скачать книгу бесплатно
Женщина заглянула в лицо Юли, по которому одна за другой покатились слезы.
– Знаешь?! – повысила она голос.
– Знаю,– всхлипнула девочка.
– Ничего ты не знаешь. Ты представить себе не можешь, каково это – часами лежать в засаде на сырой земле, слышать свист пули, которая пролетела в паре сантиметров от твоей головы и опалила волосы. Тебе в самом страшном сне не приснится, насколько это жутко – держать за руку смертельно раненого бойца, с которым ты полчаса назад смеялась и шутила, а теперь он лежит в луже собственной крови, его глаза стекленеют, но ты ничего не можешь сделать. Только держать за руку, крепко-крепко. И думать о том, возьмет ли кто-то за руку тебя, когда ты будешь умирать.
Юлины губы дрожали, лицо было мокро от слез.
– Я… ничего не знаю… про войну. Но я знаю кое-что другое… Лучше бы ты выстрелила тогда! Почему ты не выстрелила?!
Отшвырнув в сторону стоящий на пути чемодан с неразобранными вещами, Юля в истерике убежала в дальнюю комнату и бросилась на кровать. До Евы доносились ее рыдания, полные горечи и отчаяния. Женщина глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Села за стол, уперлась локтями в столешницу и обхватила голову обеими руками. Так она просидела до тех пор, пока не приехала доставка. Ее раздирали противоречивые чувства. С одной стороны ей хотелось бросить в лицо Юле что-нибудь едкое, колкое и обидное, с другой – прекратить поток этих рыданий. Ей в голову никак не приходили нужные слова, которые могли бы успокоить девочку. Да и едва ли словами можно успокоить. Ева достала из пакета коробку с готовым завтраком и отнесла в комнату Юли.
– Умойся и садись есть, – проговорила она, стараясь не глядеть на плачущего подростка. Это было то еще зрелище.
Завтрак оказался абсолютно пресным и невкусным.
«Нужно будет найти другой ресторан» – подумала Ева. До конца дня она занималась обустройством нового жилища – разбирала вещи, переставляла мебель, настраивала «умный дом», изучала меню близлежащих ресторанов. К вечеру она сделала вылазку с целью изучения района. Поставила мысленные маячки, запомнила ориентиры. Юля из своей комнаты так и не вышла.
В субботу приехал Стефан.
– Как устроились на новом месте? Может, что-то нужно?
Ева промолчала, Юля буркнула себе под нос нечто невразумительное и закрылась в комнате, всем своим видом демонстрируя нежелание поддерживать диалог.
– Что с твоей дочерью? – Стефан недоуменно приподнял одну бровь.
– Мы повздорили. Такое случается.
– Не станет ли она осложнением для нашего дела? Может, следовало оставить ее дома?
– Юле двенадцать. Не думаю, что это хорошая идея – оставлять девочку-подростка одну в большом доме за сотни километров.
Стефан пожал плечами.
– В любом случае, ты знала, на что идешь. И сейчас, и тогда.
Он пристально смотрел на Еву, но она выдержала взгляд.
– Что с оружием?
– Уже ждет тебя в укромном месте.
– Что за место?
– Тир на окраине, завтра мы поедем туда. Не переживай, владелец тира наш человек.
– Кто он, я его знаю? Он из Альянса?
– Нет, он всего лишь технический специалист. Но Альянс работает с ним долго и плодотворно.
Ева сделала паузу.
– Стефан.
– Что, Птичка?
– Почему ты перестал участвовать в ликвидациях?
Она заметила, что вопрос ему неприятен.
– После гибели Лиса кто-то должен заниматься организаторской работой. И я не отошел от дел, я по-прежнему в строю. Если проводить параллель со снайпингом, то сейчас я больше корректировщик. Но все может поменяться, Птичка.
Воскресенье началось в семь утра с головной боли. Черепную коробку словно разрывало изнутри. Невидимые стрелы пронзали глаза, и не было никакого шанса, что боль ослабнет и уйдет сама. Напротив, она нарастала, распирала, усиливалась даже при слабом повороте головы или вращении глазных яблок. Приступ был совершенно некстати, ведь он ставил под сомнение продуктивность сегодняшнего дня. Ева совершила усилие, чтобы встать, приняла лекарство, которое всегда было у нее под рукой, и осталась в постели до девяти. Она слышала, как встала Юля, как бормотала что-то, задавая команды искусственному интеллекту. И старалась не думать. Ни о чем не думать. Потихоньку боль утихла, уступая место странной пустоте. Ева встала, по-кошачьи потянулась и, совершив привычные утренние процедуры, переоделась в спортивный костюм. Недалеко от дома, в котором они жили, был прекрасный парк. Ева решила, что это идеальное место для пробежки, и в дополнение прихватила с собой скакалку.
