Я однажды приду… Часть I

Всё утро я приставала к Самуилу с вопросами о физических возможностях Глеба, и он спросил меня:

– Катенька, ты боишься его? Может быть…

– Самуил, я его не боюсь, просто хочу понять, как себя вести, не причиняя ему лишних неудобств.

– Неудобств?

Это уже спросил Олег, подошедший к нам.

– Олег, если он не позволит себе выплеснуть эту накопившуюся энергию, то она навредит ему ещё больше, и кто знает… чем может закончиться для него. Тем более, что это второй шанс и никто не знает, как всё происходит. Самуил, прости меня, я опять нарушаю свое слово, но тебе придётся рассказать мне о Саре.

– Я убил её.

В дверях стоял Глеб, за его спиной стояли Виктор и Андрей.

– Нет, это не совсем так, просто никто не знает процесса.

Голос Самуила был тихим, но твёрдым, видимо он говорил слова, которые обдумал уже давно.

– Глеб, привет.

Я сказала это совершенно спокойно, как будто он просто уходил погулять.

– А где цветы? Или ты забыл заглянуть в сад Самуила? Кстати, Самуил, из солёных сыроежек очень вкусные пирожки, я испеку когда-нибудь.

Цветы мне вручил Андрей, бледно – голубые фиалки гигантских размеров, я такие даже в кино не видела. А Глеб продолжал стоять у косяка, только пропустил Андрея.

– Пахнут удивительно, говорят у нас в Карелии такие же растут. Глеб, ты теперь будешь границу вычерчивать, чтобы не подойти ближе, и за тобой всегда будут ходить Виктор с Андреем, чтобы, если что, они успели надеть на тебя смирительную рубашку?

Я смотрела ему в глаза и улыбалась. Но улыбаться было трудно, потому что на меня смотрели опять глаза полные льда.

– Ты правильно догадалась.

– Я вообще умная не по возрасту. Кстати, о возрасте, я себя стала значительно лучше чувствовать. Замужество пошло мне на пользу.

Встала и пошла к нему. Он стал отодвигаться в проем двери.

– Не нужно, я почувствую границу сама.

Это было странное ощущение – как сначала мягкая, а потом всё жёстче, невидимая оболочка окружает его. В полуметре от него я остановилась.

– Вот видишь, это совсем не больно.

Облегчённо вздохнув, Андрей спросил:

– А если она изменится?

– Для того, чтобы Глеб не разнёс здесь всю замечательную мебель и зеркала, опять восстанавливать, вам придётся время от времени заклеивать мне скотчем рот и вообще следить за мной больше, чем за ним. Главный виновник всего здесь – я, вы как-то забыли об этом.

– Катя, пойми, меня никто не сможет удержать.

– Я знаю. Самуил мне объяснил, что ты Илья Муромец и Змей Горыныч вместе взятые, можно ещё кого-нибудь добавить. Поэтому будем удерживать меня, а это сам понимаешь, совсем не легче. И вообще, вы всё время говорили о моей значимости, пора доказывать.

Все смотрели на меня, а Самуил подбежал ко мне, обнял и поцеловал в щёку.

– Дорогая моя, ничего не бойся, у нас всё получится.

– Она ничего не боится.

Ко мне подошёл Олег и взял за руку. Я повернулась к Глебу:

– Если это уже Олег говорит, то значит, я действительно ничего не боюсь. С вами ничего не боюсь.

Он только кивнул головой, в его глазах замелькали цвета, но он не двигался. Я опять решила подойти к нему.

– Не подходи!

Но я продолжала медленно идти и остановилась только тогда, когда почувствовала давление невидимой силы. Теперь уже на расстоянии около двух метров.

– Вот видишь, у страха глаза велики, у моего страха всегда были очень большие… а теперь я не боюсь.

Я стояла и смотрела ему в глаза до тех пор, пока не заметила, что вихрь успокаивается. А потом стала подходить всё ближе, по мере ослабления давления неведомой силы. Те же полметра. И тут меня осенило – ожерелье!

– Самуил, где ожерелье Аарона?

Он непонимающе посмотрел на Олега, а тот мгновенно исчез, видимо, сразу понял, о чём речь. Когда он вернулся и надел его на меня, я подошла к Глебу почти вплотную и ничего не почувствовала. И вихря в глазах Глеба не было, он хриплым голосом сказал:

– Надо поговорить с Аароном.

А у меня закончились силы, и я упала на его руки.

