море, и о том, что Оленька присмотрела новую машину… Мне же оставалось только завидовать, потому что мы с мужем после свадебного путешествия в Египет лет пятнадцать не выезжали на курорт! И машина у меня появилась только недавно…

Однажды Олег сообщил, что жена, наконец, забеременела, и теперь он точно не сможет с ней расстаться. Ну и, видимо, для того, чтобы окончательно поставить жирную точку в наших отношениях, добавил, что новогодние праздники они проведут в теплых краях. Я проплакала несколько дней, включая новогоднюю ночь. А потом Олег позвонил и ошарашил: они вернулись, Ольга в больнице с выкидышем, а он понял, что любит только меня.

Через час мы уже нежились в его спальне, прямо на супружеском ложе. На мне было эротическое белье – новогодний подарок мужа, Олег шептал, что любит, и вдруг… Дверь в комнату открылась: на пороге, как в дурацкой комедии, стоял Женя. Нет, он не следил за нами и вообще не подозревал меня в измене. Накануне я и он заходили в эту квартиру покормить кота – «друзья» попросили, и муж забыл свои часы. Вот и вернулся за ними. А тут мы…

Другой, наверное, убил бы! А мой Женька так опешил, что молча ушел домой. Потом, правда, выяснилось, что по дороге чуть не бросился под проезжающий автобус…

На развод подал в итоге не он, а я. Наивная – думала, Олег поддержит меня и тоже разведется. Но нет. Супруге он даже ни о чем не рассказал. Та узнала о нашем романе, случайно заглянув в его телефон. Это случилось, когда мы с Женькой уже заново сошлись, и мне было все равно до ее претензий. Просто заблокировала во всех сетях и все.

Мерзко вспоминать об этом сейчас. Мне стыдно за то, что произошло, но и прощения я просить не стала: муж за время своей холостяцкой жизни тоже не сидел без дела и находил любовниц как среди коллег, так и среди клиенток.

Что касается Олега, его я мечтала больше не видеть всю свою оставшуюся жизнь. И вот он стоит передо мной: немного поседевший, но такой же стройный, со стальным взглядом, крепкими, умелыми во всех смыслах руками и тонкими губами – лживыми, но какими же горячими они были во время наших встреч…

Мое сердце потяжелело. Олег тоже выглядел растерянным. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, как будто вспоминая, как кого зовут.

– Привет, – наконец, выдохнул он, и я вспомнила, какой же у него приятный голос. – Вот уж кого не ожидал здесь увидеть!

– А ты кого-то ожидал?

– Я всем рад.

Я не поняла, почему он так ответил, поэтому пыталась подобрать нужные слова, впрочем, продолжать разговор не хотелось.

– Это моя кофейня, – объяснил Олег. – Ты не знала?

– Конечно, нет. Откуда мне знать?

– Мало ли…

– Нет, я не хожу по кофейням и давно не слышала новостей о тебе. А сюда зашла – да просто день такой странный: и дома не сидится, и по городу погуляла, и не знала, куда еще податься.

– У тебя все нормально? – нахмурился Олег. – Как Женька?

– Да, все хорошо, Женька отлично, – промямлила я. – Но он ногу сломал, а перед Новым годом – сам знаешь, не лучшее время для больничного или отпуска. Вот и принимает дома. А мне заняться нечем. Не разносить же чай его женщинам…

– Помощь нужна? – тут же выпалил Олег и снова пронзил меня своим наигранно искренним взглядом.

– От тебя? Нет конечно, спасибо, – я представила, как бывший любовник переносит на руках из одной комнаты в другую моего супруга, и мне стало смешно. – И вообще я, наверное, пойду. Не хочу, чтобы нас видели вместе. Пока…

И я даже сделала несколько шагов назад, как вдруг Олег схватил меня за руку.

– Перестань, давай посидим, поболтаем, – начал уговаривать он. – Сейчас будет очень вкусный кофе и наивкуснейшее пирожное. Угощаю!

