Я однажды приду… Часть IV

В первый момент я решила, что ошиблась и Самуил прав в своём подозрении, настолько Амир был, даже не знаю, как сказать, он был как тигр в засаде, не хватало только разъярённой пасти. Взгляд ожидающего жертвы хищника, внимательный и очень жёсткий. Он смотрел прямо перед собой, и было понятно, что он ничего не видит, только свои мысли. Но потом я присмотрелась и осознала: это как тигр в капкане, совсем не в засаде, а когда все лапы зажаты железными зубами, и остаётся только отбиваться тем, что есть в наличии – хитростью и опытом, а ещё пастью, полной острых зубов. Тигр хищник, он не может как олень, просто ждать своей смерти, он так не умеет, его природа не даёт ему поступить иначе, он должен бороться до последнего мгновения жизни. И сейчас Амир находится в таком состоянии. То, как Мари пришла в себя, стала настоящей живой девочкой, которую он уже и не помнит в своём состоянии хищника, хотя стал таким ради её же жизни, и заковало его – сущность зверя стала его капканом.

Я говорила и говорила, рассказывала все свои мысли и сомнения. Откровенно высказала свой страх, что я могу ошибаться, и если Амир не сможет себя удержать, и его сущность возьмет над ним верх, то погибнут все. И Мари тоже, потому что, если он её обратит, для неё это тоже будет смертью.

– Почему?

Самуил слушал меня очень внимательно, почти заглядывал в глаза и сразу задал свой вопрос, как только я замолчала.

– Потому, что он её столько столетий спасал как человека, защищал от всего мира как человека, и сейчас уже не может её представить иной, ведь она станет такой, как он сам. Тогда получается, что все зря – и его измененная жизнь, и её столетия сна.

Неожиданно подал голос Илья:

– Она сейчас радуется жизни именно как человек, человеческая девочка. Получив вирус, она станет хищником, убийцей.

Глеб слушал меня, не отрывая глаз, очень тёмных и очень внимательных. По его строгому лицу нельзя было ничего понять, как он относится к моим словам, принял ли мои доводы в необходимости моей встречи с Амиром. Я решила выяснить позицию командора:

– Глеб, сейчас он никого не услышит, только меня.

– Ты хочешь спасти девочку.

– Я хочу, чтобы он не был твоим врагом.

Командор так замолчал, что даже Олег, попытавшийся что-то сказать, опустил голову и сложил руки на груди. И в этой вязкой от напряжения тишине прозвучал тихий голос Леи:

– Я могу поговорить с Амиром.

Судя по взгляду Андрея, в подводной лодке я буду не одна. Глеб тем же тяжёлым взглядом посмотрел на Лею, потом перевел его на Олега, ещё пару минут подумал, только потом приказал:

– Связь.

Андрей понажимал кнопки и Амир вскинул глаза, достал телефон и сказал:

– Глеб.

– Я готов обсудить условия встречи. Через час.

Глеб кивнул Андрею и в телефоне Амира послышались короткие гудки, но Амир не выключил телефон, так и держал в руке, потом сжал его и тот рассыпался мелкими осколками. Я подняла глаза на Глеба, но он смотрел не на экран, он наблюдал за мной, как я чувствую себя, увидев реакцию Амира. У меня не хватило сил на улыбку, я лишь кивнула, хорошо, пусть будет так, как решит муж и командор. Он усмехнулся и приказал:

– Олег и Лея со мной.

А вот к этому я была не готова, тихо прошептала:

– Ты хочешь их взять с собой?

Олег встал и посмотрел на меня весёлым взглядом, как на прогулку собрался, бодро заявил:

– Катя, ты не переживай, камень власти защитит нас всех: мы Глеба обнимем, ну, я может Лею на руки возьму, а уж Глебу придётся меня на руках держать.

У Виктора стали такие глаза, что казалось, они уже вышли из глазниц – и это Олег? А ему что теперь делать, если Олег такое говорит? И вдруг послышался насмешливый голос командора:

– Ты с Андреем сначала договорись.

