Не школьный роман

Отец подружки работал главным врачом военного госпиталя, посему имел строгий характер и устрашающий вид… Видели мы его мало, так как он все время проводил на работе. Не менее суровая Анина мама работала районным стоматологом, но нередко брала дополнительных частных клиентов, так что любимая дочка часто оставалась одна.

Ну не в прямом смысле, конечно. Как только за занятыми родителями-докторами закрывалась дверь, Анька трубила сбор. Много часов мы в детстве провели в роскошной библиотеке Тивиных родителей, просматривая пугающие картинки из анатомических атласов и толстенных учебников по разным медицинским предметам.

Однако ближе к 30 Анька наконец-то вышла замуж. В ее жизни случилось все то, о чем она мечтала в юности: кружевное обалденное белое платье, туфли из Парижа, жених – гендиректор какой-то нефтяной компании. Попал он как-то к Анькиной маме лечить зубы, ну и потом завертелось как-то все… И вот он, тот самый важнейшей для каждой девушки день!

Свадьба была на высшем уровне, человек, наверное, на 200, молодая сияла, жених был безупречен.

Но нашлись у этой идиллии и подводные камни. У избранника были ненавидящая новую папину жену дочь-подросток с редким именем Зина, напоминающим детские стихи Агнии Барто, и ежемесячные тяжелые запои.

Анька засучила рукава и стала доводить свою семейную жизнь до совершенства. Были задействованы лучшие врачи-наркологи для мужа Вовки и лучшие репетиторы для Зины. Десять лет продолжалась неравная схватка. В светлые периоды семья Иваницких путешествовала по миру, и Тиви выкладывала в «Одноклассниках» милые фоточки дачных пикников, в темные периоды Анька постила мудрые высказывания Будды и Ошо.

Наконец мучительница-Зина выросла и уехала учиться в Европу, а с Вовкой случилась банальная для всех толстосумов история.

Вы, наверное, знаете, что существуют специальные базы «папиков», где за энную сумму можно подыскать себе спутника жизни на любой вкус. Причем каждый может здесь найти себе прайс по карману. За олигархов просят шестизначные суммы, за информацию про суженых попроще, таких как Вовка, – подешевле.

Детективы прочесывают рыбные места, как золото, просеивая базы клиентов горнолыжных отелей в Куршевеле и ВИПов навороченных спортклубов. Где бы ни находился более или менее обеспеченный человек, в бане ли, в медцентре или в ресторане, профессионалы не дремлют. Они отслеживают его любимые блюда, предпочтения в выборе одежды, любые услышанные слова и используют их как наживку. Под прицелом, кстати, не только мужчины, но и перспективные бизнесвумен.

Для Вовки стало сюрпризом, что юная спортсменка в фитнес-центре угадала не только его имя и песню, которую он слушал во время тренировки в наушниках, но и любимое блюдо в кафе спортцентра. Это было интересно и неожиданно, а вкупе с задорно стоящими сиськами и накачанной попкой новой знакомой заставило сорокалетнего мужчину задуматься о приятных переменах в жизни и сделать выбор в пользу свеженькой пассии.

Тиви, занятая бытовыми хлопотами, не сразу заметила явные следы вторжения незнакомки. Однако еженедельные отчеты подруги о семейной жизни заставили собраться школьный интернет-совет. Что-то было неладно в Тивином королевстве… Пропали пикники и поездки, участились ссоры и упреки…

Верка посоветовала резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонита, и Анька вызвала благоверного на серьезный разговор. Предположения подруг подтвердились, и изменник был с позором изгнан к любовнице.

Подружки слетелись в Москву. Верка привезла новые израильские психотропные. Перед нами встала нелегкая задача найти Тиви нового мужика. Желательно не хуже старого или хотя бы без геморроя и запоев.

Я вздохнула и выложила карты на стол. Был у меня один знакомый, припасенный на черный день, на случай, если мой благоверный вдруг решит, что мои супы недостаточно вкусные, а секс недостаточно живенький.

Веселый и романтичный товарищ с незапамятных времен хранился у меня во френдзоне. Мужчина мечты был интеллигентным и неженатым, хорошо зарабатывал и имел замечательное чувство юмора. Половину жизни он учился, потом работал, и потом опять работал. Из минусов я могла отметить у него только трудоголизм.

