Цветочек. Маска треснула

– Я дал им способность ускользать от чужих глаз.

– Ты достиг уровня бога? – заинтересовался Исхедиар. – Такой дар может дать только бог.

– Нет. Я сотворил предмет и отдал его им, – Ссадашилий зачерпнул воздух и раскрыл ладонь, показывая россыпь гранатов.

– Но зачем?

– ОН ЛЖЕЦ! – неожиданно рявкнул Карающий, и его волосы взмыли вверх.

Перепуганный котёнок яростно зашипел и юркнул под полы белых одежд.

– ОН ЛЖЁТ ВСЕГДА! – золото опавших листьев в белых шевелящихся волосах казалось маленькими молниями. – Я МОГ УБИТЬ ЕГО В ПЕРВЫЙ ЖЕ МИГ! ТЫ НЕ ПРЕДУПРЕДИЛ МЕНЯ!

– Лжец? – повторил Исхедиар, и его глаза полностью покрылись пеплом. – Я не знал…

Он не солгал, и Ссадашилий почти мгновенно успокоился, волосы опали и листья вновь замерцали маленькими коронами.

Кроме того, он почуял приближение садовницы.

– Чего вы тут бушуете? – недовольно проворчала девушка, пробираясь под сень дерева.

Увидев Исхедиара, Вилена немного смутилась – она вылезла из постели в ночной рубашке, – но всё же пробралась к ним и села по другую сторону Ссадашилия. Котёнок тут же переметнулся под её подол.

– Тот ребёнок лжец, – бесстрастно ответил ей Ссадашилий.

Вилена быстро сообразила, о чём он. Дух рассказывал о своих делах во дворце не очень пространно, но всё же кое-что отвечал, когда она спрашивала. Он, кажется, вообще не умел врать.

– Я не знал об этом, – повторил Исхедиар. Лицо его выглядело довольно жутко, но Вилена обладала редким бесстрашием, закалённым почти полугодом жизни рядом с Ссадашилием.

– Но-но, условий сделки это не отменяет! – садовница решила, что сейчас дух будет отнекиваться от своих обязательств. – Господин Ссадаши его всё равно защищает, так что не думайте, что сможете отказаться от исполнения своей части сделки. Даже на вас управа найдётся!

Исхедиар перестал выглядеть так жутко, казалось, он даже малость подобрел, смотря на неподвижного Карающего и защищающую его рыжую пигалицу. Того гляди обнимет и начнёт утешать: «Ну не бойся, тётя Садовница в обиду тебя не даст».

– У смертных есть одно очень приятное выражение, показывающее большое расположение, – с улыбкой припомнил Исхедиар и с большим удовольствием произнёс: – Вот если бы я не был женат, то женился бы на тебе.

Вилена негодующе фыркнула, но щёки польщённо заалели.

– Ты вдовец, – проявил неожиданные познания Ссадашилий, удивив не только друга, но и садовницу.

– Я не вдовец! – ощерился Исхедиар, яростно полыхнув глазами. – Я просто не могу встретиться с ней снова! И это временно, ясно?

– Господин Ссадаши, – Вилена с укором посмотрела на Карающего и миролюбиво – на Исхедиара. – Вы говорили про ребёнка, давайте про него и поговорим.

Вспышка ярости прошла быстро. Нанесённая обида вспыхнула, истлела, осыпалась пеплом и перестала злить.

– Что за предмет ты сотворил?

– Украшение. Для лгущего ребёнка. Но они оба его взяли, и теперь предмет завязан на обоих и действует, только когда они рядом, – в голосе Ссадашилия зазвучало огорчение.

– И где они сейчас?

Ссадашилий посмотрел на Исхедиара, и неподвижный зрачок дрогнул, расширяясь.

– Я не знаю.

