Сетевой

– Что там происходит? – шепотом поинтересовалась я у него.

– Парни хотят внутрь, а я им мешаю. Пока успешно.

– Что значит – пока? А если они войдут?

– Там будет видно.

– Утешил! – фыркнула я.

– И не собирался! – фыркнуло в ответ это несносное создание.

– Может, расскажешь, с кем это ты общаешься? – Алексей появился сзади неожиданно, и я подскочила на месте, как ужаленная.

Он казался спокойным, подошел ко мне вплотную, взял меня за голову обеими руками и осторожно, но настойчиво повернул сначала в одну сторону, потом в другую.

Да он же осматривал мои уши, догадалась я. Скрытый наушник искал. И микрофон. Ха!

Я вырвалась, и в его руке снова возник пистолет. Эффектно! Пожалуй, если бы ситуация не была такой идиотской, я бы даже восхитилась.

– И не надо мне говорить, что с призраками! – Даже модуляции его приглушенного голоса звучали не угрожающе, как ему, вероятно, хотелось бы, а волнующе и интригующе. Я криво улыбнулась и пожала плечами.

– Не надо – так не надо.

– Что это значит? – он опять схватил меня за локоть и притянул к себе поближе.

– Это значит, что я не буду говорить, что разговариваю с призраками, – спокойно ответила я ему в лицо и увидела, как он стиснул зубы и заиграл желваками.

– Так, детишки! Ссориться будете потом. Давайте решайте, отдаете им ноут или нет.

– Ноут отдаем или нет? – сохраняя каменное выражение лица, все так же тихо и невозмутимо спросила я, не делая попытки высвободиться.

Он отпустил наконец мой локоть и выразительно поднял вверх пистолет.

– Отдаем! – подумав, произнес он, глядя мне в глаза. – Но надо сделать вид, что нам этого очень не хочется.

– Понял, – обрадовался домовой, – только вы это, не геройствуйте и положитесь на меня. Ольга, ты поняла?

– Я поняла, – ответила я обоим. – Леша, давай вот без этого, ладно? – я указала на пистолет, и он кивнул, щелкнул предохранителем и убрал оружие за пояс.

– Что теперь? – спросила я, тоже кивнув.

Алексей, подумав, что вопрос обращен к нему и что ему пришла пора действовать, двинулся было к двери, но я заступила ему дорогу и даже уперлась рукой ему в грудь, отчего он тихонько охнул и болезненно поморщился. Я отдернула руку. Тролль, от которого ничего не укрылось, хмыкнул и велел нам укрыться в комнате. Сказал, чтобы я доверилась ему, чтобы мы заткнулись и не мешали действовать профессионалу. Я-то вполне готова была ему довериться. Теперь настала моя очередь хватать молодого человека за руку и тащить в комнату. У него округлились глаза, но я приложила палец к губам, делая ему знак молчать, и прошипела в прихожую:

– Чур, держи меня в курсе.

– Если вы там закончили, и вам хватило десяти минут, я их впускаю.

– Ты сделал все, что хотел, с компьютером? – спросила я скороговоркой. Он кивнул.

– Впускай! – сказала я домовому.

– Сделайте вид, что вы чем-то заняты, как будто они застали вас врасплох.

– Они должны якобы застать нас врасплох, – сказала я Алексею и показала на компьютер. – Давай сделаем вид, что…

Но он вдруг сделал шаг ко мне и поцеловал. Я не сопротивлялась, но и не отвечала. Я стояла спиной к двери и только услышала, как в прихожей тихонько щелкнул замок внутренней двери, как через секунду Алексей швырнул меня к себе за спину и выхватил пистолет. Однако уже три ствола смотрели нам в лицо.

– Эй, эй! Полегче! Не делайте резких движений! Спокойно, без паники, все под контролем. – От причитаний Тролля почему-то становилось еще хуже. Но он посмотрел мне прямо в глаза и твердо сказал: – Пистолеты не выстрелят. Но ты все равно делай испуганное лицо.

Испуганное лицо в такие моменты у меня получается само собой. Однако я все равно выступила вперед с поднятыми руками и встала между Алексеем и незваными гостями.

– Ольга, назад! – процедил мне в спину Алексей. – Ты что, с ума сошла?

Рожи у них были абсолютно мне незнакомы, однако в целом они выглядели как точные копии тех двух, предыдущих: темная одежда, черные шапки, которые вошли в моду в конце девяностых и быстро получили некое пикантное неприличное название. Совершенно киношные бандюки. Кастинг они там проводят, что ли?