– Скакалка для снайпера – это основа основ, – вспомнились слова инструктора по стрельбе, – скакалка необходима для тренировки выносливости, баланса и координации движений.
После физической активности звенящая пустота, наконец, была заполнена. Ева вернулась домой бодрой и в хорошем расположении духа. Голова стала необычайно ясной, в мыслях воцарился порядок.
Стефан приехал к обеду.
– Собирайся, Глазунов уже ждет нас.
Глазунов был гигантом лет сорока с рыжеватой растительностью на лице. Гладко выбритый череп, точно шар для боулинга, отражал свет люминесцентных ламп. Тир на десять стрелковых галерей, оснащенный автоматизированными мишенными установками, располагался в полуподвальном помещении без окон, освещение здесь регулировалось при помощи осветительных приборов. Имелся также открытый тир, или попросту полигон, квадратов в триста, с муляжами-поднимайзерами, вышками и полуразрушенными зданиями, словом, всем тем, что необходимо для тренировки в условиях, приближенных к реальным.
– Сегодня до конца дня весь тир в вашем распоряжении, – прогудел Глазунов, – с
понедельника по пятницу приезжайте до девяти утра и с 21:00 вечера, хоть на всю ночь,
когда нет посетителей.
С этими словами он открыл встроенный в стену сейф и извлек оттуда зачехленную винтовку. В его огромных ручищах она казалась детской игрушкой.
– Лобаевские самые точные, – вдруг произнес здоровяк с нежностью и благоговением в голосе. Он аккуратно, словно бесценный дар, передал винтовку Еве. На его широком мясистом лице читалось недоумение: что же эта малышка будет делать с таким оружием? Тяжелая штука, да еще и отдача приличная, даже для мужика.
ТСВЛ-8 Антиматерия была ее любимым оружием еще с войны. В ней все было идеально. Эстетика и функциональность сплетались воедино, образуя гармоничный союз. Принимая винтовку от Глазунова, Ева замерла на секунду, ощутив уже порядком забытую семикилограммовую тяжесть Антиматерии. Она максимально бережно сняла чехол, провела рукой по стволу, по прикладу. Во рту стало непривычно сухо. Это ощущение напомнило ей важный эпизод из ее военной биографии, когда она решила свою первую огневую задачу. Если говорить более простым языком, впервые убила человека. Это был снайпер противника. Воспоминания подхватили Еву как перышко и унесли в далекий 2072 год. Ее сознанием завладел голос инструктора, объясняющего, что снайпер – это не фантом, не бесплотный призрак, а вполне себе живой человек из мяса и костей, и как бы искусно он не маскировался, его всегда можно обнаружить, если проявить терпение и наблюдательность. Они вместе пробирались на стрелковую позицию с тяжеленной Антиматерией и полным снайперским снаряжением, и хрупкая Ева в полной мере ощутила на себе вся тяготы военной службы. Стараясь отключить эмоции, девушка сконцентрировалась на ландшафте. Она анализировала и смотрела на местность глазами вражеского снайпера. Где же может быть его позиция? Ева тщательно просматривала верхушки деревьев, сухие пни, затемненные ложбинки… Она превращалась в зверя. Тянула носом воздух и прислушивалась к малейшему шороху. Так прошел час, затем второй… Они лежали в канавке под лохматым камуфляжем. Время шло, а снайпер с той стороны так ничем себя и не выдал. Миновало три часа непрерывного наблюдения. По мере перемещения солнца освещение менялось. Появлялась надежда на то, что ранее незаметные вещи станут очевидными. На четвертом часу Ева распознала две ложные позиции. Они походили друг на друга и были замаскированы нарочито небрежно. Стрелять по ним нельзя, иначе можно раскрыть свою огневую точку. Девушка указала инструктору на свои находки. Тот ухмыльнулся, значит, оценил. Продолжая вглядываться в ландшафт при помощи дальномера, Ева заметила странность. Трава в одном месте была пересыпана землей. Не сильно, совсем почти незаметно. Но как она раньше не обратила на это внимания? С виду это было ничем не примечательное место, без кочек, камней и бугорков, но вот эта земля… Огневая позиция противника может представлять собой лаз, замаскированный сверху кусками дерна. Азартно облизнув губы, Ева вперилась взглядом в тепловизионный прицел винтовки. Теперь она не сводила глаз с этого места. Инструктор воспользовался дальномером. Прошло еще минут сорок, прежде чем вражеский снайпер обнаружил себя. Но Ева не спешила с выстрелом. Она должна была согласовать его с инструктором, ведь это была ее первая ликвидация.