– Нет. Правда, не надо…

– Свет, ну полчаса ничего не изменят. Просто же посидим!

Почему-то я больше не могла отказываться.

Кофе – вернее, раф-кофе – был действительно потрясающий, а вот кондитеру стоило бы еще поучиться.

– Я и сам не очень доволен нашей кухней, но пока не могу найти достойного человека, – признался Олег, увидев, что я не в восторге от яблочного штруделя.

Мы общались около часа, и, к своему удивлению, я испытывала настоящую радость оттого, что ничего уже не ощущала к нему. Разве что небольшое раздражение, а еще гордость за своего мужа, который, судя по всему, на своих, вернее, женских ноготочках поднялся куда выше, чем мужчина моей несбывшейся мечты.

– С Олей мы все же развелись, – не без грусти в голосе сообщил Олег.

Эта новость мне тоже понравилась. Я злорадствовала. Сейчас они были оба мне противны. Олег – потому что не ушел ко мне, а Ольга… Она всегда вызывала во мне раздражение: не работала – ее обеспечивал муж, что меня особенно бесило, пока мы встречались с Олегом. Но тогда… Тогда я давила в себе эту злость, потому что была виновата перед ней. А после ее проклятий в соцсетях муки совести как-то сами собой испарились.

– И как же она теперь без тебя? На что живет?

Я не хотела услышать, что он, несмотря ни на что, скидывает ей деньги, но все же было интересно.

– Она работает в магазине зоотоваров, так что есть ей, на что жить, – по-доброму улыбнулся Олег. – Это магазин ее мужа.

– Оля снова вышла замуж?

– Да, – чувствовалось, что Олегу этот разговор дается с трудом. – Еще пока мы были вместе, она записалась в школу приемных родителей. Там встретила парня, который несколько лет назад потерял жену с ребенком и мечтал кого-то усыновить. Ну и как-то так получилось, что после моего разоблачения она быстро сошлась с ним. Сейчас у них двое приемных детей – восемь и десять лет, мальчик и девочка. Встретил Олю недавно – счастливая…

– А ты? У тебя есть семья? – мне даже стало жаль Олега.

– Нет, хватит, – отмахнулся он, – не получилось – и не надо! Своих детей уже поздно строгать, а любить чужих, нести за них ответственность я, возможно, и не способен. Иначе женился бы на тебе.

– То есть тебя остановили мои дети?

– Думаю, да. Ну, и перед Женькой неудобно было…

В горле забился ком. Мне захотелось уйти.

– Ну и ладно. Я даже рада, что так все вышло, – злобно бросила я и встала из-за столика.

Олег что-то еще выкрикнул на прощание, но я уже не слушала его. Или пыталась не слушать, не слышать… Прежде чем отправиться домой, я все же решила заехать к маме. Она просила на неделе завезти ей хлеб из любимой пекарни, что в центре города, и я подумала, что лучшего момента, чем сейчас, не найду.

Дверь в подъезд была открыта. Не заглушив машину, я быстро поднялась по лестнице и позвонила в дверь. К моему удивлению, вместо привычного маминого «кто там», дверь сразу открылась, и я онемела. В коридоре меня встречал отец. Да-да, тот самый подлец, который бросил нас тридцать лет назад.

2

С каким тортом у вас связаны лучшие воспоминания детства? По мне, так однозначно с «Наполеоном». Важная деталь: перед тем, как поместить корж в духовку, его нужно обязательно наколоть вилкой. Не сделаете этого – он будет сильно пузыриться. Так что если заметили, что не накололи, срочно возьмите вилку и сделайте несколько проколов уже в духовке. Или потом придется эти «пузыри» крошить при сборке торта.

Мои родители знакомы с первого класса. А любовь их началась то ли в пятом, как утверждает мама, то ли в девятом, как когда-то вспоминал отец. Я появилась на свет, когда им было по девятнадцать лет, и это практически никак не отразилось на жизни отца, который так и продолжил учиться в медицинском, зато в корне изменило судьбу моей мамы. Мед ей пришлось бросить. Впоследствии она отучилась в техникуме на повара и всю жизнь провела на кухнях в детских садах.

