Ведьмина мастерская

– Как так? Он что, тоже магический? – парень закатил глаза к потолку и тяжко вздохнул.

– Конечно, мальчик мой!

Глядя на их спокойный диалог, меня разрывает от бессилия и гнева.

– Вы хоть понимаете, как это все безумно странно выглядит со стороны. Как я буду учиться? На протяжении какого времени будет первый этап? С университетом придется попрощаться, я права? И что должно входить в мои обязанности? Я, конечно, часто бывала с папой, но не особо понимаю системы. – в голове роится туча вопросов, которые потихоньку могут заглушить мое неполное осознание ситуации и помочь принять все как должное.

– Саша, может, у тебя остались вопросы по поводу церемонии и того, почему вас не оповестили?

– Нет, мы, видимо, оба уже смирились.

– Никто и ни с чем не смирялся! Контракт можно разорвать после первого этапа. Я не собираюсь становится лекарем. Это не моя жизнь, я совсем об этом не думала, не практиковалась, да даже и не собиралась связывать с кем-то судьбу так близко! Ведь, в целом, вся жизнь вот этого, – я указываю на Александра, – будет на мне полностью и безвозвратно.

– Для тебя сейчас главное одно – закончить обучение и начать работу лекарем. Этого уже нельзя изменить. Ты можешь параллельно учиться в университете, если сможешь. Контракт с Сашей начнет действовать в полной силе после второго этапа, и все свои обязанности ты узнаешь чуть позже. – он уже начал уставать говорить одно и то же, но я не могу просто так принять эту несправедливость.

– Я не собираюсь быть лекарем, что бы ни говорили бабки-ведьмы.

– Милена, успокойся. Все решили за нас. – Саша попытался было меня успокоить, протянул руку, из которой я резко вырвалась и притом встала с места.

– Ты знал, что случится с тобой, уже в десять лет. Ты был предупрежден, что у тебя будет лекарь, что ты избранный, ты знал, что умрешь, и готовился к этому! А я не готовилась. Не было ни белладоны, ни сушеных жаб; ни чар на восстановление, ни ритуалов, даже черной кошки! Ведьма – не про меня, максимум – про маму. Почему не взяли ее, а меня?

– Я ведь говорил, что это касается именно отношений лекаря и избранного. К ним твоя мать не имеет никакого отношения, родных братьев и сестер у тебя нет – вот и все. Тем более, говорилось все с именем, но и логически все можно объяснить.

– Не могу быть ведьмой, – резво мотаю головой, – не могу, не могу, не могу…

Я закусываю губу, потому что повторяю каждый раз эти слова. Повторяю и вспоминаю свои опущенные плечи от неудач. Парень напротив, теребя рукав рубашки, смотрит прямо перед собой без капли внимания. Я начинаю было задыхаться, потому что каждое слово ведёт за собой другое, воздуха не хватает, поэтому беру маленькую передышку и резко прощаюсь, выходя из столовой с красными от слез глазами, которые я все это время старалась держать в себе, а он все текут по лицу, заволакивая пухлые губы соленым вкусом; ветер дует прямо в лицо, наполняя подол воздухом.

Выхода нет. Они не отстанут. Я никогда не буду жить спокойно. И все из-за предсказания? Какой-то вздор, бред, нелепость…

Уже сидя дома вечером, стараюсь успокоиться. За окном угасли последние вечерние огни, слезы, давно стекшие по щекам, высохли на коже, затронув выскакивающие прядки из-за ушей.

Я ложусь на постель, подушка вся мокрая; укроюсь одеялом по нос, может, пронесет? Может, эти чудовища реальности от меня отстанут?

– Витя?…

– Что?