Хмель уже не так дурманил голову, лишь придавал лёгкости мыслям и гнал всё тяжёлое, отдающее ответственностью. Но когда наагалей выбрался на берег и начал стаскивать с себя мокрую одежду, внутри всё же ворохнулось что-то похожее на смущение. Говорили, что свет волчьего месяца разоблачал лживые маски, наверное, поэтому в господине не осталось ничего притворного и женственного. На обнажённой мокрой спине светом и тенями обрисовались сухие жилы мышц, крепкие кости плеч, лопаток, тёмной полосой лёг изгиб позвоночника.

Сбросив на берег нижнее одеяние, наагалей без стеснения стащил и нижнюю юбку. Наземь упала и сверкнула красными «глазами» брошь. Наг наклонился, поднимая её, и Дейна замерла, заворожённо смотря на окружённую лунным светом фигуру. На кончиках распущенных волос повисли серебристые капли воды. Когда наг выпрямился, волосы прилипли к груди и капли стекли серебром по рёбрам и соскам. Дейна нервно отвернулась, пытаясь изгнать из головы воспоминания о цвете последних.

Нежно-розовые, как лепестки ветреницы.

– Чего ты там стоишь? – господин повернул голову, и меж прядями сверкнул хитрый глаз.

Дейне показалось, что наагалей видит и понимает её мысли. Но не почувствовала никакого неудобства. Наоборот, стало проще. И она зашагала к берегу.

– Спрячешь в одежде, а то приметит какое-нибудь ворьё, – наг отдал женщине брошь и направился к воде.

Дейна через плечо смотрела, как он заползает в реку. Длинные волосы поплыли по воде, среди тёмного потока жутковато блеснул хвост, и наг с головой ушёл в Нолин. Вынырнул он уже в саженях трёх от берега, с удовольствием отфыркнулся и лёг на спину, лениво шевеля хвостом.

– Дейна, ты скоро статуей станешь. Неужто так нравлюсь? – Ссадаши насмешливо фыркнул.

– Нравитесь, – прямо ответила хранительница. – Не думала, что наги так красиво в воде выглядят.

– Наги? – Ссадаши позволил себе немного возмутиться. – Так хорошо выгляжу только я! Тот же Вааш как бревно плавает. К наагашейду страшно подплыть, того гляди загребёт и утопит.

– А наагариш Делилонис? – коварно вопросила Дейна.

– Ну… он хорош, – вынужденно признал наагалей.

Хранительница всё же стащила с себя рубашку, скинула сапоги и кое-как стянула штаны, оставшись только в лифе и портках, которые так облепляли тело, что разглядеть их в темноте можно было далеко не сразу. Дейна слышала, как за её спиной раздался нетерпеливый плеск, но не торопилась. Поправила лямочки, пристегнула брошь к лифу – отсюда ни один вор не стащит – и только после этого пошла в воду.

На Дейну было приятно смотреть. Высокая, стройная и крепкая, с упругими бёдрами и грудью, красивая и уверенная… Даже жаль, что так быстро в воду зашла. Ссадаши недовольно шевельнул хвостом.

Водичка в реке после жаркого дня была подобна парному молоку. Рядом с берегом за ноги ещё цеплялись водоросли, но на глубине уже ничего не мешало. Дейна с наслаждением проплыла сажени три в сторону корабля и перевернулась на спину. Над головой качалось звёздное небо с двумя светилами, пролетал ветерок, иногда набиравший силу, и тогда от плывущего корабля прибегала волна. Она слегка подбрасывала тело, в уши залетала вода, и Дейна весело встряхивала головой.

– Никогда вот так ночью в реке с посторонним мужчиной не купалась, – почему-то призналась она. – Да и с женщинами тоже. Приличия… – Дейна подняла из воды ногу, полюбовалась на стопу и плюхнула её обратно.

Отвлёкшись, она упустила очередную волну, и та накрыла её с головой. Не ожидавшая этого Дейна не закрыла глаза и на миг увидела тёмную глубину реки, загадочно подсвеченную сверху сиянием ночных светил. Её почти тут же выбросило на поверхность, но заинтригованная женщина вновь нырнула, чтобы посмотреть на чёрную с зеленоватым светом муть воды, в которой загадочно изгибались силуэты длинных веточек водорослей. Редко-редко между их стеблями мелькали тёмные рыбёшки.