Я в полной растерянности смотрела на них: сверкающего глазами Олега, поражённого до глубины души его выходкой Виктора, взволнованного Андрея, замершего как статуя Самуила, совершенно ошалевших Олафа и Илью, спрятавшую улыбку и чуть покрасневшую Лею. И абсолютно спокойного Глеба – будто и не было грозовой тишины с молниями и подводной лодки на дне Марианской впадины, так, пошутили во время ужина. Командор обратился к Олафу:

– Отчёт о состоянии Мари через пять минут, Самуил всё по её поведению, Илья энергия… и отношения с боевиками и Сержем.

Подхватил меня на руки, и я оказалась в спальне. Мне казалось, что он сразу уйдёт, чмокнет в нос и исчезнет готовиться к сложному разговору. Но Глеб подошёл к окну и сказал, прижимая меня к себе:

– Катя, я люблю тебя.

– Я знаю. Если ты решишь, что я не должна говорить с Амиром, то разговора не будет. Мне нужно было сказать тебе – я не хочу войны между вами, если её можно избежать, то надо попытаться. Я верю тебе во всём.

Он опустил меня и обнял, тихо сказал:

– Ты удивительная женщина.

– Ну да, а сам хотел на подводной лодке в Марианской впадине утопить.

– Где? Зачем?

Удивление было таким искренним, что я рассмеялась, уткнулась ему в грудь и честно призналась:

– Ты так сердился на меня, что я представила, как ты меня на подводной лодке в эту впадину опускаешь. А потом, когда Лея предложила поговорить с Амиром, поняла, что мы там вдвоём на глубине песни петь будем, Андрюша её туда со мной пошлёт.

Глеб смотрел на меня и никак не мог понять, что я ему говорю, потом осознал, расхохотался, прижал к себе так, что я пискнула, и изрёк:

– Хорошая идея, правильная, и Андрею понравится.

– Глеб, я честно призналась, а ты… ты…

– Катенька, любимая моя жена, ты такая невероятная, такая невероятная, я каждый раз удивляюсь тебе. Я не буду тебя в эту впадину отправлять, лучше поспи дома, проснёшься, а я рядом.

– Я буду ждать тебя.

– Хорошо.

Страстно поцеловал, перенёс меня на кровать, опять поцеловал и исчез. Не раздеваясь, я обернулась в одеяло и ни о чём не думала. Ни одной мысли – все силы ушли на разговор о состоянии Амира.

Глеб всё сделает правильно. Он, как всегда, прав, что показал мне такого Амира, напряжённого, с поломанным телефоном. Я не знаю их настоящих взаимоотношений, того немногого, что мне рассказали вполне достаточно, чтобы понять, что он враг, но я не знаю истинного положения дел и не узнаю никогда. Он сам объяснит Амиру, да и Олег с Леей скажут каждый своё слово, что со мной не так просто всё, сильно не просто. И дело в том, что нам не понять друг друга, если он не посмотрит на всю ситуацию моими глазами, не примет моего видения их с Мари отношений. А сказать это так чтобы он понял, может только Глеб, который прошёл очень, даже очень сложный путь понимания меня. А то, что может сказать Олег, тоже никто ему больше сказать не сможет, я в том числе. Олег – это отдельная планета, которая пережила столько бурь и наводнений, землетрясений и ещё много разных стихийных бедствий, что как он смог из этого выйти, может рассказать только он, тот, кто убил своего сына. Интересно, что Амиру скажет Лея, она так неожиданно предложила поговорить с ним. Она что-то придумала, пока слушала меня и пришла к выводу, что может это ему сказать вместо меня, взять на себя опасность разговора. Удивительная девочка, тоненькая светловолосая девочка с необыкновенным голосом, красавица молодая жена, боевик и кто-то там с энергией.

В дверь постучали, и вошёл Олаф, сразу спросил:

– Почему не спишь?

– Думаю.

– О чём?

– О Лее.

