скачать книгу бесплатно
– У себя, – Полина показала на потолок вялым движением руки.
– Что смотрите?
– Кирилл наснимал много видео в Италии, – так же медленно сказала жена. – Тоша, когда мы поедем в Венецию?
– Венецию не рекомендую, – сказал Кирилл, потягиваясь на диване. – Мне там везде сыростью воняло. Канализацией.
– Фу, – протянула Полина и задумалась.
Антон кивнул для вида. С братом жены, великовозрастным бездельником, даже разговаривать не хотелось, не то, что спорить. Канализацией… Поездки в Венецию по рабочим вопросам всегда были для Никитина событием, жаль, что их было не так много. Город-искусство, город-песня, город-карнавал.
Лешка сидел перед телевизором с джойстиком в руках.
– Привет, папа.
– Привет, сын. Во что режешься?
Лешка не ответил, заигрался, Никитин посидел на его кровати и пошел к себе. Холодно. И дело не в непогоде.
Глеб
После признания матери о том, что Антон ему не родной отец, Глеб пришел в себя лишь на Мальте, куда мать отослала его изучать английский язык. Она, должно быть, боялась, что его сорвет. Он сам испугался, согласился сменить обстановку. А в лэнгвидж-скул не сколько язык изучал и таскался по экскурсиям, сколько общался с новыми знакомыми. Компания подобралась отличная: пара питерских пацанов, три девчонки – из Вологды, Беларуси и еще откуда-то.
Лена-еще-откуда-то, кажется, в него реально втрескалась, дура. Мямлила что-то, говорила, какой он красивый, как у нее ноги подкашиваются, когда он на нее смотрит. Он не понял, вежливо ее послал, она плакала. Он подумал, что не надо было посылать, а стоило развести девчонку на что-нибудь интересное. Глеб уже давно миновал тот возраст, когда при взгляде на девочек в душе ворочался сладкий ком непонятно каких желаний и ожиданий. Он уже давно вполне осознавал свои желания.
Когда он вернулся, отчим (с некоторого момента Глеб называл Никитина только так) устроил ему экзамен по языку. Глеб отказался отвечать и, глядя в глаза Антону, сообщил тому, что ни фига не учился, а отдыхал. И Никитин в первый раз просто промолчал. Еще бы, у самого рыльце в пуху, как выяснилось недавно. Оказывается, у него тоже дочь имеется, кровиночка, без него растет где-то, а он ее ну прям никак найти не может.
После признания Лены Глеб посмотрел на себя другими глазами. Его стало удивлять собственное отражение в зеркале. Да, он спортивный, отчим приучил тонус не терять, лицо… лицо правильное, не урод. Со взглядом что-то, поменялся взгляд. Черты стали резче, кулаки больше, мысли циничнее.
Со Светой они познакомились в кинотеатре, летом перед одиннадцатым классом. Глеб повадился сбегать из дома на целый день – шел в торговый центр или спортзал, смотрел фильмы или отрабатывал ворк-ауты, катался на роликах на роллердроме.
В тот день фильм шел какой-то дурацкий, ни о чем, обычная пиндосская ересь. Народу в зале собралось раз-два и обчелся. Кто-то сел сзади, толкнув кресло. Глеб обернулся, взгляд его уперся в голые коленки красивых смуглых ножек. Вместо того, чтобы выразить недовольство, Глеб улыбнулся девушке с коротким гладким каре. Ему всегда такие нравились – невысокие, но спортивные. Когда начались анонсы новинок, девчонка пересела к нему на ряд. Показала большое ведро с поп-корном, кивнула на его кока-колу.
– Угостимся взаимно? – и посмотрела на него, наклонив голову к плечу. – Света.
Он кивнул и представился, внаглую рассматривая новую знакомую. Они ушли из зала через полчаса, договорившись выпить кофе у киноцентра, но вместо этого пошли гулять, незаметно выйдя к зданию с невысоким забором.
– Наша общага, – кивнула на здание Света.
– Ты в политехе учишься?
– Ага, второй курс. А ты?
– В школе.
– Че, честно? – Света засмеялась, Глеб сжал челюсти. – Я б тебе лет двадцать дала, не меньше.
– Мне восемнадцать. Почти, – неохотно признался Глеб.
– Вау!
Она снова наклонила голову к плечу.
– Слушай, у меня тоже кофе хороший. Пойдем? Только через главный тебя не впустят, я покажу, как пройти.
Света вошла в общежитие, а через несколько минут на первом этаже со скрипом открылось окно. Глеб влез через него в грязноватую кухню с несколькими плитами и запахами пригоревшей пищи.