«Снайперу – огонь» – послышалась долгожданная команда. Выдох. Плавный спуск. Стрелять в живого человека – это не то же самое, что стрелять по муляжам. Это ответственность. Настоящие снайперы получаются не просто из хороших стрелков, а из тех, кто подтвердил свое мастерство на нейтральной полосе в жестких условиях. Из тех, кто способен лежать в засаде часами – на жаре, в мороз, под дождем. Из тех, кто не тупеет от вида крови. Каждый настоящий снайпер – немного Сверхчеловек. И Ева намертво закрепила за собой это звание на долгие годы. Но пока она была просто стажером, прошедшим свое первое боевое крещение.
Стефан с Глазуновым ушли на полигон, обустраивать стрелковую позицию. Когда Ева присоединилась к ним, мужчины успели уложить маты, подготовить мишени и мешки-упоры.
– Давай установлю сошки, – предложил Стефан. В своем щегольском одеянии, с идеально уложенными пепельными волосами, он казался до смешного нелепым и несерьезным рядом с основательным исполином Глазуновым. И крайне неуместным на полигоне.
– Я сама, я должна почувствовать свое оружие.
Ева монтировала винтовку неспешно, с особым смаком. Сначала установила сошки, затем роботизированный прицельный комплекс. Далее внесла данные используемого патрона в тетрафон и замерила дальность встроенным дальномером. Когда Антиматерия была полностью готова к пристрелке, Ева навела перекрестье на мишень и плавно нажала на спуск. Результаты выстрела и координаты цели тут же отобразились на тетрафоне.
– Отличный выстрел, – пробасил Глазунов.
– Неплохо, – прокомментировал Стефан, – но надо определить кучность.
Ева произвела еще три выстрела.
– 0,5 МОА, не идеально.
– Ты придираешься к себе, малышка, – владелец тира прихлопнул комара на своем бритом затылке, – хотя, высокоточники вроде тебя всегда придираются. Перфекционисты, мать вашу!
И он расхохотался густым раскатистым басом.
– Только не вздумай обижаться, – сказал Глазунов, отсмеявшись, – на таких как ты держится Альянс.
Ева и Стефан пробыли в тире до самого вечера. Закатное солнце окрасило облака в розовый цвет, когда они садились в Сферум. Стефан молчал, его мысли витали где-то далеко, за гранью Евиного сознания. Много лет она пыталась понять, о чем молчит этот странный, такой близкий и одновременно с тем недосягаемый человек. Пыталась разгадать, распутать клубок его мыслей, и не могла. В эти минуты ей было так хорошо, так спокойно, что она решила не беспокоить Стефана. Тело ее обмякло, оно было окутано приятной усталостью. Ева думала о совершенстве Антиматерии, о том, как ей все же удалось довести кучность боя винтовки до 0,25 угловых минут, о Глазунове и его случайной фразе про перфекционистов, о том, как красив закат и о том, как сладко замирает сердце от быстрой езды. В эти минуты она не думала о Стефане, о его амбициозных планах и мечтах, о его великих целях. А он не думал о ней.
Глава 4.
С тех пор как Ева прибыла в Столицу, ее распорядок дня был подчинен Делу. Она усердно тренировалась в спортивном клубе, что располагался прямо в их доме, бегала в близлежащем парке и ездила в тир к Глазунову. Навык стрельбы киллера должен быть отточен до идеала. В редких случаях снайпер имеет право на промах, киллер – никогда. Раз за разом Ева выдавала блестящий результат, доводя до автоматизма свои движения. Для нее не было принципиальной разницы – стрелять по статичным мишеням или по движущимся, с хирургической точностью она поражала и те и другие. Наращивая уверенность и силу, Ева держала в голове образ судьи Левицкого. Она перечитала все статьи, где фигурировало его имя, пересмотрела все интервью с ним, и даже раздобыла видеоматериалы виртуальных судебных заседаний.
