Я однажды приду… Часть I

– И каков диагноз?

– Самуил думал всего три минуты, а остальные десять не думал ни о чём.

– Это не правда, я думал всё время!

– Но думал ты не о том.

Ну и дальше в том же духе. Почему-то при Андрее я не решилась просить у Самуила таблетки и, подумав, перенесла разговор на ужин. Не смогла я у Андрея и про букет спросить, а если это не он? Тогда кто, Глеб по почте послал? Ну и пусть, хоть кто, хоть президент, хоть садовник, мне это совсем не важно, и хоть незабудки, хоть кактусы! Я глубоко вздохнула и пошла обратно к себе.

Всё-таки на кровати уютнее думается. Я смотрела на незабудки и очередной раз доказывала себе, что нельзя даже пытаться как-то объяснить со своей колокольни их поступки, они совсем другие. Если они так кардинально отличаются от нас физически, а в этом я уже неоднократно убеждалась, то не могут думать и чувствовать, как мы. У людей ближайшие родственники не понимают друг друга, муж с женой много лет живут вместе и вдруг выясняется, что они почти враги, не говоря уже про отцов и детей, друзей и знакомых. А это почти представители другой планеты, которые переходят из века в век, выживая в невообразимых ситуациях, и короткая человеческая жизнь не может иметь для них никакого значения, не говоря уже о том, что значит для них человек – то есть источник питания. И пусть Глеб и не пьет живой крови, а лишь как таблетку из пакетика, что для него может значить моя жизнь? Кроме как средство восстановления функций организма. И это только моя проблема, что я восприняла его как человека и поддалась своим эмоциям. Между прочим, такое среди людей встречается на каждом углу без всяких там сверхспособностей: просто использование одного другим, вплоть до членовредительства и смертоубийства. Я одна из очень многих и не будем об этом переживать. Не все во дворцах живут и не всех итальянской пищей потчуют. Пора идти на ужин, таблеток у Самуила просить.

Когда я пришла в столовую, там сидел Аарон. Не то чтобы я испугалась, но какая-то тревога сразу поселилась в душе. Ничего плохого мне он не сделал, наоборот, его ожерелье помогло мне, но, как и в истории с Анной, я почувствовала угрозу. Он встал и предложил мне стул рядом с собой. Я спокойно отказалась и села напротив него, объяснив это тем, что мне так удобнее с ним разговаривать. Он поднял бровь и спросил:

– Почему?

– Вы, конечно, привыкли к себе и не замечаете, что я несколько меньше вас, примерно в половину. Это мелочь, но моя голова может не выдержать такой высоты, с расстояния удобнее.

Я смотрела прямо на него и улыбалась. Впервые у меня появилась возможность подробно рассмотреть Аарона. Он выглядел лет на сорок пять, очень высокий и широкий в кости, пропорционально сложен, как Глеб, но в нём явно присутствовала негритянская кровь. По чертам лица и цвету кожи, не совсем тёмному, но смуглому именно тем оттенком, который определяет наличие африканской крови. И хотя черты лица были не такими явными, в них всё-таки больше европейского – предки угадывались. Только глаза выделялись своим почти жёлтым цветом, как у кошки или тигра. Ещё бы вертикальные зрачки, и образ получился как в кино, но они были нормальными. Одет в дорогой костюм тёмно-синего цвета и голубую рубашку без галстука. А на безымянном пальце правой руки такое же кольцо, как у нас с Глебом. Как он тогда сказал – оно будет помнить нас, пока мы живы.