– Я хочу поговорить… расскажи мне что-нибудь хорошее… за один только день я уже устала и выжата как лимон. Никакая учеба с этим не сравнится, – могу лишь шепотом отвечать на вопрос. Мужчина тоскливо смотрит на меня с подоконника; тонкие брови нахмурены, и весь он словно сам, как и я, разбит. Сейчас мне кажется, что Витя стал настоящим человеком и сидит рядом, а не является заколдованным чайником в моей квартире… и, понуро глядя в далекие огни города, слышу, как он лишь тяжко вздохнул. Продолжила:

– Я с самого начала мечтала, чтобы что-то произошло в этом году. Что-то важное, интересное, запоминающееся и яркое, а в итоге все повернулось против меня. Я боюсь завтра вставать сутра. Вдруг пятница станет для меня новым днем неприятных неожиданностей?

– Не думаю, Миля. Все основное у тебя уже позади, и ты ничего не можешь сделать. – он тяжко вздохнул, поглядев на меня, – это страшно, я понимаю, но давай разберем какие-нибудь плюсы. Минусы. Рассмотрим ситуацию. – я отвернулась и помотала головой. – Значит, чуть-чуть позже, верно? Отправляйся лучше спать, утро вечера мудренее. Скоро новая рабочая неделя.

– Знаю-знаю. Немного посижу и пойду.

Витя вернулся в безмолвное состояние, спрятался в тени и оставил меня одну. Я понимаю, что у лекаря много плюсов, но я просто не была готова к тому, что какая-то неизвестная мне «судьба», в которую я никогда не верила, начнет издеваться надо мной. Все вопросы, это только: «почему сказали про меня? Чем я заслужила или не заслужила такую волю небес?», и все они остаются без ответа, потому что он один: таково предназначение, и все тут. Витя не может сказать что-то путное, и я даже не понимаю, к кому могу обратиться за советом…

Зеркальце! Тетино зеркало… она должна еще не ложиться спать: с громким топотом я добегаю до тумбочки с обернутым в золотистую ткань резным зеркалом, быстро разворачиваю его и выхожу на балкон немного проветрится. Спит ли она?

Поправила сорочку, убрала волосы в пучок, уселась поудобнее на небольшое мягкое кресло сбоку и нервно начала вспоминать о вызовах.

– Как там начинать-то… свет мой, зеркальце, скажи? Нет, подождите, это не наш век… уважаемое говорящее зеркало, лик свой яви, звонящий и говорящий! – вместо моего лица образовалась дымка с яркими глазками-звездочками, которое сияло в ночной темноте ярким светом.

– Кому вам надобно звонить, и кто говорит?

– Говорит Милена Прадовская, надобно звонить тёте Ларисе. Срочно. – послышался шум клавиатуры.

– Номер оканчивается на 63—90?

– Да, все правильно. – и, наконец, долгожданные гудки, которые продолжались, мне кажется, около десяти минут с перерывами на любезный голос дымящейся субстанции, которая очень аккуратно успокаивала и говорила, что волшебник наверняка скоро подойдет и уделит вам время. Хорошая штука – зеркало!

– Алло? Милена, ты чего не спишь, дурочка? Ты чего плакать-то начала, что случилось?! Подожди, я включу свет, ты вообще где находишься, почему так темно, ты дома?!

– Тётя… я стала лекарем сегодня… я не хочу… я не готова…

– Ох, милая… – она тяжко выдохнула.

– Тетя… тетя, я правда не могу… они сказали, что это предназначение, но как мне смириться?

– Милая моя, – она в суматохе включает свет, садится на постель и смотрит молчаливо в мое лицо.

– Просто – вот, жуй, и живи так, как надо! Стать лекарем, еще и у эльфа; пусть твоя жизнь теперь будет сплетена с высокомерным аллергиком, человеческая учеба пойдет коту под хвост, и все годы, которые я так трудилась стать лучшей ученицей, найти свое место, стать хорошей заменой своему брату, хотя бы в такой же толике дать родителям гордиться мной…

– Милая, милая, постой. Миля, давай начнем с самого начала…

Попытавшись меня успокоить, тетя всегда заканчивает это успешно. Прошло еще немного времени, прежде чем я свыклась с мыслью о начале совершенно нового этапа – скрипя зубами, уговаривая себя, отрекаясь от лишних мыслей, просто жила и делала все, что надо, как швейная машинка – без рассуждений, надумываний, заполняя свой мозг информацией постоянно.