– Что ты делаешь? – спросил Ссадаши, когда Дейна вынырнула в очередной раз.

– Смотрю ночь в реке, – весело отозвалась та и опять нырнула.

И едва не выскочила из воды, когда перед взором проплыл длинный змеиный хвост. Он изогнулся, свернулся кольцами, и напротив Дейны завис наагалей, немного жутковатый в ореоле расплывшихся в разные стороны волос. Словно речной бог. Дейна улыбнулась и потянула вперёд руки, чтобы пригладить стоящие дыбом волосы, и в этот миг стала столь привлекательна, что Ссадаши не устоял.

Подался вперёд и прижался губами к её губам.

Дейна не удивилась. Она будто ждала этого и сама подалась навстречу, чувствуя, как вокруг талии обвивается сильная мужская рука, а вокруг ног – нетерпеливый хвост. Губы распахнулись, щёки щекотнули всплывшие пузыри, и Дейна вздрогнула, когда вместе с водой в рот проник горячий язык.

Твёрдые мужские губы, властные, жаждущие и требующие ответа. Объятия, утягивающие на дно в буквальном смысле. Дейна зарылась пальцами в плавающие волосы, притягивая наагалея ещё ближе и выпивая с его губ дыхание. Казалось, без него она задохнется. Что они оба задохнутся, и сейчас между ними идёт борьба за глоток воздуха, который они жадно отбирали друг у друга.

Наагалей оказался более жадным и требовательным. Задыхающаяся Дейна забилась в его руках, силясь вынырнуть, и вода с оглушающим плеском разбилась над их головами. Женщина едва успела вдохнуть, как они снова ушли на дно, а наг приник к её губам, прижимаясь к ним с такой силой, что было больно. Кровь вскипела, Дейна яростно ответила, выпивая дыхание Ссадаши и кусая его за нижнюю губу. Вода вновь с плеском разбилась над их головами, но в этот раз наагалей поспешил вдохнуть, а Дейна бросилась отбирать этот глоток.

Они сами не заметили, как выбрались на мелководье. Воздуха было сколько хочешь, но им хотелось пить именно тот, что срывался с чужих губ. Ссадаши втискивал Дейну в илистое дно, жадно и глубоко целуя её. В какой-то миг прибежавшая волна покачнула их, губы нага соскользнули выше, и Дейна слепо ткнулась и поцеловала мужчину под нижней челюстью. Ссадаши рокочуще застонал, женские губы сместились ниже, на горло, и мужчина, нетерпеливо увернувшись, сам приник к шее Дейны, целуя и покусывая. Его рука скользнула под спину женщины, вынуждая её прогнуться и прижаться животом к его животу. Одурманенная Дейна откинула голову назад, впилась пальцами в плечи наагалея…

Налетел ветер, корабль рванул вперёд, и к берегу побежала волна. Подняв со дна илистый песок, грязная вода нахлынула на любовников, заплескиваясь в рты и носы. Ссадаши и Дейна отпрянули друг от друга, кашляя, отплёвываясь и отфыркиваясь.

Наг пришёл в себя быстрее. Красные глаза хищно вспыхнули, и Ссадаши пополз на Дейну с явным намерением продолжить приятное дело. Но хранительница в последний момент успела накрыть его губы ладонью и упереться свободной рукой в плечо.

– Я протрезвела, – не совсем внятно пробормотала женщина. – Кажется, мы сильно перебрали.

– Нет, не перебрали, – прошипел ей в ладонь наг, наваливаясь сильнее.

– Господин, – Дейна хлопнула его по плечу, – придите в себя.

Ссадаши на миг замер, а затем неторопливо, не сводя с хранительницы горящего взгляда, поцеловал её ладонь, а затем и каждый пальчик.

– Пожалеешь же, – предрёк он и сомкнул зубы на мизинце.

