скачать книгу бесплатно
Секунду поколебавшись, Максим открыл желтую дверь и оказался в тесном лабиринте из этажерок и шкафов, между которыми во мраке ходили костюмеры. «Только бонусов по углам не хватает», – подумал Макс.
– Дресс-код четыре, что бы это ни значило, – сказал он, торжественно подняв руки.
– Вам срочно или долго? – спросил ближайший к нему костюмер, самый высокий, лысый и, по-видимому, главный.
– Я так понимаю, срочно, – ответил Максим, пытаясь высмотреть где-нибудь стул.
Присесть он так и не успел. Макса обступили все трое: главный давал указания, остальные два, помоложе и не такие длинные, возились с пыльными тряпками и прикладывали к ноге Максима спортивную обувь.
– Во-от, переоденьтесь, – главный вручил Максу уродский тренировочный костюм, шапку и пару убитых серых кроссовок.
– А нельзя ли помедленней, без… – его прервал звонок сотового.
– Переоделся?
– Я не стану…
– Это только временно.
– В любом случае, не могу же я оставить здесь вещи. Мой костюм стоит…
– Возьми у них сумку.
– Не знаю, это… Всё это обязательно?
– Быстрей, у нас кончается время.
«Иди ты», – подумал Максим. Увольняюсь, пошли все к такой-то матери.
– Решай быстрее, – сказала трубка.
Они ждали. Главный держал в руках пыльные кроссовки.
– Короче, такая девочка новая к Анжеле пришла, – тихо сказал один младший костюмер. – Из провинции откуда-то.
«Это моя девочка, козлы», подумал Макс. Это моя девочка, есть вопросы?
– Хорошо, – он сжал трубку в кулаке. – Что дальше?
– Переодевайся и выходи налево через длинный холл, там возьмешь сетку для тенниса, и сразу ко мне, выход из «Кропоткинской».
22 апреля 2003 года
– Ну что, всё понятно? – Ксюша взяла у него бумаги. – Оставь себе вот эту, это памятка.
– Да. Только один вопрос, – признался Дима.
– Угу?
Он поскреб коротко стриженый затылок и потер щеку.
– Вот в журнале напечатали «Сказок» – это же поп-музыка?
– Ну да, а что?
– Но ведь это… не блюз.
– Э? – Ксюша подняла брови.
– Журнал ведь «Ритм-н-блюз» называется?
– Блин, – Ксюша наклонила голову. – Ты не знаешь, что такое ар-эн-би?
– Нет.
– Ритм-н-блюз. Такой модный стиль, – сказала Ксюша, потерев нос ладонью. – Не имеет отношения к блюзу. Попсовый, глупый, насквозь коммерческий.
– А зачем называть так журнал?
– Потому что журнал такой. А журнал, потому что читатель такой же. Оки? Еще вопросы?
– Да, – сказал Дима. – Что мне нужно делать?
– Всё очень просто. Пока я не найду тебе следующее интервью, примени свои знания на деле и напиши заметку. Мы ее разберем, и ты поймешь, куда двигаться.
– А на какую тему?
– Ха! – Ксюша хлопнула в ладоши. – Знаешь, дай мне тему, я сама напишу. Наша работа и есть, по сути, вечные поиски темы.
– Ну подскажи хотя бы, с чего начать.
Ксюша задумчиво потерла запястье.
– Я так поняла, ты не разбираешься в современной музыке?
Дима покачал головой.
– Тогда не знаю… Придумай что угодно. У нас рубрик много, пристроим, если что.
Дима отвернулся к экрану и дважды аккуратно щелкнул «пробелом». «Про что бы написала ты, Синица», – подумал он.
– Можно, – он прикусил и пожевал губу. – Можно я напишу про двух подруг-лесбиянок? Они порнозведзы…
– Господи помилуй, нет, – сказала Ксюша. – Ты с ума сошел? Это неформат.
– А? То есть, запрещено?
– Да нет же, у нас что, по-твоему, цензура? Всё разрешено. Просто неформат. Мы не тот журнал, понимаешь?
– М-м, – сказал Дима, мусоля ноготь большого пальца. – А если про армию?
Ксюша тряхнула челкой.
– Не годится.
– Тоже неформат?
– Вообще-то, смотря что… нет, – она поправила волосы. – Нет, все равно, не годится.
Дима потер щеку и задумался. Ксюша стояла рядом. Не удержавшись, она тихо запела и закружилась между столов, подобрав невидимое бальное платье.
– А что, если, – Дима оглянулся и повторил. – Что, если написать про это… про фобию?
– Давай, – согласилась Ксюша, продолжая вертеться. – У нас есть психология, там как раз девочка – моя подруга. Конкретно, что за фобия?
– Ну… страх закрытых мест.
– Уже было, в декабре.
– Страх высоты?
– Было еще раньше.
– А чего не было?
– Скажу так, – Ксюша сморщила нос. – В последнем номере писали про лалиофобию.
– Это что?
