Легенды русских героев: мрачный кукловод VII

На огромном экране в зале экстренных совещаний засветились кадры, показывающие масштаб катастрофы. Ужас охватил присутствующих, их лица приобрели каменное выражение.

Молодая ассистентка быстро прошла среди толпы вокруг круглого стола, раздавая папки с документами офицерам и чиновникам, как будто на её плечах лежала ответственность за судьбу страны.

На экране появились приближенные лица двух мужчин.

– Кто это ещё такие? – спросил один из офицеров.

Эти люди каким-то образом помешали террористам. Вячеслав Егоров – бывший служащий, сейчас он актёр, выпускник театрального института. В тот момент, когда он находился на сцене, террористы проникли в театр.

Второй – его напарник с позывным «Дед», Николай Петрович Ковалев, ныне пенсионер, подрабатывающий охранником в театре.

– Интересно, – произнёс другой офицер, перелистывая папку.

– Досье у обоих чистое? – уточнил он.

– Так точно, – ответил сотрудник разведки, бесстрастно поджав губы.

– Как им это удалось? Супергероев не существует!

– Правда?! – усмехнулся рослый майор секретных служб.

– Нет, без нашего участия не обошлось, – произнёс человек в гражданской одежде, привнося напряжение в зал.

– А вы, собственно, кто и как здесь оказались? – поинтересовался офицер, настороженно прищурившись.

– Разрешите представиться. Горевич Анатолий Васильевич – директор компании «Нано-Роботикс».

– Отлично. Так что вы имеете в виду, когда говорите, что «не обошлось без вас»?

– В театре мы впервые использовали проект «Эхо». Произошла несанкционированная ситуация, но все же…

– Проект «Эхо»? – удивились многие из собравшихся, и в их голосах прозвучали нотки замешательства и недоумения.

– Так точно. Это разработка, которая не должна была использоваться в реальных условиях. Однако во время её демонстрации, проводившейся параллельно на базе специальных отрядов полиции недалеко от театра, произошёл сбой, и наш проект самостоятельно включился в события, происходившие в театре.

– Ваш проект? – Давайте говорить проще и точнее, товарищ.

На экране появился облик человека – фотография, запечатлевшая солдата.

– Знакомьтесь, Майор Волков, офицер спецподразделения «Сигма», который погиб при атаке дронов на кольцевую дорогу прошлым летом.

– Погиб? – Так становится интересно! О чем вы, чёрт возьми, говорите? – ошеломленно спросил один из присутствующих.

– Извините, но это информация пятого уровня секретного доступа.

Горевич бросил вопросительный взгляд на Морозова, секретаря безопасности. Тот внимательно осмотрел всех за столом и одобрительно кивнул. Среди присутствующих не все обладали даже четвёртым уровнем доступа.

Горевич продолжил:

– Его тело погибло, но мозг остался жив.

В этот момент на экранах появилась сцена: из густого дыма вырвался дрон, влетевший в комнату, где находился Вячеслав. Он выпустил красный луч, рассекающий пространство и фиксирующийся на головах террористов. За первым дроном в комнату влетели ещё два, зависнув в разных углах. Пока террористы удивлённо смотрели на них, как загипнотизированные, в глубине коридора показалась фигура мужчины в железных доспехах, парящего над полом. Именно он спас Вячеслава от гибели.

На меньших экранах, открывшихся по сторонам настенной проекции, было видно действие операции: проводились пробы спасения Волкова, его последовательное имплантирование, первые тренировки и продвинутые занятия с солдатами группы «Сигма».

– Вы, товарищи, слышали о проекте «Циклоп»? Это глобальная база информации, которая позволяет солдатам получать сведения о спецоперациях в реальном времени, а также реализовывать данные с дронов – создавать 3D-визуализации окружения, наносить цели операции и обозначать вражеские единицы противника?

Большинство собравшихся кивнуло в ответ.

– Проект «Эхо» – это расширенная версия «Циклопа», но здесь мы пошли гораздо дальше, чем просто передача информации. Мы создали роботизированного воина, который имеет полный доступ к системе «Циклоп» и сам дополняет её, становясь важным звеном в…

– Так! Подождите! – буркнул один из высокопоставленных генералов. – Вы создали робота? При чем тут Волков, если он погиб?

