Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления

А девятнадцать лет назад… Летом я впервые в жизни избил человека. Ну избил- не избил, но бил сильно и долго. Наш худенький симпатичный интеллигент-очкарик Сережка Делисевич в мае-июне стал довольно тесно общаться с Игорёшкой Агафоновым в его дворе на Генеральской 6. И вот, только выйдя на каникулы, еще накануне отъезда в Хосту, иду я солнечным деньком начала июня, душа поет. Навстречу мне Деля и чуть не плачет. «Что случилось?» -«Да у Агафы во дворе какой -то жлоб завелся. Наших лет, но здоров гад. Он на меня бочку катит, ни за что причем! Зовут Сашка, на год старше нас, приехал к родне в гости из Караганды. Про себя я назвал его Карга …Впрочем, это я потом уже узнал. А тут увидел стриженого под полубокс белобрысого крепыша.

В синем свитере, в глазах мысли никакой, но наглый, прет как танк.»«Эй, веди себя нормально!» – выкрикнул я и тут же получил удар. Карга метил мне с солнечное сплетение, но чуть промазал. Второй удар скользнул мне по плечу, но я отскочил. Этот бугай меня забьет, если я поленюсь нападать и защищаться. И я снизу с правой двинул ему в челюсть. Удар вышел сильный, но я тут же добавил слева. Деля аж взвизгнул от такого пассажа!

В драке все решают даже не секунды, а их сотые доли! Я бил его по наглой озлобленной морде, он отступал к подъезду, я загнал его в подъезд и уже у почтовых ящиков раза четыре двинул так, что ящик клацал от толчков его затылка. Мой противник в синем свитере уже почти беспомощно тыкался в мои защищавшие корпус руки, потом обмяк, я увидел на щеке слезу и закончил бой… В глазах Дели я стал героем, заступником народным. Агафонов тоже оценил, конечно. Нехорошо бить людей по морде, но не я все начал. Наверно, этот чувак в другой раз подумал стоит ли так наглеть. Хотел сейчас все это стереть, да телефонный звонок меня остановил и после него я передумал. Потом этот Сашка зачем-то захотел наладить со мной отношения, узнал у Агафонова мой телефон, извинился и просил как-нибудь увидеться. Но на фиг он мне нужен. Я больше его не видел.

В нашем доме на пятом этаже второго корпуса жили братья Игорь, Боря и Олег Катаевы. Игорь был старше меня года на четыре, то есть перешел уже в девятый класс. Один раз перед летними каникулами он продемонстрировал свое ноу-хау. Капсюльный пистолет. Выпиливается деревянная форма пистолета В верхней части этой деревянной формы вытачивается продольная ложбинка на нее кладется латунная пустая гильза охотничьего ружья в качестве ствола будущего пистолета полой частью назад. Под размер гильзы вытачивается из плотного дерева длиной сантиметров двенадцать округлый в сечении боек с маленьким гвоздиком на конце (шляпка гвоздя откусывается и гвоздик вбивается тыльной стороной, а заострение наружу). Берется полоска резины автомобильной камеры шириной в пару сантиметров и длиной сантиметров двадцать. Боек в «ствол» (точнее-в гильзу, конечно) вставляется так, чтобы гвоздик на полсантиметра выглядывал наружу сквозь пока свободное от капсюля отверстие. Резина вплотную поверх бойка обрамляла гильзу слева и справа и вместе с ней крепилась к стволовой части деревянной формы пистолета. Для удобства и эстетики изолентой обматывалась и рукоять. Вынимаешь боек и тыльной его частью вбиваешь в гильзу капсюль, потом вставляешь в гильзу- ствол боек надеваешь поверх него резину, оттягиваешь ее как титеву лука и стреляешь в любую цель. Раздавался выстрел и капсюль, сильно «ушибленный» бойком с гвоздем на конце, летел к цели метров на пять-шесть, пробивая толстую картонку, впиваясь в доску. Даже курок из стальной проволоки иногда делали, тогда на бойки внизу вырезалась зацепка. Конечно, по силе выстрела с поджигом не сравнить, но, с другой стороны- капсюльный пистолет был легче и удобнее в обращении. А гильзу лучше брать не шестнадцатого, а более крупного- двенадцатого -калибра. Такое оружие было у нас в почете пару лет, не меньше.

