banner banner banner
Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте
Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте

скачать книгу бесплатно

Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте
Юлия Ефимова

Летописец #1
"Борьба за власть – это игра, только играют в неё не на подмостках, а на эшафоте". *** Король Айварих мечтает о наследнике, принц Дайрус хочет вернуть трон отца, сирота Мая ищет родных в незнакомой стране, бастард Рик намерен узнать имя матери. Каждое из этих желаний просто и понятно, но вместе они способны не только ввергнуть страну в кровавую распрю гражданской и религиозной войны, но и пробудить магию языческого прошлого, дремавшую сотни лет.

Пролог

Старик дописал фразу и со вздохом откинулся на спинку кресла. Строчки ровными рядами заполняли страницу желтоватой бумаги, однако летописец видел намного больше, чем записал в рукопись. Он видел не мятеж, почти подавленный королём Айварихом, не высадку армии Дайруса Кройдома, которая вот-вот начнёт сражение за трон, – старик предчувствовал смерть и перемены.

Лес за окном привычно шелестел мокрой листвой, но что-то насторожило одинокого старика, жившего в избушке на краю света. Тревога нарастала, пока он не понял, в чём дело: ветви деревьев склонялись к югу. Значит, ветер северный. На его памяти он не дул ни разу. Старые предания пришли на ум – он выбросил их из головы.

Прикрыв уставшие глаза, старик опустил руку с гусиным пером на ореховую столешницу. Уже пятьдесят лет он переписывал события, отражённые в Истинной Летописи. За это время его волосы поседели и наполовину выпали, лицо покрылось морщинами, кожа высохла, хотя глаза по-прежнему видели отлично, а твёрдые пальцы так свыклись с работой, что он без труда писал по много часов подряд. Порой ему казалось, будто он делает это машинально, самые драматичные события для него были всего лишь набором бессмысленных слов. На его веку короли и их жёны, претенденты и самозванцы сменяли друг друга так часто, что кипящие в стране страсти, льющаяся кровь и шатающиеся троны его давно не волновали. Ему было всё равно, сохранит ли Айварих корону в предстоящей схватке с принцем Дайрусом. Борьба за власть бесконечна, Летопись же надо вести, кто бы ни сидел на троне Сканналии. Прошли те времена, когда он переживал за исход событий, сочувствовал жертвам. Осталась лишь монотонная работа среди одинокого леса.

Снаружи послышался шум. Старик удивлённо прислушался: он не ждал гостей сегодня. Шум усилился, через мгновение дверь с грохотом распахнулась от удара. Проём заполнила фигура бородатого верзилы в светло-коричневой куртке, грязных штанах и тяжёлых сапогах со шпорами. Из-за его спины выглядывал второй мужчина в такой же одежде. Он был пониже, потоньше и без бороды.

Безбородый прошмыгнул к столу, где находилась обычная рукописная книга и Истинная Летопись – прямоугольный лист пергамента в тонкой кожаной обложке с золотой застёжкой. Рукопись ничего особенного собой не представляла, зато пергамент привлёк внимание незнакомца. Буквы на нём появлялись из ниоткуда, складываясь в слова.

Бородач вытащил меч из ножен и направился к старику. Тот растерянно встал с кресла, сделал шаг назад, упёршись в стол. Убийца ухмыльнулся, подошёл ближе и с силой вогнал меч старику в живот. Лезвие легко проникло внутрь, провернулось и вышло из раны, откуда тут же хлынула кровь. Упав на колени, раненый беспомощно смотрел на палача. Меч взлетел в воздух и опустился на шею жертвы. Верзила поднял отрубленную голову за волосы, вытащил из-за пояса холщовый мешок и сунул её туда. Оглянувшись на компаньона, он увидел, что тот по слогам пытается разобрать слова, которые появлялись в Истинной Летописи:

– «Флот Дайруса из 36 кораблей стоит на якоре у берега Северной гавани. На кораблях 4336 человек, из них…»

– Откуда эта штука знает, сколько их там? – Верзила деловито вытирал заляпанную кровью подошву башмака о халат мертвеца.