Без сознания я была всего несколько минут, но страху на всех нагнала много. Как мне рассказал потом Самуил, Глеб почти поверил, что я умерла, но расслышал слабое биение сердца и успокоился, однако его сразу вывел из комнаты Олег, на всякий случай. А Виктор с Андреем стали меня лечить энергией, не дав Самуилу даже подойти ко мне.

– Оказалось, что ты просто устала. Катенька, я прошу тебя, будь осторожна, сегодня всё получилось, но кто знает, что будет с Глебом завтра и насколько хватит твоих сил.

– Хватит, насколько нужно, настолько и хватит. Если чем-нибудь накормят, есть хочется ужасно.

А потом я спала почти сутки. Меня разбудил Самуил.

– Катенька, проснись, уже пора вставать.

Я открыла глаза и сладко потянулась:

– Доброе утро.

– День, дорогая моя, уже давно день.

– А где Глеб?

– Наматывает километры вокруг. Зрелище напоминает торнадо, скоро будет глубокий ров, и можно будет запускать морскую воду.

Самуил даже покачал головой.

– Вставать действительно надо, скоро приедет Аарон.

Во мне вдруг всё замерло, я почему-то решила, что Глеб поговорит с ним без меня. Опять этот страх, почему вчера была так спокойна и уверена в себе, а сегодня опять испугалась? Испугалась от одной мысли встретиться с чужим человеком, который, между прочим, может помочь Глебу. Итак, где флаг? Примем ванну и пойдём искать в гардеробе.

Когда у тебя пара брюк и пара блузок, выбирать легче, чем в полной одежды гардеробной. Я перебирала платья и одно из них, наконец, привлекло моё внимание. Это была так называемая двойка, состоящая из прямого удлиненного с низким вырезом платья цвета шампанского, и широкой безрукавки тончайшего кружева до подола того же цвета. Такие наряды носили великосветские дамы тридцатых годов двадцатого века, не хватало только длинной нити жемчуга. Волосы я тщательно убрала и заколола жемчужной заколкой. Пришел Олег и вместо нити жемчуга надел на меня ожерелье Аарона, смотрелось тоже неплохо.

Мы с Олегом ждали, когда придут Глеб и Аарон в столовой.

– Олег, а как вы чувствуете состояние Глеба?

– Мы всегда можем определить, насколько силён любой из нас. Глеб и раньше был сильнее всех, кроме Аарона, а сейчас он как сгусток энергии, совершенно нам непонятной, но очень мощной. Даже странно, что ты осталась жива, видимо он смог сдержаться в последний момент.

Олег, как всегда, был со мной предельно откровенен. Вошли Глеб и Аарон. Я уже привыкла к тому, что они все очень высокие, но Аарон был выше Глеба почти на голову, настоящий гигант. Олег сразу встал и отошёл к двери. Глеб представил мне гостя:

– Катя, познакомься, Аарон.

Пока он говорил, Аарон уже встал передо мной и смотрел на меня как на привидение. Я даже не успела испугаться, только широко открыла глаза и непроизвольно приложила руку к груди на ожерелье. И вдруг Аарон наклонился ко мне и провёл рукой по щеке, едва коснувшись кожи. У меня перехватило дыхание, но краем глаза я увидела Глеба рядом и успокоилась. А вот то, что я сделала потом, логике не поддается – я взяла его руку и приложила к щеке. Аарон побледнел до синевы, а глаза стали совершенно чёрными. Очень медленно он освободил свою руку и, повернувшись к Глебу, сказал глухим голосом:

– Ты прав. Я знаю, что делать. Вернусь завтра.

И исчез. Что это было? Только сейчас я смогла вздохнуть.

– Почему ты выбрала это платье?

Глеб уже опять стоял у двери.

– Я не знаю, оно мне просто понравилось. Что-то не так?

– В нём ты стала похожа на его жену, Элизабет. И повторила её жест.

Поэтому он смотрел на меня как на приведение. Наверное, это очень жестоко, вот так неожиданно встретить женщину, похожую на свою любимую через много лет после смерти. Помолчав, я спросила:

– А в чём ты прав?

– Я сказал ему, что ты сможешь мне помочь, и у тебя хватит сил остаться в живых.

– Ты действительно во мне так уверен?

– В тебе да.

– А я верю в тебя, ты сможешь обуздать в себе это буйство энергии. За тобой должок, между прочим.

Он даже смог улыбнуться:

– Какой?

– Мой сон, он действительно тебе помог?

