скачать книгу бесплатно
… Очень удивленная и встревоженная странным разговором, Катя спустилась вниз. Полина лежала на диване. Услышав шаги, женщина села, поджав ноги, и улыбнулась. Катя впервые видела жену отца вживую. В свои тридцать семь Полина была очень красива. Одежда, подобранная со вкусом и без вычурности, подчеркивала его хрупкость и женственность.
На Полине был элегантный деловой костюм: блузка, пиджак с широкими лацканами, обрисовывающими грудь, и узкая юбка выше колена. Лицо у женщины было необычным – с узким носиком и вытянутыми к вискам глазами. «На лисичку похожа», – подумала Катя. Однако взгляд у Полины был не лисий – простодушный. Теперь понятно стало, откуда у Глеба такая завораживающая внешность. Он был похож на мать верхней частью лица, только с поправкой на мужественность.
– Ой, – томно сказала Полина, поправляя волосы, крашеные в изумительный блонд. – Ты Лиза, да?
– Мама, это Катя, я же говорил, – тоном мученика сказал Глеб.
– Да? Да, конечно, – Полина каким-то жадным движением протянула к Кате руку, заставила ее сесть рядом, без стеснения разглядывая. – Я совсем забыла, что ты у нас! Столько работы накопилось, думала, вообще не вырвусь!
Глеб едва слышно хмыкнул за Катиной спиной. В комнату влетел Лешка, плюхнулся на диван рядом с мамой, прижался к ней, Полина так ласково на него посмотрела, что Катя почувствовала, что проникается к ней симпатией, хоть и смешанной с другими чувствами.
– Как вы справлялись без меня, Лёка, а? Я ездила в Москву заказывать новые модели. Что вы кушали?
– Как обычно, – ответил за брата Глеб. – Перебивались. Для мелкого Катя готовила, а я по забегаловкам.
– Мы тебя приглашали, – вырвалось у Кати, – ты сам не хотел.
У Полины округлились глаза:
– Катюша, ты им готовила? Мне так неудобно! А как же Вера? Она же должна была помогать! Я теперь бояться буду вас одних оставлять!
– С Веркой поговори. Ни хрена она делать не хочет. А лучше уволь Верку. И Ирку уволь, – раздраженно сказал Глеб. – Обеих уволь. Вера постоянно белье в стиралке оставляет, оно заванивается, грязь по всему дому развела, Ирка вообще шляется где-то, мелкий один целый день.
– Как же так? Я думала, все хорошо. Я поговорю, – пролепетала Полина. – Я поговорю, когда Тоша приедет.
– Ясно, – парень скривился, отошел, сел на пушистую шкуру перед телевизором и принялся щелкать пультом.
– Глебушка, я же фэшн-канал смотрела… – робко сказала ему в спину Полина и, не получив ответа, вернулась к разговору с Катей. – Я очень рада, что ты у нас гостишь. Как твоя мама? Тоша говорил, она болеет.
– Ей уже лучше, – вежливо отозвалась Катя. – Она в больнице.
– Я надеюсь, мы с ней познакомимся, – сказала Полина, улыбаясь и наклоняя голову набок – у них с Глебом было много общих жестов, как успела заметить Катя. – Мы ведь семья, кто бы что ни думал. У нас с Антоном был разговор о тебе, когда ты только родилась. Он ведь не знал о тебе, ты в курсе?
– Да, да, – сказала Катя.
– И я рада, что ты нашлась. Думаю, теперь у нас не должно быть никаких обид. Все здесь, все счастливы, правда?
Катя с неуверенностью кивнула. Оно как бы да, но…
– Ребята! – оживленно воскликнула Полина, потянувшись к телефону на столике и явно потеряв интерес к разговору. – А что мы сегодня закажем на ужин? Я ужасно голодна!
– Японскую еду! – радостно вскричал Лешка. – Хочу сушими!
– Мне все равно, – отозвался Глеб, не оборачиваясь. – Я ел, не буду.