– Ты не слышал легенды про Истинную Летопись? – Второй убийца говорил почти шёпотом, словно боясь, что его услышат. – Говорят, она всё знает про всех, что в ней скрыта древняя и тёмная магия язычников…

– Чего же она этому старому козлу не донесла, что мы идём за его башкой?

– Ну не знаю, вроде имя летописца в Летопись никогда не попадает. – Безбородый подумал и улыбнулся: – А если попадает, то он подыхает.

– Ага, ну вот и подох. Самая лёгкая работёнка в моей жизни, даже как-то стыдно брать деньги за этого доходягу.

– Да чего стыдиться? Сколько времени угробили! Нет уж, я своё честно заслужил и получу всё сполна, что мне причитается!

– Тогда хватит читать всякую чушь! Или забирай её с собой! – бородач протянул руку, намереваясь закрыть обложку Летописи. Едва он её коснулся, как заорал от боли. Рука на глазах покраснела, кожа на ней запузырилась. Воздух в комнате заискрился, стало трудно дышать. Верзила схватился за грудь.

– Пошли, говорю! – испуганно пробормотал его приятель. – Забыл, что нам велено? Хочешь вместо награды получить плаху?

Убийцы попятились к двери, выскакивая за порог. Комната погрузилась в тишину, только мухи жужжали над телом, да стук копыт затихал вдали. Текст начал бледнеть, новые слова всё медленнее появлялись на пергаментной странице: «Сегодня в полдень оборвана жизнь нашего верного слуги Нистора, сына Назера. Убийцы – Белес, сын Дориса, и Жак Собака из Усгарда – везут его голову на юг». Поверх надписи возникли ярко светящиеся руны и тут же испарились вместе с нею. Пергамент стал чистым.

Одновременно огонь так быстро охватил тело старика, что спалил несколько неуклюжих мух. Когда от тела осталась одна зола, огонь исчез, словно его не было. Обложка зашевелилась, верхняя крышка поднялась и аккуратно опустилась на пергамент. Застежка щёлкнула, снова наступила тишина.

Глава 1. Эшафот для убийц

Слухи о вчерашней высадке армии Дайруса переполняли Нортхед, хотя угроза не помешала горожанам собраться на Волхидской площади, расположенной недалеко от северо-западных городских ворот. Местные прозвали их «Врата Покоя», поскольку от них вела одна дорога – на кладбище.

На Волхидской площади без труда умещались толпа зевак, эшафот и двухъярусная трибуна, которую устанавливали, если приезжал король. Собственно, трибуной служил верхний ярус – внизу стояла королевская стража. Сотни лет назад на месте площади располагалось языческое святилище волхидов – жрецов древних скантов. Эктариане, верившие в единого Бога, выбросили идолов, разрушили алтари и возвели на этом месте храм, но он сгорел. Восстанавливать храм пытались не раз – на него обрушивались новые напасти: то рухнет купол, то вода затопит, то иконы враз потемнеют или стены трещинами пойдут. В конце концов плюнули и подыскали другое место, а тут начали проводить казни, кулачные бои и праздничные ярмарки; когда их не было, площадь заполняли торговцы мясом и рыбой из соседних торговых кварталов.

Двое приговорённых в грязных ободранных рубахах и штанах, шатаясь, с трудом взобрались на мокрый от дождя эшафот – утром плотники поспешно сколотили его, потеснив мясные ряды. Толпа завыла, то ли приветствуя убийц, то ли проклиная. Никто не знал, что они совершили, однако слухи по столице уже распространялись: говорили, что эти двое убили какого-то летописца. Их тут же поправляли, что не какого-то, а того самого, который переписывал Летопись древних скантов. «Нет, – тут же вмешивались другие, – летописец был чародеем и алхимиком, его убили монахи». «Ничего подобного, – возражали третьи, – виноваты потомки скантов, считавшие его предателем».