– Да, именно там, где ты указала, меня ждал наёмник с оружием. Какой же ты потребуешь кураж?

– Давай съездим когда-нибудь ещё раз послушать мелодию моря.

Он сделал несколько шагов от двери, но потом остановил себя, вздохнул и сказал очень тихо:

– Когда всё закончится. Олег, уходим.

Я опять в одиночестве ходила по залам дворца, стараясь не думать о происходящем, но так как кнопки не нашла в голове, то всё равно думала. Почему Глеб так уверен во мне, ведь никаких предпосылок этому сама я не видела. Только упрямство и страх, страх, что он действительно уйдёт, и его убьют, или его разорвёт эта сумасшедшая неведомая никому энергия. Мысли о том, чем это может закончиться для меня, даже не возникало.

То, что мне сегодня рассказал Самуил о физических способностях Глеба, в действительности очень меня поразило. В своей прошлой, обычной жизни я и представить себе не могла, что такое может быть. И опять у меня закралась глупая мыслишка: как такой невообразимой силы и, куда от женского – красоты, Глеб может зависеть от меня, моих эмоций и настроения? Природа пошутила очень неудачно. В присутствии Глеба и всех остальных я старалась выглядеть уверенной в себе, но сама перед собой этой уверенности совсем не ощущала. Как тогда в санатории. Вот придёт завтра Аарон, и придётся что-то делать, а я это сделать просто не смогу или не сумею. А ещё я вспоминала моменты, когда Глеб брал меня за руки, обнимал или просто смотрел в глаза, наш единственный танец, который я сама же и испортила. И именно сейчас, когда Глеб и на пушечный выстрел добровольно ко мне не подойдёт, мне очень хотелось снова ощутить его объятия.

Ужинали мы вдвоём с Самуилом. Куда делись остальные, он тоже не знал, но было понятно, что сам он что-то хочет у меня спросить, но не решается. Я решила ему помочь:

– Самуил, что ты хочешь знать?

– Катенька, только прости меня за этот вопрос… что тогда произошло ночью? Ты сказала, что знаешь, что ты сделала не так.

Я ждала этого вопроса, но смутилась и не сразу смогла сформулировать ответ:

– Глеб иногда приходил ко мне в комнату… так, чтобы я его не замечала. Но я чувствовала его присутствие, а в ту ночь… я его попросила остаться и обняла… вернее попыталась.

Сказав это, я почувствовала, что лицо горит и заливается краской как у девочки-подростка. Но я зря стеснялась – Самуил вскочил и забегал вокруг стола.

– Это чувство, настоящее чувство! Ты его действительно любишь, и он это почувствовал! Вот что подняло волну энергии!

Как всё сложно в жизни. Я публично призналась в любви к Глебу, официально вышла за него замуж и покраснела, рассказывая, как пыталась его обнять в своей спальне. А теперь вот выяснилось, что моё чувство самое настоящее и он его почувствовал, правда у него от этого все тормоза снесло и надежда на счастливую семейную жизнь опять под сомнением. И это при том, что у него самого чувств ко мне нет. Как я там говорила в своей тронной речи? Счастлива счастьем любимого. Я, наверное, только теперь поняла эту свою фразу. Ничего не требовать, а только отдавать, отдавать всё, что потребуется ему, даже без всякой надежды на ответное чувство. Не смотреть ни на что, отсечь все сомнения и всеми способами помочь ему. Только как это сделать, если моё чувство настоящее и любой мой поступок, даже слово может спровоцировать неизвестно что неизвестной силы. И я придумала.

– Самуил, а помнишь, ты брал мою кровь? Она ещё осталась?

– Конечно, я исследовал совсем немного, она слишком ценна.

– А Глебу ты её давал?

– Катенька, нам не нужно это обсуждать, это для тебя слишком…

Но я не дала ему договорить:

– Самуил, так давал или нет?

– Он отказался.

– А тогда, с Сарой?

– Тоже отказался.

– Значит, надо попробовать.

Я смотрела на него и понимала, как ему сейчас тяжело. Когда-то у него погибла дочь в попытке помочь Глебу, и, несмотря на это, он для него помогает мне выжить в подобной ситуации, хотя мог просто проклясть его, и даже не просто не помогать ему – а погубить. Почему?

– Самуил, нам нужно попытаться убедить Глеба принять мою кровь. Будем считать это переливанием.

В столовую вошёл Виктор.

– Опять научные разговоры ведёте?