С новым днем я приблизилась к дате начала новых занятий – занятий на лекаря. Подписав договор, я уже и не имею права отказаться от обучения. Пока уже по привычке и практически автоматически я записывала лекции, время текло быстро; приблизился обед, а мне нужно с кем-то развеяться и поговорить об абсолютных мелочах. Когда уже наконец-то будет день встречи с Михаилом, первых знаний, моя тяжесть рассеется быстрее, но до этого еще нужно как-то сокращать время.

На перерыве я заскочила в столовую, прихватив по пути моего недавнего друга Антона, как вы помните, вампира, который высокомерно полагал, что скрывать клыки – это не для него.

– Эй-эй-эй! Я ем только вкусное мясо, а ты куда меня привела? Ох, булочки с маком… – он держался за мой согнутый локоть ладонью, внимательным взглядом оглядывая ассортимент, который я пробегала, выискивая уже знакомые блюда.

– Ты пропустила свой салат. – мы уже обедали вместе и болтали, так что он догадывался о моих вкусах.

– Ты чего мне не сказал!

– А ты спрашивала? Я интеллигент все-таки, пока не спросят – не отвечу.

Взяв по подносу, мы разделились, набрали для полноценного обеда еду и устроились за столом с маленькими нелепыми цветочками в середине и салфетками. Вокруг шумели люди, за кассой кто-то обыденно громким голосом рассказывал о преподше-дуре и том, как она валит на экзаменах.

– Прошелся слушок, – начал разговор Антон, зажевав первую ложку риса, – что ты становишься лекарем у эльфа-избранного. Это ведь не правда, дорогая моя, или мне начать за тебя переживать? – странно, что в этот раз он не поверил слухам.

– Ох, дорогой мой, это все вранье чистой воды, тебе навешали лапшу на уши и сидят довольные.

Он и вправду выдохнул со спокойствием. Пожалуй, мне стало даже немного стыдно.

– Ладно, извини. Это правда. Да и мы оба смирились.

– ЧТО?!

Повозмущался. Все стадии принятия. Ну а потом, все же закончив монолог, продолжил обсуждение этой великой новости.

– Да и кто «оба»? Ставлю свой клык, что вечером после церемонии ты звонила тёте, – я грозно поглядела на него, убрав прядь волос за ухо, – не сердись, но я же тебя знаю. Да и понимаю. Это очень тяжело, верно? Все так внезапно свалилось…

Он наклоняется ко мне через стол, коснувшись ладонью плеча.

– Но как? Что случилось?

– Предсказание каких-то бабок непонятных, – пыхчу я, стараясь выдать страх за обычные обидки, – и чего я им так понравилась? Не понимаю, аура у меня такая – «завербуйте меня в лекари для напыщенного индюка»

– Ну, я ничего такого не чувствую, – пытается разбавить атмосферу парень, – ладно. Ладно… Миль, а дальше что?

– Не знаю, – мотаю головой, – даже не в курсе, что потом. Буду работать на него, лечить вовремя и не очень, а во что это выйдет… понятия не имею.

Кивнув, он все еще держит руку у меня на плече.

– Хочешь, тоже пожалуюсь? Тебе легче станет?

– Давай, – смеюсь, – что случилось у моего мальчика?

– Да знаешь… влюбился. Типа того, – хмыкает, – в твою подружку, Лину.

– Лину? – приподнимаю бровь.

– Ага. Знаешь… она такая яркая. Не знаю, цепляет в ней что-то. Как к ней подступиться? Может, приворожишь?