Аарон тоже внимательно наблюдал за мной. Самуил так и не пришёл. Только после того, как я поела и закурила, началась светская беседа. Аарон расспрашивал о моей прошлой жизни, его интересовали самые мельчайшие подробности, вплоть до моих взаимоотношений на работе и с друзьями. Вспомнив разговоры с Виктором, я этому не удивилась и отвечала, тщательно просеивая информацию и рассказывая только то, что считала возможным. Это я умею, незачем ему знать, как на самом деле я жила в своей прошлой жизни, и не важно, по какой причине его это интересует. Беседу я решила закончить сама, это была демонстрация того, что не он решает – когда и что мне делать. Поблагодарив за приятно проведённое время, я встала и, пожелав ему спокойной ночи, ушла. За весь вечер я так и не спросила где Глеб.

9

Удивительно, но в последующие дни Самуил не доставал меня никакими медицинскими процедурами. Появились Виктор с Олегом и по очереди выводили меня на прогулки по окрестностям дворца: Олег, молча, а Виктор, развлекая историями из жизни обитателей ближайших деревень. Про Глеба никто не сказал ни слова, а я гордо не стала спрашивать. У меня сложилось ощущение, что они исполняют чье-то указание насыщать мой организм кислородом в определенное время, всегда после обеда, видимо, чтобы калории не откладывались, или им просто мешало солнце. А после завтрака я продолжала вести светские беседы с Аароном. Из-за такого времяпровождения я едва находила силы поужинать и падала на кровать. Каждое утро на столике появлялся новый букет незабудок.

И я, в конце концов, не выдержала. Иногда во время прогулок мы встречали незнакомых молодых людей, похожих на тех, кто был в санатории. Мне стоило большого труда делать вид, что я их не замечаю: каждый раз цепенела и покрывалась корочкой льда. Однажды после такой встречи я спросила у Виктора:

– Это что – внешняя охрана?

Он помолчал, оглянулся вокруг и ответил мрачным голосом:

– Это бойцы Аарона.

– Они его всегда сопровождают? Зачем? Вряд ли кто-то посмеет на него напасть.

Виктор как-то грустно на меня посмотрел и долго молчал. Потом вздохнул и признался:

– Они охраняют тебя. Так он решил.

– От кого они могут меня охранять?

Он только пожал плечами. И я решилась.

– А что думает по этому поводу Глеб? Ведь это его дом и его территория.

Мой вопрос остался без ответа. Виктор долго смотрел на меня, а потом взял под локоть и повёл дальше.

Видимо, всё-таки есть цена всему. Мне не хотелось думать, что Глеб просто отдал меня Аарону, не хотелось и всё. В другой, прошлой жизни я бы сочинила массу разных ситуаций, как Глеб пытается меня вырвать из рук Аарона и, наконец, победив, мы с ним обнимаемся на фоне заката. Но сейчас, пережив многое сама и узнав об их способностях, я смотрю уже совершенно иначе. Даже если предположить, только предположить, что Глеб не хотел меня отдавать Аарону, возможности просто не было. Выстоять против него и его бойцов, которых, всего скорее, сам Глеб и готовил, шансов нет. Мне захотелось как-то передать ему, что я всё поняла, не важно – правильно или нет. А может, протянуть тоненькую ниточку к нему, даже если эта ниточка ему самому не нужна – она нужна мне. И я придумала, как это сделать.

На следующий день я надела светлое платье и приколола к нему цветок незабудки из свежего букета. Со мной пошёл Олег, и это усложнило задачу, потому что он всегда просто молча сопровождал меня. Пришлось изобразить, как я оступилась, и у меня появился повод попросить его взять меня на руки, потому что идти я сама не могу. Когда он принёс меня к Самуилу для осмотра ноги, я в благодарность отдала ему цветок. Олег посмотрел на меня как-то уж очень внимательно, но цветок взял. На следующее утро на столике появился букет белых роз. Меня поняли! По крайней мере, мне так хотелось думать.