Сын преподавательницы Гнесинки по классу фортепиано и малоизвестного солиста провинциального театра оперетты, имевшего кавказские корни, был неисправимым романтиком.

– Понимаешь, – говорил мне Арсен, – я хочу идти, и чтобы как в романе: «Любовь выскочила передо мной, как из-под земли выскакивает убийца…»

– Да как она выскочит-то? Ты же ногами практически не ходишь – из машины в поезд, из поезда в самолет и обратно, – в сомнениях возражала я, намекая на его вечные командировки.

Лекции в Сорбонне, консультации в Бресте, конференции в Лондоне – Арсен был очень востребованным специалистом в микроэлектронике, и что удивительно для людей науки, весьма неплохо зарабатывал.

И вот в один чудесный день я решилась показать моим прекрасным друзьям фотки друг друга. Тиви и Арсен вроде бы взаимно заинтересовались, но первое свидание получилось назначить только вчера. У Арсена был один час между поездами, и он не нашел ничего лучше, чем встретиться с нашей неземной Анькой в вокзальном буфете.

Я представила, как наяву, эту картину маслом: подруга пришла на встречу «вся такая воздушная, к поцелуям зовущая», со стильной прической, в легкой шубке из последней миланской коллекции, а он – замученный и небритый, в мятом свитере, уставший после очередной поездки…

Свидание прошло скомканно, кавалер предложил даме кофе в пластиковом стаканчике. Этот пластиковый стаканчик и стал последней каплей. Тиви вспомнила свою прошлогоднюю поездку в Милан за великолепной шубкой и в Париж за модными сапожками, и нервы ее не выдержали.

– Дожилааа! В вокзальном кафе, как проститутка, знакомлюсь! – расплакалась она и убежала, покинув недоумевающего спутника.

«Не мой случай, – скупо написал во вчерашней СМС Арсен. – Видимо, не судьба».

«Вот ведь паразит, – подумала я, вспоминая, как мы катались на его яхте по Средиземному морю и как он выступал на форуме в Швейцарии в пиджаке от Brioni. – Девушка специально для тебя ходила в салон, сделала маникюр, педикюр, потратила кучу денег, а ты даже побриться не удосужился, бодипозитивный мой!»

В конце концов, это просто невежливо.

«Но ведь жена будет меня видеть именно таким, без прикрас – так зачем эти лживые улучшения?» – продолжил приятель не слышный Тиви диалог по WhatsApp.

«Значит, по-твоему, она должна была явиться к тебе в трениках и с бигуди на немытой башке?» – яростно заступилась я за подругу.

В общем, в этом противостоянии мужской и женской логики я оказалась крайней.

* * * * *

Понимая, что от Аньки в ближайшее время отвязаться не удастся, я смиренно начала одеваться. Нас ждала прогулка по старинной столице Наварры.

Весь день мы бессовестно гуляли по изящным улочкам наполненного солнцем испанского города и перемывали косточки знакомым из Урюпинска. Особенно досталось в этот раз Ольке. Олька вышла замуж, едва ей исполнилось 17 лет. Это был вполне нормальный для девушек провинциальных городов 90-х годов прошлого века возраст вступления в брак. В 19 лет девушки здесь обычно уже считались «перестарками».

– Жалко мне тебя, Катька, – сочувственно причитала Олька, стирая в большом тазу пеленки крохотной дочки, – почти все уже замужем, а ты даже ни с кем и не встречаешься еще.

Мне только что исполнилось 18, и Олькины слова заставили меня глубоко задуматься.

Подруга, безусловно, желала добра. Тем более что своим статусом замужней дамы она была частично обязана мне.

В наше время «Тиндера» еще не было, и нам приходилось как-то выкручиваться. За год до моего появления на кухне у Ольки мы с Веркой и Анькой дали объявление в местную газету: «Три семнадцатилетние девушки – блондинка, брюнетка и шатенка – хотели бы познакомиться с молодыми ребятами до 20 лет для дружеских встреч».

Обворожительной блондинкой была, разумеется, хрупкая Тиви с бездонными синими глазами, шатенкой – стройная рослая Верка с неизменной длинной косой за спиной, а кучерявой закомплексованной брюнеткой в этом трио была я.

И понеслось! Почтальоны не успевали носить письма в забронированный нами почтовый ящик. Это был реальный большой синий замызганный ящик, а не место в Интернете, которое ассоциируется с этим понятием у нынешней молодежи.