Волна нахлынула в очередной раз и забросила на спину наагалея царапучий ком водорослей. Ссадаши разъярённо зашипел и вскочил, сбрасывая подношение. Дейна захихикала, помогая ему отцепить водоросли от волос. Ветер усилился, и теперь волны набегали одна за другой, выплёскивая не только водоросли, но и ракушки, камешки и другой мелкий сор. Окончательно романтический настрой добило осознание, что сидят они в тягучем иле мелководья, из которого пришлось выбираться с неприятным чпоканьем.

– Поплавали, – Ссадаши брезгливо ополоснул хвост в так разочаровавшей его реке.

– Пора возвращаться, – Дейна точно трезвела: это была её вторая разумная мысль.

И наагалей неожиданно её поддержал.

– Да, как раз прогуляемся, просвежимся… – глаза его коварно сощурились. – По дороге заползём куда-нибудь за вином? А то пить страсть как хочется!

Третья разумная мысль к Дейне не пришла, и она одобрительно кивнула. Рот бы действительно не мешало прополоскать, а то песок на зубах скрипел и привкус был такой, будто Дейна речных водорослей отведала.

Небо уже начало розоветь и светлеть на востоке, когда у ворот императорского дворца появились наагалей и его хранительница. Шли-ползли они в обнимку, распевая песни и голося так, что об их возвращении стража узнала ещё до того, как увидела. И гостеприимно распахнула ворота, мрачно поджидая гостей.

– Что-то они какие-то недружелюбные, – заметил Ссадаши, глядя на пасмурные лица стражников.

– Так спать же хочется, – смекалисто отозвалась Дейна, – а тут мы…

– Мы хорошие, – пьяно улыбнулся наг.

– Ага, мы хорошие, – вторила ему хранительница.

Они действительно были хороши. Хорошо пьяны, хорошо уделаны. Угрюмые мужики на воротах даже малость смягчились, припомнив, как сами так же отводили душу, позлорадствовали, любуюсь высоким гостем в непотребном виде, и подивились на обычно правильную, а сейчас пьяную Дейну.

Наг был лишь в одном грязном исподнем. Что-то вроде халата, заменявшего нагам нижнюю рубашку, было распахнуто, юбка надета сикось-накось, а волосы походили на серо-белую ветошь.

Дейна выглядела лишь малость приличнее и то лишь за счёт того, что одежда закрывала её больше. Зато кавардак на голове был хуже, чем у наагалея.

От обоих крепко тянуло рекой, водорослями и то ли вином, то ли дикой. Наагалей помахивал пустым мешком как флагом, а Дейна в такт распеваемой песни вскидывала арбалет. Слава богам, незаряженный.

– Доброго утречка, – хихикнула Дейна.

– Хорошей службы, – отозвался Ссадаши.

И пьяные, но вежливые гости проползли во двор. Стража поспешила закрыть ворота за их спинами, опасаясь, что переполошившая в очередной раз весь дворец пара решит продолжить гулянку и развернётся в сторону города. Но господин и его хранительница, посмеиваясь и перешучиваясь, кривой дорожкой шли-ползли прямо в сторону гостевого крыла. Они даже двор пересечь не успели, как их окружили мрачные и злые наги.

– Господин, а чего ребята такие сердитые? – Дейна прижалась губами к уху наагалея.

– Они всегда злые, – легкомысленно отозвался тот.

Один из нагов что-то прошипел. Тягуче, зло, с оттяжкой. Ссадаши ему ответил нечто ехидное и чмокнул Дейну в шею, хотя целился в губы.

В гостевое крыло они ввалились с шумом, в окружении нервно вздрагивающих нагов.

– Дейна, ты мне так нравишься, – Ссадаши стиснул хранительницу руками и хвостом как плюшевую. Та только придушенно пискнула. – Как несправедливо, что твой муж не смог правильно исполнить свою главную мужнину обязанность.

В коридоре показались запыхавшиеся Шширар и Шем.

– Давно они здесь? – спросил Шширар, не сводя взгляда с милующегося господина.

– Только что приползли.