Мнений было много, слухов ещё больше, поэтому почти весь город собрался посмотреть на убийц, послушать приговор, поделиться мнением с окружающими и полюбоваться на четвертование, которое применялось довольно редко: за государственную измену и покушение на короля. Обычных убийц вешали или рубили им головы.

Сегодня казнили явно не обычных убийц, да ещё в присутствии Его Величества короля Сканналии Айвариха Первого, его жены королевы Катрейны и толпы знатных дворян. В народе царило возбуждение.

Рик остановил коня под окном двухэтажного деревянного дома, выходящего фасадом на площадь. Из его окон, как и из окон всех домов на площади, высовывались зеваки, несмотря на накрапывающий дождь. Людей на площади было много, но из седла Рик отлично видел убийц на эшафоте слева и высоких гостей на трибуне справа. Помимо короля Айвариха и королевы Катрейны присутствовал глава сканналийской церкви доминиарх Теодор Ривенхед и несколько членов Королевского Совета. Один из них – глава Совета барон Холлард Ривенхед, младший брат Теодора, – больше всего интересовал Рика. Ну, не столько он, сколько его дочь Илза, стоявшая рядом с отцом. Собранные в сетку каштановые волосы девушки укрывал капюшон чёрного плаща, её светло-серые глаза смотрели то на короля, то на отца. На толпу она внимания не обращала.

Рик не отрывал взгляда от девушки, пока глашатай зачитывал приговор – его Рик слушал краем уха, не всегда улавливая смысл витиеватых фраз:

– «Жак по прозвищу Собака и Белес, сын Дориса, родившиеся в Усгарде, получили преступный приказ от Дайруса, который называет себя сыном узурпатора Райгарда, восемнадцать лет назад захватившего трон своего брата Эйварда Пятого и вероломного убившего Байнара, сына и наследника короля Эйварда. В надежде, что убийство служившего нам верой и правдой Нистора поможет Дайрусу погрузить наше государство в беспорядки и навлечёт на нас разного рода бедствия, указанный Дайрус вчера прибыл в Северную гавань, дабы оттуда отправить убийц к Нистору и получить помощь мятежника Диэниса Ривенхеда…»

Илза вздрогнула, опустив голову. Семнадцатилетний Диэнис был её троюродным кузеном, она очень переживала за него последние недели. Она считала, что его обманули: он не мог сам додуматься и выступить против короля. Рик даже видел, спрятавшись за статуей в одной из комнат королевского дворца, как она умоляла принца Крисфена пощадить Диэниса. По приказу отца именно Крисфен во главе двух тысяч человек отправлялся, чтобы захватить Малгард и разгромить отряды восставших. Крис, зажав Илзу в углу, обещал подумать, если она тоже кое-что ему пообещает. Пообещать она не успела, потому что Рик выбрался из убежища и объявил Крису, что его ждёт отец. Судя по злобному взгляду, которым Крис встретил Рика спустя час, отец сына совсем не ждал, но Рику было плевать – за Илзу он готов умереть. А вот чего он боялся, так это предстать перед ней в роли гонца с известием о смерти Диэниса. Поэтому сейчас он стоял напротив трибуны вместо того, чтобы тут же доложить о себе королю.

Два дня назад Рик с удовольствием предвкушал, как станет героем, готовился принять участие в первой в своей жизни битве. Он гордился тем, что ему позволили участвовать в таком важном деле, хотя военного опыта у него не имелось: отец не учил его воевать. Рик по-настоящему начал обучение несколько месяцев назад, когда ему исполнилось пятнадцать и его взяли в королевскую стражу. Вчерашний день принёс разочарование – Рик до сих пор не мог забыть того, что увидел. Он не спал всю ночь, пока мчался сюда, однако мёртвый Диэнис всё ещё стоял перед глазами. Крисфен прибил его руки гвоздями к каким-то воротам и вспорол живот. Отчаянный крик умирающего распугал даже собак – люди Крисфена довольно вопили, глядя на его мучения. Рик старался делать вид, будто ему это нравится; лишь когда кишки полезли наружу, его вывернуло наизнанку. Крисфен презрительно плюнул в его сторону, велев приготовить свежего коня – отвести письмо королю. Когда Рик вернулся за письмом, Диэнис уже умер, собаки вылизывали лужи крови, отмахиваясь хвостами от надоедливых мух. Тело никто снимать не собирался: армия Криса занималась более важным делом – наказанием жителей Малгарда. На это у них была всего одна ночь.