Куча посланий с фотками, стихами, рисунками ждала нас на почте каждый день в течение недели после выхода объявления. Нам писали из армии целыми взводами и из заключения целыми отрядами, писали с заводов и пароходов, из училищ и институтов, из областных поселений и военных городков.

Но мы только жестоко хохотали, читая вслух малограмотные послания, и стебались над фотками.

* * * * *

Как-то в разгар веселья ко мне домой пришла Олька. Милая, домашняя, застенчивая подруга со склонностью к полноте и добрым круглым лицом застала нас за очередным разбором каракуль от потенциальных женихов. Олька была всегда очень правильная, и отчитала нас за то, что мы сволочи, отметив, что люди искренне пишут в надежде на взаимность, а мы смеемся над их чувствами.

Вдруг ее взгляд остановился на последней фотографии, с которой смотрел скромный худой усатый паренек. Она с чувством вырвала его письмо из моих рук и сунула себе в карман, чем спасла от наших беспощадных насмешек.

Далее началась вторая серия приколов: мы стали ходить на свидания. Если парни нам нравились, то мы подходили и знакомились, если нет, то просто проходили мимо места встречи.

Рандеву традиционно происходили на лавочке около памятника Ленину. Ленин указывал своей дланью на металлургический завод, как будто приглашая поработать. Это было самое романтичное место в городе.

Третья часть «марлезонского балета» была не такая веселая, как первые две. Потом мы изо всех сил пытались отделаться от приставучих кавалеров. И это было нелегко…

Зато мы получили бесценный опыт встреч и расставаний, который у наших детей сейчас заменяется простой опцией «бросить по СМС».

На память приходит самая сильная сцена – моя сто пятая попытка расстаться с одноклеточным Толиком. Толик был невероятным красавчиком, но, к сожалению, таким же невероятным тупицей. Отделаться от него было положительно невозможно, никаких намеков, ни толстых, ни тонких, он не понимал.

Девчонки посоветовали действовать хитростью. В один прекрасный вечер, когда компания собралась, как обычно, у меня дома в большой комнате, я отошла на кухню заварить чай. В это время Анька как самая разбитная шутя запрыгнула Толику на колени. Тут появилась я с чайником в руке и устроила как бы истерику.

Наверное, актриса из меня была никакая, так как, к величайшему изумлению, туповатый Толик в момент разгадал нашу многоходовочку и неожиданно ударил меня прямо в ухо:

– Вы что, б.., цирк тут устроили? А если хочешь бросить меня, так сразу и скажи!

После этих слов он зло сплюнул и удалился восвояси. С тех пор я избегаю манипулировать людьми, да и другим не советую, так как это зачастую чревато проблемами со здоровьем.

Зато история Ольки с Ванькой, тем самым тихим усачом, письмо которого случайно попало к Ольке, до поры до времени была светлой и радостной. Они мило переписывались, потом стали встречаться, вскоре сыграли скромную свадьбу и прожили много лет в любви и согласии, как нам долгое время казалось.

Но, как известно, в каждой избушке – свои погремушки, и весть, что Олька уходит от добродушного положительного Ваньки, застала всех нас врасплох.

– Как она могла уйти от Ваньки!!! Этого святого человека! – больше всех возмущалась Анька.

Это и впрямь было необъяснимо. Иван был на редкость положительным мужем и замечательным семьянином.

И вот сейчас Олька приглашала нас всех на свой день рождения, а на самом деле – на смотрины нового спутника жизни.

На все вопросы об избраннике легкомысленная подружка отвечала таинственным молчанием. Обмолвилась только, что по специальности ее бойфренд сантехник, и живут они теперь в частном доме.

– Совсем с дуба рухнула на старости лет, – отозвалась о подруге мадам Иваницкая. – Ладно, поедем в Урюпинск и посмотрим собственными глазами на это чудо. Кстати, а что дарят сантехникам, когда идут с ними знакомиться?

Мне представилась картина: мужик в ватнике и треухе сидит на пеньке с пол-литрой в руках.

– Давай еды отсюда привезем, хамона там всякого и винишка хорошего, – ответила я, на том и порешили.

Спустя пару недель после замечательного отдыха в гостеприимной Испании мы стояли на трамвайной остановке в Урюпинске втроем: Манька, вырвавшаяся из своей деревни, и две «москвички» – Анька и я, а Верка, «пятый элемент» нашей дружной компании, к сожалению, приехать не смогла.