– Я сказала уже все, что знаю!

– То есть практически ничего, – усмехнулся тот, что держал на прицеле Алексея.

– И прекратите уже целиться в совершенно постороннего человека! Это не тот, кто вам нужен.

– Да, знаешь ли, он тут нам совсем не нужен!

Он опустил пистолет, обошел меня и подошел вплотную к Алексею, который и не подумал опускать свое оружие. Незнакомец демонстративно убрал свою пушку за пазуху, и Алексей удивленно приподнял бровь. Второй в это время бесцеремонно прошел к моему компу и выдрал из него провода, оставив только блок питания. Он захлопнул крышку ноута, прихватил его под мышку и кивнул первому. Третий все это время держал меня на мушке. Они явно чувствовали себя здесь хозяевами положения.

Тот, что стоял рядом с Лешей, вынул руку из-за пазухи, и в ней совершенно неожиданно оказался электрошокер, причем даже на вид внушительнее, чем мой. Раздался треск, Алексей задергался и упал. Нехороший человек склонился над ним и добавил еще разряд. Алексей замычал и затих. Я не шевельнулась, потому что на глаза мне попался домовой, который выставил вперед ладонь, показывая мне, что все у него под контролем. Однако я уже начала в этом сомневаться.

Парень с моим ноутом испарился из моей квартиры, и тот, что продолжал держать меня на прицеле, усмехнулся и предложил почти ласково:

– Теперь поговорим?

– Я уже все сказала.

– Нет, не все. Ты так и не сказала нам, где сейчас Закидонский.

Он кивнул своему напарнику, и тот добавил Леше еще дозу электрошока.

– Его нет, он больше не появится! – почти крикнула я.

– Ну еще бы, не сомневаюсь. Но ты скажешь, где его найти.

– Я не могу, я сама не знаю, правда!

Алексей получил еще разряд и молча скорчился на полу. Я, конечно, была зла на него, но смотреть на его мучения не было сил.

– Чур, прекрати уже все это! – крикнула я в отчаянии.

Домовой переместился к мужику с электрошокером, и тот вдруг сам задергался и рухнул рядом с Лешей. Тот, который оставался с пистолетом, рванулся к ним, но буквально напоролся на вытянутую руку первого бандита, в который был зажат трещащий шокер. Первый скрежетал зубами, но продолжал поджаривать своего напарника, разряд за разрядом.

Я схватилась за телефон и судорожно стала судорожно вспоминать и набирать номер полиции.

Куча-мала на моем полу перестала трещать и дергаться и распалась на три отдельные мужские фигуры. Одна встала, пошатываясь, подобрала свой пистолет, оттолкнула меня в сторону и на полусогнутых побрела к выходу. Второй наконец избавился от шокера, зажатого в его руке, похоже, против его воли, вытер лицо рукавом. Матюгаясь сквозь зубы, дал Алексею напоследок хорошего пинка по ребрам, а мне – такую оплеуху, что у меня потемнело в глазах и, кажется, шея хрустнула, – и тоже убрался из квартиры, так хлопнув дверью, что в подъезде осыпалась штукатурка.

Я судорожно выдохнула, нашла на полу свой мобильник и нажала отбой вызову, на который уже, кажется, ответил дежурный.

Алексей снова валялся на моем полу труп трупом, возле него крутился домовой, как собака, заглядывая ему в лицо, тыкаясь в ребра, руки и шею.

Я присела рядом с ним на колени, держа дрожащими руками мобильник и теперь пытаясь набрать «скорую».

– С ним все в порядке, – остановил меня Тролль.

– Откуда ты знаешь? – сказала я сквозь зубы, и размазала по лицу кровь (кажется, из носа), но кнопку вызова так и не нажала.

– Уж поверь мне, я знаю, – отозвался Тролль.

– «Поверь-поверь!» – передразнила я скорее с досадой, чем язвительно. – «Все под контролем!» Это, по-твоему, контроль? – я показала мобильником на лежащего без сознания Алексея. Похоже, это у него уже входит в дурную привычку. И не у него одного.

– С ним все в порядке, – терпеливо повторил Тролль. – Переломы без смещений, внутреннее кровотечение я остановил. Сейчас он придет в себя. Сама-то как?

Я шмыгнула носом, осторожно потрогала пылающую скулу. Надо бы лед приложить.

– Нормально, жить буду, – пробурчала я.