Это был человек аналитического склада ума, чрезвычайно интеллектуальный и эрудированный и, несмотря на преклонный возраст, сохранивший ясность мышления. Его выразительная речь, изобилующая профессиональными терминами и художественными оборотами, была четкой и грамотной. Безупречная дикция выдавала человека, всю свою жизнь посвятившего ораторскому искусству. Его выступления на пленумах и съездах судей вызывали зависть у коллег, а чрезвычайная политическая активность – опасения у правящей верхушки. Несмотря на то, что Левицкий, как судья, не имел права открыто демонстрировать свои политические взгляды и предпочтения, он умело воздействовал на политику посредством судебного правотворчества. Он находил такие слова и так хитро сплетал кружева красноречия, при этом напрямую никого не обвиняя, но давая гибким умам пищу для размышлений, что некоторые члены правительства, усомнившись в компетенции Президента, примкнули к Левицкому. Дело запахло госпереворотом. Конечно, Философ, рвавшийся занять место прежнего Президента долгие годы, и наконец-то получивший его дорогой ценой, не мог закрыть глаза на этот мятеж.
Ева осознавала, что в конфронтации Левицкий – Философ победу одержит последний, но все же фигура Левицкого была определенно значимой для Государства.
«Что ж, фигурой больше, фигурой меньше, – размышляла Ева, – так было всегда, и так будет всегда». Она собирала информацию о Левицком в Сети уже неделю, его психологический портрет был ей понятен, настала пора с ним «познакомиться».
Ева знала адреса всех мест, где бывал Судья. Первый адрес – место проживания – двухъярусные апартаменты в элитном доме, расположенном в самом центре города. Дом этот по архитектурному замыслу походил на соты и полностью соответствовал современным веяниям моды на естественность и экологичность. Он был щедро украшен живой травой, мхом и небольшими деревцами и выгодно выделялся на фоне более ранних построек в стиле постмодернизма.
Подмечая удобные точки наблюдения, Ева объехала дом на своей Тесле. Наметанным глазом она определила местоположение камер, все они были расположены таким образом, что попадали в поле зрения друг друга. Неопытный преступник попытался бы вывести из строя камеры, либо закрыть им обзор, не учитывая того факта, что система оповещения мгновенно подаст сигнал охранному агентству. Но у Евы был козырь – специальные очки, с виду ничем не отличающиеся от солнцезащитных, которые, благодаря встроенным в них чипам, дестабилизируют изображение, разбивая его на отдельные пиксели. Таким образом, выведенный из строя искусственный интеллект будет уже не способен определить личность человека.
Она не боялась полиции, по факту и Альянс киллеров и Следственный комитет всецело подчинялись и принадлежали одному кукловоду – Философу, с той лишь разницей, что Альянс являлся теневой структурой. О нем старались не говорить в политических кругах, но никто не сомневался в его эффективности. При старом режиме киллеры были персонами нон грата. Выполнив заказ, они вынуждены были покинуть страну и залечь на дно года на два, а то и три, пока не уляжется шумиха. При нынешнем Президенте это было необязательно. Однако любое подозрительное поведение привлечет внимание полиции, но Ева боялась вовсе не полиции и не правосудия, она боялась быть задержанной и упустить драгоценное время. Кроме того, у Левицкого были единомышленники, которые могли бы воспрепятствовать ликвидации, либо постфактум отомстить за смерть своего соратника. Поэтому действовать следовало аккуратно и бесшумно.
Выяснив все, что нужно и отметив на карте расположение камер, Ева отправилась дальше. Второй адрес – место работы – здание Верховного Суда. Этот храм правосудия был возведен еще до Третьей мировой и, как все постройки той эпохи, отличался обилием стекла и железобетона. Ева нашла и отметила все камеры, а также зафиксировала одну важную деталь – через проезжую часть, примерно в трёхстах метрах от здания Суда располагался полуразрушенный двенадцатиэтажный недострой. Идеальнее места для засады и придумать было нельзя.