Утренние разговоры с Аароном всё больше приобретали оттенок душевных бесед о жизни. Я сама ввела долю кокетства в наше общение – это помогало уходить от неудобных для меня вопросов. Иногда я даже позволяла себе игнорировать некоторые из них, переводя разговор на какую-нибудь другую тему, вроде красот Неаполя и итальянской музыки, которую он хорошо знал и с удовольствием о ней говорил, чем я и пользовалась. На наших встречах больше никого не было, видимо Самуила кормили отдельно. Уходила я первой, всегда в разное время: иногда мы разговаривали пару часов, иногда пятнадцать минут. Ни разу он меня даже не попытался остановить, только вставал и желал доброго дня.

В очередной раз собираясь на завтрак, я остановила взгляд на том наряде, в котором была на нашей первой встрече, не считая свадебного ритуала. А почему бы и нет? Должна же я, наконец, узнать, что ему от меня нужно, ведь не только душевные разговоры по утрам.

Аарон замер, увидев меня, встал и не сразу смог поздороваться. А я специально остановилась перед столом, чтобы он смог меня лучше рассмотреть.

– Доброе утро, Аарон.

Наконец, он выдавил из себя:

– Доброе утро.

Я села за стол напротив и сразу спросила:

– Что тебе от меня нужно?

Он молча сел за стол. Его огромное тело сжалось, а в глазах плескалась боль.

– Я не Элизабет, тебе это нужно понять и принять. Прошлого не вернуть, Аарон. О нём можно только помнить.

Сквозь спазм Аарон прошептал:

– Ты действительно не Элизабет.

– Она любила тебя, помни эту любовь.

– Я убил её.

– Нет, это не ты, Глеб мне рассказал.

Аарон уже справился с собой и ответил совершенно спокойно:

– Он сказал неправду… её убил я, а потом поджёг дом. И убил всех, кто был в пределах досягаемости.

Со временем привыкаешь ко всему. Если долго сидеть в камере, привыкаешь к её стенам, если долго общаешься с убийцами, привыкаешь к убийству. Я даже не удивилась словам Аарона, не то чтобы ждала его признания, но была готова к нему. Мои размышления не прошли даром: они подготовили меня к тому, что Аарон убил Элизабет, и к тому, что Глеб меня обманул. Только не сметь думать об этом, потом, всё потом.

– Тогда тем более непонятно, зачем я тебе.

– Я смотрел на тебя и удивлялся как спокойно и уверенно ты себя ведёшь, несмотря на то, что понимаешь ситуацию. Я не могу чувствовать тебя, мне это не дано, но я прожил долгую жизнь и многое вижу. Ты сама отдала Глебу кровь, а с ней и часть своей жизни, а после ни разу о нём не спросила… хотя сама объявила, что любишь его. Я пытаюсь тебя понять.

– Значит, ты сам не любил. Я сделала это именно потому, что это я люблю, и это нужно мне. Конечно, это счастье, когда любовь взаимна, но заставить любить нельзя, можно добиваться её, а можно просто любить и сделать всё для этой любви. Глеб совершенно свободен в своих поступках… и если я его больше не увижу, буду помнить то, что было и благодарить судьбу, что он был в моей жизни. Если ты действительно сам убил Элизабет, то ты её не любил никогда, и я не помощник в твоих страданиях. А если это произошло случайно, или по независящим от тебя обстоятельствам, ведь бывает и так, то опять же это горе можешь пережить только ты сам. Любовь даёт невероятную силу и видение, она не слепа, как говорят, она всё видит, но продолжает любить… несмотря ни на что. Если ты не любил, то тебе меня не понять никогда.

Высказавшись, поняла, что это я себя уговариваю принять поступки Глеба и отпустить его на свободу. А помочь Аарону я ничем не могу, эту ношу он может нести только сам. Да о чём я вообще говорю! Какая любовь, если они даже просто физические ощущения теряют в этой своей мощи! На этой не совсем оптимистической мысли я и решила закончить наш разговор. Но Аарон остановил меня, когда я встала и собралась уходить:

– Подожди. Я должен тебе всё рассказать.

Я снова села за стол и закурила, так как весь наш разговор мне было не до сигарет.