Горевич замолчал. Из-за стола встала стройная женщина, по виду азиатка, с длинными чёрными волосами, которая проникающим взглядом прошлась по всем участникам. На её пиджаке виднелся значок «Аврора-Роботикс». Фамилия её звучала чисто по-китайски – Наталья Ванг. Все замолчали. Ванг взмахнула ладонью, активируя интеракцию проектора, и спокойным низким голосом с акцентом произнесла:

– Майор Волков – тот самый робот. Нам удалось объединить его с машиной. Изначально мы просто проверяли совместимость его тела и механических имплантов. Волков – это прототип, который может открыть перед нами путь для создания имплантов и протезов, давая возможность возвращения наших ушедших воинов на поле боя, даже если они потеряли значительную часть собственного тела.

– Так! Пожалуйста, – прервал офицер, ведущий собрание. – Мы уходим от главной темы. Кто стоит за этими провокациями?

Внезапно дверь зала открылась, и в ней появился министр Соколов. Когда Анатолий Сергеевич вошёл, все сразу встали, словно по команде, и напряжение в зале резко возросло.

Он был невысокого роста, с округлыми плечами и осанкой, излучающей уверенность. Лицо Соколова сияло под ярким светом ламп, а его короткие аккуратно уложенные волосы ассоциировались со строгостью и внушительностью. В его глазах сверкали интеллект и решимость, как у опытного охотника, выискивающего свою цель.

Соколов Анатолий Сергеевич создавал впечатление человека, который всегда знал, что сказать, и никогда не терял самообладания, даже в самых сложных ситуациях. Его мягкий, но в то же время требовательный голос наполнял комнату уверенностью и авторитетом, а улыбка скрывала таинственное обаяние, завораживающее всех. За его остроумными репликами всегда прятались тщательно продуманные планы, и каждый его выход в общество становился напоминанием о том, какое сложное бремя он нёс как руководитель.

Взгляд публики сосредоточился на нем, сочетая любопытство и нервное волнение: он был настоящим лидером – и это придавало его образу особую значимость, насыщенную тонким зарядом ожидания.

– Садитесь! – сказал он.

За ним следом вошёл глава разведки, человек, имя и фамилия которого были известны только Соколову и Вавилову. У него была короткая стрижка, подчёркивающая чёткие черты лица – резко очерченные скулы и высоко задранный подбородок, что придавало ему вид серьёзного и решительного человека. Проницательный взгляд его тёмных глаз напоминал хищника, готового к действию; в нём читались холодная решимость и собственная правда, словно он оценивал каждую деталь в комнате. Его походка была уверенной и целеустремлённой, как у опытного командира, а каждое его движение излучало внутреннюю силу и решимость. С ним было трудно не считаться – невидимая энергия, исходившая от него, заполняла пространство, настраивая всех на серьёзный лад.

Анатолий Сергеевич, чувствуя нарастающее беспокойство и тяжесть ответственности, встал в центр зала. Его голос дрожал, когда он посмотрел на участников.

– Давайте дадим слово нашему главе разведки, – сказал он с усилием, чувствуя, как все на него смотрят с тревогой и ожиданием.

На экране появились изображения. Теперь все собравшиеся увидели фотографии, сделанные внутри театра. Тела мёртвых террористов были выставлены на обозрение; их не прятали. На экране высветился большой круглый шеврон отряда «Черный Обелиск».

– Не следует искать зачинщиков конфликта – это провокация, направленная на то, чтобы втянуть нас в полномасштабную битву. «Черный Обелиск» представляет собой Имперскую Службу Террора, и мы должны это понимать.

На экране появились лица террористов, многие из которых уже имели статус ликвидированных. Главная фотография запечатлела человека, возглавлявшего террористов в театре. Полную картину дополняли записи с камер внутри здания.

Глава разведки перелистал изображения.

– Похоже, что главным зачинщиком был Джон Андерсон под псевдонимом «Виак». В переводе это означает «Слабый», но это далеко не так. Именно он возглавлял группу, которая атаковала театр. Ему удалось сбежать. На второй фотографии изображён Аркадий Андерсон, более известный под прозвищем «Билл», что в переводе означает «Счёт». Его жизнь завершилась в результате жёсткой перестрелки в театре, где в попытке скрыться, он был ликвидирован спецназом.