– Виктор, тебе легко было убедить Глеба в моей эмоциональности только на основании разговоров о внутренней и внешней политике России?

Он совершенно не ожидал такого вопроса и даже остановился на полпути к столу.

– Глеб выслушал мои доводы.

– Нам нужна твоя помощь.

И я пересказала ему идею с кровью. Виктор слушал очень внимательно и время от времени посматривал то на меня, то на Самуила.

– Это практически невозможно.

– Почему?

– Кровь для него уже давно не еда, это вынужденное принятие лекарства для сохранения жизни. Как таблетка.

– Тогда всё легче, он даже не будет знать, что это моя кровь.

– Ты не права, Катенька, я уже пытался, кровь Сары он почувствовал, он всегда знает – чья это кровь.

– Значит, он должен сделать это осознанно.

Оба посмотрели на меня как… скажем так, не совсем в уме.

– Виктор, где он?

– Они с Олегом тренируются.

– Пошли, должна же я посмотреть, на что способен мой муж.

Виктор предупредил:

– Это зрелище не для слабонервных.

– А у меня нервов с вами уже нет давно, закончились.

То, что я увидела, сложно было назвать тренировкой в обычном смысле. Хорошо, что мы стояли на балконе и смотрели сверху. Два вихря носились по площадке и время от времени сталкивались так, что трещины веером расходились по бетону.

– Это они что, пытаются поймать друг друга?

– Они сражаются на саблях.

Видимо Глеб услышал голоса, так как один из вихрей неожиданно преобразовался в него, а другой в Олега. Точно, не для слабонервных – оба были в крови, правда, Олег ранен значительно сильнее, а у Глеба лишь несколько порезов, в руках окровавленные сабли, с которых падали красные капли.

– Глеб, можно с тобой поговорить?

– Пять минут.

И оба исчезли. Я не знала, что буду ему говорить, но любым способом надо его убедить. Если бы мне сказали в первый день моего появления в Неаполе, что я сама буду уговаривать Глеба принять мою кровь, то сошла с ума сразу.

Ровно через пять минут он поднялся на балкон в джинсах и футболке, без единой раны и остановился в паре метров от меня. Я попросила Самуила и Виктора оставить нас вдвоём. Когда они ушли, Глеб отошёл в дальний угол балкона.

– Глеб, когда ты меня похищал, ты ведь ещё не знал, что может получиться?

– Нет, это был только намёк на ощущения. Почему ты спрашиваешь?

– Ты ведь тогда даже представить себе не мог, что будешь настолько зависеть от человека, от его эмоций… моих эмоций. Я думаю тебе это очень сложно принять. Тем более, что результат неизвестен, и сколько это продлится тоже неизвестно.

Он ничего не ответил, а только внимательно посмотрел на меня.

– Мне это тоже даётся нелегко. Я не боюсь тебя, потому что совершенно в тебе уверена, но думаю, что надо воспользоваться любой возможностью и попробовать все способы освободить тебя от этой неизвестной энергии.

– Что ты придумала?

– Самуил перельёт тебе мою кровь.

Я ещё не договорила фразу, а Глеб уже ответил:

– Нет.

– Я не сказала, что ты её будешь пить, я сказала – перельёт, как при заболевании, ведь ты сейчас болен. И я не сказала – всю, она ещё мне самой понадобится… можно попробовать каплями. Если ты боишься реакции, то это можно сделать не здесь, хотя я считаю, что нужно делать прямое переливание. И на мне будет ожерелье Аарона.

Глеб стоял, опустив глаза и сжав кулаки.

– Глеб, верь мне. История с Сарой не повторится, потому что я другая. Я сама отдаю тебе свою кровь, как донор отдает её больному.

А потом я сказала то, что, наверное, и помогает мне любить его таким, какой он есть:

– Любовь отдает всё, когда она любовь, не задумываясь ни о чём. В любви нет условностей.

Наконец, Глеб поднял на меня глаза, и они были чистыми, без вихря.

– Хорошо. Завтра приедет Аарон, и мы обсудим это с ним. А теперь уходи.

Я шла на негнущихся ногах, руки дрожали, и я почти ничего не видела перед собой. Наверное, я бы упала, но меня подхватил Олег и перенёс в столовую. Там ожидали Виктор и Самуил. Самуил сидел, сильно сжав руки, увидев меня, он сразу встал и подбежал ко мне.

– Девочка моя, тебе это удалось… ты действительно другая.