Познакомивший нас с таким своим пистолетом, Игорь Катаев, худой, в очках, темноволосый, отличался от своих рыжеволосых братьев. Боря был тоже худой и в очках, красивый, чуть позже очень похожий на Джона Леннона- в длинном черном вельветовом пиджаке и удивительно пышными рыжими, до плеч, волосами. Лицо очень белое, точеное, обрамленное шикарной рыжей шевелюрой, очень по-аглицки. Меланхоличный с виду, с тонкими пальцами Боря был ловок, силен, спортивен. Позже в нем появились какие-то криминальные нотки. Не только в душе, но и в делах. Олег младше Бори на год, похож на него только белокожестью и рыжиной волос. Невысокого роста, с веснушками, отличный футболист и хоккеист. Отлично играли в хоккей еще Славка Филькин, на год меня младше, невысокий, отлично сложенный, Серега Зябликов и братья Медведевы – старше нас высокий, гибкий, перекидывавший снежок через пятиэтажный дом Женька и года на четыре младше -Андрюха. Да, малявка Андрюха Медведь- вихрастый симпатичный блондин был сорванец еще тот. Начав учиться в школе, он зимой и летом ходил в одних и тех же школьном пиджаке и штанах. Язык не поворачивается назвать это заляпанное кляксами одеяние назвать школьным костюмом или школьной формой. Когда-то белая рубашка и полусъеденная мороженка в руке дополняли его привычный облик. В минус двадцать зимних градусов без шапки и пальто идти и жрать мороженку не каждый будет. При этом семья была благополучная – симпатичные стройные блондины родители дружили с сыновьями. Отец был кандидатом технических наук, начальником отдела и получал рублей триста пятьдесят. Почему ребенок щеголял в таком виде – уму непостижимо. Но еще ошеломительнее, что Медведь начал курить лет в пять. Он говорил, что в три, но это уж невообразимо. Под глазами темные тени, голос хрипловатый, прокуренный. При этом парнишка крепкий, спортивный даже и с хорошим характером. Соседи Филькина и Андрюхи Медведя – Вовка и Серега Антиповы в футбол и хоккей играли довольно плохо. Особенно Вовка. Зато он изумительно играл на баяне. Взрослые слушали его затаив дыхание, а мы – относились как к должному. Вовка Антилов и мой дружок Вовка Крысанов, помнится, провели по чердаку дома детскую телефонную связь. Два розовеньких телефонных аппарата и провод к ним как некий полуфабрикат именно детского аналога взрослому телефону (тогда еще ни у того, ни у другого Вовки обычного домашнего телефона в квартирах не было. Андрей Вербов, игравший вместе с Пашей Глушковым на гитарах в нашем дворе (и за его пределами, конечно) жил с родителями и братом в этом же втором корпусе. И приветливый, весело насвистывающий, Витька Яговитин-тоже.

Андрей Бегичев, живший в третьем корпусе, особенно общался с Борей Катаевым. Тогда Бегичу очень нравился фильм «Лимонадный Джо» – пародия на вестерны, который мы посмотрели в «Искре"позже, и он, смеясь, рассказывал мне и другим наиболее лакомые кусочки этого кинохита в лицах.

Мы гоняли на велосипедах по окрестным территориям. Правда, мне мамуля велик долго не покупала, держалась долго, чтоб меня не сбило машиной или я куда-нибудь не влепился. Поэтому мне давал покататься на своем «Салюте» Вовка Крысанов. Или я прицеплялся бельевой веревкой позади его велика, и мы мчались с ветерком с нашими друзьями- велосипедов по семь-восемь.

Как-то пару вечеров на площадке справа от пятого корпуса, разбившись на две группы – по десятку человек в каждой, боролись стенка на стенку. Со стороны соперника боролись с нами, помнится, Ваня и Леша Мосины. Помню, как уже стемнело, август, у меня в глазах тысяча каких-то травяных соринок, свитер в репьях, ничего почти не видно и мы идем, сомкнув ряды, в наш последний и решительный бой! Глаза, забитые травой!..За пятым корпусом на небольшой площадке мы играли в футбол.