Много тел превратилось в прах. Мы сможем распознать их только по зубам, но это займёт время. Они работали и работают для «Черного Обелиска», а также имеют прямую связь с Империей Заблуждения и тем, что происходит сейчас. Группа террористов, сбежавших с места преступления, была задержана на границе с Паронормальной Зоной Мрака рядом с Четвертым сектором. Они двигались в сторону западной мрачной зоны. Всех поймали, но Джону Андерсону удалось исчезнуть. Он, как будто, растворился в воздухе.

– Исчез? – повторил Морозов. – В нашем профессиональном лексиконе такого слова не существует! Он, скорее всего, уже залёг на дно и готовится к следующему нападению. Об этом у нас уже есть сведения.

Глава разведки неодобрительно посмотрел на Морозова и вновь заговорил:

– Факт гибели его брата может ещё сильнее повлиять на мотивацию Андерсона. Он теперь будет воевать не только за деньги, но и мстить за брата.

Люди в зале слушали с волнением. Соколов сделал несколько шагов назад, налил воду в стакан, глубоко вдохнул и отпил несколько глотков, чтобы утолить жажду.

Глава стратегической разведки продолжил:

– Мы собрались здесь не для того, чтобы выяснить, кто это сделал. Мы здесь, чтобы обсудить наши следующие шаги, потому что то, что произошло, – это грубое нарушение наших прав.

Все ведомства должны понимать, что это не первая и не последняя атака. Нам необходимо готовиться к следующим угрозам, направленным против мирного населения. Все указания и рекомендации для конкретных ведомств находятся в папках, которые вы получили. Спасибо.

Соколов, нахмурив брови, серьёзно произнёс:

– Товарищи! За работу! Время – наш враг!

Все встали и молча разошлись по кабинетам, погружаясь в изучение неотложных дел.

Глава 6. Власть страха

– Когда страх уходит, теряется и контроль. Все стремятся к большему, не задумываясь о том, откуда это берётся. А мы своего не отдадим. Людей слишком много на Земле; хватило бы, если бы было столько же, сколько нас сейчас, плюс те, кто нужен для обслуживания.

– Как в ресторане, – добавил Ксафан и рассмеялся.

Бельфегор уселся на дубовый стол, прямо на бумаги с имперским гербом. Окинув взглядом документы, торчащие из-под его ягодиц, он выдернул их и бросил на пол, нагло усмехнувшись.

– Это и есть ресторан, а мы здесь гости. Они – либо статисты, либо персонал для обслуживания, – заржал Бельфегор.

– Все ведут себя как официанты-студенты, работающие за чаевые, но настоящий стейк едим только мы, и так должно быть, – произнёс Дени шёпотом, теряя сознание и наклоняясь в сторону.

– Они глупые! – стонал он. – Глупые!

Бельфегор вскочил с места и подхватил Дени, который с неуверенной походкой направлялся к двери овального кабинета. Развернув его, Бельфегор вернул Дени обратно в кресло, в котором тот проводил всё больше времени с каждым днём. Медсестра уже готовила очередную капельницу с кровью – вещь, жизненно необходимую для Дени, особенно сейчас, когда всё шло не так, как представлялось полгода назад.

Дени резко дёрнулся и выдернул руку из объятий Бельфегора.

– Кто ты, чёрт возьми? – с опустошённым взглядом произнёс он, глядя на Бельфегора.

Тот сообразил: Дени его не узнал.

– Это я! Бельфегор! Спокойно. Давай сядем в твоё любимое кресло и продолжим разговор. Нам нужно подписать много документов – колонии ждут оружия, помнишь?

Бельфегор бросил хитрый взгляд на Ксафана, а тот ответил кривой улыбкой. Всё шло по плану. Следующий транш денег на их счёт уже близок.

Дени был очень слаб. Его густые седые брови закрывали маленькие морщинистые глаза. Он что-то бормотал под нос, кажется, разговаривая со своей покойной матерью.

– А, Бельфегор, это ты! – повторил он. – Мой дорогой Бельфегор! Ему явно стало легче, и он покорно направился к креслу.

Ксафан наблюдал за ними с тревогой: его не радовало приближающееся время, когда Дени может исчезнуть. Этот день казался близким, и с его уходом поток денег может прекратиться. Конкуренция за кресло начнётся заново, и этого он боялся больше всего.

– Они глупые! Мы всего добились сами!