Хихикнув, мотаю головой.

– Да ладно, ты и без приворотов нормально справишься. Я ведь знаю, какой ты парень нарасхват.

Он лишь ухмыляется и берет мою ладонь в свою.

– Ну вот, ты хотя бы улыбаешься.

– Да… спасибо. Давай поедим?

– Ты ешь, а я расскажу, что у нас тут на паре было… ты прикинь!

А следом – увлекательный рассказ длиною в минут двадцать, из-за чего мне приходилось закашливаться от смеха, запивать котлету компотом и приподнимать брови от удивления, а на десерт – наконец-то всласть посмеяться. Его манера рассказывать прыгучая, что-то вроде:

– … он ей такой: «слушайте, дамочка, я вообще-то все читал», берет такой книгу, да замахивается на нее, а она такая: «о не-е-ет», – хохочет он, инсценируя всю выдуманную сценку. У него хорошо получается фантазировать на совершенно бытовые вещи, создавая смешную ситуацию из всего, что можно – за это его девушки и любят.

Неожиданно вся столовая погрузилась в тишину, лишь наши голоса как-то выкрикивались в молчании; скрип половиц под чьими-то ногами разносится эхом, и Антон обернулся на них так же резко, как на добычу; недоуменно приподнял брови, похлопывая меня по плечам, как бы говоря «я понимаю, что ты скажешь что-то интересное, но лучше обернись».

Из стеклянных дверей выходил тот самый эльф, не выходящий из головы – при параде, чуть ли не вылизанный, прямом пальто с крыльями ворота, белые перчатки, весь из себя аристократ. Если посмотреть на наших обычных студентов, видна полная противоположность из образу – нету на это денег у обычных смертных. На то и избранный, наверное, но все же жутью от него тоже несет.

Своим чинным шагом приближается к нашему столику, аккуратно выдвигает полы пальто, залезая пальцами в карман; я могу лишь хмуриться при его виде, сглатывая злобу. Потихоньку голоса возвращались, но взоры все равно обращены прямо нам в затылки.

– Саша? Здравствуй.

Кивнув, он протягивает мне распечатанные файлы в папке.

– Здравствуй. Это Михаил просил передать, он приболел, и не мог до тебя дозвониться.

– У тебя выходной сегодня, что ли?

Кивнув, осмотрелся вокруг.

– Да… контингент на уровне у вас. О, ваш друг – вампир?

Кивнув, Антон протягивает ему руку, которую эльф тотчас же пожимает.

– «Пусть не вызовет неприязни сказанное»? Хорошая фраза.

Кивнув снова, словно китайский болванчик, он отвечает:

– Шикарно выглядите. За сколько пальто?

– Да недорого, – пожимает плечами, -Карл Лагерфильд. Уж не помню, что за модель.

– Ого, – довольно улыбается мой друг, – круто.

Остановив беседу движением рук, смотрю на Александра, видимо, слишком злобно:

– Что-то еще? Если нет – можете идти, иначе пальто украдут, чего доброго.

Было видно, как уголки его губ чуть содрогнулись, но особо вида он не подал; издевается, что ли?

– В случае чего мне сюда приходить?

– Нет-нет-нет, еще несколько таких сцен я не переживу… можешь сказать номер телефона? Я сброшу тебе свой домашний адрес.

Кивнув, он наклонился ко мне, записав себя в моей телефонной книжке как «Александр Лансвет», ну я так и оставила. Попрощались, пожелали всего доброго, и мне наконец-то удалось выдохнуть спокойно.

Антон присвистнул, как только затихло стуканье его каблуков за дверьми; глядя на меня с улыбкой, будто на что-то намекает.

– Да это же ограненный алмаз – хватай да беги. При деньгах, статный, еще и джентльмен, на «вы» со всеми.