Недавно Рик мечтал попасть сюда, сражаться за короля, побеждать его врагов, сейчас он радовался отъезду, пусть и на ночь глядя. Он не представлял, как присоединится к тем, кто носился в поисках недобитых мужчин или орущих от страха женщин. Неделя ожесточённого сопротивления дорого обойдётся жителям Малгарда. Гил Полосатик и Олек Рохля схватили одну женщину и пытались оседлать её вместе, мешая друг другу. В итоге начали кидать монетку, кто будет первым, кто вторым. Они любили эту игру, постоянно спорили друг с другом, что не мешало им быть друзьями не разлей вода. А вот младший сын барона Мэйдингора Влас добычей делиться не станет – светловолосая девочка лет десяти без рубахи, но ещё в цветастой юбке, предназначалась только для него. Теперь он пропадёт на всю ночь, а утром поделится с товарищами сальными подробностями. Михаэль Иглсуд покачал головой, глядя на этот вертеп, и, забрав семерых, отправился обыскивать ближайший дом. Главной страстью Михаэля были деньги и драгоценности, их он искал в первую очередь; потом, если останется время, он подыщет себе какую-нибудь полуживую девочку, мальчика или женщину – в этих вопросах он часто довольствовался остатками, если же их не было, шёл спать один. Он даже за шлюх никогда не платил.

Над Волхидской площадью разнёсся вопль, Рик стряхнул наваждение: ему показалось, что он снова слышит предсмертный крик Диэниса. Чтение приговора давно закончилось, началась казнь. Первым казнили здоровяка Жака. Его привязали к уложенной на эшафоте деревянной конструкции, палач тут же с лёгкостью отрубил ему левую руку. На помост хлынула кровь, зрители радостно загудели. Тут же на эшафоте монах бормотал молитву. Затем под вопли Жака ему отрубили правую ногу. Рик этого не видел: он не отрывался от лица Илзы. Не глядя на эшафот, она сидела, склонившись к отцу, который выпрямился в кресле, устремив неподвижный взгляд на убийц.

Айварих будто чего-то ждал, хотя его напряжение было почти незаметно. Королева Катрейна смотрела на казнь из-под полуприкрытых век, застыв словно статуя. Из-за морщинистой, блеклой кожи на лице она выглядела гораздо старше тридцати одного года. Рик не знал, что значил Диэнис для Её Величества, но он приходился ей дальним кузеном, да и в любом случае смерть члена самой знатной, могущественной и богатой семьи Сканналии станет ударом для всех Ривенхедов.

Палач – огромный мускулистый молодец с клочкастой бородой и отвисшей губой, одетый в коричневую безрукавку с завязками спереди и просторные штаны, – отошёл, любуясь работой. Его помощники шустро перетаскивали отрубленные члены на повозку у эшафота. До конца казни ещё далеко, прикинул Рик, он не может больше откладывать. Рик на всякий случай взялся за рукоять меча, направляя коня к трибуне. Люди недовольно косились на него, цедили что-то сквозь зубы, боясь задевать открыто. Илза заметила его первой и почти сразу узнала. Она привстала в кресле, всматриваясь в его лицо. Её отец, рассмотрев, кто едет, шепнул что-то Айвариху. Тот кивнул.

Когда над площадью разнёсся звук третьего удара, Рик предстал перед Его Величеством. Не глядя на Илзу, он протянул королю письмо от Крисфена, где говорилось о победе над мятежниками, смерти в бою их главаря Диэниса и о том, что завтра, то есть уже сегодня, Крисфен планирует выступить в Северную гавань.