– Тише, – Света повела его по коридору. – Почти все на каникулах, но кое-кто тут и летом ошивается. Нельзя, чтобы нас услышали.
– Почему? – хотел спросить Глеб.
Но они уже входили в комнату Светы, небольшую, светлую, довольно уютную. Девушка быстро закрыла дверь и обняла Глеба, потянувшись к его губам. Он сначала немного опешил, неуклюже ответил на поцелуй, потом понял, что ему предоставлен карт-бланш, и осмелел: быстро стащил с нее топ, запустил немного дрожащую руку в кружевной лифчик.
– Сюда. Вот моя кровать, – прошептала Света.
Уже темнело, когда они оторвались друг от друга. Света включила лампу на полке и лежала, приподнявшись на локтях:
– Вау, какой ты все-таки красавчик. В школе девчонки проходу не дают?
Глеб пожал плечами:
– Дают… то есть…
Света рассмеялась.
– Подожди, и давать будут, и воевать за тебя.
Она выпустила его через окно кухни, прошептала:
– Ты классный, было офигенно.
– Ты тоже… – неловко начал Глеб. – Свет, а когда мы с тобой еще…
– Слушай, красавчик, давай сохраним приятные воспоминания и… короче, через два дня приезжает мой парень. Он как-то… не одобрит, если узнает. Так что, если что, ты меня не знаешь. Я надеюсь на твою мужскую порядочность. И не хочется, чтобы тебе больно сделали, парень мой задира.
Она произнесла это с гордостью, а потом закрыла окно и исчезла в глубине освещенной кухни. Глеб постоял немного под деревом и медленно двинулся прочь. Дома он долго сидел за столом, глядя в окно.
Вернувшись в школу в сентябре, Глеб совсем другими глазами посмотрел на своих одноклассниц. Кто из них «уже», а кто еще нет? Эля Миулина – непонятно, девочка себе на уме. Карина Черных – больше пыли в глаза: по странице во ВКонтакте подумаешь, что мегапопулярная, но только в лицее, в лицее подумаешь, что суперзвезда… вне его. Оксана Бобринюк – целомудренна от кончиков классических туфель до вечного учебника по русскому в руках. Он перебрал всех девчонок, сидя на классном часу в душной аудитории второго этажа. Дошел до Максимовой. В этот момент Саша сама обернулась и посмотрела ему в глаза, улыбнулась, провела языком по губам.
– У нас в классе новый ученик, – сообщила Арина Демидовна, их классная, совсем молоденькая учительница по литературе, второй год из универа, вечно прячущая растерянность за сердитостью.
Кто бы сомневался? Их лицей каждый год принимал новых учащихся, которых тут называли «студентами». К ним с трудом, боем, вступительными испытаниями и большим взносом переводились из других школ. Зато гуманитарный лицей номер одиннадцать открывал перед выпускниками много дорог и обеспечивал хороший балл на ЕГЭ. Еще бы, у них русского было по две пары в день, а еще литература, история, два языка и естественные науки в режиме «базы». При этом в лицее было всего три параллели классов с восьмого по одиннадцатый, и в каждом классе училось не больше двадцати человек.
– Вашего нового одноклассника зовут Матвей Гурмин. Попрошу любить и жаловать.
Классная, любительница эффектов, подошла к двери, открыла ее и сделала приглашающий жест. Новенький смущаться не стал, вошел и встал у доски, с интересом осматриваясь. Среди девчонок тут же началось оживление. Глеб вспомнил слова Светы и усмехнулся. А Гурмин поймал эту усмешку, нехорошо прищурился в ответ. Он был высоким, очень спортивным, темноволосым. Нос с горбинкой, зеленые глаза. Красавчик, сказала бы Света. Глебу было плевать на конкуренцию. Да, после лета он заметил повышенное внимание девочек к своей персоне, как только переступил порог. Даже Арина Демидовна сказала, строго посмотрев через очки:
– Никитин, как ты повзрослел за лето, вытянулся. Спортом занимался?
И все же… Увидев Гурмина и перехватив его оценивающий взгляд, он интуитивно понял: последний год в лицее будет нелегким.
Глава 2
Катя
Катя пришла и школы около четырех – несмотря на субботу, у нее были допы. Она еле держалась на ногах, голодная и уставшая, но больше всего измучили ее не трудные уроки, а переживания. Антон Васильевич как раз был у мамы, а по двору прохаживался какой-то коренастый мужчина в сером плаще. Врач, поняла Катя. Она поздоровалась с ним, а он, церемонно поклонившись в ответ, окинул ее любопытным взглядом.
Мама и отец (Кате было пока непривычно называть так этого высокого, красивого, почти незнакомого мужчину), конечно же, спорили, но по интонации мамы Катя поняла: мама уступает.
