Зелёные глаза

– А он здорово бегает! Не старик, а лось молодой.

– Эй, Семёныч! Не валяй дурака, выходи! Или уходи вовсе.

Слова как будто потонули в ночном пространстве. Я повернулся и сразу услышал за спиной шорох. Кто-то снова тянул брезент. Причем рывками. Но стоило оглянуться, около брезента никого не было.

– Чертовщина какая-то. Тут без лешего не обойтись.

Темнота вокруг была, хоть глаз выколи. Мой фонарик едва заметно высвечивал силуэты ульёв.

Неожиданно из-под крыльца выскочила одна из собак. Заливаясь лаем, она выскочила на середину точка, оглядываясь назад и подзывая свою подругу. Та гавкала под крыльцом и не вылазила.

– Ладно. Черт с ним, – махнул рукой Игорь. – Скоро утро, надо хоть вздремнуть немного. Завтра за пчелами ехать. А по такой дороге мы точно день потеряем.

Заснуть так и не удалось. Мне так точно. Собаки то лаяли, то переходили на вой и до самого утра бегали вокруг дома. Всю ночь шевелился брезент, и никто больше не выходил на его шорох. В промежутках между лаем я все-таки вырубился.

Проснулся я от того, что меня кто-то пинает в бок.

– Вставай, пьянь!

Я открыл глаза и увидел довольную физиономию своего друга.

– Сам алкоголик.

Я сел на кровать и натянул башмаки. Нет ничего хуже, чем спать в одежде. Голова разламывалась на части. Вчерашняя выпивка просилась подышать свежим воздухом.

Выйдя на крыльцо, я увидел Игоря и дядю Борю. Они, озадаченные вчерашним происшествием, внимательно разглядывали измятый брезент.

– Давай сюда, студент!

Я подошел и стал с интересом разглядывать место вчерашней чертовщины.

– Ты, парень, или в рубашке родился, или вылез из тигриной шкуры.

– Из капусты.

– Шутишь. Иди глянь сюда. – Игорь указал на угол брезента.

Еще окончательно не проснувшись, я выпялил сонные глаза на изжеванный угол брезента.

– Ну и что?

– Узнаёшь? Это следы от зубов тигра. Выходит, это он вчера шутил над нами, развлекался. А мы думали, что Чернобаев.

Тут меня как обожгло. Ноги мои вдруг осели, колени подогнулись, а между волосами появилась испарина.

Я же бегал со своим «жучком» по поляне, а эта тварь пряталась в темноте и издевалась надо мной.

– Но зачем?

– Это мы сейчас выясним. – Игорь встал с колена и огляделся по сторонам. Потом он пару раз свистнул и позвал собак. – Вот стерва! – Он в досаде ударил себя по колену. – Эта гадость, кажется, собаку спёрла.

Игорь стал свистом подзывать к себе собак. Из-под крыльца нехотя вылезла Найда. Озираясь по сторонам и опустив голову, она пошла к хозяину, виновато виляя хвостом.

– Ну, сволочь рыжая! Она Пряника уволокла. Это она специально шороху наводила. Собак дразнила. Жаль Пряника, хоть и дурной. Собака – самое большое лакомство для тигра.

Я медленно отходил от удара. Мне опять стали мерещиться усатые морды под каждым кустом.

– Да ты, паря, не дрейфь! Если она тебя ночью не тронула, днем вообще не подойдет.

За обедом я снова вернулся к своей истории с тигром. Игорь только слушал и кивал головой. Особенно удивил мой рассказ Лёху. Он так и не закрыл рта.

– Тебе явно везет, – пошутил Игорь. – Кстати, не твой фотоаппарат на окне висел?

Я вздрогнул:

– Мой.

В меня закрались подозрения, и я выскочил на улицу.

На крыльце сидел вчерашний пожёванный дедушка и с любопытством рассматривал мой «Зенит». Во мне вдруг что-то сломалось. Корявые пальцы старика лежали на кнопке, которой открывается камера. Это было уже слишком. Столько переживаний всего за каких-то две недели. Дедушка простодушно посмотрел на меня, как бы извиняясь:

– Оно чего же? Кнопку –то нажал, а крышка-то сама и открылась. А там, гляжу, плёнка, чшо ли? Кажись плёнка. Серая какая-то. Может быть, ты меня сфотографируешь? – спросил добрый дедушка.

Я несколько раз щёлкнул затвором, с трудом удерживая себя от того, чтобы не взорваться. У меня было чувство, как будто меня лишили счастливой лотереи. Этому древнему человеку, не знающему, что такое фотосинтез, трудно было что-то объяснять. Всю оставшуюся жизнь мне придётся жалеть о своей неосмотрительности. Так мне и надо.