– Виктор всё слышал… Самуил, ты должен убедить Глеба сделать прямое вливание, мне почему-то кажется, что так будет лучше.

– Мы этого не знаем, лучше начать с капелек.

– С капелек так с капелек. Олег, можно мне чашечку твоего изумительного чая?

– С тортиком?

– Нет, будем худеть.

Виктор так и не сказал ни слова за весь вечер, только внимательно рассматривал меня, как будто увидел в первый раз.

Когда я проснулась утром, на столике у кровати стоял букет каких-то неизвестных мне цветов с огромными бутонами яркого синего цвета. Такими были глаза у Глеба в первый день после свадьбы.

Аарон прибыл к обеду. Я, наверное, уже двадцать раз обошла весь дворец, пять раз переоделась и три раза искупалась в бассейне. Никакие уговоры Виктора с Олегом не могли меня успокоить, пока Олег не взял меня на руки и не посадил на стул в столовой:

– Если ты не возьмёшь себя в руки, Глеб нас всех перебьёт.

Виктор ехидно добавил:

– На тебе плохо сказывается отказ от сладкого.

Эти два аргумента возымели действие. Когда Аарон и Глеб вошли, я сидела как египетская статуя сфинкса. А почему нет Самуила? Да и Андрей куда-то подевался, я видела его в своей беготне по комнатам, а может их и не позовут. Виктор с Олегом уже стояли у двери.

Аарон подошёл ко мне и спросил:

– Почему ты решила отдать Глебу свою кровь?

– Я надеюсь, что она поможет обуздать эту энергию. Если мои эмоции её разбудили, то может моя кровь обуздает или выведет из организма Глеба.

– А если её понадобится много?

– Сколько нужно.

– Ты его действительно любишь. Я привёз то, что нужно для этого.

Значит, он это же хотел предложить Глебу? И я права – только моя кровь может помочь? Я посмотрела на Глеба, он стоял, опустив голову у самого порога столовой. Уже уходя, Аарон повернулся ко мне:

– Ничего не бойся, всё получится.

Они с Глебом ушли. Виктор подошёл ко мне, взял мою руку и сказал:

– Тебе понадобятся силы.

Потом подошёл Олег. Пока он держал меня за руку, я попросила его:

– Что бы ни случилось со мной, вы должны его спасти.

Он кивнул и ответил:

– Глеб утром сказал то же про тебя. Чей приказ выполнять?

И широко улыбнулся. Первый раз за последние дни.

Олег привёл меня в помещение, напоминающее зал медицинского института. Масса какой-то аппаратуры и запах, характерный только для таких помещений. И Самуил с Андреем в белых халатах. Самуил понятно, но Андрей? Всё стало ясно, когда меня уложили на стол. Андрей облепил меня какими-то проводками, которые были присоединены к компьютеру. Глеб уже лежал на столе рядом, так же облепленный проводами. Но ничего не происходило, пока не пришёл Аарон. Он принёс обруч из такого же металла, как моё ожерелье и надел его на голову Глебу, а потом подошёл ко мне и положил ладонь на голову со словами:

– Спи, всё будет хорошо.

И опять меня будили, хотя казалось, что я только уснула, а перед этим не спала много лет. Каждая клеточка хотела спать, тело было ватным, мозг не выдал никакой мысли, которая бы помогла проснуться. Но мне не давали возможности снова провалиться в сон, всё время трогали за руки, и кричали громко-громко:

– Катенька, просыпайся, открой глазки.

Плотно сжала веки и хотела вернуться в сон, но кто-то сильно тряхнул меня за плечи и потребовал:

– Немедленно открой глаза.

И я открыла. Мутная пелена не давала возможности ничего рассмотреть, и я их закрыла. Меня снова будили, а я снова проваливалась в сон. Так до бесконечности. Но вдруг в этой бесконечности кто-то произнёс:

– Глеб.

И что-то во мне изменилось, это слово оказалось знакомо, я ещё не знала, чем, но оно стало беспокоить. Это слово носилось во мне и мешало снова вернуться в сон, оно что-то требовало от меня, а я никак не могла понять, что же ему нужно – этому слову. Надо открыть глаза и посмотреть, может так пойму.

Я увидела огромные синие глаза, они занимали собой всё пространство. Потом глаза стали меньше и появилось лицо. Я хотела крикнуть, но получился только хрип:

– Глеб…

– Глеб, она пришла в себя, теперь отойди и не мешай.