– Он на «вы», потому что считает себя выше всех, – объясняю я, дожевав последний кусочек обеда. Из головы все не идет мысль о том, как же бедно я себя чувствую в его присутствии, но все эти мысли надо додержать до дома – там спокойнее.

– Неужели не признаешь, что он красавчик?

– Нет-нет-нет, давай уже отправляться на свои пары, больно ты мне надоел лицом своим светить.

– «Светить»? Ох, да я от тебя теперь не отвяжусь с такими оскорблениями! – со смехом заметил он и поплелся за мной к выходу, – учитывая, что мы так и не обсудили твою новую связь с этим парнишей.

Врученные мне в руки при всем жующем университете конспекты были самыми первыми шагами: как я говорила когда-то давно, по-настоящему меня нельзя было заинтересовать ни заклинаниями, ни зельеварением. Так, всего понемногу, но зато даже этого мне хватило на первые дни проживания в этом удивительном мегаполисе.

Пару раз в неделю я могла зайти в уже знакомый ресторан суши и пообщаться с вездесущей Софи, которая наспех переоделась в каморке и вышла со мной прогуляться в свой перерыв сегодня утром. Мы, пусть и много болтали, не теряли времени зря: я выискивала глазами в длинном списке подходящие мне заказы.

– Что думаешь по поводу своего обучения? – внезапно после темы о детстве спросила Софи, перебирая в пальцах свой браслет из потрескавшихся шариков камней неизвестного происхождения.

– Я пытаюсь свыкнуться с этой мыслью – мне ведь никуда не деться. Отыскиваю плюсы, убеждаю себя каждый день, конспекты хоть немного помогают отвлечься, да и учеба в университете – тоже. В общем… потихоньку свыкнусь. Особенно это легко пройдет, если мы все же подружимся с моим «избранным»

– Пожалуй, это будет интересным приключением. Почему не попытаться, верно? Ха-ха, я горжусь тем, что ты пришла к этому сама, ведьмочка. А что у тебя за «избранный»? Ну-ка, расскажи подробнее…

Да, любит же она тему парней, а особенно – влюбляться в выдуманные собственной головой образы. Иногда мне не хватает этого легкомыслия, поэтому я тяжко вздохнула, глядя на окружающий меня пейзаж уже без нее.

Уже поднимаясь по бетонным лестницам к нему в квартиру, в голове крутились назойливые мысли об обучении. Что я буду проходить? Понравится ли мне это, и стану ли я хорошим лекарем, как свой отец? Или все пойдет крахом? Вокруг пахнет мятой, раскрытые окна подъезда впускают нежный ветер. Мне становится чуть спокойнее, когда дверь в его квартиру, будто приглашая, отворилась сама и тихонько затворила замок после моего перехода за порог.

– Михаил? Тук-тук, это Милена. Надеюсь, я вас от слишком важных дел не отвлекаю, верно? Пусть вы и сами меня пригласили! Знаете, вежливость никогда не помешает.

Рассмеявшись из комнаты, мужчина остался сидеть там и ждать, пока я подойду разутая к нему и начну наконец-то шевелить мозгами.

В домашней одежде он выглядит совсем по-иному – борода словно мягче, волосы чуть кудрявятся, глаза блестят и смотрят светлыми голубыми радужками. Халат, словно у моего дедушки – видимо, они все под копирку один носят, коричневый в бежевую клетку. Он сидит совершенно спокойный, в окружении неизвестных мне колбочек, миниатюрных механизмов и даже какой-то мягкой игрушки; подозвал меня к себе и пригласил присесть рядом, стать спутницей по путешествию с этими непонятными инструментами.

– А что это?

– Это для твоего обучения. Все, что используется лекарями.

– Подождите-подождите, а этот заяц? Что-то вроде ритуала со словами «уронили зайку на пол, поломали зайке лапу»? Ну а окончание там по ситуации.

– Хо-хо! – приподнял брови мужчина. – Заяц? Это специальная игрушка, которая может в случае опасности успокоить любого: и взрослого, и, в особенности, ребёнка.