Через час все были готовы к отъезду. Теперь меня сменял Лёхин дядька. Им с Игорем ещё предстояла уйма работы. А мы с Лёшкой ехали обратно. Конечно, ему досталось больше. Он работал на кочевке. Чего стоили искусанные, разбухшие от пчёл руки.

Лесники ходили за Игорем, вымогая на опохмел. Игорь не сдавался, но куда там… Из омшаника лесники вышли довольными и помолодевшими.

Мне стало грустно. Из-за плёнки. Все мои планы и мечты рухнули в одночасье из-за одного дремучего как лесной пень человека.

Заревел пускач трактора. Пасека заполнилась противными едкими выхлопами. Дым не хотел растворяться в воздухе и висел над землёй. Да и ветра не было вообще. От этого у меня заболела голова. Вот те на! Отвык, получается, от цивилизации.

Едкий дым резал глаза и не давал дышать полной грудью. Вскоре и трактор, и ЗИЛ перешли на холостые. Гул поубавился. Мы с Лешкой собрали свои вещи и удобно устроились в кузове. Глядя на пасеку с небольшого бугорка, я все ещё жил ее жизнью, но в голове уже выстраивались планы моей будущей жизни в городе. Хотя вряд ли я долго смогу вот так, безвылазно. Автобусы. Толпа, городские давки. Это не по мне. Буду считать отлучку вынужденной.

Леха сидел молча, наблюдая за возней полутрезвых трактористов. Они спорили, кому вести трактор.

Как только машина тронулась, дорога сразу захватила меня. Нет ничего интереснее, чем смотреть в дороге по сторонам именно с кузова.

Плавно переваливаясь через ямы, машина напоминала буксир во время волнения. Её немного стаскивало в стороны. Почва хорошо пропиталась влагой и тянула нашего крокодила всё время с дороги. От того, как машину наклоняло, у меня захватывало дух. Казалось, она должна вот-вот перевернуться, но ЗИЛ упорно полз по «дороге», только иногда останавливаясь, чтобы переключится на пониженную скорость.

Я был просто потрясен, шокирован! Как можно ехать по таким дорогам? Глядя в окошко, я видел непринужденно болтавшего водителя и Лёнькиного дядьку. Дорога, казалось, их не волновала вообще. Несколько раз Игорь останавливался и рассматривал землю. Потом я догадался, он смотрел следы переходившего дорогу зверя. Кому что.

Мне почему-то очень захотелось вновь вернуться на пасеку, как будто с этого момента всё и начнётся. Неожиданно меня ткнул в бок Лёха и указал в сторону. Далеко в распадке, между грядами сопок, среди густого леса виднелась небольшая плешина. Я узнал свою пасеку. Там, где-то в кустах, неслышно пробегал ручей с чистейшей и самой вкусной водой. На покрытой серебряной росой поляне, стояли улья с ленивыми пчёлами, на крыльце лежала собака и, наверное, скучала без своего приятеля.

Скоро пустая поляна наполнится пчелиным гулом, а у Игоря появится много хлопот.

Мы же с Лёхой пропадем в шумном городе, затеряемся в безликой и равнодушной толпе. Всякие тигры и медведи покажутся мелочью, по сравнению с проблемами, ждущими нас в лабиринте улиц и домов. И хотя я всё ещё ехал среди зелёного леса и видел птиц, порхающих в голубом небе, чудовище Город уже надвигался на меня всё ближе и ближе. А я, как кролик, был послушен своей судьбе.

Немного позади машины, всё время выныривая и вновь проваливаясь в глубокие ямы, катил весёлый трактор. В нём, как мне показалось, сидели поистине счастливые люди. Я бы не хотел быть на их месте. Ходить по локоть в мазуте, кормить день и ночь комаров, изнывать от невыносимой жары среди густого леса. Надрываться от непосильной работы на делянках в тридцатиградусный мороз и ходить каждое утро с опухшей от самогонки головой и трясущимися руками. Но я им всё равно завидовал.

Мой друг уже дремал, когда машина нехотя выползла на ровную просёлочную дорогу. Удобно устроившись на дубовых ветках, которые дядя Боря успел наломать с утра для бани, Лёха видел сны. Кажется, его не волновали мои проблемы.

Я благодарен тебе, Лёшка. За то, что ты вытащил меня в этот удивительный мир, который очаровал меня и помог залечить мои душевные раны. Когда ещё повезёт…