– Да, она так меня удивила сейчас, так удивила.

– О чём она собирается говорить с Амиром?

– Катя, она умная девочка, сама говоришь, раз Глеб согласился, значит, доверяет.

– Я спросила – о чём, я знаю, что Глеб ей доверяет.

– Ну…

– Олаф.

– Потом тебе Глеб всё расскажет.

– Ну да, в лучшем случае – что всё хорошо.

Олаф радостно засмеялся, ясно, что полностью в этом Глеба поддерживает. Подошёл к постели, взял за руку, кивнул головой и констатировал:

– Молодец, с энергией у тебя в порядке, а теперь спи.

Положил мне ладонь на лоб, и я сразу уснула.

Я проснулась от дуновения ветра в лицо. Ветер был тёплым и очень уютным, он шевелил волосы и наполнял дыхание ароматами, сладкими и яркими. Пошевелившись, я осознала, что меня обнимают, и сразу открыла глаза. Глеб.

– Привет.

– Привет, как долго я спала? А почему…

Мы сидели на скамеечке перед озером, оно так сверкало в лучах солнца, что я зажмурилась. Глеб засмеялся, коснулся моей щеки губами, прошептал прямо в ухо:

– Я обещал Амиру, что он увидит тебя, когда ты проснёшься.

Не открывая глаз, я прошипела:

– А помыться, позавтракать, привести себя в порядок, хотя бы волосы причесать? Это ты специально, да? Чтобы он меня такую ужасную увидел?

– Точно.

А сам улыбается, прижимает меня к себе, всем телом меня обнимает.

– Ты после сна такая… мягкая… настоящая. Хочу в отпуск.

– Глеб! Веди себя прилично перед…

– Перед кем? Амиром?

И так руками подтвердил своё желание устроить себе отпуск, что я захихикала, но сразу опять зашипела, когда он стал уточнять перед кем нужно вести себя прилично:

– Да хоть перед боевиками, тебе всё равно, а я стесняюсь, я женщина, я не могу так. Прекрати!

Глеб засмеялся, едва слышно и очень счастливо, почему-то ему очень нравится моё смущение. Сначала он этого не понимал – как это, стесняться боевиков – а сейчас радуется, сверкает синевой глаз. Ему нравится всё, что отличает меня от их женщин: моё смущение, моя мягкость, моя нежная кожа, которой он старается коснуться при любой возможности. Я пыталась придать своему лицу строгость, но получалось плохо, потому что солнце светило прямо в лицо, и приходилось щуриться и моргать глазами. Мне пришлось закрыть один глаз, а другим грозно посмотреть на Глеба. Ему эта картина очень понравилась, и он засмеялся, полюбовался видом и заявил:

– Хватит Амиру, тебе пора завтракать.

За бассейн я боролось уже в столовой, ну почему нельзя хоть попытаться меня спросить, что я хочу, зачем сразу в столовую, даже причесаться не удалось.

– Глеб! Я хочу в бассейн, умыться, причесаться, да хоть просто головой в порядок себя привести.

– Чем?

Сидит передо мной на полу смеётся, радостно сверкает глазами. Конечно, как это мне головой себя в порядок приводить, бесполезно, можно даже не стараться. Никакое грозное выражение лица не помогало, он только целовал мне руки и смеялся. А я уже успокоилась, главное у него хорошее настроение, значит, как-то правильно договорились с Амиром, разговор получился.

Я решила дождаться, когда Глеб сам хоть слово скажет, ела и поглядывала на него. А он смотрел на меня, улыбался ослепительно и молчал. Не выдержав, я спросила:

– Как дела?

– Хорошо.

– Глеб, так и знала, я придумала, как с Амиром разговаривать…

– Лея правильно говорила.

– А что она сказала?

– Всё.

– Глеб!

– Она рассказала о тебе как девочка, которую ты спасла и сделала такой счастливой. А Олег говорил, как ты его из пепла возродила, заставила заново жить, поверить в себя.