Глава третья. Черный тюльпан

Я как-то папе рассказал о последней своей футбольной игре и как я стоял на воротах. «Да лучше будь нападающим или защитником. Не надо вратарем!» – ответил папа. Я переспросил почему это ему не по душе. Какие бывают вратари прекрасные! Вон, хоть Яшина взять. Он рассказал мне воспоминание детства. Они с ребятами из Коммунарки (которая теперь в черте Москвы) играли в футбол во Вторых Горках с тамошними пацанами. И он вспомнил, как в детстве стоял на воротах у Васьки Сталина, и как они поругались с сыном Вождя.

У нас за пятым корпусом стояла клумба, посреди которой на на большом метровом постаменте сидела гипсовая читающая девушка, лента в волосах, летнее платье с коротким рукавом… размером, наверно, две натуры. Она исчезла, вроде бы, году в тринадцатом нового тысячелетия, просидев на этом месте с книжкой больше полувека. Кто автор неизвестно. Прилично сделанная, типичная для скверов сталинской поры и еще десятилетие спустя белоснежная в начале и пообтершаяся после садово-парковая скульптура.

В июле и августе шестьдесят девятого вся наша дворовая шобла переместилась за пятый корпус, где уже ближе к Малышева в желто-оранжевом песочно-глиняном грунте была вырыта размером где-то три на четыре метра и больше двух с половиной метров в глубину яма с полутораметровой прямоугольной горкой посредине. По стенкам этой ямы кое-где торчали корни, что позволяло выкарабкиваться с дна ямы или с возвышения посредине на поверхность. В яму можно было этак по-ковбойски прыгать. Поначалу дети опасались, а потом привыкли. И девчонкам- Вере Рогалёвой, Ольге Симоновой, Наташке Кобяковой, Ленке Вдовкиной, Лариске Кушнер и другим яма очень понравилась. В ней и вокруг нее отлично было играть в ляпки и подобные подвижные игры! Здесь вдохновителем наших игр был Боря Катаев. Здесь была и Марина Устюгова (Маринад) из соседнего двора, жившая потом в ГДР, в Магдебурге. Очень веселое было время. Борьке и Бегичу очень нравилась тогда стройная с формами уже взрослой девушки Вера Рогалёва. Они сыпали в ее адрес комплименты, но за глаза. Мне в августе исполнилось одиннадцать, а им было еще только по тринадцать. Я тогда во дворе проговорился Вере и девчонкам кое-что из того, что говорят о них парни. Обидел при этом по случайности одну девчонку из двора- Маринку Петрову. Она считала себя пользующейся у парней большим успехом. А тут узнала, что это лишь ее самомнение. Не очень хорошая барышня, но потом было неловко. А Вера -хорошая рад видеть ее в городе, правда, давненько не встречал. Она работала в областной детской библиотеке рядом с пожарным управлением и областным музеем медицины на Карла Либкнехта.

Наташка Кобякова посмотрела в июле знаменитый позже французский фильм «Черный тюльпан», Ален Делон впервые был увиден нашими людьми и восхитил множество зрителей, в особенности- женщин. Наташка посмотрела этот фильм тогда аж девятнадцать раз. Конечно, с ее подачи и мы побежали. Классный фильм! Не так уж много у Ален Делона таких прекрасных фильмов. Правда, еще лучше «Искатели приключений», увиденный мной позже, где Лино Вентура, Ален Делон и Джоан Шимкус. И сейчас «» Искатели приключений» пробуждают во мне жажду жизни! Про Россию сегодня французы знают и помнят до обидного мало, а мы знаем и помним не только их писателей (они же Толстого, Достоевского и почти что все), художников, правителей, но и актеров, певцов и певиц… От красивой в красивом темно-синем с белым свитере Лены Вдовкиной я услышал о нашем новом фильме» Бриллиантовая рука». Она даже немного рассказала мне сюжет, в том числе с танцующей управдомшей – Мордюковой. И где-то 27 или 28 августа я это кино посмотрел с огромным удовольствием! Никулин, Миронов, Гребешкова, Светличная, Папанов, Мордюкова, Чекан …и конечно же Гайдай!