Наконец перед нами появилась долгожданная Олька. Выглядела она сногсшибательно, потеряла килограмм 20 и перекрасилась в брюнетку.

– Ты смотри, что любовь с человеком делает! – прошептала удивленная Тиви.

Мы расцеловались, как родные.

– Ну что, отряд, идемте, посмотрите на наш домик, – задорно произнесла именинница.

Мы переглянулись, так как, в отличие от Маньки, давно не были в частных домах.

– Сортир, небось, на улице, – неслышно вздохнула Анька.

Когда Олька подвела нас к частному дому, мы остановились как громом пораженные. Этот двухэтажный коттедж был скорее похож на жилище СиСи Кепвелла из популярного в 90-е сериала «Санта-Барбара».

Холеный накачанный брюнет лет на десять моложе Ольки радушно встретил нас у бассейна.

– Это Антоша, – радостно представила нам его Олька.

На Иваницкую было больно смотреть.

Антоша сразу же забраковал наш хамон.

– Нет, нет, девчонки, только ЗОЖ, только овощи, фрукты и витамины! И никакого алкоголя и сигарет, – он строго покосился на Аньку.

– Антон, а вы ведь сантехник? Правильно? – насмешливо спросила его язвительная подруга, единственная курящая среди нас.

– Да, – гордо ответил этот мэн из «Плейбоя», – занимаюсь установкой сантехнического оборудования от фирмы «Умный дом».

Огромные комнаты и коридоры поражали воображение.

– У нас есть и спортзальчик для Аси, моей дочки, – важно похвасталась Олька. – Антон очень любит ее.

– Унитазы с подогревом, – увлеченно продолжал Олькин хахаль.

Он провел нам экскурсию по дому, продемонстрировал невиданную систему отопления и энергосбережения. Напугал Маньку, хлопнув у нее над ухом в ладоши и тем самым включив свет в гостиной, и напоследок запустил духовку, используя голосовой ввод.

Потрясенные этими чудесами, мы молча пили у мраморной барной стойки собственноручно приготовленный Антоном фруктовый смузи.

«Бедный Ванька!» – пронеслось у меня в голове…

В какой-то момент к нам вышла Ася, Олькина дочка. Была она неожиданно неприветлива, буркнув что-то себе под нос, быстро взяла в холодильнике тарелку с фруктами и, набычившись, пошла в комнату, откуда доносился звук телевизора. Антон смотрел какой-то голливудский боевичок.

– Переходный возраст, – извиняющимся голосом выдохнула Олька.

– Ой, и не говори, у Зинки то же самое было, – Анька начала делиться рассказами про свою невыносимую падчерицу.

Слушая исповедь Иваницкой, мы совсем не обращали внимания на выражение лица Маньки.

– Оля, – вдруг спросила она, – а где Антон?

– По-моему, с Асей кино смотрит, – беспечно ответила Олька. – Улягутся вечно на диван и грызут морковку свою, пока я по дому хлопочу.

– Пойдем, проверим, – решительно ответила бывшая жена следователя Ковшика.

– Ты чего? – Олька удивленно воззрилась на Маньку, сбитая с толку ее уверенным тоном.

– Пойдем, посмотрим на них, – настойчиво продолжала многодетная мать.

Мы как под гипнозом гуртом двинулись за ней в сторону гостиной.

Дверь была полуоткрыта, Антон и Ася действительно вместе лежали на диване. Казалось бы, в этой сцене не было ничего странного. Хотя, пожалуй, немного резанула глаз необычная близость между отчимом и падчерицей.

– Вы чего, девчонки? Уже заскучали? – недовольно повернулся к нам Антон.

– Да, заскучали, – неожиданно грубо ответила ему Манька.

– Ну ладно, веселитесь, а я отъеду по делам, – он быстро вскочил и засобирался выходить, даже не переодевшись. Видимо, прочитал в глазах Маньки что-то опасное для себя.

Повисла неловкая пауза. Антон резво обулся и в мгновение ока ретировался из дома.

– Ася, – твердо спросила Манька, – скажи нам, как к тебе Антон относится, не обижает?

Ася хмуро молчала.