В результате ужинали они перед телевизором втроем: Полина, Катя и Лешка. Кате понравилось не все. Сырая рыба была отвратительной на вкус, Катя вежливо пожевала, а потом незаметно сплюнула в салфетку. Слушая щебет Полины – комментарии к показу мод (Глеб ушел в свою комнату, и его мама наконец завладела пультом) – Катя размышляла о том, как верно утверждение, что все познается в сравнении. Сначала переезд в дом Никитиных и новая школа ощущались как катастрофа, а теперь она с удовольствием бы обменяла бы сегодняшний день на три минувших. В школе появились друзья, и суета на кухне за готовкой для Лешки, и их совместные ужины за болтовней обо всем казались ей уже райским времяпрепровождением по сравнению с вечером в обществе жены отца.
На следующее утро Полина вышла на кухню в зеленой бугристой маске на лице.
– Детокс, – невнятно объяснила она Кате, обнимая Лешку. Мальчишка, кривляясь и делая страшные глаза, полез от нее под стол. – Кушаете? О, гренки! Какая прелесть!
– Позавтракаете с нами? – предложила Катя.
– О нет! Я не ем хлеб. Кушайте, кушайте! Глеб, завезите Лешу!
– Знаю, – буркнул Глеб, спускаясь по лестнице. – Самарская, шевелись. Сегодня Ариша просила на десять минут раньше подойти.
– Глебушка, – строго сказала Полина, отплевываясь от пузырьков маски, – называй Катюшу по имени.
– Да, матушка, – едко проговорил Глеб, наклонился к плечу Кати и с придыханием проговорил ей в ухо: – Катюша…
Кате почему-то бросилась в лицо кровь.
… День прошел очень обычно. Эля и Оксана уговаривали ее сходить в «Мега-Город», но у Кати возобновились уроки по скайпу, и она отказалась. Она старалась не пересекаться с Матвеем, но это было сложно – Гурмин постоянно оказывался рядом и пытался завести с ней разговор. Она отмалчивалась. Если это очередная попытка ее унизить (воспоминания о том разговоре с Глебом и слова Матвея о ее нечистоплотности все еще вызывали краску на лице), то странная.
Полина зашла к ней вечером, когда Катя уже в пижаме сидела на кровати с ноутбуком.
– Не помешаю?
– Нет-нет, входите конечно.
– Катюша, у меня к тебе разговор, – вкрадчиво произнесла женщина.
Катя напряглась и выдохнула с облегчением, когда Полина сказала:
– Ты не могла бы три-четыре дня присмотреть за Лёкой? Мне опять надо уехать.
– Да, разумеется! Но… как же Ира?
– Она мне сейчас прислала сообщение, что больна. Я ей не очень верю. Наверное, Глеб прав, – Полина тяжело вздохнула. – Мне очень неудобно тебя напрягать. У нас с Верой и Ирой в последнее время такие… такие нехорошие отношения, Глебушка с ними все время ругается… и вообще. Тоша приедет и мы все уладим. Ладушки?
– Да, – сказала Катя, втайне радуясь. – А когда вы уезжаете?
– Послезавтра днем. Я буду тебе платить, по часам. За готовку и присмотр.
– Нет! – воскликнула Катя. – Не надо! Зачем?! Я же у вас живу… и мне не сложно, наоборот!
– Да? – оживилась Полина. – Вот и хорошо! Я тебе деньги буду оставлять. Но я не могу просто так тебя затруднять… Вот что. Приходи ко мне завтра после школы в магазин. У нас отличный завоз осень-зима. Подберем тебе что-нибудь молодежное. Не дело ходить в таком… стареньком.
– Я… – смущаясь, начала Катя.
– Вот и договорились! Буду завтра тебя ждать! Не подведи! – Полина мило ей улыбнулась и вышла из комнаты.
Глава 8
Глеб
Глеба напрягало, что Матвей трется возле Самарской. Та, по всем признакам, серьезно обиделась и хорошо если выдавала Гурмину два-три слова в день. Матвей не отставал. Плохо, что Эля с Оксаной относились к нему с пофигизмом и не пытались оградить новоявленную подружку от его общества. У Эли с Гурмиными дружила мама, Оксане вообще было все равно, она, как придонная рыба, выныривала из своего академического моря, только чтобы проверить, сколько там до ЕГЭ осталось. Весь класс тоже внимания особого не обращал: у Гурмина была одна особенность – он старался завоевать себе всеобщую симпатию, особенно перед контрольными и зачетами. И у него это хорошо получалось. Но Глеб видел, что тут что-то не так.