– И зачем было обо мне говорить? Глеб, это неправильно, он должен думать о Мари, какую женщину он должен найти, понять её, самому измениться, чтобы она его поняла, приняла такого, помогла им с Мари начать жить заново.

– Он понял.

– Что понял?

– Какую ему нужно искать женщину. А я рассказал, как ему за неё придётся бороться.

Теперь я ничего не могла сказать. Однозначно, что мне никто никаких подробностей рассказывать не собирается, поговорили, как считали возможным разговаривать с врагом и всё.

– И теперь что?

– Он сказал, что всё понял, но попросил у меня разрешения увидеть тебя, когда ты проснёшься. Я показал.

– Зачем ему это, посмотреть на меня?

– Запоминал.

– Такую ужасную нечёсаную тётку?

– Удивительную настоящую женщину.

Неожиданно Глеб опустил голову, помолчал, потом решительно посмотрел на меня тёмной синевой:

– Он сейчас с Аароном уедет, Мари останется у нас.

– Аарон здесь?

– Да, я его пригласил.

– Зачем?

– Поговорить с Амиром.

– О чём? Глеб, ты уверен, что Амир не причинит ему никакого вреда? А Нора?

– Аарон с моего согласия и с согласия Норы познакомит их.

– Нору с Амиром?

– Да.

Интересный поворот событий, как Аарон на это пошёл? Настолько уверен, что Амир их не тронет? Мари. Она опять остаётся в заложницах у Глеба, причём заложницей добровольной. Я только открыла рот спросить, а знает ли Нора, кто такой Амир, как Глеб сразу мне ответил:

– Олег всё рассказал Норе, и она согласилась встретиться с Амиром.

– Олег?

– Он сам так решил. Ты права, у Амира сейчас будет много важных дел.

И засмеялся так странно, видимо список дел Амиру они составили большой. Я лишь вздохнула, поняла – всё, больше он мне ничего не расскажет. Придётся с другой стороны подходить:

– А где Лея?

– Они с Олафом в школу уехали. Друзей для Мари искать.

– Кого?

– Ты сама Амиру сказала, что ей нужны друзья, раз Серж с ней не уедет.

– Мутанты?

– Пока да, Олаф ему предложил подобрать мутантов с минимальным процентом агрессии и сильной энергией. Они ей будут помогать развиваться физически и психологически.

– Он тоже на встрече был?

– Не сразу, мы его позже пригласили.

– А кто ещё был?

– Виктор с Самуилом и Илья поехали, когда я вернулся.

– Глеб!

– Но ты же спала.

Ну вот, Олаф специально меня энергией усыпил, чтобы я не мешалась им – спи красавица, мы тут маленькую разборку устроим, а ты спи, ты уже всё сказала. А встречи меня с Амиром Глеб не допустит, по крайней мере сейчас. Всё что угодно придумает, всю компанию поднимет, заявит, что они сами так захотели, а меня усыпит или ещё как устранит с поля боя. Небось, столько на Амира навесили проблем, связанных с воспитанием девочки, что тот уже побежал с Аароном косметику покупать. Точно, Виктор мог заявить для важности, мол, Катя так сказала, без косметики никак. Ага, только боюсь, Амир сильно удивился: такая сама кикимора по утрам, а туда же – про косметику для его дочери рассуждает.

Глеб улыбался и ждал моей реакции, хитро так улыбался, невероятное сияние глаз, яркое, а в моей голове проявилась мысль – ведь действительно теперь можно отпуск устроить. Амир будет занят, пока будет разбираться со списком дел, и мы можем хоть на день устроить праздник. Я опустила глаза и робко попросила:

– Глеб, ты самый лучший муж. Только я в бассейн хочу, плавать и плавать. Мы можем в наш счастливый бассейн съездить, раз осада снята?

– Можем.