Домовой уселся Алексею на грудь и стал очень четким, почти материальным.

– Я все-таки вызову «скорую», ему надо в больницу.

Алексей слегка повернул ко мне голову и сказал, не открывая глаз:

– Не надо.

– Ой, тут все такие специалисты-парамедики! – Я притворно всплеснула руками, но от сердца немного отлегло. – Все прямо лучше всех знают, что делать!

– Мы все сделали правильно! – Домовой приплясывал на груди и животе Алексея, и я не выдержала и попыталась отогнать его, как муху. Он остановился, снова сделался полупрозрачным, рука прошла сквозь него, и он, растопырив руки и выпятив живот, наблюдал за ее движением.

– Они ушли? – Леша еле ворочал языком, как пьяный, – видимо, последствия удара током. – Компьютер забрали?

– Да. Забрали. Игровой.

– Игровой? У тебя что, еще один есть?

– Да, есть, рабочий.

Он открыл глаза и с гримасой боли на лице, опираясь обеими руками о пол, сел, прижал руки к животу, зажмурился и тихонько замычал.

Я сходила на кухню, где держала аптечку, и принесла оттуда таблетку обезболивающего и стакан воды.

Пока он пил, зубы его стучали о край стакана. Он протянул мне стакан, я взяла его и хотела унести обратно на кухню. Но он схватил меня за руку и попытался встать с моей помощью. Я решила было держаться от него подальше и не позволять больше играть на чувствительных струнах моей жалостливой женской натуры. Но жалостливая натура победила, и я присела радом с ним на корточки, положила его руку себе на плечо и помогла подняться на ноги. Хотя лучше бы ему, конечно, сесть. Например, в мое любимое кресло под торшером. А еще лучше – лечь. Но тащить его до кровати в другую комнату – это уж дудки!

Пока я стояла и оглядывалась вокруг, прикидывая, как бы половчее довести его до кресла и скинуть с себя, ничего ему при этом не повредив (опять дурацкая жалость!), он твердо встал на ноги, перестав шататься и опираться на меня. Я обрадовалась и уже хотела было высвободиться из-под его руки, но он удержал меня ею же, а второй взял меня за подбородок и повернул мое лицо, рассматривая ушибленную щеку. Наверное, там расплылся синяк, и кровь из носа размазалась. Мне захотелось уединиться в ванной и долго умываться там ледяной водой. Но он, не отпуская моего лица, нагнулся ко мне и снова меня поцеловал. Второй раз за вечер. Я забилась, пытаясь его оттолкнуть и при этом не повредить его дурацкие сломанные ребра.

– Извини, я знаю, как это выглядит с твоей стороны, – прошептал он, прижимаясь лбом к моему лбу и все крепче обхватывая меня своей медвежьей хваткой. Его снова начало шатать, и я испугалась, что сейчас мы упадем вместе.

– Как? – в ярости прошипела я.

– Тебе кажется, что я тебя использую? Играю на твоих чувствах? Что я пришел к тебе только в интересах следствия?

Я перестала трепыхаться и взглянула ему в глаза. Он не собирался меня отпускать и ждал, что я отвечу. И было похоже, что ему действительно это важно.

– Да. Я считаю, что ты используешь мое одиночество и мои чувства к тебе, чтобы… чтобы…

Он глубоко вздохнул и прижался ко мне лицом, царапая меня своей щетиной.

– Я чуть с ума не сошел, когда тебя похитили. Я весь отдел на уши поднял, меня чуть от следствия не отстранили, потому что посчитали пристрастным и необъективным. Да, я не должен с тобой спать, пока не закончится все это следствие, потому что ты фигурант. Но и оставить тебя одну тут я не могу. Я без тебя вообще не могу с тех пор, как увидел тебя в кафе. Не злись, мы вместе из этого выпутаемся. Я обещаю.

Его монотонный хрипловатый голос звучал музыкой в моей голове, и сердце заколотилось как бешеное, но я все смотрела на него, не веря своим собственным глазам и ушам. Однако внутреннее чутье – вероятно, то самое, о котором мне говорил недавно Тролль, – подсказывало, что этот подозрительный тип в синяках по крайней мере сам верит в то, что говорит: в то, что я ему дорога.

Не говоря ни слова, я отстранилась, беспомощно развела руками, потом притащила с кухни свой новый рабочий ноут, поставила на прежнее место и сделала рукой широкий приглашающий жест: мол, делай с ним что хочешь. Он тоже молча кивнул и уселся за ноут.