В молодости мама была красивой и тоненькой, но с выдающейся грудью и густыми золотыми кудрями. Когда она шла по улице, мужчины заглядывались – я это своими глазами видела. Но, конечно, никаких интрижек, флиртов и тем более романов у мамы не было. И дело не столько в женском коллективе, сколько в ее безграничной преданности отцу. Хотя что она в нем нашла – одному богу известно!

Длиннющий (мне по наследству достался его рост), худой, лысый, в очках с огромными линзами. Он и в детстве ненамного отличался от того, каким стал во взрослой жизни, только волосы, хоть и жиденькие, но все же были. Но мама всегда смотрела на него такими восхищенными глазами, что мне не раз становилось за нее неловко. «Паша, этот свитер тебе так подходит – примерь!», «Павлуш, в этой куртке ты как Бельмондо!», «Павлик, ну как устоять перед твоим взглядом!»

Маленькой я очень любила папу, но никогда не разделяла мамино восхищение им. Только потом, уже во взрослой жизни я поняла, что на самом деле привлекало ее и, как выяснилось, многих других дам. Отец – на редкость обаятельный человек, а сочетание с образованностью и эрудицией делало его тем самым бесценным экземпляром, о котором мечтает каждая женщина. Вероятно, таких мечтательниц в его жизни встречалось немало. Отец – зубной бог. Да-да! И он не просто стоматолог! Последние лет двадцать он занимался ортопедией, а затем имплантацией зубов, то есть, дарил пациенткам долгожданные белоснежные улыбки (ну, или просто возможность открывать на публике рот).

Неотъемлемая часть его работы – бесконечные курсы повышения квалификации и всевозможные модные конференции для обмена опытом. Понятно, что интересных встреч в жизни отца всегда хватало, а мама тем же самым похвастаться не могла. Но его отсутствие дома даже по несколько дней никогда не вызывало ни паники, ни ссор. Мама никогда не ревновала: наверное, судила по себе. А зря. Даже я, будучи школьницей, не раз видела, как папашка прогуливался то с одной барышней, то с другой. Говорила об этом маме и слышала в ответ: «Это же явно по работе!»

Но однажды маме позвонила какая-то женщина. Представилась родственницей некой Гали. Та, по словам звонившей, была беременна от моего отца. Незнакомка уверяла, что Павел все равно уйдет из нашей семьи, потому что любит ту самую Галю и просто не знает, как об этом сообщить, но в маминых силах выгнать его первой, а будущему ребенку дать шанс родиться законнорожденным. В ответ мама расплакалась и бросила трубку.

Отцу о том разговоре она даже ничего не сказала. Утешала себя мыслью, что все это происки недоброжелателей или детская шутка, ведь они с Пашей друг у друга первые, а значит – на всю жизнь. Но через несколько недель после этого звонка любимый Паша сообщил, что снова стал отцом и в связи с этим уходит из семьи.

Мама билась в истерике, падала перед ним на колени, умоляла остаться и была согласна смириться с его второй семьей, а еще грозилась сделать с собой что-нибудь плохое и даже расправиться с соперницей. Но отца это не остановило. Он пообещал «помогать» и, собрав вещи, включая один из телевизоров, видеокамеру и компьютер, исчез навсегда из нашей жизни. На алименты мама из гордости не подавала.

Сам же отец часто лихо проезжал через наш двор поначалу на «Волге», затем на иномарках. Пару раз он давал о себе знать, пытаясь напроситься с новой женой и сыном сначала на мою свадьбу, потом на выписку Полины из роддома. Как оказалось, мама, несмотря на предательство, всегда сообщала ему о моих новостях. А я и слышать не хотела о его существовании.

Лет десять назад мама рассказала о том, что ее любимый Павлик женился в третий раз и новая жена еще младше предыдущей. Я прервала этот разговор, потому что его жизнь меня давно не интересовала. Я никогда не видела своего брата и даже понятия не имею, как он выглядит. В нашей семье эта тема никогда не обсуждалась.