– Ты что, Никитин, вообще у меня дочь хочешь отобрать? – услышала Катя.
– Варя, пойми, – повторял Антон Васильевич, – это лучшая школа в городе.
Катя вошла, оба разом замолкли.
– Катюш, – мама подняла на нее усталые глаза, – познакомься, это твой отец.
Мама сидела на разобранной, смятой кровати – видимо, спала, когда заявились совсем неожиданные гости. Она была в домашнем халате. В комнате пахло больницей. На столе лежали блистеры с лекарствами и стояла коробка. «Автоматический тонометр с манжетой», прочитала Катя, подойдя ближе.
Антон Васильевич поднялся со стула. Любой человек, посмотревший на него сейчас, поверил бы, что он видит свою дочь в первый раз. Такой же взгляд был у него, когда они встречались накануне: умиление, радость.
– Катюша, я так счастлив, – хрипло сказал отец. – Варя, можно нам с Катей поговорить с глазу на глаз.
– Можно, – суховато сказала мама, отворачиваясь к окну.
– Чаю хотите? – спросила Катя на кухне.
– Нет, – сказал Антон Васильевич. – Ты выпей. Устала?
Катя кивнула. Она всегда была немного заторможенной после учебы.
– Я продукты принес, – сказал отец. – Поешь.
Катя принялась раскладывать по полкам содержимое двух тяжелых пакетов, для себя достала из них хлеб и палку колбасы. Хлеб был с семечками и кусочками моркови, Катя и так бы его ела, без ничего, но Антон Васильевич отобрал у нее колбасу и занялся бутербродами. Хлопнула дверь. В комнату к маме зашел врач. Катя подошла к двери, услышала шипение аппарата, хруст ампулы и слова медика:
– Варюха, нельзя так. Ты что делаешь-то с собой, полоумная женщина?
Прозвучало это как-то фамильярно, даже грубовато, Катя думала, мама сейчас взорвется, но та устало сказала:
– Миш, а какой у меня выход?
– Если ты сейчас не возьмешься за свой организм, со всеми в него втекающими и из него вытекающими, я тебе авторитетно, как врач, заявляю – оставишь дочь сиротой в очень скором времени. Чего смотрим? Думаешь, шутки шучу? Полгода восстановления, это в лучшем раскладе.
– Я не могу. У меня работа, Катя, у нее выпускной класс.
– Уж сейчас, по-моему, Варюша, волноваться тебе не о чем. Антон обо всем позаботится.
– А я вот как раз волнуюсь о том, КАК позаботится. Я могу ему доверять? А?
– А мне можешь? Если хоть мне доверяешь, немедленно в больницу. Потом санаторий. Потом снова терапия.
– Миша, откуда у меня на это деньги? У Кати репетиторы, на выпускной нужно отложить.
– Я тебе о чем…
– Снимаете? – спросил Антон Васильевич над ухом.
– А? Да, – Катя отошла к столу, взяла бутерброд, стала есть, прихлебывая чай, опершись о мойку.
– Ты что делаешь? – с недоумением спросил отец.
– Ем, – растерявшись и проглотив кусок бутерброда, не разжевав, ответила она.
– А почему за стол не садишься?
– Привыкла, – Катя смутилась, села на табурет. – Накрывать на стол долго, а так…
– Ясно. Все на бегу, короче. Отвыкай. Я так себе в молодости чуть желудок не угробил. Вот, я помидоры порезал. Витамины. Сколько платите за жилье? – Антон Васильевич со вздохом обвел взглядом кухню.
– Девять всего, – сказала Катя. – Дешевле не бывает.
– Верю, – поморщившись, сказал отец.
Кухня у них и впрямь была страшненькая, темная, без вытяжки, дом тут уходил под землю до самых окон, полы были холодными, пар оседал на обоях и стеклах, а свет даже летом был тусклый.
– Вы меня из школы хотите забрать? – спросила Катя почти равнодушно.
Сегодня весь день переживала, предполагая такой расклад, а сейчас так устала, что все равно уже было.
– У меня пасынок учится в одиннадцатом лицее, с гуманитарным уклоном. Лучший лицей в городе.
– Ага, я слышала. И платный. И далеко, за городом.
– Кать, – Антон Васильевич помолчал. – Вот у тебя сегодня какие уроки были?
– Ну… алгебра, химия, биология, обэжэ…
– И все надо учить, даже те, которые тебе не нужны. А там все естественные науки ознакомительно, только математики для экзамена чуть больше. Глеб на журналистику планирует. А ты на филфак?
– Да.
– Вот видишь!
– У меня репетиторы.
– Продолжишь и к ним ходить.
– У меня друзья.