– Давай я за него всё сделаю? – Ссадаши носом ткнулся в губы хранительницы. – Я покажу, как правильно.

– Так, растаскиваем их по разным спальням, – приказал Шширар.

– А может, пусть? – засомневался Шем.

– Он же нас потом и взгреет за то, что не остановили. Живее!

Наги окружили парочку плотным кольцом и вежливо взяли пьяниц под ручки.

– Господин, просим сюда…

– Госпожа…

– Куда вы меня тащите? – возмутился Ссадаши, отпихивая наглые хвосты и руки. – Дейна, они тебя похищают! Крадут прямо из моих рук!!!

Возмущённый наагалей начал яростно вырываться из рук охраны. Пьяный и злой, в силе он ничуть не уступал себе трезвому, и его с большим трудом удерживали на месте пятеро нагов. Хихикающая Дейна посылала своему хвостатому спасителю кокетливые воздушные поцелуи, удобно расположившись на широком плече Шширара.

– Дейна, держись, я ползу к тебе! Хвосты прочь, твари! Нас не разлучит никакая сила в мире!

– Вот же погань бледная! – рявкнул на всё крыло явившийся Вааш. Наагалей с обречённой злостью смотрел на свару. – Ужрался! Ой, Дейна… – наг, выпучив глаза, уставился на весёленькую и пьяненькую хранительницу.

– Не смотри на неё! – зарычал Ссадаши. – Ты женат, тебе не положено!

– Дайте его сюда! – Вааш распихал охрану и, схватив друга за шиворот, поволок его в сторону своих покоев. В одиночку. – Дейну к нему, а он у меня поспит.

Оказавшись в руках друга, Ссадаши обмяк, перестал вырываться и позволил волочить себя прочь от Дейны. Только цеплялся хвостом за что ни попадя: за охрану, вазы, статуи и цветочные горшки.

– И нету силы, что нас разлучит, – заголосил Ссадаши известную песню.

– И наши чувства точно не угаснут, – поддержала его Дейна.

– Мы будем вместе миру вопреки…

– А мир пусть рухнет от любви! – решительно выдала хранительница.

– Не рухнет, а изменится, – ворчливо поправил её Вааш, заволакивая Ссадаши в покои.

– Дейна, я вернусь за тобой! – орал наагалей, цепляясь хвостом за косяк. – Будь там! Я… угх… приползу утром…

Между дверью и косяком высунулась могучая рука и утянула сопротивляющийся хвост внутрь.

Обе двери захлопнулись одновременно, и голоса резко смолкли.

Хвостатая охрана ошарашенно переглянулась.

Ссадаши вырубился сразу, как захлопнулась дверь. Просто обмяк и повис в руке Вааша, удовлетворённо всхрапывая. Тот тряхнул его, но белобрысый наагалей лишь сладко причмокнул губами, и раздосадованный друг уронил его на подушки прямо в гостиной.

– Ну ты и задница, Ссадаши, – пробухтел Вааш, пусть и недовольно, но всё же подпихивая хвостом под бок сладко всхрапывающего друга побольше подушек. – У меня от твоих выходок скоро весь хвост облезет.

– Дейна, давай хоть сапоги снимем, – не дожидаясь ответа, Шширар стащил грязные сапоги, но тем пришлось и ограничиться.

Дейна уже заворачивалась в одеяло, блаженно смежая веки.

Сознанию, освобождённому от тяжёлых мыслей, обязательств, долга и вины, не потребовалось сонных зелий. Сон пришёл мгновенно и приятной тяжестью навалился на девушку.

Глава XIV. Ответственность

Атмосфера в гостиной Шашеолошу и Лаодонии была предвкушающей. Никто из собравшихся и не скрывал своего интереса, морды же Арреша и Шширара были откровенно злорадными.

– Император высказал нам своё недовольство, – наконец протянул наагасах, только что вернувшийся от его величества.

– Я бы это недовольство проорал кое-кому на ухо, – проворчал Вааш, косясь на вальяжно разлёгшегося на подушках Ссадаши, над которым возвышался подобно стражу.