После развода мама долго не решалась начать общение с другими мужчинами. Хотя, что такое тридцать четыре года, да еще и с одним ребенком, который к тому же уже взрослый! А я действительно хотела, чтобы мама себе кого-то нашла, и ни за что бы не чинила ей препятствий. Но нет! Мама их придумывала сама.

Когда заботливые подруги приглашали ее в гости, где по случайному стечению обстоятельств возникали приличные, да еще и неженатые мужчины, мама зачем-то напяливала обручальное кольцо и к месту и не к месту вспоминала про «мужа».

На одной такой вечеринке я оказалась вместе с ней. Хозяйка дома, тетя Люся, попивая винцо, нахваливала мужа, который героически отхватил хорошие обои и собственноручно их поклеил. Симпатичный дяденька, сидящий за этим столом, тут же вспомнил, что тоже хорошо клеит обои, предложил выпить за любовь и попытался наполнить мамин бокал. Но та строго отмахнулась и тут же выпалила: «Пашка тоже все сам – и правильно делает. Лет пять уж, как обои наклеил, а висят себе как новенькие. Если бы кого другого попросили – ну разве столько продержались бы?» За столом возникла неловкая пауза. А дяденька, которого пытались сосватать маме, грустно рассмеялся и предложил выпить за золотые руки. Больше они с мамой, конечно, не виделись.

В тридцать девять лет она познакомилась с каким-то работягой-добряком, который сделал в нашей квартире ремонт: переклеил пожелтевшие «легендарные» Пашины обои, починил все краны и трубы, установил новый унитаз и даже смастерил в коридоре шкаф и этажерку для одежды и обуви. Но, увы, мужичок этот часто выпивал, и мама так и не решилась поселить его в нашей квартире.

Расставшись с ним, она окончательно разочаровалась в жизни, располнела и после смерти бабушки переехала в ее однокомнатную квартиру, оставив трешку мне (на тот момент у нас с мужем уже родилась Полина). Позднее у мамы было несколько знакомств через соцсети, но ни к чему серьезному эти виртуальные истории не привели.

И вот, спустя тридцать лет после ухода отца из семьи, я смотрю на него, стоящего на пороге маминой квартиры – в тапках, хлопковых штанах в черно-белую клетку и в футболке с надписью «Пивозавр».

– Так вот как выглядят твои общительные подружки-пенсионерки, всегда мечтала познакомиться, – прошипела я, когда мама робко выглянула из-за костлявого плеча отца.

– Светуль, папа вот зашел, – пробубнила она. – Неожиданно…

– Что, молодая жена выгнала? – я не переводила свой взгляд на предателя, пытаясь не замечать его.

– Развелись, – ответил он. – Уж полгода как.

– И ты, как порядочный мужчина, конечно, оставил ей квартиру и теперь бездомный, – буркнула я. – Хорошо, что есть Леночка, которая всегда готова принять блудного мужа!

– Ты же знаешь: я – не из порядочных, – процедил отец. – Квартира – моя, а если мама решится, то и ее тоже. Вот, пришел уговаривать. Ты, кстати, зайдешь или здесь будем общаться?

– Я к маме пришла. Но раз она занята, мне тут делать нечего. Вот, держите.

Я сунула ему в руки пакет с хлебом и побежала вниз.

– Свет! – раздался сверху мамин вопль. – Ну зачем ты так! Давай посидим – поговорим!

Я ничего не ответила. В машине я еще долго ревела: мне вспомнилось, как после его ухода мы едва сводили концы с концами, как экономили на еде, как школьный аттестат я получала в платье соседки сверху – толстой Вероники, потому что никто другой бесплатно бы не отдал вечерний наряд… А еще мне было очень больно за маму. Как можно было простить ему столько лет одиночества и страданий? Неужели совсем нет гордости?

Пока я заливалась слезами, кто-то постучал по лобовому стеклу. Это была тетя Рая.