– Ты прав, Дени, – крикнул Ксафан, бросив взгляд на Бельфегора. Их обмен взглядами говорил о многом. Они просто поддерживали видимость хорошей коммуникации с Данталианом, чтобы тот хотя бы на мгновение чувствовал себя вовлечённым в разговор, имея иллюзию влияния на происходящее.

– Людей надо контролировать. А контроль – это страх. Если не будут бояться, не будут и слушаться! – варкнул Дени, оседая в кресле. Его капельницу заклинило. Медсестра быстро подбежала к нему, пытаясь размотать запутанные шланги.

Ксафан не любил наблюдать за медицинским процессом, происходящим с Дени, поэтому отвернулся и уставился в окно круглого кабинета, проводя рукой по своему розовому галстуку. Он смотрел на горы мусора вокруг, на транспаранты, которые когда-то митингующие против столкновений пытались повесить на кованом ограждении Белой Крепости Мрачного Кукловода, пока их не разогнали. Толпы зависших людей, смотрящих в небо, стояли за забором, как будто зомби-вирус поразил весь мегаполис Империи Заблуждения и запер всех на улицах. Между ними ходили люди в белых халатах, несущие коробки со сладостями, куртками и шапками. Каждый, кто получал конфету или шапку, также получал флажок, чтобы поднять его вверх и махать им, когда Дени будет ехать на своем лимузине по городу.

К Ксафану подошёл Бельфегор. Широко улыбаясь, он толкнул его в плечо и произнёс:

– Вот как! Так и надо! Помнишь, когда-то они протестовали против разногласий, когда мы устранили того музыканта в центральном парке? Все мечтали о мире и беззаботной жизни. А сейчас, как видишь, у нас полное понимание и поддержка. Не надо больше их пугать, не надо сносить здания в центре города, чтобы был повод начать сражение, которое могло бы изменить лицо мира до неузнаваемости и вернуть нас в яркое средневековье, где люди опять не смогут создавать механические двигатели, добывать ресурсы и не будет фастфудов. Мы дали им столько счастья! Они невероятно счастливы. Все они смотрят в небо с глазами, полными восторга. Жаль, что мы не догадались раньше – решение оказалось так близко!

Ксафан засиял, но затем вновь стал серьёзным.

– Ноль толку от них! Они стоят на месте уже несколько недель, месяцев, лет, ни на что не годясь. Насколько же они кайфуют от той жизни, которую мы для них создали! Неограниченные кредиты, быстрая еда и дешёвые боевики. Как они могут калечить друг друга? Зачем им продавать оружие? Как с них вообще налоги собирать?!

Бельфегор сделал глоток кофе, и смотря в окно, уронил:

– Воинов мы из них не сделаем, это точно. Но можно накормить их бесплатным фастфудом, чтобы они стали жирными, как шары. Потом мы сможем сделать из них колбасу и снова скормить им её. Тогда мы создадим новую пищевую цепочку и заработаем на этом миллиарды. А те идиоты сами возьмут кредиты на колбасу. Мы сделаем рекламный фильм, в котором покажем нашу работу на заводах по производству колбасы, а платить будем людям мясом.

Ксафан приятно удивился, поднял одну бровь и полностью заценил идею своего собеседника.

– Не плохая концепция. Действительно на этом можно много заработать.

– Ксафан, дорогой! Ты знаешь, сколько мы продаём гремящих палок всем нашим колониям по всему миру? Как мы всегда хотели – все покупают у нас, не важно, что всё это старое, ржавое барахло. Танки домохозяйкам не продашь. Да и фиг с ними. Ксафан, это гениально! Ты помнишь рассказ о старом человеке, который чинил окна, а затем вставлял стекла? Чтобы бизнес крутился, его сын бежал впереди и бросал камни, разбивая окна, а старик проходил мимо, сочувствовал и предлагал свои услуги со скидкой. Без сына не было бы бизнеса. Война – бизнес, а смерть – товар. Наш «сын» – это страх. Мы не пугаем собственный народ; наоборот, дарим ему счастье.

– Надо больше запугивать колонии, чтобы они больше покупали. – вставил Дени.

– Верно, Дени! – крикнул Бельфегор, поднимая бокал.

– Запугивать этих растений, стоящих на улицах? – спросил Ксафан.

– Не их, болван! Надо запугать всю планету. И лучше запугать их так, чтобы они думали, что все хотят на них напасть, включая их самих между собой. А мы им в этом поможем. И продадим больше оружия. – добавил Бельфегор.