Помню, весной какой-то молодой мужчина вел Пашку Глушкова, с перевязанной бинтами головой и глазами домой, как слепого. Он с Андреем Вербовым и еще кем-то взрывали на стройке карбит. Когда одна из бутылок, брошеных в снег, не взорвалась, Паша решил ее поправить, дотронулся, и она долбанула ему в лицо. Очень я боялся, как и все, что Пашка ослепнет. Но он, слава Богу, быстро пошел на поправку, и глаза стали снова видеть как надо. Весной у Пашки завелась собака, которую он выгуливал. Иногда его сестра Наташа тоже. Назвали сначала Шариком, но собака оказалась девкой и Пашка переделал имя в Сару. Так и окликал: «Сара, Сара, пойдем!» Он стал еще поболее хулиганистым, но благородства от него не убыло. Красавец, высокий и стройный, в короткой коричневой кожаной куртке, с сигаретой и маленькой тявкающей рыжей Сарой на поводке.

Глава четвертая. Жители второго корпуса

Второй корпус нашего дома был населен тоже интересными людьми. Очень колоритной фигурой был бывший руководящий работник промкооперации Борис Борисович Ростик. Общительый, уверенный, крупный старик лет семидесяти, с крупный носом, в очках, хорошо одет, до своего возвышения по должностной лестнице он был портным, вуза не кончал, восполнив недостатки образования чтением, самообразованием. Умный, а много вы видели глупых евреев? Меня и остальных ребят нашего двора Борис Борисыч знал хорошо. Лет в шесть моих он меня уже знал. Начало лета шестьдесят четвертого, воскресенье часов одиннадцать, мы с мамой идем мимо Ленина 64 в овощной магазин рядом с «Искрой». Борис Борисович с покупками оттуда же навстречу и маме: " А знаете, он вчера с ребятами играл. И держал кортик в левой руке». – " Ах, спасибо! Я уже переучиваю его на правую руку!»

Балкон Борис Борисыча украшали разноцветные прекрасные цветы. И рядом с ним балконы-тоже. Пышный балкон «генеральши». Волевая немолодая с синими глазами и темно-каштановыми крашеными, с перманентом, волосами Елизавета Петровна (как царицу, вроде бы) была вдовой генерала, жила тоже на третьем этаже, иногда в балкона делала нам сдержано, но властным голосом замечания. Все замечания генеральши и пожилых состоятельных жительниц этой части дома касались нашего взаимодействия с деревьями, кустами, клумбой. До того еще, как в нас проснулось сознание, они высаживали во дворе многие деревца своими руками. И им претило, когда подрастающие мелкие короеды)) цеплялись за ветки, залезали на деревья и трясли их, топтались на газонах и взбегали за резиновым мячом на клумбу. Все какие-то крупные, фотогеничные, с уверенными голосами. Вот хоть Вера Федоровна, седовласая, кареглазая, с возрастом (лет шестьдесят шесть) немного отяжелевшая женщина. Живет тоже на балконе в цветах, вдова полковника или гражданского начальника аналогичного ранга. Вера Федоровна, возмущаясь, не понимает, как теперь в некоторых семьях собак купают в ванне. ' И как это так. У нас с мужем была прекрасная собака, охотничья. Мы ее очень любили, купали в специально для этого имевшемся корыте, поливали ковшиком …А сейчас что делают, собаку моют в ванне, пускают на постель!..» Она со мной говорила часто, восхищалась рисунками моими на асфальте. Здесь же и тоже на балконе с красивыми цветами жил наш друг Андрюша Вербов с папой -военным начальником с густыми пшеничными бровями, стройной с красивыми карими глазами мамой и братом, видимо, похожим на отца в юности, тогда как Андрей был очень похож на маму.

В подъезде, где домоуправление потом въехала секретарь Октябрьского райкома Зимина с мужем и тремя сыновьями. С одним из сыновей- Витей Зиминым – мы в давних дружеских отношениях. хоть и давненько не встречались. Тогда мы с ним знакомы не были, хоть заходили в гости к его брату Вовке с Серегой Трапезниковым. Помню там каучуковых упругих круглых свинок, ежиков, наверно, заграничных, на окне. Уже не во времена моей начальной школы, а году в семьдесят третьем. Теперь в этом подъезде, кстати, живет Владислав Жаков -Ципернят, с которым мы дружим, но при этом о жителях подъезда прежних и новых мы как -то ни разу и не поговорили.