Глава 13

Утром я проснулась в пустой квартире без следов вчерашнего разгула, гостей и с хорошо знакомым чувством гордого одиночества. Я даже присутствия Чура не ощущала. Интересно, что там Алексею удалось еще наковырять в моем компьютере?

Следов ноута я не нашла. Ну, фигурально выражаясь. Следы-то как раз были: коврик, мышка, провода… Пустое пространство среди настольного рабочего мусора, размером как раз с небольшой компьютер.

Я пожала плечами и направилась в кухню делать себе завтрак.

Поев, приняла душ.

Потом пришла в зал, села в кресло под торшером, подперла голову рукой, стала вспоминать вчерашние события, и его слова, сказанные мне напоследок, снова согрели мне душу.

Потом до меня дошло, что мне просто-напросто скучно: работы нет, игры тоже нет. Даже Чур куда-то запропастился. Я пару раз позвала его, громко, на всю квартиру. Тишина. И ощущение пустоты.

Интересно, когда Алексей вернет мне мой рабочий комп?

Я не поленилась, дошла до мобильника и позвонила ему. Трубку он не взял, и я оставила голосовое сообщение: «Леша, верни компьютер, мне работать надо!»

Еще час я слонялась по квартире, как привидение, с пледом на плечах.

Потом решила позвонить Марине.

Мы с ней быстренько пришли к согласию, что нам надо встретиться на нейтральной территории и все обсудить. Кофейня Sliffki подойдет.

Маринка, как и я, работала фрилансером и очень хорошо понимала мое желание иногда поесть вне дома: и готовить не надо, и посуду мыть, да и вообще – людей живых посмотреть, себя показать, «выгулять» какие-нибудь залежавшиеся в шкафу наряды.

Я даже принарядилась и подкрасилась. Над ссадиной на щеке пришлось особо потрудиться, чтобы не было так заметно. Придирчиво рассматривая себя в зеркале, я раздумывала, стоит ли мне вообще высовываться на улицу, да еще в таком состоянии. Но дома сидеть уже было невмоготу.

Мы встретились за своим любимым столиком у окна. Свет падал на мою здоровую половину лица, но Марина все равно заметила фингал, и ее брови натурально полезли на лоб. Мне было что ей рассказать, и пока я вводила ее в курс последних событий из моей жизни, она успела прожевать все, что заказала, и выпить весь свой кофе, не забывая округлять глаза в самых интересных местах моего повествования. Когда я рассказывала ей о похищении, она даже поперхнулась вполне натурально.

Я закончила фразой:

– И сегодня я просыпаюсь в полном одиночестве, без работы, без домового, без конвоя… И не знаю, что делать.

Я с жадностью набросилась на свой остывший кофе с остывшими сырниками, а Марина начала уточнять:

– Блондин, значит? Красавчик?

Теперь поперхнулась я:

– Меня похитили, чуть не убили, за мной охотятся криминальные элементы и полиция, у меня на морде фингал, а тебя волнует только это?!

Она отмахнулась:

– Ой, да все с тобой будет в порядке.

– Меня могут в тюрьму посадить, – напомнила я ей, безучастно жуя свой сырник.

– Твой красавчик тебя спасет.

– Как? Я бы себя посадила. Все факты против меня, никто же никому не докажет, что вместо меня орудовал домовой. Начну доказывать – меня сразу в психушку упекут.

– Не знаю, – подруга сыто откинулась на спинку диванчика и уставилась в окно, – мне кажется, он что-нибудь придумает. О, а это не он случайно? Блондинчик, смазливая морда, пожирает тебя глазами… Точно, он!

Я глянула в окно и поперхнулась второй раз.

– А фингалы-то, фингалы! Хоррррош! Джеймс Бонд! Да вы вообще хорошо сочетаетесь! Два сапога пара, и оба левые… Слушай, я прямо завидую, – Марина состроила Алексею глазки и помахала ручкой.

– Бестолочь, нашла чему, – пробурчала я.

Алексей, который с мрачным видом пялился на нас с тротуара, вынул руку из кармана своей легкомысленной кожаной курточки и, не меняя выражения лица, помахал в ответ.

Я откашлялась, буркнула Маринке:

– Извини, я на минуточку… – и вылетела из-за стола.

Не одеваясь, я выскочила на мороз и набросилась на Лешу:

– Ты что, следишь за мной?

– Не слежу, а охраняю. А ты нисколько не облегчаешь мне задачу своими внезапными выкрутасами.