Ну, хоть бы переодеться в спальню заскочил, а то сразу в машину и вихрем, я в себя пришла уже на подъезде к бассейну. Сумасшедшая скорость и рука на коленке, а я даже скандал развить не успела, только начала слова возмущённо произносить, рот открывать, а ему хоть бы что – сияет глазами и улыбается. Ну, как мальчишка, какой командор грозный, кто сейчас скажет, что он ещё вчера был как скала могучая, от взгляда которого все склоняли головы и не могли звук произнести?

Выходя из машины, я замерла на мгновение и плотно закрыла рот – оказывается, нас сопровождали две машины с боевиками, когда успел? Или сам собирался устроить себе выходной? Глебу понравилось, что я опустила глаза и проглотила слова возмущения, он даже наклонился ко мне и с улыбкой спросил:

– Ты что-то хочешь сказать?

Я только промычала нечленораздельно и грозно посмотрела на него. Конечно, куда же боевики уйдут, где они такое ещё увидят, такой спектакль: я ему до плеч даже не достаю, цыплёнок перед волкодавом, а грозно мычу, и они понимают, что скандал ещё состоится, как только мы войдём в пределы действия глушителя.

5

Глеб гладил мою ногу и тихо приговаривал:

– Изумительная ножка.

При этом не давал мне возможности звук произнести, мягко, но очень плотно закрыл мне рот ладонью. Мы опять… почему – мы? Конечно – я, учинила разборку. Но просто так пережить очередной приступ ревности Глеба не смогла. Когда я, наконец, добралась до бассейна и стала просить его нырнуть со мной на дно, он неожиданно стал рассуждать о том, что идея с подводной лодкой ему очень понравилась и надо сказать Андрею, чтобы тот переоборудовал имеющуюся. Я наивно поинтересовалась:

– У тебя есть подводная лодка?

– Есть, контролировать действия боевиков в воде.

Улыбнулся и подробно описал, как он её оборудует, чтобы мне было там удобно жить.

– Жить? Что ты имеешь в виду? Как это – жить?

Я чуть не утонула, когда посмотрела на него, а он сидел на бортике и не улыбался, очень серьёзный взгляд, почти взгляд командора. Лишь немного поплавав в задумчивости, я смогла подплыть к нему и спросить:

– Глеб, а почему я должна жить в подводной лодке? Амир же уже тебе не враг.

– Дело не в Амире.

– А в чём?

– В тебе.

– Я что-то очередной раз совершила, пока спала?

Он смотрел на меня странным взглядом и молчал. Так плотно молчал, что меня стало относить от него волной, я не стала сопротивляться, легла на спину и отдалась движению этой раздражённой энергии – ну и сердись непонятно на что. Так страстно только что любил, говорил такие слова, от которых у меня голова шла кругом, и сердце готово было выпрыгнуть из груди, и вот опять что-то надумал себе в прекрасной и умной голове.

Глеб не стал прыгать в воду, но явно успокоился, энергия спала, волна остановилась, и я просто смотрела в небо. Удивительное ощущение полного покоя: вода, небо и… сердитый Глеб. И вот что опять случилось? Явно был счастлив, когда ехал сюда. С тем, что я человек вроде бы разобрались, что он меня любит, тоже, что я его люблю, признал, что ещё? Неожиданно послышался голос Амира, я едва справилась со своими ногами, чуть не утонула, пока переворачивалась, откуда он здесь? Но это оказалась запись разговора Глеба и Амира. Глеб держал в руках какой-то аппарат и из него Амир говорил, как он поражен мной, моим умом и красотой, удивительным спокойствием и выдержкой, с которой терплю боль. Амир говорил очень проникновенным голосом:

– Глеб, ты не понимаешь, как одарила тебя судьба. Катя создана для любви, настоящей, той, которая единственная во всех мирах, создана самой природой. Её сердце носит в себе все возможные на земле чувства, а энергия обладает уникальными свойствами. Я знаю всё о передаче энергии тебе, видел записи.

– Что ты хочешь мне сказать?

Глеб был спокоен, как спокойна скала, о которую разбиваются любые штормы. Амир тем же голосом продолжил:

– Наш мир существует только на силе, а Катя принесла красоту и чувство. Её энергия и кровь изменили наш мир…

– Кровь? Ты сказал кровь?