В этом домоуправленческом, так сказать, подъезде на пятом этаже жила одна древняя старуха. Невысокого роста, худая, на желтом пергаментном лице угадывались черты былой красоты. Волосы совсем седые -назад в пучок, глаза когда-то голубые стали прозрачными, почти бесцветными. Одета в пожелтевший от лет макентош. Вроде бы звали ее, я не уверен, Елизаветой Александровной. Она была старой большевичкой с дооктябрьским стажем. Как она на нас кричала с пятого этажа! Высунув в форточку голову, стоя на подоконнике, она своим визгливым голосом столетней ведьмы сыпала на нас проклятья! Она кричала, что эти яблоньки под окнами она сама садила и ухаживала с их младенческой поры. Мы не ломали веток, я и вовсе накануне был «охранником природы», но их перестраховка мне понятно. Как мать ребенка ругается на тех, кто рядом кидается камнями. Мы терпеть не могли эту старую мегеру! Но как-то раз летом она вдруг разговорилась с нами… рассказывала чуть ли не о девятьсот пятом годе, подпольной сходке, конспирации, и я живо представил ее совсем молоденькой гимназисткой, оказавшейся по своей воле в опаснейшем, но увлекательном водовороте событий. Она уже в гимназию пошла, когда баба Вера только родилась. Вроде, тысяча восемьсот восемьдесят третьего года рождения. Вихри враждебные реют над нами!..Беснуйтесь тираны! А еще из под расстегнутого допотопного макентоша я увидел еще несравненно более допотопное платье – узкое и длинное в пол гофрированое от талии до конца, он темно-коричневое (цвет-горький шоколад) было точь-в-точь, как у наших одноклассниц. Я ощутил реальность накануне первой русской революции совсем рядом с собой… и и стрелу времени оттуда до нас! Вы жертвою пали в борьбе роковой в любви беззаветной к народу, вы отдали все, что могли, за него, за труд его, честь и свободу!

Не такими уж давними показались мне времена юности нашей визави. Да и баба Вера моя родилась еще при Александре Третьем, когда были еще живы Чайковский, Григорович, Панаева, Апухтин, Гуно, Мопассан, Стивенсон… До ее школьной поры дожил дедушка Михаил Кондратьевич Жуков, в младенчестве которого Екатеринбург увидел декабристов, проходивших под конвоем в Сибирь. Его же отец -Кондратий Спиридонович – начал приобщаться к азам грамоты еще при Екатерине Второй, а в тридцать семь лет удостоился общения с государем Александром Первым, к визиту которого как депутат Екатеринбургской городской думы спешноготовил наш впавший в транс город.

В один из дней, вроде бы, семьдесят второго года старая революционерка, почувствовав приближение смерти, попросила обязательно позвать …Бориса Борисовича. Он поспешил увидеться, проститься, да не успел. И, как говорили, грустно сказал: «Торопился, да не успел. Значит, моя очередь -примета такая. «И буквально вскоре умер сам. Ему было восемьдесят семь, никто бы не подумал Член партии с 1927 года. Сын Борис Борисыча- Михаил Борисович Ростик был главным санитарным врачом города Свердловска, затем- директором НИИ вирусных инфекций.. Внучка Наташа, круглолицая, симпатичная, кажется, тоже работала в медицине.

Вера Федоровна терпеть не могла Пашку. И он ее не жаловал. Называл, хоть и за глаза, Верой Пидоровной. Всячески ее поддразнивал. Раз, когда они ругались с Пашкой, Вера Федоровна увидела меня с ним рядом и обратилась ко мне; «Вадик, ты -то хоть так не думаешь?» Я так не думал, но переметнуться от Пашки к его противнику тем более не мог. Тонко все проговорить не позволяла акустика – Пашка был во дворе, а Вера Федоровна кричала с балкона. И я ответил ей как-то резко, типа: ' Да хватит уж кричать и поучать! Лучше помолчите! Достала!» Может, я ответил еще хуже, но я вступал в опасный подростковый возраст. А тут еще такой момент, что не отмолчишься! Немного это походило на эпизод заговора Гая Кассия против Юлия Цезаря, заколотого прямо в зале римского сената. Помните, увидев среди заговорщиков Брута, старый Цезарь недоуменно прошептал: «И ты, дитя моё?» Наверно, Вера Федоровна что-то такое тоже прошептала, стоя на балконе…