– А я не обязана перед тобой отчитываться и облегчать задачи, тем более что ты и сам исчез, не сказав ни слова, не оставив записки. И трубку не берешь. И компьютер мой рабочий без спросу прихватил.

– Пойдем, я верну тебе твой компьютер.

– Я тут вообще-то с подругой! – продолжала возмущаться я.

Алексей взял меня за локоть и осторожно, но настойчиво потащил внутрь. Я вернулась было к Маринке, которая буквально ловила каждое наше движение, как будто смотрела захватывающий сериал. Ну да, хорошо ей со стороны наслаждаться реалити-шоу. У нее дома не развязывались войнушки с пистолетами.

Алексей расплатился у стойки за нас обеих, подошел к нашему столику.

– Здравствуйте. Вас подвезти? – вежливо предложил он Марине, которая, кажется, в этот момент подрастеряла всю свою язвительность и колкость и не сводила с него восхищенного взгляда. Она молча кивнула и тоже засобиралась.

В машине она пришла в себя и всю дорогу щебетала: о погоде, о рано наступившей зиме, о том, куда ехать, где повернуть и где лучше не ехать из-за плохой дороги.

Алексей молчал. Я тоже. Маринка, похоже, веселилась.

– А вы ее в тюрьму посадите? – кокетливо спросила она, когда мы уже подъехали к ее дому.

– Я не имею права обсуждать это с вами, – серьезно ответил Алексей, взглянув ей прямо в глаза.

– Ух, строгий! – ничуть не смутилась бессовестная Марина, и я сделала ей страшное лицо, чтобы она заткнулась. Она беззаботно хихикнула, чмокнула меня в щеку и выпорхнула из машины.

– Не обращай внимания, – грустно сказала я Леше, когда мы отъехали от ее дома. Он молча пожал плечами.

Дома мы поругались, причем начали прямо в прихожей. Он высказывал мне претензии в том ключе, что я не должна вести себя так опрометчиво, я возражала, что ничего предосудительного не натворила и официально не нахожусь под домашним арестом. Он настаивал, что я должна сидеть дома и не высовываться, иначе за последствия он не отвечает. Я огрызалась, что если меня пришьют, ему же проще, закроет дело в связи с трагической кончиной главного подозреваемого. Он вскипел и заявил, что его главные подозреваемые сейчас ковыряют мой игровой комп. Домовой сидел в кресле и блаженствовал, как на теннисном корте вертя головой в сторону того, кто подавал очередную реплику. Я старалась не обращать на него внимания, и это еще больше выбивало меня из колеи. В конце концов я не выдержала и громко выместила на Закидонском весь свой накопившийся гнев, не стесняясь присутствия зачинщика. Алексей как-то поутих, снял наконец куртку и попросил чаю.

Я пошла на кухню и занялась чайником, соображая на ходу, чем бы его накормить, чтобы он подобрел и успокоился. Однако когда я вышла в зал, чтобы его об этом спросить, он сидел в моем кресле под торшером и преспокойно дрых. А домовой заботливо накрывал его курточкой! Увидев меня, он сделал умильную рожу, приложил палец к губам и исчез.

Я вздохнула даже с некоторым облегчением, достала из кофра свой компьютер, оживила его всякими разными проводочками, нацепила наушники, загрузила из инета любимый плейлист и принялась разгребать накопившуюся почту.

Я успела погрузиться в рутину и подзабыть о свалившейся на меня развеселой реальности, когда из мира неграмотных текстов, набранных с опечатками чьими-то корявыми пальцами, меня выдернул звонок моего мобильника. Я сорвала с головы наушники и заметалась по квартире, потому что не сразу вспомнила, где я видела последний раз свой телефон и не сразу определила, откуда идет звук. По логике, я должна была взять его с собой в кафе. Значит, он или в куртке, или в сумке.

Я рванула в прихожую, где меня уже ждал Чур с моим мобильником в руке. Какая предупредительность, подумать только!

Я сделала ему издевательский книксен, схватила телефон и ответила на вызов.

– Оля, – почему-то шепотом сказала Марина, – ты там жива? Вы поссорились? Может, тебя забрать пока к нам? Давай мы с Олегом приедем за тобой и увезем?

– Нет, Мариш, спасибо, мне и тут нормально, – ответила я тоже шепотом. – Все будет чики-пуки, мы помиримся.

– Ну вы уж там это, хорошенько миритесь, – нормальным голосом сказала Марина и, хихикнув, положила трубку.