– Ты не знаешь, как происходит… встреча. Это действительно может быть любой человек: мужчина, женщина, юноша, девушка, старик или ребёнок. Ты просто чувствуешь его. И находясь рядом с ним, вбирая его эмоции, его энергию, восстанавливаешься. Организм начинает жить полной жизнью. А потом приходит страшная жажда его крови, она горит в тебе пламенем и почти всегда побеждает. Я не понимаю, как Глеб удерживал эту жажду, находясь рядом с тобой во власти замкнутой в нём агрессии. И когда ты сама предложила ему свою кровь, ты не только его спасала, но и себя.

– Но почему тогда он не соглашался?

– Потому что в этот момент наша сила увеличивается в десятки раз и становится совершенно неуправляемой, а жажда требует всей крови именно этого человека. Он боялся, что не сможет остановиться.

– Ты сказал, что почти всегда побеждает, значит, кто-то преодолел эту жажду?

– Таких случаев очень мало, единицы… но они были. Тогда погибали наши, отказавшись от человека. Я не смог сдержать жажду. Ты права – я не любил Элизабет, и она не любила меня… только боялась.

– Но память о ней ты хранишь столько лет, почему?

– Я сам этого не понимал до встречи с тобой. Наверное, это утраченная возможность добиться отношения к себе, а не просто использование как источника энергии.

Он долго молчал, глубоко задумавшись. Мне тоже нечего было сказать, я и так опять изрекла мудрую мысль, теперь осталось только её исполнить. Думаю, судьба скоро заявит мне: сама Глеба объявила свободным – отпускай. И преподнесёт станок Пенелопы в подарок. Наконец, Аарон поднял на меня глаза:

– Однажды я был свидетелем того, как один из наших отказался от человека потому, что это был ребёнок. Он растил его, сколько позволило отпущенное ему время, обеспечил защиту, в том числе и от себя, и состояние. Он его даже не обратил. То же пытается сделать Глеб для тебя.

– Подожди, так ему не хватило моей крови?

– Почему? Вполне достаточно, ведь и у Самуила была в запасе.

Он что-то ещё хотел сказать, но в последний момент передумал и встал, провожая меня.

Уже у двери меня осенило, я обернулась к Аарону и спросила:

– Так это от Глеба меня защищают твои бойцы? Ты думаешь, он придёт меня убивать, не выдержав жажды?

– Это его просьба.

К себе в комнату я шла, не замечая ничего вокруг. Полежала на кровати совершенно бездумно. Какое хорошее слово – бездумно. Дум никаких. Потом встала и пошла искать Самуила. Он, как обычно, был в своей лаборатории и занимался переливанием чего-то во что-то, как эта посуда называется, я не знала никогда, даже в школе запомнить не могла. Увидев меня, он радостно поздоровался:

– Катенька, доброе утро.

– Самуил, я всё знаю, Аарон рассказал.

Он тяжело вздохнул и сел на стул, как будто ноги его не держали.

– И что ты хочешь знать?

– Всё.

– Хорошо, пойдём.

Самуил тяжело встал и повёл меня к двери, противоположной входной. То, что я увидела, наверное, называется погром, даже стены в трещинах. От техники остались только мелкие детали, а от мебели щепки.

– Мы едва успели вынести тебя, пока Аарон с Олегом и Виктором удерживали Глеба. Вернее, пытались.

– Но я же видела его, я помню глаза… они были чистыми, без вихря!

– Это уже потом, ты на самом деле была без сознания три дня. Глеб просил ничего не менять здесь и показать тебе… чтобы ты… поняла.

Теперь уже у меня начали подгибаться ноги, и мы вернулись в лабораторию Самуила.

– И как долго может продлиться эта жажда?

– Никто не знает, у всех по-разному. Если учесть, что Глеб очень долго сдерживался и напичкан энергией по горло, то даже предположить сложно. Катенька, Олег чай свой коронный заварил, пойдём, попьём?