Глава пятая. В пятом классе

Первого сентября шестьдесят девятого иду в пятый класс. Утро солнечное, у крыльца народу как всегда в такой день. Толпой меня притискивает к какому-то моему ровеснику. В очках, на носу (башмачком) и под глазами крупные веснушки, худой, рост чуть выше среднего. Вместо школьной формы цвета какао клетчатый костюмчик (по фигуре) и какой-то другой пионерский галстук. Наши галстуки красные с -оранжева, а тут с каким-то свекольным отливом. «А ты из какого класса?» -спросил я его.» Я учился не здесь, а в Молдавии, на границе с Украиной… хоть родом из Свердловской области». – " А в какой класс ты идешь, как тебя зовут?» – " Меня зовут Коля Ширыкалов, иду в 5-й «А». – ««И я в этот же класс! Меня Вадик Егоров!» Так я встретил лучшего за всю жизнь своего друга! Какое счастье, что судьба меня с ним свела, хоть это я понял не сразу!

Наша учительница Людмила Георгиевна нас не покинула, оставив за собой вести в нашем классе русский и литературу. А классным руководителем стала учитель биологии Вероника Георгиевна Бардеева. Невысокая блондинка средних лет. Отношения с классной стали складываться весьма классно. И с некоторыми другими учителями тоже. Но не со всеми. Уфимцева Валентина Александровна стала преподавать на нашей параллели математику. Ни до нее, ни после я не видел такой самодуры и беспредельщицы. Как она оказалась школьным учителем -это большой вопрос для уголовного дела без срока давности. Этот нонсенс в виде сорокадвухлетней крашеной шатенки среднего роста с неплохой фигурой вызывал нас «на ковер» прямо посреди данной ею же самостоятельной работы. «Делисевич, дневник, тетрадь!» Ученик подходит и ему тихая команда:" Рассказывай!» Любой инстинктивно спросит: «Что?» – в смысле: что рассказывать? А Валентина уже выводит красными чернилами четкую двойку в дневнике с того же цвета комментарием: " Не готовился к уроку!» Дальше в том же духе на спокойной, «деловой» волне. ' Александров, где дневник?» -" Дома забыл! -«Иди домой за дневником!» – " Я без ключа, все на работе…» И это не последние отнюдь ученики класса. Пожалуй, больше половины класса обросло двойками. За четверть выходило чуть получше. Мама задиристо говорила мне: «Я такие задачки и примеры в школе как орешки щелкала!» И немного просветляла мои нематематические мозги, до очередной встречи с Валентиной Александровной. Все прибаутки Валентины помню до сих пор: " Умен не тот, кто не ошибается- таких людей нет. Умен тот, кто делает незначительные ошибки и умеет вовремя их исправить!» Приписала это Ленину. Не помню что-то. у Ильича. Помню у Конфуция:" Единственная настоящая ошибка – не исправлять своих предыдущих ошибок» Но Валентина врезалась в башку получше всякого Конфуция. «Один дурак задаст столько вопросов, что и сто мудрецов не смогут дать на них ответы!» Даже хорошие высказывания в ее устах звучали как бред сивой кобылы. «Боюсь, боюсь я выводов поспешных. Мне мало, мало наблюдений внешних. Хочу, чтоб все мне было по плечу. Глазами мысли видеть я хочу!» Жуть в полосочку.

В наш класс пришла Лена Голикова. Красивая, очень умная, разносторонне одаренная, она понравилась всем! Длинная коса. Отличница, можно сказать, от Бога. Даже самые амбициозные наши девчонки стали ласково звать ее Лесей. Через это имя я узнал потом и творчество Леси Украинки. До сих пор у Лены Голиковой, теперь Закалиной, сохранилась толстая общая тетрадка с рассказами того времени Игоря Агафонова. Игореша появлялся и в нашем дворе, но чаще всего проводил часы досуга в своем небольшом дворике на Генеральской 6 (где я отдубасил Сашку из Караганды). Там у него под предводительством была небольшая компания малышни Алексик (то есть Алёшка), Дырка (мальчишка по фамилии Дырков), белобрысая девочка с тонкими косичками на велосипеде «Школьник» Светка Имшенецкая (прозванная кем-то агафоновской жинкой) и еще кое-кто. Алексик во дворе был самым закадычным другом. «Как мы с Алексиком ходили на помойку» и другие рассказы юного писателя И. Агафонова мы читали иногда прямо под партой на уроке. Общая тетрадь в девяносто шесть листов в коричневой дермантиновой обложке была заполнена Игорешиными рассказами до последней строчки. Мальчишка с диагнозом» умственная отсталость» писал увлекательнейшую прозу. Хочу все это и другое перечитать! А немного позже он стал писать стихи, продолжая это и по сей день. У нас дома Агафонов был не гостем даже, а своим человеком. Кстати, это он познакомил в то время меня с книгой» Карлсон, который живет на крыше». Астрид Лингрен и Сельма Лагерлеф -чудесные шведские сказочницы- вошли тогда в нашу жизнь. «Сказки матушки гусыни» были изданы гораздо позже, но наш прекрасный добрый мультфильм «Заколдованный мальчик» про Нильса и гуся Мартина – с тех пор и по сей день- один из моих любимых!