– Вот как…

Продолжая свою нелёгкую лекцию о моих будущих предметах обихода, Михаил то посмеивался и рассказывал о собственных случаях из жизни, то становился по-настоящему серьёзным человеком с грубым лицом и объяснял важные детали в конструкциях.

– Люпстекоп служит для обнаружения повреждений: как магических и невидимых для обычных врачей, так и самые примитивные раны.

– А это? – указала я, неловко поежившись, на железный штырь с мелкими зубьями.

– Это для блох у оборотней. Все равно ты будешь работать ещё с кем-то, так что… лучше узнать весь инвентарь, верно? Так! Поисковое, уходовое, зашивать раны ты ведь не умеешь?

– Н-нет.

– Научим. И с темной материей, и с обычной человеческой «кожицей». Ты чего так забоялась?

– Мы что, кого-то ранить будем?

– Будто в госпитале нет мифических, я тебя умоляю. Это уже моя забота, и намеренно только ради тебя я никого калечить не буду, уж поверь, – подмигнул он, – ты не настолько важная персона.

– Вот это я понимаю, мастер по успокоению, – хмыкнула, – а после изучения инвентаря что-нибудь последует? Чай, кофе, печеньки, или пока мы занимаемся только вводной информацией?

– Нет-нет, дальше – хуже, поэтому, как ты верно заметила, перерыв на чай необходим. Я пока поставлю чайник, а ты перепиши и перерисуй схематично весь инвентарь. Взяла же тетрадь?

– Да, конечно, – киваю, склонившись над распечаткой, – и не откажусь от чего-нибудь теплого… на улице уже похолодало, я даже немного замерзла. Можно кофе?

– Можно-можно, – кивает, – а по поводу «замерзла»… не удивительно, осень на дворе! – После этих слов он с кряхтением встал и направился к кухне, которая пропахла пловом, мятой и необычными воспоминаниями, как и любые места с мифическими существами. Как, например, произошло с моим балконом – заходишь, а там не только табаком все провоняло от прошлой жительницы, так и скорбными воспоминаниями, каким-то грузом все это опускается на тебя, и жуть берет. Я пока не знаю, как с этим справляться, надо будет первым делом спросить об этом Михаила, как разберемся с азами: мне все-таки хочется хоть изредка без боязни стоять там и любоваться пейзажам, а не нервно морщиться и бояться. Ибо, если долго будешь под влиянием воспоминаний, душа твоя может словно отключиться. Как мне говорили однажды: «словно ты ходишь по лабиринту без выхода, и погружаешься в темноту, постоянно вспоминая то, что было когда-то». Любой мифический, затерявшийся в воспоминаниях, с огромным усилием может вернуться обратно.

– Милена, скажи, ты читала конспекты от Саши? – уже отхлебав пару раз после проверки конспекта, задал вопрос Михаил и с довольной улыбкой почесал подбородок с бородой. Нет, ну видимо у всех дедушек базовые настройки по мимике и движениям – я прям не могу. Хотя даже и не в курсе, сколько ему… лет 50?

– Да, и, знаете, узнала для себя много нового. Как я понимаю, наше обучение продлится год и будет заключать в себе весь курс для лекарей? Только потом я смогу приступить к обязанностям?

– Конечно! Без должной подготовки ты не поможешь избранному, тем более нашему Александру. Он какой-то ещё более особенный, чем остальные.

– И почему он тогда на мою голову свалился, а не на чью-то более умную? – проглатывая глоток чая с частью печенья задумчиво и угрюмо ответила я.

– Я же говорил – предсказание. Если бы не оно…

– Я бы нормально жила, – цокаю ложкой по стенкам кружки, – да?

– Вроде того, – вздыхает он. Похлопав меня по плечу, все же немного ободряется, стараясь вывести меня на рабочую нотку:

– Допивай чай, а я научу тебя правильно восстанавливать повреждённые ткани. Давай-давай.