– Чтобы он возгордился ещё больше? – недовольно протянул Дел.

Суровый наагариш полусидел-полулежал в объятиях жены. Амарлиша, одетая в довольно свободную белую одежду мужа, обвивалась вокруг него всем телом и прижималась щекой к его груди.

– Ну… – Шаш многозначительно приподнял брови, – его величеству не хватило малости, иначе бы пришёл лично. Сразу, как они вернулись.

Наагасах посмотрел сперва на ничуть не раскаивающегося дядю, а затем на невозмутимую Дейну, стоящую в окружении Арреша, Шширара и сочувствующе на неё глядящего Шема. Заметив розовеющие уши женщины, Шаш тоже невольно ей посочувствовал.

Ничто в облике Ссадаши и его доблестной собутыльницы не выдавало, какой же весёлой у них была ночь. Чистые, благоухающие цветочным мылом, аккуратно – наагалей даже роскошно – одетые, тщательно расчёсанные. Кудри Дейны браво вились и блестели, коса Ссадаши была перевита яркой красной лентой. Оба отдохнувшие, посвежевшие, с блеском в глазах.

Дядя даже с очень предвкушающим блеском в глазах. Смотрит, не отрываясь, на Дейну, отчего у той уши розовеют ещё сильнее, и выжидательно похлопывает хвостом по подушке. Если бы не дедушка Вааш, уже подполз бы и увлёк хранительницу вниз, к себе на хвост. Но каждый раз, когда дядя шевелился в её сторону, дед непреклонно хватал его за шиворот и оттаскивал назад.

В глазах Дейны же, несмотря на её попытки казаться невозмутимой, дрожал и блестел страх. Ну или смущение. Может, совесть. На лице эмоции не отражались, руки женщина держала за спиной и вела себя очень строго. Застёгнута на все пуговицы, сапоги начищены до блеска, отложной воротничок поднят вверх и подвязан в стоячем положении синей лентой. Смотрелось довольно щеголевато и даже наполовину закрывало засос на правой стороне шеи.

Шаш поспешил опустить голову, чтобы скрыть дрожащие в улыбке губы, и зашуршал бумагами, которыми его «милостиво» снабдил император. Здесь были принесённые со всего города отчёты о похождениях неуловимой парочки, для краткости названной «Две З». Император был так зол, что даже не попытался убедить Шаша, что это «Две знатные особы» или хотя бы «Две занозы».

– Прежде чем я начну зачитывать, хотелось бы услышать, куда вы уходили, – наагасах с любопытством посмотрел на дядю.

– У нас было свидание, да, Дейна? – наагалей игриво вильнул хвостом и склонил голову набок.

В отличие от хранительницы, Ссадаши совершенно не стеснялся тёмных пятен, сползающих по шее за ворот одеяния.

– Да, – глухо и коротко отозвался женщина.

– Мы немного погуляли, чуть-чуть выпили, искупались при свете волчьего месяца и вернулись во дворец. Мы были паиньками.

– Ты точно всё помнишь? – грозно вопросил Вааш.

– В-с-с-с-с-с-сё-о-о-о-о-о, – красные глаза едва не прожгли Дейну, и та всё же вздрогнула. Шашу показалось, что она хотела спрятаться за спинами нагов.

Дейна тоже помнила всё.

Проснувшись, Дейна не сразу поняла, что с ней. Собственный внешний вид ужасал, а запах… Пахла Дейна русалкой. Уже не очень свежей русалкой. Одежда была в жутком состоянии, а ссохшееся гнездо на голове едва ли не привело её в отчаяние. Женщина сразу же направилась в купальню наагалея, благо кто-то сердобольный принёс сменную одежду. И уже там воспоминания настигли её.

Дейна не могла поверить, что вспоминает не сон. И если сперва самым ужасным воспоминанием было хождение по теням – они же могли где-нибудь застрять, – то потом они померкли, а на первый план вышли поцелуи: на берегу реки, у таверны, которую они ограбили, по дороге во дворец… Боги, они бесстыдно целовались посреди улицы и зажимались по улочкам!