Меня опять взяли за руку, и что-то полилось через пальцы как волна, и эта волна заполняла собой всю меня и поднималась всё выше, пока не достигла головы. Я проснулась.

Они опять все окружили меня, а Аарон держал за руку. Рядом с ним стоял Самуил, который был ему почти по пояс, и это зрелище выглядело настолько комично, что я улыбнулась. Самуил повторял:

– Ну вот, всё хорошо, девочка моя, всё хорошо.

Все облегченно улыбались. Глеба среди них не было.

На этот раз я восстановилась быстро: уже на следующий день встала с кровати самостоятельно и пошла на балкон. С того момента, как я пришла в себя со мной был только Самуил, даже Олег ни разу не зашёл. Все дружно порадовались и разошлись. А Глеб, между прочим, мог зайти хоть спасибо сказать. На мой вопрос, как прошло, Самуил уклончиво ответил, что всё получилось даже лучше, чем ожидали, но в подробности не вдавался. Больше ни о чём я спрашивать не стала. Ты хотела подвига ради любви – тебе судьба дала такую возможность. Сама же заявила, что любовь отдаёт, не задумываясь ни о чём, а теперь спасибо захотела. Глеб всё получил, полностью восстановился и, небось, уже далеко-далеко, ещё на пару-тройку сотен лет. А ты стой на балконе и смотри на море как Пенелопа. Только станка нет, ковёр плести. Стоп, а то ведь принесут, и придётся плести.

Я решила быть мудрой и не думать о таких мелочах, как благодарность. А причём тут подвиг, вдруг поняла я – а владения? Подвиг, это когда действо бесплатно, по велению души. А тут тебе замужество и брачный контракт! Глеб мне заплатил за все мои будущие подвиги. Зачем указывать мои обязанности, если и так понятно, что я всё сделаю сама, а благодарность указана во владениях, счетах и недвижимости, на булавки хватит. Главное – получилось, как сказал Самуил, и теперь он может спокойно разбирать меня на молекулы, поэтому он и здесь. Ничего не изменилось с первого дня моего пребывания. Это я по своей наивности придумала всякие глупости, и сама же на них очередной раз попалась.

И вообще-то, если подумать трезвой головой, подвига не было. Ведь Аарон предложил то же, и они бы это сделали, с моего согласия или без оного. А тут я со своим подвигом: море эмоций, кровь ручьем. Мои чувства облегчили всю процедуру, они же не знали, что может быть при втором шансе, а тут тебе и агрессивность энергией проявилась, и энергию эту высвободили. Шницель был – шницель и остался. Но видимо всё-таки что-то изменилось во мне самой за эти дни. Все эти мудрые мысли в другое время довели бы меня до нервного срыва и истерики с утоплением, а сейчас я думала обо всём с каким-то внутренним спокойствием, медленно прогуливаясь по балкону, даже в обморок не грохнулась. Всё проходящее, только музыка вечна. А ведь обещал ещё когда-нибудь сводить послушать мелодию моря. Ага, лет через сто, если доживу, могут успеть на молекулы разобрать и над морем развеять, вот и буду слушать.

А ведь я действительно спокойна, поражалась я себе, возвращаясь в свою комнату. Может быть, наконец, умнеть начинаю, возраст соответствующий, уже пора. Я не сразу заметила букет, только когда уже легла на кровать и повернулась к тумбочке. Незабудки в невысокой хрустальной вазе. Все моё спокойствие рухнуло в один момент, вся мудрость развеялась лёгким дымком и сразу испарилась, сердце забилось и руки задрожали. Незабудки, как в ту ночь. Я долго лежала и пыталась успокоиться, прежде чем пришла единственно верная мысль – попросить Самуила дать каких-нибудь сильнодействующих успокоительных таблеток, эмоции мои им ведь уже не нужны. И я решила сразу идти к нему, пока ещё помню мысль.

Самуил оказался в своей гигантской лаборатории и о чём-то весело разговаривал с Андреем. Они стояли у мониторов и рассматривали какие-то диаграммы, указывали в них пальцами и веселились. Как только я увидела Андрея, меня посетила ещё одна умная мысль – может быть, этот букет принес Андрей и Глеб здесь совсем не причём?

– Привет, Андрей.

– Здравствуй, Катя, очень рад тебя видеть. Мы с Самуилом один опыт разбираем.

– Представляешь, Катенька, Андрей заставил меня проводить анализы, навесив на меня проводов, и теперь показывает, когда я думал напряжённо, а когда не очень.