И мы пошли пить чай в небольшую кухню рядом, там ждал Олег. Он поздоровался со мной и сразу дал понять, что всё слышал:

– Ты знаешь.

Кивнув головой, я почувствовала себя опять старой, уставшей и больной, даже чай не помогал.

– Я передал Глебу твой цветок, ты ведь этого хотела?

Опять кивнув, я неожиданно для себя покраснела. Что за ужас, в молодости никогда этим не страдала, а сейчас краснею как благородная смолянка. Самуил сразу встрепенулся:

– Какой цветок?

И мне пришлось рассказать. Он развеселился как мальчишка, а потом посмотрел на меня и сказал:

– Для него это очень важно – знать, что ты думаешь о нём.

Интересно, а он-то обо мне хоть вспоминает в своих бегах? Олег как услышал мои мысли:

– Ты посмотрела сегодня цветы?

Новый букет, как обычно, утром стоял на моём столике. Но я его не рассматривала, готовясь к разговору с Аароном. Я подняла на Олега глаза, что мне ждать от этих цветов? Но спросила о другом:

– Я всё поражаюсь, как ты вкусно завариваешь чай. Где ты этому научился?

Он улыбнулся какой-то очень мягкой, совершенно не характерной для него улыбкой.

– Меня этому научил один старый китаец, но рецепт я обещал никому не говорить.

Самуил рассмеялся:

– Это как в анекдоте – заварки побольше.

Олег опять улыбнулся.

– Не совсем, но близко.

Помолчал, а потом решился рассказать:

– Когда я ушёл из клана, пришлось уехать как можно дальше, чтобы меня не почувствовали. Я выбрал Китай, поселился сначала в Пекине, там в это время было много беженцев из России и Европы, было легче затеряться. Тогда я выучил русский язык и стал Олегом. Но потом пришлось бежать дальше, меня спрятал в своей пещере старик китаец. Он научил меня многому из жизни людей… и знал кто я.

– Ты ему открылся?

– В Китае мутации вируса происходили несколько иначе. Люди получали не физическую силу, а энергию. Некоторые одним взмахом руки сдвигали скалы и меняли движение рек, но не могли передать возможности своим детям, как и в нашем случае. Старик, приютивший меня, тоже владел энергией и умел многое, летать, например, и, естественно, почувствовал мою силу. Он питался различными кореньями и чаем, по тому самому рецепту… правда, ещё кое-что добавлял.

Олег таинственно улыбнулся, но не стал объяснять:

– И научил меня многим секретам существования таких как мы. Нас обнаружили, когда мы искали себе новое место обитания после разрушительного землетрясения, уничтожившего не только нашу пещеру, но и всю гору. Почувствовав приближение землетрясения, он меня спас, перенеся в безопасное место. Тогда я ещё не мог передвигаться с большой скоростью, это уже Самуил постарался. Мы проходили через город…

Олег что-то произнёс на китайском.

– …где меня и нашли наёмники. Пещера не давала возможности чувствовать мой мозг, а на равнине это было сделать легко. В том городе до сих пор ходят легенды о неожиданном вихре, разрушившем половину домов. Это старик пытался освободить меня от энергетического ошейника, но не получилось.

Он замолчал. Мне очень хотелось услышать продолжение истории, и я уже была готова задать вопрос, но меня опередил Самуил:

– Глеб же его потом нашёл?

– Да, я долго считал, что он погиб, но Глеб нашёл его и мы ещё раз встретились.

Олег опять замолчал, и я не выдержала:

– А как ты оказался с Глебом?

– Глеб тоже меня искал. Когда он узнал, что меня поймали… пришёл и освободил.

Сказано это было таким тоном, что у меня пропало всякое желание спрашивать, как он его освободил.

– Катенька, когда Глеб его привёл, это был худенький бледненький мальчик, совершенно как тростинка, а теперь посмотри – какой красавец вырос!