Голос Глеба стал тише и страшней какой-то неизбежностью битвы, как звук доставаемого из ножен меча.

– Да, кровь. Её кровь создана природой для изменения нашей энергии в состоянии агрессии, что с тобой и произошло.

– Мою агрессию преобразовала любовь.

– Ты прав – любовь. А любовь – это выбор, выбор Кати. Когда я увидел её в одеянии, то сразу понял её истинную сущность, она исцеляет только того, кого выберет сама. Тогда она выбрала тебя, может быть, не очень осознавая почему, назвала это чувство любовью и верит. Увидела девочку-мутанта, решила, что она ей нужна и изменила её, вернее создала. Илья показал ей процесс – и он изменился только от её благодарности за понимание. Катя выбирает, кому отдать своё чувство.

Амир произнёс слово из одних гласных звуков, и я больше догадалась, чем узнала, что он назвал настоящее имя Мари.

– И её Катя выбрала сама, захотела мою боль излечить, взяла на себя болезнь дочери, поэтому ноги не заживали. Она своим чувством излечила болезнь, я только ей помог немного. И ты бы смог, только не знал – как. Ты её не чувствуешь так, как чувствую я.

Дальше слушать я не стала, нырнула в воду и изо всех сил поплыла в глубину. Глеб достал меня практически без чувств, я почти не дышала. Он уложил меня на пол и стал разминать грудь, но я только мотала головой, мутная пелена перед глазами мешала дышать, я только широко открывала рот, но воздух в легкие не поступал. Наконец, Глеб ударил меня по щеке и поднял на колено, я сразу со свистом задышала от страха, что он сейчас меня пороть будет. Немного придя в себя, я услышала, что Амир продолжает что-то говорить и сиплым голосом попросила:

– Выключи его.

Глеб посмотрел на меня тяжёлым взглядом, но кнопку нажал и Амир, наконец, замолчал.

Мы долго молчали в постели, Глеб завернул меня в полотенце, подумал и завернул ещё и в одеяло, я стала похожа на куколку бабочки, но сопротивляться не могла.

– Глеб, мне жарко, достань, пожалуйста, меня, разверни.

Он чуть помедлил, провёл кончиками пальцев по моей слегка опухшей щеке, коснулся губами, тяжело вздохнул и стал разматывать меня из кокона. Облегчённо вздохнув, я прижалась к нему и зашептала:

– Неужели ты ему веришь?

– Он прав.

– Откуда он всё знает?

– У него хорошая разведка.

– Лучше твоей?

– Хорошая.

– А записи он откуда взял?

Глеб гладил меня по плечам и молчал. Я посмотрела ему в глаза и увидела плотную черноту.

– Ему кто-то передал?

Та же чернота, и чтобы я её не видела, он закрыл глаза.

– Кто?

Он обнял меня, но ничего не сказал.

– Арно? Почему?

– Не думай об этом.

– Поэтому ты ему не доверял? Подозревал? Поэтому он исчез?

– Ты не должна об этом думать.

Я вспомнила неожиданное смущение Самуила, когда однажды заговорила об Арно, но он, конечно, ничего мне не сказал – приказ командора. Не следует меня беспокоить такими мелочами как предательство. Мне хочется думать, что Арно так поступил вынужденно, что такой страшный лис как Амир нашёл способ воздействия на него, и у Арно просто не было выхода. Но опять же понимаю, что Глеб изначально не доверял ему, согласился принять только когда у него самого выбора не было. Ну, увидел и увидел всё Амир, подумаешь, мне было больно, не ему.

– Ты после этого решил, что ужас и темнота?

– Нет, это мы сегодня говорили.

– Сегодня?

– Ночью.

– А Олег? Он всё слышал? И Лея? А что они сказали, а ты что ему ответил?

– Ты решила топиться раньше, не дослушала.

– Я не топилась.