Засосы она обнаружила уже в спальне, после того как помылась и переоделась и решила расчесать мокрые волосы перед зеркалом. Они опускались с шеи на грудь, ниже Дейна посмотреть не успела: в гостиной раздался шум, и она поспешила затянуть шнуровку.

Заползший наагалей выглядел ещё хуже, чем она до купальни. Но настроение у него было куда лучше.

– Дейна, – грязный и помятый наагалей опёрся плечом на косяк и сложил руки на груди. – Уже проснулась?

День за окном близился к закату.

– Как спалось?

Побелевшая женщина склонила голову и тихо-тихо ответила:

– Хорошо.

– Ну что такое? – тонкие белёсые брови насмешливо приподнялись. – Кто-то хочет сбежать?

Грязный хвост плюхнулся на порог, перекрывая выход.

– Нет, – едва слышно отозвалась Дейна.

– О-о-о! Тогда кто-то ничего не помнит? А ведь мы вчера были так близки…

– Не были, – жёстко отозвалась хранительница, зыркнув на нага. – Немного пообнимались и поцеловались. Мы не зашли дальше. Я помню всё!

– Жаль, – но вид у наагалея был весьма довольным. – Но можем…

– Не можешь, – за его спиной показался наагалей Вааш. – Ползи мойся, пока я тебя сам не замочил в тазике.

– Значит, были на свидании, – Шаш принял версию и поднёс верхний лист к глазам. – «Первые следы беглецов…» О, это от виконта Моззи. Он был уверен, что вы бежали из города. «Первые следы беглецов были обнаружены в борделе госпожи Инан. Наагалей и его хранительница выпивали там, ели, оставили одежду в чистке, непотребно веселились с остальными».

– Наглая ложь, очень даже потребно, – Ссадаши наигранно обиделся. – Да, Дейна?

– Да, – сипло отозвалась женщина, – это ложь.

– Мы даже танцевали очень приличный танец, народный.

– Какого именно народа? – проницательно прищурился Вааш.

– Да нет, не тот, – друг весело фыркнул. – Давриданские поскакушки. И я был ещё трезв. Дейна первая начала. Да, Дейна?

– Да, – к всеобщему удивлению отозвалась женщина.

– «Ушли оттуда после полуночи, не заплатив и оставив одежду…»

– Голые? – неприятно изумился Дел.

– Верхнюю одежду, – уточнил Ссадаши. – Голые, – он многозначительно посмотрел на Дейну, – мы бы никуда не уползли. Там бы и остались. Да, Дейна?

– Нет, – едва слышно выдохнула хранительница.

– «Сбежали от сопровождающего…»

– Сам он нас потерял.

– «Притворились мертвецами и, обвязавшись саваном, проникли во двор почтенного горожанина, чем сильно его напугали. Потоптали грядки и сломали ворота».

– Поклёп! – решительно отмёл Ссадаши. – Не было савана.

Шаш отложил первый лист в сторону и с большим удовольствием поднял следующий. Когда император зачитывал его, наагасах хохотал до слёз.

– Показания стражи из городского суда. «Змеехвостый шпиён и его подельница спрыгнули на крышу суда с дракона. Улетая, ящер оплевал нас… – Шаш запнулся, следующее слово было густо замарано, – …просто оплевал, унизив тем ещё боле. Захватив крышу, злостные неприятели империи решили, что раз им не суждено проникнуть внутрь, то они унизят империю и Его Величество на крыше и начали распевать под государственным флагом непотребные песни. Когда же поняли, что возмездие близко, спрыгнули на дракона и были таковы. Флаг снят и замочен в святой воде, дабы очистить его от скверны».

Засмеялись только Лаодония и Амарлиша. Шаш позволил себе улыбку, а Вааш с Делом глаза закатили. Охранники же были мрачны: Шширар и Шем хорошо помнили, как перепугались и искали размазанные по мостовой тела.