На русском Матвей встрял с Самарской в спор о непервообразных предлогах. Девчонка доказывала, что в предложении есть запятая, Гурмин твердил, что нет. Проверили тест по ответам, оказалось, Самарская права. Гурмин подошел к ней на перемене, начал велеречиво извиняться, девчонка злилась, но он не отстал, пока она трижды не повторила, что не обижается.
Училка по обществознанию уехала на конференцию, на замену никого не поставили, и Ариша отправила весь класс в библиотеку на самообучение. Глеб подсел к Гурмину, который положил перед собой учебник по обществу, а сам лазал по каналам в телеграме.
– Гурмин, тебе Самарская что сделала?
Матвей поднял голову и, как показалось Глебу, посмотрел на него с удивлением.
– Ничё не сделала.
– А зачем ты тогда к ней липнешь?
Гурмин поднял одну бровь, откинулся на сидении назад:
– А это со стороны так выглядит, да? Не знал.
– Выглядит так, будто стоит ей косички заплести, и ты на них сразу повиснешь.
– Косички, – Матвей странно усмехнулся. – Косички – это сексуально. Никитин, отвянь. Мне твоя сеструха нафиг не нужна, мне просто скучно. Я всех в классе знаю от и до. Хоть какой-то свежачок. К тому же скоро полугодовые.
– Самарская не виновата, что наш объект в клинику лег, – раздраженно проговорил Глеб, припомнив свои терзания в последние дни. Он бы уже сбросил этот камень с души, но Тому госпитализировали с подозрением на аппендицит. – Ты сейчас Самарскую напряжешь, а мне потом отец счет выставит.
– А-а-а, ты уже в семье не любимчик, так что ли?
– Да при чем тут… Я за ней типа присматриваю. Ты ей и так уже самооценку подпортил, она теперь думает, что ты ее загнобить пытаешься. У них в ее шестидесятой школе это нормой было. Отцу скажет – он мне предъяву кинет: чего допустил?
– Ты ей рассказал? Про то, как я ее замарашкой назвал? – взгляд Матвея заледенел. – На хера?! Я просто поделился. На эмоциях!
– А я что, друг тебе? – неприязненно отозвался Глеб, скрещивая руки на груди. – На фиг мне твои эмоции? Ты отвечай за свои слова. Поделился он! Как будто не понимаю, в кого ты метил. Типа мы с ней одна семья, все засранцы. А мы не одна, понял?
– Я-то понял, это ты ничего не понял, – с издевкой произнес Матвей.
– Да, я тупой и совестливый. Короче, харэ гнобить мою сестру.
– Ты придумал насчет выигрыша? – вдруг резко сменил тему Гурмин.
– Мне не до этого, – окрысился Глеб. – У меня днюха скоро.
– Ну так и совместишь, приятное с полезным: днюху и исполнение моего желания. Потому что когда Тома выйдет из больницы… Кольцо не потерял?
– Не потерял.
Прозвенел звонок. Глеб остался в библиотеке и сидел всю перемену, наблюдая за тем, как мимо стойки библиотекарши ходят косяками учащиеся. Скоро промежуточные зачеты, надо готовиться, дерьмово. Самарскую тесты тоже беспокоили. В машине по дороге домой она неожиданно разоткровенничалась:
– Мой репетитор передает меня своему бывшему ученику, – жаловалась она. – Он в Каратовском вузе на четвертом курсе. Валентина Станиславовна его очень хвалит, а сама говорит, что ей уже тяжело столько ребят вести. К тому же я много пропустила. А я вот думаю, согласиться или другого репетитора искать? Валентину Станиславовну не хочется обижать, она этого Мишу так рекомендовала! У нас с ним первый урок в воскресенье вечером, вроде бесплатный, пробный потому что.
– Ну и позанимайся, – Глеб пожал плечом. – Потом отмажешься, если что. Скажи, в новой школе к учительнице на допы записалась.
– Врать не хочу, – девчонка вздохнула.
– Не хочешь – скажи ему в лоб, – Глеб начал раздражаться. Все такие правильные, блин, только никто не хочет отвечать за свои слова и поступки. – Тем более, если урок пробный. Значит, у препода первоначально заложено, что может не срастись.
– А ведь ты прав, – сказала Самарская, подумав. – Я попробую, и если у меня не пойдет, так и скажу. И Валентине Станиславовне объясню.