– Ну что ж, изменник получил по заслугам! – сказал Айварих, прочитав письмо, и удовлетворённо откинулся в кресле под стук четвёртого удара топора – палач отрубил Жаку правую руку.

– Смерть ждёт всякого, кто посмеет предать короля, независимо от его звания и богатства! Стервятники в Малгарде неплохо поживились. – Айварих ни на кого не смотрел, но Холлард Ривенхед побагровел. Из-за вороньих крыльев на гербе, многочисленности и умения оказываться всюду, где можно было извлечь выгоду, Ривенхедов за глаза многие называли стервятниками, а молодые Ривенхеды сами частенько себя так называли, бравируя перед соперниками. Стервятников хватит на всех, любили они говорить, уничтожая очередного бедолагу, вызвавшего недовольство могущественной семьи.

Илза схватилась за рукав чёрного отцовского камзола, стиснув пальцы так, что они побелели; её губы дрожали. Отец ободряюще накрыл её пальцы ладонью правой руки. Эту руку барон обычно скрывал под широкой накидкой – Рик впервые близко увидел, как она изуродована: мизинец отсутствовал, два соседних скрюченных пальца почти не двигались. Рик тоже хотел бы утешить Илзу, да куда ему, полунищему бастарду, до этой девушки. Он может лишь стоять в стороне и мечтать.

– Кстати, – Айварих резко обернулся к барону Ривенхеду, – ты проиграл. Видишь, мой палач эту толстую шею с одного удара разрубил.

И в самом деле, Жак после всех мучений лишился-таки головы, которая подкатилась к краю помоста, так что борода свешивалась вниз. К ней тут же потянулись руки. Палач резво отпихнул голову ногой к центру эшафота, ухмыльнулся недовольной толпе и деловито начал отвязывать обрубок тела: его предстояло сжечь на костре. Трясущийся Белес с ужасом наблюдал за тем, что его ждёт. Помощники палача подтащили его к освободившейся деревянной конструкции и начали привязывать.

– Я непременно сегодня же постараюсь возвратить вам долг, – выдавил Ривенхед.

– Ваше Величество, с вами бесполезно спорить, – тихо заметил барон Ворнхолм. Его слегка вытянутое бледное лицо неподвижностью и твёрдостью напоминало мраморную скульптуру древнего воина, только ноздри прямого тонкого носа слегка подрагивали. Серо-стальные глаза рассеянно скользили по толпе внизу. – Вы всегда ставите на палача, поэтому всегда выигрываете.

– Разве цель игры не в том, чтобы сопернику свои условия навязать? – фыркнул Айварих.

– В таком случае скоро с вами никто спорить не будет. Удивляюсь, зачем Холлард это делает. Да и что за игра, если заранее знаешь результат?

– А что ты предлагаешь, Георг?

– Не сменить ли палача?

– Да где я такого силача найду? – Айварих залюбовался тем, как палач приноравливается для очередного удара по новой жертве. – К тому же, согласись, если я против него поставлю, то могу приказать, чтобы он топором без усердия махал. Представляешь, как его репутация пострадает, если он голову не в один, а в три удара отрубит? – Айварих засмеялся. – Помнишь, мой прошлый палач как-то и с пятого удара не справился, так со злости грудь твоего тёзки, Георга Мэйдингора, ножом искромсал? Хотя, может, он просто топор наточить забыл?

Георг Ворнхолм едва заметно поморщился, отчего шрам, идущий вдоль левого глаза до левого уха, стал особенно заметным. Война между баронскими родами, потрясавшая страну до прихода Айвариха к власти, оставила на нём след – в одной из битв он едва не лишился головы, но обошлось отрубленной мочкой левого уха. Барон не скрывал увечья: не носил ни усов, ни бороды, демонстративно зачёсывая назад волнистые тёмные волосы.

Рик представил себе сцену, когда топор впивается в шею один раз, потом второй, третий – и содрогнулся от отвращения.

Король вдруг добавил:

– Иногда не так уж плохо проигрывать. Как знать, может, однажды вы будете рады, что я на палача поставлю, а не против него.