– А это не слишком… быстро? Я буквально двадцать минут назад только узнала о своем собственном инвентаре!

– Это просто. Будем тренироваться на каких-нибудь фруктах.

– Ф-фруктах?

– А что ты так удивляешься? Пей быстрее! – я осушила одним глотком остатки жидкости и встала. – Так-то лучше. Идем, я тебе всё расскажу.

Прошел уже месяц, и каждую неделю мне приходится возвращаться в дом своего наставника; я не против заглядывать к этому умному мужчине, но вот работать с магией не особо входит в планы после историй всяких болячек. Глядя на меня немного туповато, Антон слушал буквально все, что летит из моего рта; никогда не видела его таким заинтересованным.

– Ты чего такой внимательный?

– Ну, знаешь, – мнется он, – вампиры не особо умелые.

– Да ну?

Не верю. И глазами говорю ему, что не особо впечатлена такими враками.

– Это правда, – пожимает он плечами и расправляет плечи, сидя на кресле, – вампиры могут только по минимуму что-то делать. Простые зелья и заклинания, делов-то. А ты… уже идешь по чему-то более сложному.

Хмыкнув, помотала головой.

– Все только начинается. И, если честно, меня это пугает.

– Почему?

Предвкушая долгий монолог, он берёт кусок пиццы из коробки и засовывает кончик в рот; сыр маняще стекает по корочке вместе с помидорами, поблескивает и… конечно, я не удерживаюсь и тоже начинаю жевать.

– Вопще, – начинаю, – дфа меня это что-то софершенно нофое.

– Доешь, а потом уже говори, – сглотнув, умничает парень. Ладно, пожалуй, так и вправду будет эмоциональнее. Я с удовольствием уминаю за обе щеки кусок, протираю руки салфетками и задумываюсь. Игривый настрой немного слетает пеленой; я и вправду волнуюсь. Мы с Антоном не так уж близко знакомы, чтобы говорить о потаенном… поймет ли он?

– В общем… мне просто всегда говорили, что я не создана для магии.

Прыснув, парень очумело посмотрел на меня, но просто кивнул после, как бы говоря: «продолжай».

– … и сейчас это со мной происходит. Мне кажется, что я совсем не на своём месте. Привыкла к тому, что со мной происходят лишь нормальные вещи; я не касалась магии и не любила её. И до сих пор это все идет с сопротивлением… поэтому совершается так много ошибок.

Вздохнув, продолжаю:

– Я думаю о том, как все это ненавижу; как хочу все бросить, рыдаю, потом смотрю на огонь в собственной ладони и это меняет меня и мое расположение. Иногда кажется, что все не так плохо… и что магия и вправду может мне помочь жить. Найти себя и все такое. Но потом вновь… и вновь волнами проявляются воспоминания.

Парень, как только я продолжительное время молчала, подобрался ко мне поближе на диване и взял за руки. Я с опущенным взглядом не особо вижу его выражение лица; но мне смутно кажется (или хочет казаться), что он волнуется.

– Спасибо, что рассказала. А вообще… вот ты чувствуешь что-то от моих ладоней?

Прислушавшись к шуму сердца, к собственным ощущениям, качаю головой и уже собираюсь сдерживать слезы, когда он заявляет:

– Да, потому что у меня нет магии, и я в ней не заинтересован. Но вот когда я беру тебя за руку, то ты буквально обжигаешь ладонью. К этому надо привыкнуть, милочка!

Я хихикаю и вновь недоверчиво смотрю на него. Он лишь грустно улыбается.

– Знаешь, просто я понимаю твое состояние. Серьезно… когда ты растешь в другом веке, то, что время движется, кажется тебе обыденностью; но, осматриваясь по сторонам, ты понимаешь, насколько не вписываешься в общий пейзаж.