Глеб сделал такое лицо, что я засмеялась, это была маска какого-то африканского божка с глазами лемура и кривыми губами. Я решительно поцеловала эту маску и заявила:

– Амир может думать всё что угодно, теперь у него много своих забот, вот пусть ими и занимается. Ты лучший на свете муж и мне совершенно всё равно…

– Он прав.

– Глеб, в чём он прав?

– Во всём.

– Хорошо, пусть будет прав. Женщина всегда выбирает сама, да он в этом прав – я выбрала тебя.

Он смотрел на меня, и в его глазах уже не было черноты, но они так и не вернули свою сияющую синеву, мысль о моём выборе почему-то тревожила его.

– Я тебя выбрала в первый момент нашей встречи.

И опять никакой реакции, штормовая синева ни на йоту не изменилась. Я зашевелилась в его руках, но Глеб меня только сильнее обнял и прижал к себе. Ну что ж, сейф так сейф, лодка так лодка.

– Ты меня сразу из бассейна в лодку отправишь? Или подождёшь, пока Андрей её усовершенствует? А Лея тоже сразу со мной поедет? А вдруг Нелли с Арни такие же? Я же их призвала, значит, они такие же, их тоже придётся в лодку сажать. Будете иногда нас доставать, поцелуете и опять на дно.

– Катя… я… не знаю…

И глаза закрыл, плотно сжал веки, я не удержалась, коснулась кончиками пальцев этих удивительных ресниц.

– Глупый, ты такой умный и такой глупый невозможно какой. Вот почему ты не поверил мне, когда я тебя ревновала к Мериам?

– Как ты можешь сравнивать себя и Мериам?

– Как это – как? Такая красота, я таких даже в кино не видела, и она ваша, с ней никаких проблем, и умная и добрая и…

– Я никогда не любил её.

– А я что, почему ты решил, что раз я выбираю сама, обязательно должна выбрать кого-то другого? Амира, например?

Глеб тяжело вздохнул, но опять закрыл глаза и сжал губы.

– Я действительно не смог помочь тебе, он чувствует твою энергию лучше, в этом он прав.

– Ну и что? Он столетиями спасал свою дочь, весь его организм на это настроен. И вообще, мало ли что кто-то другой делает лучше тебя? Он всё равно не ты. Глеб, любовь – это что-то такое, что или есть или нет. И всё.

– Во всём, что касается тебя, я должен быть лучшим.

Вот в чём проблема, вот откуда ноги растут. Ревность чувство страшное, она всегда найдёт повод, назовёт этот повод причиной и начнёт военные действия. Глеб сделал себя сам, прошёл невероятные испытания судьбы, боролся со своей сущностью, спасал многих, тех, кого сама природа сделала изгоями, спас меня и продолжает спасать всех, людей в том числе. Он сам сделал себя лучшим во всём их мире. И Амир это всегда понимал, именно он и понимал, что Глеб выделяется собой, своим характером и поведением в их жестоком мире, поэтому он всегда должен быть сильнее и умнее всех, чтобы побеждать. А когда появилась я, эта необходимость быть лучшим увеличилась на порядки только для того, чтобы меня спасти. И Амир это тоже в нём просчитал, эту ответственность Глеба, постоянную необходимость характера быть лучшим. Особенно когда заявился другой доминирующий соперник. Ну, это Амир помог ему так решить, что он уступает, что он может проиграть в борьбе за мой выбор. Кто знает, какие тайны хранит память Амира-человека, какой личный опыт у Амира – мужчины, ведь если рассуждать, например, по опыту Олега, то доверять женщинам нельзя, они всегда могут изменить свой выбор. А так как с ревностью у Глеба всегда было очень просто и ясно – все, кто мужского рода подозрительны, то Амиру не пришлось сильно стараться. И опять Глеб нашёл самый простой способ, дал мне возможность самой услышать, откуда повод ревновать проявился, мол, не сам придумал. Правда сразу предупредил, что подводную лодку уже готовит, не очень обращая внимания на мой якобы свободный выбор.