Рик заметил, что королева Катрейна напряжённо смотрит куда-то в толпу, словно забыв о казни. Рик пошарил взглядом по собравшимся людям и вздрогнул, увидев высокую фигуру отца. Тот стоял с неизменной тростью, глядя на трибуну. Рик попытался спрятаться в тени. Он не знал, заметил его отец или нет, и уж точно встреча с ним в планы юноши не входила. Интересно, отец вообще знает, что он здесь?

– Ваше Величество, каким образом вы узнали, что летописца убили именно они? – вполголоса спросил барон Ворнхолм. – Что случилось с Истинной Летописью?

Айварих пожал плечами:

– Да их с головой в руках поймали, Летопись их вину подтвердила! Ты же древний закон знаешь – её слово незыблемо и окончательно!

– Ваше Величество, сейчас не те времена, чтобы доверять слову язычников, – вмешался Оскар Мирн, глава Судебной Палаты и большой знаток законов. После прихода к власти Айварих создал при Судебной Палате специальный трибунал под названием Свет Веры, который рассматривал дела еретиков и колдунов. Этот орган формально возглавлял Теодор Ривенхед, реально им заправлял Мирн. Он превосходно владел богословскими науками, знал священную книгу-кодекс Декамартион и законы, а также ненавидел любые упоминания язычников, еретиков и особенно безбожников.

– Не беспокойся, Оскар, в таком деле я не только на Летопись полагаюсь. Естественно, мы их допросили.

– Ваше Величество, как вы прочли Летопись, если летописец мёртв? – негромко спросил Георг Ворнхолм. – Насколько мне помнится, он один может её читать.

Айварих хитро прищурился:

– А что ещё ты помнишь?

– В основном предания. Летопись описывает происходящие в нашей стране события, летописец переписывает их для вас. Помню, в детстве мне хотелось прочесть эту волшебную книгу, с тех пор я не вспоминал о ней.

Почти все мужчины согласно закивали. Илза недоуменно нахмурилась, Рик лихорадочно вспоминал сказки, которые слышал от слуг или от отца. А ведь и впрямь было что-то знакомое в этой истории, но вот что? Какой-то могучий маг по имени Девин чёрт знает когда, тыщу лет назад, заколдовал лист пергамента так, что он знал всё про всех. Неужели это правда?!

Мысли Рика прервали неуверенные слова Уолтера Фроммеля, главного казначея королевства:

– Ваше Величество, я не слышал ничего подобного.

– Немудрено, раз ты в Шагурии родился. Я вот тоже считал, что это всё сказки, пока королём не стал.

– Чем эта Летопись отличается от обычных хроник? – пожал плечами Фроммель.

– В отличие от них, она не лжёт, – ответил Айварих.

Фроммель фыркнул едва слышно и спросил:

– Только летописец может читать её?

– Именно, мой дорогой казначей. Тебе не удастся узнать, кто и где хранит сбережения.

– Летопись способна указать это? – напрягся Фроммель.

– Да, если пожелает.

– Но как проверить, что летописец не лжёт? Он может написать что угодно…

– Это ты в отчётах можешь написать что угодно и надеяться, что тебя не поймают. Летописец клянётся писать правду.

– Я видел много клятв, которые не соблюдались, – возразил Фроммель.

– И как часто клятвопреступники умирали?

– Умирали? Вы хотите сказать, что их казнили?

– Да нет же, – нетерпеливо возразил Айварих. – Просто умирали. От того, что соврали, от самой клятвы.

– Не понимаю, Ваше Величество, – Фроммель явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Да что тут понимать? Вещица волшебная, летописец на ней магическую клятву даёт. Если он её не выполняет – раз, и нет его! С магией шутки плохи! Надеюсь, мой новый летописец об этом не забудет.

– Вы назначили нового летописца? – ужаснулся Оскар Мирн, забыв о всяком почтении. От избытка чувств побелела даже ямочка на его чисто выбритом подбородке, приподнятые брови изогнулись почти до кромки волос. Тонкие губы недовольно сжались, отчего глубокие морщины у рта обозначились резче обычного.