– Мань, ты что, сбрендила? – растерянно спросила Олька. – Ты что, думаешь, что Тоша…

– Помолчи, пожалуйста, – Манька продолжала свой импровизированный допрос. – Тоша… делал что-то необычное… – она с трудом подбирала слова, – гладил тебя здесь? – дрожащей рукой подруга указала на область паха.

– Манька, перестань, что ты делаешь?!.. – Олька почти кричала.

Ася вдруг заплакала.

– Послушай, Олька, твой Антон педофил, я это точно знаю, – Маньку жутко трясло, – я это чувствую…

Сбиваясь, она рассказала нам причину, по которой убежала из дома много лет назад. Сказать, что мы были в шоке, это ничего не сказать. Я вспомнила ее отчима, приличного на вид дядьку в летах. Представить, что он мог вытворять с ней что-то противоестественное, было невозможно. Ася плакала у Маньки на плече и бормотала, что мама все равно ей не поверила бы. Антон говорил, что это массаж, полезно для здоровья…

После подробных расспросов удалось выяснить, что до самого страшного, тьфу-тьфу, не дошло. Но психика девочки оказалась сильно надломлена.

Олька как будто помешалась. Она в прострации сидела на огромном диване, не в силах поверить услышанному. Анька была настроена по-боевому и грозилась оторвать Тоше яйца. Мы ждали его до позднего вечера, но негодяй так и не появился. Не пришел он и на следующий день. Мы звонили по всем доступным телефонам. Но его друзья ничего сказать не могли или не хотели. Олька объявила его в розыск. Уже вечером пришла новость, что наш сексуально озабоченный поборник ЗОЖ уехал куда-то в Воронеж.

Маньке пришлось вернуться к детям, а мы с Аней все еще оставались в шикарном доме, хранящем, как оказалось, шокирующую тайну.

Я подумывала уже вызвать Оле психолога, она то впадала в истерику, то без сил ложилась прямо на пол. Ася беззвучно плакала, поджав под себя ноги.

Анька как могла пыталась взбодрить поникших девчонок:

– Слушайте, вам ведь надо искать, где жить, вы не можете здесь оставаться, это просто опасно. Он в итоге вернется в свой дом.

– Это мой дом… Тоша подарил, – тихонько ответила несчастная Олька. – Я за него только кредит выплачивать должна, – всхлипнула она.

– Подарил? Кредит? Что ты несешь? – Ужасная догадка поразила меня: – Сколько ты должна, Оля?

– 20 миллионов, – прошелестело в ответ.

Я подумала, что ослышалась:

– 20 миллионов? Это что?

– Это кредит, там проценты набежали, – ответила Оля.

– Что за х..я? – воскликнула Анька с чувством. – Это что за подарок? Принеси кредитный договор! – скомандовала она. – 25%? Какая у тебя зарплата? 17 тысяч? Охренеть! Тебе кто такой кредит дал? Тошин друг похлопотал в банке? Да этот дом столько не стоит, даже со всеми теплыми унитазами! Ему красная цена 5 лимонов…

– И еще машинааа, – запричитала наша незадачливая одноклассница.

– Какая еще машина? – удивилась Анька. – На которой Тоша уехал? Да как же ты, мать, расплачиваться собиралась за всю эту благодать? Думала, что Бог поможет? Серьезно?

– Слушай, Катька, – задумчиво обратилась ко мне Иваницкая, – надо какого-то адвоката нанять и признать ее невменяемой, может, получится, как думаешь?

«Дружба – дорогое удовольствие…» – подумала я в свою очередь.

Этот роман – не сладкая сказка, поэтому, несмотря на то, что дом удалось продать за сумму большую, чем рассчитывала Анька, и на привлечение лучших адвокатов, Олька осталась должна банку кругленькую сумму, которую будет выплачивать, видимо, до скончания века.

Я не буду рассказывать легенду, что Ваня простил свою блудную жену. Бывшие супруги живут опять вместе просто потому, что он – порядочный человек, а Ольке некуда идти и не на что жить, и еще потому, что он очень любит свою дочку Асю.

Постаревший, выпивающий, сломленный… От прежнего Ваньки остались только большие темные глаза, полные страдания… только их я и запомнила в тот последний день лета 2019 года.

* * * * *

Вся наша жизнь наполнена СМС и звонками, именно они чаще, чем личные встречи, неожиданно круто меняют обычный ход вещей.

Очередной поворотной точкой в этой истории был Олькин звонок, раздавшийся в конце сентября.