– Твоей Валентине Станиславовне, может, вообще все равно, – пробурчал Глеб, – а ты себя моральными терзаниями изводишь.
– Нет, – упрямо сказала девчонка, отворачиваясь. – Ей не все равно.
– Ну… нет так нет, – процедил Глеб, закрывая глаза.
На следующий день, в субботу, в школе были только допы, на которые Глеб решил не идти. Закончились занятия в десять тридцать, и Катя растерянно топталась во дворе школы. Водителя она отпустила (предупредив, что идет в торговый центр и домой доберется сама), и лишь потом сообразила: Полина легла спать чуть ли не под утро. Через приоткрытое окно Катя слышала, как жена отца в три часа ночи стоит на балконе в своей комнате и разговаривает по телефону, перемежая неразборчивое бормотание переливчатым смехом. Если сейчас ехать в «Мега-Город», Полины в бутике скорее всего еще не будет. Придется объяснять ситуацию продавцам, неудобно выйдет. Да и сомневалась Катя, что Полина не забыла о своем обещании. Странная женщина. Такое ощущение, что ей тринадцать, а не тридцать семь.
Вышли Эля и Оксана. Эля, узнав о том, что Катя наконец решилась выбраться за покупками, радостно затараторила:
– Класс! Мы с тобой пойдем! Только давай заедем ко мне, поедим чего-нибудь. Пока посидим, твоя родственница проснется. У тебя номер ее есть?
– У меня есть номер Глеба, – объяснила Катя. – Это его мама.
Эля и Оксана переглянулись, но ничего не сказали. Они сели на автобус до центра на остановке возле лицея. Дорога по поселкам показалась Кате очень приятной, девочки уселись возле окна и болтали. Само собой как-то получилось, что Катя рассказала всю историю с переездом в дом Никитиных.
– Ну ничего себе! – протянула Эля. – Ты только нашим девчонкам не говори, я знаю пару человек, кто с Глебом не прочь замутить. Начнут… докапываться, или и того хуже – подозревать, что вы… ну ты поняла.
Катя поняла и покраснела.
– Саша, – сказала Эля. – Я слышала один раз, как она с Лолой Карповой планами делилась. Так по виду и не скажешь, что Максимова на Никитина глаз положила, она ведь с каким-то парнем из универа встречается. Ты, Катюх, Максимову опасайся. Она стерва.
– Ладно, – вежливо сказала Катя.
Эля жила в большом новом клубном районе. На всех калитках домофоны, подземная парковка, из которой выезжали красивые дорогие автомобили, чудесный зеленый дворик с детскими качелями, на которых сама Катя не отказалась бы покататься, лифт, как в фильмах о космических кораблях. Девочки поднялись на самый верхний этаж.
– У нас квартира полтора уровня, – объяснила Эля, когда они вошли. – Я вот там сплю, на втором уровне.
У Кати от восторга не нашлось слов. Много света, повсюду вырезанные из дерева статуэтки, гладкие, прикоснуться хочется. Оксана упала на диван, взяв с полки яркую книгу, а Эля устроила Кате небольшую экскурсию по квартире, с гордостью показывая интересные вещи.
– Моя мама – скульптор и резчик по дереву, – объяснила подруга. – У нее свой магазин, как раз в Мега-Городе. Смотри, это африканка из черного дерева. Мамина работа. Второе место на выставке в Москве получила. Красивая, да? Есть хочу. Идемте на кухню.
В холодильнике у Эли не нашлось ничего съедобного.
– У нас всегда так. Мама не успевает. Не проблема, – Миулина легкомысленно махнула рукой. – В центре перекусим. Сейчас, деньги только возьму.
Она поднялась наверх, на второй этаж над просторной гостиной. Вернулась, засовывая в кошелек пятитысячную купюру.
– Мало. Нужно к маме зайти, еще попросить. Ой, девчонки, я сегодня в ударе! Да здравствует шоппинг!
Катя все никак не могла к этому привыкнуть. К тому, что огромные для нее в прошлом суммы можно считать мелкими. Хотя у нее самой на карте лежало целых две маминых зарплаты.
Полина была в магазине. Она увидела Катю сквозь стеклянные двери магазина и, радостно заулыбавшись, вышла ей навстречу.
– Катюш, а я уже хотела тебе позвонить. Девочки, привет. Заходите, у нас новый завоз.