Я покачала головой, забросила телефон в куртку и вернулась в комнату.

Алексей спал, развалившись в моем кресле и вытянув ноги на полкомнаты, все так же накрытый своей черной кожанкой.

Спал он в последнее время плохо и мало, а этой ночью, видимо, так и вовсе не. Но если его не трогать, кто знает, сколько он так еще тут проваляется. А у человека, наверное, дела, служба. И как только я приняла решение его разбудить безо всякой жалости, он вдруг сам зашевелился, шумно вздохнул, открыл глаза и осторожно потянулся. Увидел на себе куртку, взял ее за петельку двумя пальцами, отвел в сторону и сделал удивленное лицо.

Я пожала плечами, не собираясь сообщать постороннему человеку, что о нем заботится мой домовой.

Алексей криво усмехнулся, аккуратно положил куртку на подлокотник и посмотрел на часы. Потом откинулся в кресле и устало потер лицо рукой.

Я наблюдала за ним со своего рабочего места. Мне было интересно, что он предпримет дальше. Наиболее вероятных вариантов было три: мы продолжаем ругаться; мы приносим друг другу извинения и продолжаем бессмысленное, хотя и вполне приятное совместное времяпрепровождение; либо он сейчас вскочит и умчится опять по своим таинственным делам, не посвятив меня в подробности. Ну как же, я же фигурант!

Не сказав ему ни здрасьте, ни до свидания, я развернулась лицом к компьютеру, снова нацепила наушники, хотя и убавила звук, и продолжила работу, не переставая прислушиваться краем уха к тому, что творилось у меня за спиной.

Там, в кресле, какое-то время было тихо, потом, судя по звукам, он встал и вышел из комнаты. Я не обернулась.

И прекрасно. И пусть делает что хочет. А то пришел тут навеки поселиться. Охраняет он меня! От кого?

Пришлось напомнить себе, что ко мне уже два раза вламывались нехорошие дяди. Правда, второй раз с моего одобрения и Тролльего попустительства. И с его, Лешиного, между прочим, согласия.

…И что меня похитили прямо на улице.

И все равно, упрямо твердила я себе, чего это он тут раскомандовался? Подозреваемая? Фигурант? Ну так арестуй, посади под замок. Ходит тут как к себе домой, носит мои футболки. Тапочки свои скоро притащит!

На этом месте я вынуждена была признаться себе, что вообще-то я совсем не против его присутствия в моем доме.

Но упрямая часть меня продолжала злиться: уходит-приходит когда захочет, меня в известность даже не ставит. А мне уже с подружкой в кафе нельзя выбраться? Да и охранять меня, если честно, у него что-то получается не очень.

Перед глазами опять возникла картинка: заснеженная дорога, черные извилистые следы шин, черный человек, неподвижно лежащий у обочины лицом вниз.

Острое чувство жалости снова захлестнуло меня, и все – я сдалась, не смогла больше на него злиться.

Я снова сняла наушники и встала из-за компьютера, понимая, что совершенно не представляю, как себя с ним вести, чего мне вообще ждать…

Ясно было одно: надо что-то делать.

Я пошла на кухню, чтобы выпить кофе и заодно сообразить что-нибудь для наверняка голодного мужика в доме.

Однако оказалось, что мужик от голода соображал быстрее меня. Нацепив мой фартук, он что-то жарил, пританцовывая у плиты и, кажется, что-то мурлыча себе под нос. Пахло вкусно.

Заметив меня, он улыбнулся, и я поняла, что мир между нами восстановлен.

– Что готовишь?

– Макароны по-флотски. Не «Ропа вьеха», конечно, но тоже съедобно. Я тут маленько продуктов принес.

Мне стало понятно, зачем это: чтобы у меня не было повода высовываться из дома. Все-таки это что-то вроде неофициального домашнего ареста.

Он понял это по моему выражению лица и поспешил меня заверить:

– Это не для того, чтобы тебя дома запереть. Это потому, что я тут торчу, а ты меня не выгоняешь. Хочешь, вместе сходим потом погулять?

– А тебе на работу не надо?

– Вообще-то надо, конечно, но пусть они считают, что я на задании. Под прикрытием! – Он выставил вперед лопатку для помешивания.

– Отличное прикрытие! Антуражное!

Я открыла холодильник и оценила масштабы Лешиного «прикрытия». Похоже, он тут собирается как минимум недельку обретаться.

– И что, кто-то на твоей работе верит, что ты со мной не спишь?