– Твоими стараниями, Самуил. Если бы не ты, я так бы и остался худеньким и бледненьким.

И оба рассмеялись. Смотрелось это действительно весело: Самуил был Олегу значительно ниже плеч.

Вернувшись в свою комнату, я сразу подошла к букету. В глубине среди листьев что-то сверкало. На золотых нитях очень тонкого плетения поблёскивали маленькие капельки прозрачных бриллиантов: украшение выглядело как роса на золотой паутине. Я перебирала камешки пальцами, и мне казалось, что касаюсь рук Глеба. Опять эта тоска о несбыточном, скоро в моих глазах она будет так же видна как Ностальгия Самуила. Я надела ожерелье и спрятала под ворот платья ближе к сердцу, где бы Глеб ни скрывался – он теперь со мной.

Прогуливаясь после обеда по уже знакомому маршруту, я спросила Олега:

– Прости за вопрос, но почему ты решил уйти из клана?

– Я больше не хотел заниматься тем, на чём специализировался наш клан.

Уже открыв рот, чтобы спросить о специализации клана я тут же его закрыла. Если бы он хотел мне это сказать, то уже бы сказал, теперь спрашивать бесполезно – всё равно ничего не скажет. Но я могу спросить о другом.

– А Глеб далеко уехал?

Олег остановился на полушаге и повернулся ко мне:

– Почему ты спрашиваешь? Ты боишься его?

– Олег, если бы я его боялась, всё уже давно было по-другому. Я его не боюсь. Просто мне интересно.

Он долго думал, прежде чем ответить:

– Глеб сейчас смотрит на тебя.

Вздрогнув, я стала осматриваться вокруг, но, конечно же, ничего не увидела. Немного успокоившись, достала ожерелье поверх платья, и камешки сразу заиграли своими гранями в лучах заходящего солнца.

– Поэтому прогулки после обеда?

– Да.

– Олег, передай ему, что мне понравился подарок.

– Глеб его видит сейчас на тебе.

И я подняла руки и помахала.

«Ну, вот, почему так – думала я, очередной раз завернувшись с головой в одеяло – я только начала верить, что Глеб действительно что-то чувствует ко мне, и сама делаю маленький шажок навстречу, как ему сносит голову, и он, может быть, уже никогда не подойдёт ко мне и не обнимет, потому что если подойдёт – то уже снесёт меня». Думать о том, что он меня обманул, рассказывая историю Аарона, я себе запретила. Будем пытаться правильно относиться к мужским поступкам, мало ли по каким причинам он не захотел говорить правду, может быть, он хотел, чтобы я продолжала верить Аарону и не боялась его. А может быть, не хотел, чтобы я испугалась своего возможного будущего. Главное – это ожерелье из капелек, которое греет мою кожу. И вообще, я ведь делаю выводы об отношении Глеба ко мне по своим домыслам, по тем редким моментам, когда мы встречались и ещё реже, когда разговаривали. Как обычная женщина я ношусь со своей любовью, совершенно не понимая процессов, которые происходят с Глебом. Сочиняю обиды, что-то требую, а он в это время борется с собой и пытается при этом просто сохранить мне же самой жизнь. Он в первый день после свадьбы поклялся, что защитит меня от всего, в том числе и от себя и слово держит. А от меня-то требуется только попытаться понять и не мешать. Я снова коснулась пальцами паутины ожерелья. Думала ли я в своей прошлой жизни, что буду носить бриллианты и жить во дворцах? Наверное, мне надо действительно успокоиться и просто ждать, и верить в то, что он всё сможет и придёт ко мне. А уж как будет дальше – время покажет. Подумаешь, устрою ему пару разборок, а он мне ещё что-нибудь подарит, только чтобы я замолчала. Мечта любой женщины. Перевоспитываюсь, пожалуй, или это маленькая девочка выглядывает из меня и говорит, что всё хорошо, они же большие и сильные, они всё смогут.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.