Она припарковала Теслу за два квартала от пункта наблюдения и, надев очки, неспеша двинулась в сторону заброшки. Здание было обнесено высоким глухим ограждением, но Ева нашла крошечную лазейку и беспрепятственно проникла на территорию. Теперь от посторонних глаз ее скрывала трехметровая металлическая стена. По сравнению с шумным Проспектом здесь было непривычно тихо. Ева пробралась внутрь и, словно кошка, ловко огибая груды строительного мусора и арматуры, поднялась на последний этаж. Ее шаги гулко отзывались в тишине этого бетонного мешка. Стараясь держаться подальше от оконного проема, женщина достала из-под толстовки мощный дальномер с антибликовыми линзами. Заняв удобную позицию, она замерла в наблюдении.
Близился конец рабочего дня, у здания Суда копошился народ. С парковки то и дело отъезжали электромобили, часа через полтора их осталось совсем мало, но никто, похожий на Левицкого, пока так и не появился. Терпения у Евы было не занимать, поэтому она не сдавалась. Позиция оказалась на редкость удачной. Окна выходили на восток, по утрам здесь было много солнца, как и в Евиной мансарде. Зато сейчас, когда солнце переместилось ближе к западу, ничто не мешало наблюдению, комфортный мягкий свет не слепил глаза. Пространство перед фасадом храма Фемиды было открытым, вся территория просматривалась отлично.
«Лучше места для огневой позиции я не найду, – размышляла Ева, продолжая осматривать местность через дальномер, – расстояние отсюда до главного входа 347 метров, до парковки 297 метров, между ними все открыто, как на ладони. Интересно, какая из оставшихся машин принадлежит Левицкому? Готова поспорить, что вон тот серебристый Сферум. О, а вот и сам Левицкий».
Судья вышел с центрального входа, окруженный четверкой здоровенных телохранителей. Ему было чуть за шестьдесят, но шагал он достаточно бодро. Это был статный и представительный мужчина с умными глазами, настоящий профессионал, гений юриспруденции. Нос с горбинкой выдавал в нем человека упрямого, верного своим принципам. Левицкий нравился Еве. Если бы не его антагонизм по отношению к новой власти, с ним было бы интересно побеседовать. Устранять таких персон – честь для киллеров Альянса.
Судья подошел к серебристому Сферуму, Ева не ошиблась в своих предположениях. Один из телохранителей проверил машину на наличие взрывчатки – все чисто. Время было 19:20, когда электромобиль Левицкого выехал с парковки здания Суда по направлению к дому. Ева стремглав покинула свое убежище и, нарочито неспешно выйдя на Проспект, дабы не привлекать внимания прохожих, села в первое попавшееся такси. Нельзя терять Сферум из виду. Она задала маршрут до дома Левицкого и режим автопилота. Пока такси следовало по указанному маршруту, Ева размышляла о плане ликвидации.
«Итак, охрана всего четыре человека, и это не офицеры спецслужб, а обычные телохранители. Следовательно, у них нет приборов, которые могут отследить электронику прицельного комплекса IWT. Максимум, на что они способны – проверить электромобиль и безопасность входов. Огневая позиция на последнем этаже недостроя идеальна для проведения операции – объект как на ладони, а киллер в надежном укрытии. И вечернее время подходит для этого лучше всего».
Сферум Левицкого, маячивший далеко впереди, вдруг свернул направо. Ева открыла карту. Скорее всего, объект направлялся в Судебный департамент. Она не стала менять маршрут и продолжила свой путь к дому Левицкого. Прибыв на место, припарковалась у здания напротив и стала ждать. Судья задержался в департаменте ненадолго, меньше чем через час он подкатил к своим сотам. Все перемещения объекта с указанием точного времени Ева тщательно отмечала в заметках тетрафона.
«На сегодня достаточно» – решила она и развернула такси в сторону Суда: где-то там осталась ее Тесла. Домой Ева попала только к 21:00 вечера, голодная и уставшая.
– Где ты была так долго? – накинулась на нее Юля.
– Работала.
– Ты целыми днями то сидишь в Сети, то пропадаешь неизвестно где. Мне скучно.
– Поболтай с друзьями по коннекту, сходи в парк и познакомься с кем-нибудь.
Ева вымыла руки и разогрела холодный ужин. Ее мысли плавно текли вокруг Левицкого и предстоящего Дела, а Юля напористо вторгалась в этот упорядоченный круг со своими глупостями.
«… камеры… очки… обмануть систему распознавания лиц…»
– …90 баллов по психологии…
«… аккуратно транспортировать, чтобы не сбить электронику прицельного комплекса…»
– … прическу как у известной актрисы…
«… стрелять в глаз или сонную артерию?..»