– Девочка, тебе нужна помощь? – кричала она.

Ну вот, я привлекла внимание местных обитателей.

Тетя Рая жила здесь, должно быть, со дня сдачи дома и долго дружила с моей бабушкой. Они были ровесницами, жили по соседству. Мне она особо не нравилась, часто приходила к моим старикам и доставала меня вопросами: «Как учеба?», «Что читаешь?», «Ой, какое у тебя красивое платье!». А платье на самом деле было дурацким… Еще тетя Рая любила принести бабушке только что сваренный суп и заставить меня его есть. Суп всегда был отвратительный: то жирный, то соленый, то с кусками цветной капусты, которую я в детстве на дух не переносила! Но моя бабушка очень просила не отказываться и «полакомиться супчиком». Даже себе наливала и покорно ела. Я же всегда ожидала, когда Рая отойдет, чтобы слить неудавшийся супец в раковину. Но зря. Соседка усаживалась напротив меня и, внимательно наблюдая, как я отправляю в рот одну ложку за другой, каждые три минуты спрашивала: «Вкусненько?» Вот это особенно раздражало.

Уже потом, будучи подростком, я узнала, что когда-то у тети Раи были муж и сын. Оба в одночасье погибли, задохнувшись в бане. Соседке тогда было лет сорок. Сначала она долго не могла прийти в себя от горя, потом попыталась окунуться в работу – она преподавала в школе историю. Но ученикам, да и родителям учительница казалась слишком навязчивой – словно в каждом ребенке пыталась отыскать своего Алешу. Это пугало. Оттого кто-то называл ее чудаковатой, кто-то чокнутой. Даже моя мама, всегда общительная, старалась обходить ее стороной – будто прокаженную. «Грешно сказать, – признавалась она, – заразиться боюсь».

И вот уже совсем дряхлая бабушка Рая колотила своим сухим кулачком по моей машине. Просто уехать было бы неудобно. Я вышла, поздоровалась.

– Какая ты взрослая стала! – ахнула тетя Рая, хотя мы виделись с ней в подъезде несколько месяцев назад. – Машину водишь? Молодец! Детки, муж – все хорошо?

Я снова вспомнила мамины опасения, но, с другой стороны, они вот уже сколько лет живут через стенку!

– Все нормально, – сухо ответила я. В любом случае, мне не хотелось долго беседовать с ней.

– А почему глаза мокрые? Кто обидел? Мама не болеет?

– Слава богу, нет. Это я так, взгрустнулось.

– Бывает, – улыбнулась тетя Рая. – Светочка, ты, если на машине, может быть, как-нибудь отвезешь меня на кладбище? Раньше дядя Коля возил, а теперь после инсульта отходит. Вот и попросить некого. Я не просто так – я бы денюшку тебе заплатила.

И мамина соседка тут же достала из кармана своего старенького серого пальто потертый кошелек.

– Тетя Рая, конечно, отвезу. После новогодних праздников, хорошо? А то дел много, – пообещала я.

– Хорошо, как скажешь! Я всегда готова.

Наконец, я смогла уехать. Выезжая из двора, подумала: хорошо бы она забыла об этой просьбе…

Спустя час странное событие в маминой жизни я обсуждала с мужем.

– Лучше бы порадовалась за нее, – рассмеялся Женя, дослушав мою историю до конца. – Елена Николаевна столько ждала твоего отца – и вот, дождалась!

– Чему радоваться, Жень? А если эта молодая стерва снова поманит его – он что, опять бросит мать?

– Ну, вряд ли это случится, ему сколько лет – шестьдесят пять?

– Шестьдесят четыре…

– Да все равно прилично, Свет, нагулялся уж!

– Такой кобель, как он, никогда не нагуляется…

– Много ты кобелей знаешь, чтобы так авторитетно заявлять, – продолжал смеяться Женя. Мне вообще показалось, что он был подозрительно в хорошем настроении. – Послушай, это действительно здорово, что она теперь не одна. И ты говоришь, отец предлагает ей переехать к нему?