– Можно подумать, у меня был выбор.

– Ваше Величество, позвольте заметить, что существование подобных мерзостей в наше время недопустимо! Ради Господа нашего эту варварскую Летопись необходимо немедленно сжечь!

– Ты слишком любишь жечь, Оскар. Свет Веры несёшь, так сказать? Разве недостаточно, что я тебя главой этого трибунала назначил? Сколько ты уже еретических книг сжёг – десятки или сотни? Сколько их хозяев? Троих или четверых? У тебя в суде ещё пара дел есть. Так что успокойся и мне голову не морочь! В Летописи нет ни слова о Боге или Дьяволе.

– Но зачем назначать летописца? Ни в коем случае нельзя потворствовать богохульству, читая эту гнусную книгу! Её необходимо сжечь! – Рик ни разу не видел, чтобы уравновешенный, услужливый Оскар Мирн вёл себя так возбуждённо и резко.

– Есть книги, которым нельзя заткнуть рот, которые нельзя сжечь! – Георг Ворнхолм пристально посмотрел на Мирна и отчеканил: – Можно убить летописца, но не Летопись. Ей тысяча лет, за это время её пытались уничтожить тысячу раз. Чем больше пытались, тем сильнее она становилась.

– В самом деле, ты историю неплохо знаешь, – заметил Айварих.

– В моей семье чтут традиции.

– Поэтому из твоей семьи ты один остался? – грубо пошутил Айварих, а когда Ворнхолм сделал вид, что не слышал, добавил: – А мне вот никто толком про Летопись не рассказывал, хотя мои предки когда-то ею владели. Хватит, Оскар! – Айварих оборвал Мирна, который хотел сказать что-то ещё. – Уверяю тебя, мой новый летописец крайне богобоязненный мальчик, совершенно искренне решил себя посвятить Летописи. Мне его Энгус порекомендовал, это его племянник, – Айварих кивнул на барона Энгуса Краска, главу Монетного двора, чья высокая сухая фигура во всём чёрном возвышалась над всеми, кроме короля. В отличие от Мирна, Энгус Краск принадлежал древнему дворянскому роду и терпеть не мог выскочку из низов, чей отец был простым нотариусом.

Оскар враждебно посмотрел на Краска:

– Лучше бы ему уйти в монастырь и очиститься перед Богом от прежних грехов вместо того, чтобы совершать новые, служа ереси!

– Он как раз в монахи собирался, да я уговорил его передумать, – засмеялся Айварих. – Уж больно красочно дядя его достоинства расписал.

– Да и не все монахи – пример для подражания, – добавил Фроммель, который с интересом прислушивался к разговору: – Надеюсь, что твой племянник будет служить королю верой и правдой, как ты, Энгус!

Краск процедил сквозь зубы:

– У меня нет в том сомнений. Главное – новый летописец принят Летописью. Как известно, её не обмануть. Зря Оскар волнуется.

– Ваше Величество, Господь мне свидетель, меня более всего волнует то, что эта Летопись до сих пор существует. Её необходимо уничтожить! На ней печать дьявола! – упрямо гнул своё Мирн.

Все удивлённо смотрели на разгорячённого Оскара, который обычно не обращался к королю первым. Всегда крайне вежливый, свою точку зрения он доводил до короля только тогда, когда король сам его просил. Впрочем, король обращался к нему часто, ибо, несмотря на молодость – ему было всего двадцать семь, – Оскара Мирна знали далеко за пределами Сканналии благодаря его образованию, знаниям, трудам и обширным связям среди учёных, богословов и философов.

– Тебе же сказали, её нельзя уничтожить! – раздражённо бросил Айварих. – Валамир пытался, так Сканналия чуть в покрытый льдом остров не превратилась. Почему, думаешь, Дайрус летописца приказал убить? Да чтобы в стране не одно восстание началось, а сотня. Вон, у Георга спроси или у Ривенхеда.