– Да, сынок! – Дени вытянул дрожащую руку к Бельфегору. Тот подошёл ближе и позволил Дени погладить его по голове.

На самом деле сильнодействующие препараты для лошадей, которые Кукловод приказал выдавать людям на улицах, сработали гораздо лучше, чем охрана правопорядка с дубинками, разгоняющая митингующих.

– Сейчас они наши – наш верный народ, – произнёс Ксафан с демоническим выражением лица, а его глаза загорелись красным сиянием.

Бельфегор открыл бутылку. Пробка упала на пол и закатилась под стол, за которым Дени уже давно не сидел.

Он подал бокал Ксафану, и они зависли на мгновение, упиваясь ароматом содержимого и глядя на людей, которые болтались, как трава на ветру, смотря высоко в небо, стоя за забором Белой Крепости.

Группа людей в чёрных костюмах и очках принесла большую картонную коробку с пластиковыми мешками, заполненными кровью, и поставила их рядом с богатым резным столом. Бельфегор жестом указал, чтобы унесли коробку, так как Дени уже свесил голову и, кажется, уснул.

Ксафан, залпом осушив бокал и стараясь сделать это как можно тише, вышел из комнаты. Бельфегор осторожно забрал гитару со стола и, так же тихо, последовал за Ксафаном, закрывая дверь овального кабинета.

Дени приоткрыл один глаз, прикрытый свисающим веком, и смотрел вслед Бельфегору и Ксафану, как за двумя подростками, которые сделали уроки и разошлись по своим комнатам. Он ощущал полное одиночество, теряя уверенность в том, что у него есть силы управлять этим спектаклем.

Глава 7. Провокатор

В это беспокойное утро через город проехала военная машина на фоне разрушенных зданий и густого смога, напоминающего отголоски истории. Солдат появился неожиданно, как проблеск света, пронзающий тьму опустошённых улиц. Молодой и энергичный, с бодрым шагом он притягивал взгляды, словно светлый луч во мгле. На его лице играли лёгкие штрихи щетины, придавая ему облик простого человека, затерянного в водовороте жутких событий. Гладкая кожа на щеках и лбу, сохранявшая юношескую свежесть, контрастировала с чёрными волосами, которые слегка выбивались из-под каски, обрамляющей изящные черты его головы.

Карие глаза излучали искренность, а его приветливая улыбка казалась почти обманчивой. Когда он смеялся, его ровные белоснежные зубы сверкали так ярко, что ослепляли окружающих, маскируя дурные мысли, скрытые за этим добродушным обликом.

В главный город Четвертого сектора Зоны Мрака молодой солдат привёз воду, хлеб и медикаменты. Недалеко от руин Ратуши и печального Фонтанного Сквера жила бабушка Люба. Она собирала все необходимые вещи, уцелевшие после бомбёжек, превращая свой дом в убежище для потерянных душ. Её муж, дедушка Егор, некогда опытный механик, чинил и восстанавливал всё, что мог, спасая, казалось бы, безнадёжное. В пункте у бабушки Любы каждый мог найти или сдать предметы первой необходимости для тех, кто потерял всё.

Молодой солдат был полон оптимизма и уверенности, как будто сам был вдохновением в будничной рутине. На встречу ему выбегала молодежь, и он, улыбаясь, дарил им плюшевые игрушки, конфеты и печенье. Никто не обратил внимание на свежие следы укуса на его шее.

– Мы наконец прорвались, и мрак отступает. – уверял он их, и в этих словах таилась сила, способная разорвать цепи отчаяния. Даже в самых замученных сердцах, которые давно познали потерю, зарождалась надежда – хрупкая, как цветок, пробивающийся сквозь холодный асфальт. Он рассказал, как ехал впереди колонны, где пыль поднималась, словно дым от догорающего пожара. За ним следовали солдаты, возвращающиеся из мрака, из того непрекращающегося кошмара, который долго держал их в своих огненных объятиях.

Скоро любимые отцы, братья и сыновья вернутся с фронта домой – в мир, который они когда-то знали, где счастье поджидает на каждом углу, а смех родных звучит, как мелодия жизни. Они снова увидят знакомые лица, услышат любимые шутки и разбудят в себе те искры тепла, которые не угасли, несмотря на долгие месяцы разлуки. Ведь победа уже на горизонте, как светлое восходящее солнце, готовое разогнать тени, которые долго ползали по истерзанным землям и вселялись в души, полные тяжёлых воспоминаний о пережитом горе.