А вот в игрушки я и Кирюша играть перестали. Одна из его последних игрушек была какая-то театральная на проволочном каркасе, обтянутом искусственным коричневым мехом обезьянка Жаконя в красной рубашке с коротким рукавчиком и зеленых коротких штанишках. Летом на площадке к мансарде нашего подъезда я случайно обнаружил мои родненькие игрушки! Моих друзей! К горлу подступил сентиментальный комочек. В ответ на мой упрек мама говорила, что я уже большой и в игрушки уже незаметно для себя играть перестал. Только в пластилиновых воинов еще играю. Я это отрицал, игрушки любовно принес в квартиру. Милые мои мишка, сасапенка, бордовый плюшевый заяц… Как я вас люблю! Не расстанусь с вами ни за что! Но спустя пару месяцев игрушки вновь исчезли. И уже навсегда!.. В «Искре"шел польский фильм «Графиня Коссель"о трудной судьбе бывшей фаворитки польского короля Фридриха Августа Сильного. Вовка Крысанов расхвалил фильм, я сходил и мне тоже понравилось. Там есть яркий эпизод, где к Фридриху-Августу на переговоры приезжает на переговоры его уже почти противник молодой Карл Двенадцатый (которого русские во главе с Петром потом разгромили, как мы помним, в Полтавской битве) и говорит:" Наслышан я, кузен, о твоей необычайной силе. Хочу увидеть это воочию!» И Фридрих-Август берет железный прут ужасно толстый поди в сечении 20—25 мм и обвивает на запястьях Карлу руки. Все, Карлуша, ты попал! Карл Двенадцатый (Даниэль Ольбрыхский) чуть взволнован, но скрывает типа классно. Мировой политический пасьянс щас может враз перемениться! Август дело рук своих со всем подтекстом тоже смерил взглядом… Типа знай наших, мать твою… Потом Август берет и… разгибает все назад. Хороший фильм! А музыка какая. По нынешнему- саундтрэк- зашибись! Эще Польска нэ згинэва! Начался у нас английский с учительницей Людмилой Борисовной Пулиной. Десятка два слов я уже знал от мамы. На уроках говорили. Гив ми э пэн и т. д. Шли с Андреем Успенским после урока с этой фразой. Навстречу Галя Малафеева из другой подгруппы (они этого еще не прошли). Андрюшка чуть улыбнулся и Гале: «Гив ми!«Она не отразила, а нам смешно! Андрюша очень положительный, корректный – оттого еше смешней! По английскому у меня пошли пятерки, особенно хорошо шли словарные диктанты. И стишки:" Ай хэв ту айз, энд ай кэн си- Э бук энд э пэн – ин франт оф ми! «Историю вела завуч младших классов Августа Андреевна Мокина, опытный преподаватель и прекрасный человек. Она жила в нашем дворе в пятом корпусе на первом этаже с сыном Володей Мокиным, года на четыре старше меня. Во дворе у нас появились новые ребята, Сережка Бочев, худенький, но крепенький с хорошим характером смуглый паренек, на два года меня младше, его мама работала по какой-то рабочей профессии в нашем домоуправлении. Мы его звали Боча, Бочка. Какая-то редкая фамилия, но не болгарская, а удмуртская, которую уже впоследствии поменял зачем-то на Баженов. Подрос Серега Старцев, живший с худенькой нервической мамой этажом ниже Крысановых. Аминов Саша еще чуть младше, татарин, по -русски почти не говорил, при знакомстве на вопрос как его зовут отвечал: " Аминовшата». Так мы его и звали, позже догадавшись, что это он так выговаривал: Аминов Саша.