– Да, и это единственный положительный момент в этой ситуации. Если все случится, то мамину квартиру можно будет отдать Полине.

– Вот видишь, – ухмыльнулся муж. – Кричишь, ножками топаешь, а уже и родителей поженила, и Полинку переселила.

Из-за этих меркантильных мыслей я почувствовала себя глупо и, чтобы избежать продолжения бессмысленного разговора, ушла в ванную. В раковине меня ждали несколько длинных черных волос – явно не моих, я блондинка, и не Лизиных. Вот и последствия Жениной надомной работы: в нашей ванной чужие пакли…

Едва подавляя в себе чувство тошноты, я оторвала туалетную бумагу, собрала с раковины всю эту гадость, смяла в комок и уже собиралась выбросить его в корзину с мусором, но там меня ожидал новый сюрприз: обертка от тампона.

– Женя! – я вылетела из ванной, держа в руках корзину с мусором. – Что это за мерзость!

Муж удивленно посмотрел на меня:

– Что я не так сделал?

– Не ты, а твои тетки! У нас тут что, общественный туалет? В другом месте нельзя оставлять предметы личной гигиены?

– Свет, о чем ты?

– В нашей ванной твои клиентки разбрасывают свои волосы и меняют тампоны – это, по-твоему, нормально?

– Но где им еще это делать – в нашей спальне, что ли?

– У себя дома! Или в туалете какой-нибудь ближайшей кафешки, торгового центра, да где угодно, только не в моей ванной!

Женя снова снисходительно улыбнулся, явно не понимая, что меня так напрягло:

– Тогда повесь объявление: «Средства гигиены уносите с собой». А лучше вообще давай будем отказывать клиенткам в посещении туалета и ванной, чтобы своим «гостеприимством» лишиться всех и встретить Новый год без денег. Свет, они такие же люди, как и мы с тобой. Давай я помою раковину и унитаз, и ты спокойно сделаешь все свои дела, – и муж, ухватившись за костыли, попытался встать с кровати.

Я выдохнула.

– Перестань. Просто меня все это бесит. Два дня шаталась, как дура, по городу, ничего не делала, а в это время в моей спальне наблюдалось паломничество чужих женщин.

– Ты думаешь, я кайфую от этого? – Женя протянул мне свой ежедневник. – Вот, тут все мои, как ты говоришь, тетушки. Если ты кого-то из них знаешь, и она тебе не нравится, смело вычеркивай.

Мне стало жаль мужа. Пытается оправдаться передо мной за свою травму и вынужденные неудобства из-за работы, а я злюсь совершенно по другому поводу: из-за чертова Олега и моего отца. А еще из-за того, что не зарабатываю столько, чтобы запретить мужу принимать этих куриц у нас дома.

Мысли о том, где и как найти временную подработку, долго не давали уснуть. Да и на работе не покидали. Вечером, с завода, я поехала не домой, а к маме.

– Он здесь? – с порога спросила я про отца.

– Нет, но должен прийти, обычно часам к девяти приходит, – замялась мама.

– Обычно, – повторила я. – И как давно у вас это продолжается?

– Почти полгода.

– А почему мне ничего не сказала?

– Боялась, что ты не поймешь.

– Чего бояться? Да, не пойму… Никогда не пойму, мама! Но я твоя дочь, ты мне дорога, и я готова принять даже этого проходимца.

– Зачем ты так про папу?

– Мам, я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, как кого называть. Давай о другом. Если вы решили съезжаться – съезжайтесь, я даже помогу. А я тогда временно займу твою квартиру.

Мама округлила глаза.

– У вас с Женей проблемы? Что случилось?

– Нет, слава богу, кроме его сломанной ноги, никаких других проблем у нас нет. Просто я хочу попробовать печь на заказ эти чудо-тортики. Если все получится, Жене придется принимать у нас дома не всех, кого попало, а только ВИП-клиентов. Пусть отдохнет уже.