Военная машина была повреждена, но солдату всё же предстояло продолжить свой путь на окраину Четвертого сектора. Водители тракторов заправили его, и в знак благодарности он передал им еду, но отказался от общих фотографий на память.

Появление молодого солдата принесло живительную энергию в угрюмый, измождённый противостоянием город. Это чувство напоминало о том, как долгожданный дождь освежает пересохшую землю – капли скатываются по потрескавшимся асфальтовым плитам и собираются в лужицы, отражающие тусклый свет, который, казалось, мог погаснуть навсегда.

После новостей от юного солдата утро наполнилось ожиданием, подобно предвкушению долгожданной встречи. Люди с замиранием сердца ждали колонну с фронта, мечтая увидеть близких. Но внезапно это радостное ожидание прервалось, когда в небе раздались оглушительные взрывы. Время, казалось, замедлило свой ход, а лица, полные веры в чудо, погрузились в пучину неуверенности. Вибрация от разрывов разнеслась по улицам, становясь жестоким напоминанием о реалиях происходящего. Грёзы о мире и воссоединении с родными отступили, уступив место тревожным мыслям и плохим предчувствиям о том, что новый день может принести ещё больше испытаний.

Заминированная игрушка в руках Веры неожиданно сработала, вызвав резкий звук. Осколки разлетелись вокруг. Вера оказалась в замешательстве, её тонкие конечности пострадали, а выражение её лица отразило страх. Случившееся дополнило грустную картину повседневности.

Женщина, выбежавшая на площадку из подъезда, столкнулась с кошмаром: её взгляд невольно приковал обожжённый остаток плюшевого зайца – символ невинности, который Вере подарил солдат, казавшийся другом, но скрывавший свою истинную ненавистную природу под улыбкой и добрыми словами.

В воздухе звучал глухой гремящий треск, а окна домов дребезжали от мощных разрывов, сотрясавших весь город. Как отклик на устрашающий зов смерти, машины скорой помощи мчались по городу.

Никто не мог понять, как такое могло произойти: мирный день мгновенно превратился в ад, наполненный криками боли и испуга. Взрывы раздавались в небе, унося с собой надежды и мечты. Время замедлилось, и ощущение безысходности, как червь, заползло в сердца взрослых, отказывавшихся поддаваться этому хаосу. Их души были изранены, и в них зрело необъяснимое чувство утраты. В этот миг они поняли, что потеряли гораздо больше – у них развеялись представления о будущем, стабильном и безопасном.

Одна из машин вдруг замедлила ход и остановилась. Из неё выскочил крепкий мужчина, его лицо было суровым и сосредоточенным, а глаза, полные тревоги, быстро искали возможное укрытие. В то время как водитель устремился в центр города, оставляя за собой следы на грунте, женщину охватило волнение.

– Что происходит? – воскликнула она дрожащим от паники голосом.

– По всему городу разбросаны мины, которые взрываются в домах и на улице. Кто-то раздал людям заминированные вещи. – ответил врач. Его интонация колебалась от напряжения. Каждый звук – непрекращающийся гул сирен, крики о помощи, доносившиеся издалека, только усиливали ощущение надвигающейся катастрофы.

– Что? – спросила она, её разум едва успевал осмыслить весь масштаб происходящего.

– Да! Маленькие снаряды разбросаны повсюду. Они мгновенно наносят повреждения, – уверенно произнёс специалист. Он знал, что каждая минута может стать решающей.

Женщина, глубоко дыша, старалась сохранять спокойствие, и убеждала себя, что её город ещё ждёт светлое будущее в этой несправедливой игре судьбы.

Глава 8. Собрание

Анатолий Сергеевич Соколов сидел за столом на очередном важном заседании совета безопасности страны. Это был не просто круглый стол; он напоминал барометр, указывающий на надвигающийся катаклизм, и каждый из присутствующих ощущал, как обстановка в комнате накаляется.

Никто не произносил ни звука, поскольку все переживали из-за случившегося в Четвертом секторе – месте, где мирный сон был жестоко прерван. В каждом углу зала скрывались тени беспокойства и сожаления, которые не могли покинуть это просторное помещение, созданное для гнетущих размышлений и тихих вздохов.