– Ася попала в больницу, – сбивчиво слышался в трубке знакомый голос подружки, – вроде сначала говорили, что ангина, но потом сделали анализ крови, и он не очень хороший, я звонила Вере, но она не отвечает…

– Да, она отдыхает во Франции, отключила телефон, – особо не тревожась, ответила я, подумаешь, ангина…

Я слишком хорошо знала, что происходит, когда наш доморощенный психиатр не отключает телефон. Была свидетелем того, как Верке досаждают пациенты. Пару лет назад Смогулия была на конгрессе в Москве и не могла отключать мобильник, так формально считалось, что она находится на работе и, соответственно, должна быть все время на связи.

После мероприятия мы расслаблялись в баре. Вдруг назойливо затренькал телефон. Пожилая женщина громко и настойчиво лопотала на иврите. Верка перевела мне, что та беспокоится за сына, он ушел в армию и не отвечает на сообщения, и никто из командования воинской части не хочет с ней разговаривать.

– Свинство какое, – возмутилась тогда я. – Действительно испереживаешься вся, тем более в Израиле, где такая неспокойная обстановка, любая мать с ума сойдет, не имея весточки от сына.

– Да, – задумчиво ответила мне подруга, о чем-то размышляя, – вот только сына-то у нее никакого нет… и никогда не было.

Дрожь пробрала меня изнутри.

Второй звонок настиг нас уже утром, когда мы с Анькой провожали подружку в аэропорт. Звонил Веркин пациент из семьи потомственных шизофреников. Два поколения больных жили в одном доме. Отец, который был посохраннее, робко поинтересовался у доктора, нормально ли то, что сын, когда жарил яичницу, ножом распорол себе руку и начал капать кровью прямо на сковородку. Верка обеспокоенно ответила, что это совсем не нормально, и нужно обратиться к ее коллеге.

Анька тогда еще неловко пошутила, что нормально было бы, если он капал в стейк, а не в яичницу…

А еще звонила молодая женщина и жаловалась на то, что к ней приходит сестра и разбивает молотком телевизор, и так уже пятый раз.

– Опять глюки? – на этот раз сумничала я.

– А вот это правда, – неожиданно отозвалась подруга. – Здоровая сестра пакостит больной.

– Может, ее надо тоже лечить? – с надеждой спросила я.

– Подлость, к сожалению, не лечится, – отозвалась бывшая одноклассница. – Жалко, что никак не получается застать эту тварюгу с поличным да сдать полиции…

Один звонок сделала сама Верка. Ситуация была презабавная: ее пациентка все время кляузничала на соседей. Соседи подали иск в суд, и женщину признали не отвечающей за свои поступки. После этого дочка психической наняла беспринципного адвоката, который в суде смог доказать, что ответчица может отдавать отчет в своих действиях.

Честь профессора Смогулии, которая лечила социопатку много лет, была посрамлена.

Сейчас же ситуация зеркально поменялась. Веркина клиентка разбила стекла в соседской машине и теперь, раз ее призвали адекватной, должна выплатить ущерб. С чем родственница правонарушительницы была категорически не согласна.

Дочка наняла для мамы прежнего адвоката, и он за кругленькую сумму теперь доказывал давешнему судье, что женщина невменяема и не может отвечать за свои действия.

Верка официально сообщила судье, что указанная женщина теперь не стоит на учете, как требующая лечения, и может нести ответственность за все свои деяния, как здоровая.

– Хотела бы я посмотреть на эту дочку в момент вынесения вердикта, – мстительно усмехнулась подруга.

Теперь вы понимаете, что на отдыхе расстаться с телефоном ей было просто необходимо, чтобы самой не пополнить базу своей клиники в качестве пациентки.

Я спросила у Ольки, до каких именно цифр понизились лейкоциты у Аси. Знания, полученные в медицинском училище, позволяли оценить состояние девчушки. Ответ заставил меня похолодеть.

Я попыталась как можно спокойнее сказать подружке, чтобы она не волновалась, и что, скорее всего, дочку переведут в онкологию. А им с Ванькой порекомендовала не медлить и сдать кровь на совместимость костного мозга.

После звонка я погуглила инфу о выживаемости детей с острым миелобластным лейкозом, и результат заставил меня впасть в глубокое отчаяние. В России – 15%. Оставалась надежда на Израиль, там обещали 60%. В любом случае, медлить было нельзя.