– Ты меня совсем не слушаешь! – воскликнула девочка, и ее ладони инстинктивно сжались в кулаки.
Ева перестала жевать. Она подняла глаза на Юлю и внезапно натолкнулась на ее полный отчаяния взгляд.
– Мне неприятно, когда ты так смотришь на меня.
– А мне неприятно, когда ты не замечаешь меня.
В воздухе повисло напряжение.
– Что мне сделать? – Ева поднялась из-за стола и налила себе стакан минералки.
– Не быть такой равнодушной, такой бесчувственной. Я как будто со стеной разговариваю.
– Я очень занята сейчас и не могу уделить тебе столько внимания, сколько ты хочешь. На выходных мы куда-нибудь сходим вместе. Парк аттракционов, кино, аквапарк… Выбирай.
– Ева, мне все равно, куда идти. Я просто не хочу быть одна в чужом городе, сидеть в этой дурацкой квартире.
– Хорошо. Если ты ничего не придумаешь, я сама закажу билеты чуть позже. А сейчас я дико устала. Пойду приму душ и лягу.
Уже в постели Ева впервые за весь день вспомнила о Стефане. Он не давал о себе знать с тех пор, как привез ее домой после пристрелки Антиматерии в тире у Глазунова. Лежа в темноте, Ева отчетливо представила его силуэт, его глубокий, чуть хрипловатый голос. Мурашки пробежали по ее телу. Она знала, что Стефан всегда на связи, и что если она напишет ему и попросит помощи, он обязательно ответит, и даже примчится, причем довольно оперативно. Но пока Ева прекрасно справлялась сама, и участие Стефана не требовалось. Просить было не о чем.
На войне все было по-другому. Все четыре года они были вместе, верные не только общей идее, но и друг другу. Несколько раз в их отношения пытались вмешаться, но Ева даже близко к себе никого не подпускала. Она умела дружить, и с удовольствием делала это, но на что-то большее не мог рассчитывать никто, кроме Стефана. Он был первым и единственным мужчиной в ее жизни, и хранить свою верность ему было чем-то само собой разумеющимся, хотя и глупым. Ева не знала наверняка, были ли у Стефана другие женщины после войны. Да и не хотела знать, довольствуясь тем, что есть. За все время знакомства они никогда не поднимали тему отношений. Она чувствовала, что эта тема для него болезненна и не подлежит обсуждению. Образ жизни этого человека наталкивал на мысль, что женщины для него не представляют интереса в принципе. Нет, он не был аскетом, он любил эффектно одеваться, любил дорогие машины и изысканные рестораны, но больше всего на свете он любил себя. Свои собственные приоритеты и интересы Стефан всегда ставил выше, чем чьи бы то ни было. Он никому никогда не уступал и ни с кем не считался. Он запросто мог идти по головам, не испытывая при этом угрызений совести. Холодный расчет руководил им и направлял его, куда бы он ни шел. Ему было неважно, шла ли Ева рядом с ним или выбрала для себя другой путь. На войне и в Альянсе она играла роль боевой подруги, соратницы. Она всегда была рядом и всегда готова была поддержать, вот только Стефану это было не особенно нужно. Вошедшая в привычку близость женщины, которая могла многим пожертвовать ради него, как бы понижала значимость Евы в жизни Стефана. Он был обходительным с ней, но обесценивание сквозило в каждом его жесте. Это задевало ее за живое. Ева уснула, размышляя о Стефане и об их непростых отношения, и видела во сне северное море, разбивающее свои волны о холодные неприступные скалы.
Последующие дни были как две капли воды похожи на предыдущие. С утра тренировки, к вечеру слежка за Левицким. Ева, словно хирург, собирающий анамнез своего пациента перед важной операцией, изучала привычки и распорядок дня Судьи. В будни он всегда ездил в Верховный суд в сопровождении своих телохранителей и находился там на пару-тройку часов дольше положенного. Далее ехал домой, иногда заскакивая по пути в Судебный департамент. В настоящее время Левицкий вел процесс по делу террористической группировки, организовавшей покушение на делегацию иностранных журналистов. Дело было громкое и могло бы принести Левицкому дополнительную славу. Могло бы, но Философ распорядился иначе.
Время летело невероятно быстро, третья неделя была почти на исходе. В субботу по спец линии неожиданно позвонил Стефан.
– Ты как, Птичка?
– Все в порядке. Я в тире.