– Боязнь речи. Хочешь взять фобии – найди что-то оригинальное. Хотя бы настолько.
– А где?
– Не знаю.
– Может, в интернете?
– Там уже всё до тебя найдено. Проще завести знакомого психолога.
22 апреля 2003 года
Несчастный парень сидел на табурете, ссутулив широкие плечи, свесив голову и глядя в синий ворсистый пол. Лиза отчаянно завидовала гостю программы: ей приходилось торчать возле тумбы на затекших ногах и смотреть широко распахнутыми глазами в телесуфлера.
– Затем я понял, что в наших отношениях не может быть недомолвок. Я понял: должен. Когда Валентина ушла в институт, я…
У парня дрогнули плечи. Он запнулся и смешно хлюпнул носом.
– Простите, я… мне…
В одной руке он непрерывно мял и тискал другую – кисти ерзали и терлись друг о друга, как две горсти сухих костей.
– Признаться в этом очень непросто, – сообщил парень.
«Еще бы», – подумала Лиза. Сто человек и три камеры. Тут сложно даже нос почесать, не то, что признаться. Она покосилась на синий экран, где появлялись ее реплики. Монитор был пуст.
Передачу снимали вразброс – режиссер объяснил, что трудные сцены делаются на свежих людях. Теперь Лиза мучительно гадала, что происходит, и к чему относятся ее слова на экране. Телесуфлер был только у нее и Анжелики, парень обходился без подсказок.
– Я взял записную книжку Валентины, и…
– И еще раз поддержим нашего гостя! – потребовала Анжелика. Публика дружно грохнула аплодисментами. Пока операторы давали панораму зала, Анжелика загородила микрофон на груди ладонью, коротко чихнула и выматерилась.
– Все у них было хорошо, но Павел не мог жить, не зная свою пару досконально. Ему в руки попала записная книжка Валентины, и Павел не удержался – он решил узнать ВСЕ ЕЕ СЕКРЕТЫ! – Анжелика устремила руку вверх, призывая рампу в свидетели.
«Классно она умеет», – подумала Лиза. Даже не видно, что читает с экрана.
Пошарив за тумбой, Анжелика выхватила поддельный микрофон и зашагала навстречу камере, стремительно тараторя:
– В эфире «Вау!», я Анжелика Лето, и тема сегодняшней передачи – ВАУ!! ОН НАШЕЛ ВСЕХ ЕЕ ПАРНЕЙ! Оставайтесь с нами на «Мега-сорок-четвертом».
Она сделала большие глаза и умело прикрыла их веками.
– Снято, девки, перерыв, – сказал голос режиссера. Лиза вынула маленький наушник и повертела в жарком ухе пальцем. Анжелика уже курила с гостем на двоих.
– Я вот не понимаю, – говорил тот. – Мой герой, он чё вообще парится, ну залез типа бабе в телефончики, ну, с кем не бывает?
– От меня хоть отвали, сценарии пишет не ведущий, – Анжелика выпустила дым тонкой струйкой и вернула гостю сигарету.
– Нет, я как бы не против, контроверсия, оно всё такое, хороший материал, – похвалил он и коротко затянулся. – Это я как бы из любопытства.
– Слушай, он что, актер какой-то? – спросила Лиза, когда они с Анжеликой возвращались на места.
– И не какой-то, а мой знакомый. Я их всех знаю, кроме девчонки, она не из театрального.
Подошла незнакомая женщина, осмотрела Лизу и прошлась тальком по ее щеке. Лиза была растеряна.
– Тут что… всё не на самом деле?
– Это телевидение, – Анжелика подобрала и спрятала микрофон-пустышку. – Конечно тут всё не на самом деле.
– Поехали! Камера, – голосом режиссера каркнул наушник.
– Выпуск 10–01, сцена 012, – другая незнакомая женщина щелкнула хлопушкой у них под носом.
Лиза хотела спросить – неужели и в других передачах вместо гостей актеры, но Анжелика только шикнула сквозь зубы. На мониторах бесновались последние кадры вступления: лица девушек и парней, неровно вырезанные из фотографий, на фоне рисованного названия.
– Добро пожаловать, в эфире «Вау!», я Анжелика Лето, и тема сегодняшней передачи: вау, он нашел – всех – ее – парней. И сейчас я рада пригласить в студию ИХ – семерых! – она помахала кому-то рукой.
Тут должна была грянуть музыка, и не грянула – «наверное, добавят потом», – решила Лиза. Скрипя половицами в неловкой тишине, на сцену потянулась цепочка тех самых парней, что нашел герой передачи. Шестеро из них застенчиво улыбались и махали публике. Один, которому досталась роль поживее, шагнул навстречу зрителям и двумя руками послал им воздушный поцелуй. В зале немедленно захлопали и засвистели, не потому, что были ему рады, а потому, что серое табло потребовало «аплодисменты», а после «свист». Парень номер семь еще раз поднял руки и уселся на помеченный для него стул.
