скачать книгу бесплатно
Я понимал ее. Что тут такого? Маленькая ложь во спасение.
– Но должен же быть кто-то другой, кто подтвердит ее алиби! – в отчаянии воскликнула Амина. – Это просто бред!
И в самом деле, какой-то сюрреализм. Вместе с тем происходящее обретало все более и более реальные черты. Перед глазами рисовалась картина – моя дочь в холодной грязной камере, куда сажают убийц и насильников.
Ульрика почти бегом спустилась по лестнице:
– Прокурор дал санкцию на арест Стеллы.
– Дал санкцию?
Сердце стучало. Пот выступил на лбу.
– Ее будут держать под арестом.
– Как это возможно? Ведь никаких доказательств нет!
– Вероятно, это связано со следственными действиями. Полиция хочет что-то проверить, прежде чем отпустить ее.
– Типа алиби? – спросил я.
– Например.
Я понятия не имел, что делать. Тело протестовало. Я мог усидеть на месте не больше минуты, потом вставал и ходил кругами по дому. Словно зомби я бродил по комнатам, выходил наружу и в одних носках нарезал круги вокруг дома.
Когда из-за горизонта показались первые осторожные лучи солнца, мы по-прежнему ничего не знали. Я влил в себя столько кофе, что живот тревожно урчал, а мозг туманился от недосыпа.
Наконец позвонил Блумберг. Стоя напротив Ульрики в кухне, я затаил дыхание.
Она отвечала ему коротко и односложно. Закончив разговор, осталась стоять, прижав к уху телефонную трубку.
– Что он сказал? – спросил я.
Ульрика смотрела будто сквозь меня. Ее взгляд был устремлен куда-то в другое место.
– Мы должны покинуть дом. – Голос ее звучал тоненько, вот-вот готовый надломиться.
– Что? Что все это значит?
– Полиция едет сюда. Они будут делать обыск.
Я тут же подумал о перепачканной блузке. Но ведь это не может быть кровью? Само собой, должно быть какое-то разумное объяснение. Все так, как говорил Блумберг, – недоразумение, поспешные решения…
Стелла никогда бы не… Или все же?..
Я прокрался в постирочную комнату и приподнял стопку вещей, под которую засунул блузку. Мои руки похолодели.
Блузки не было.
– Что ты там делаешь? – окликнула меня Ульрика из кухни. – Нам надо уходить.
В отчаянии я рылся среди других стопок с бельем, но так ничего и не нашел. На веревке тоже ничего не висело. Блузка исчезла.
– Пошли! – крикнула мне Ульрика.
13
Будущее всегда светлое, но порой оно ослепляет, как зимнее солнце сквозь утренний туман. Никакой тревоги, хотя и приходилось идти вперед нехожеными путями. Помню Стеллу с молочными зубами и двумя хвостиками. Как она отказывалась засыпать одна после того, как прочла книжку про привидение по имени Лабан. Помню, как провожал ее в садик – каждый день, год за годом. Ее взгляд за окном, когда она все махала и махала мне. Моя малышка, которую дразнили в садике мальчишки – они обзывали ее Христовой говнючкой, и она рыдала, уткнувшись в подушку, хотела бросить все на свете и уехать за тысячу миль. А я, несколько лет работавший пастором в тюрьме, имевший опыт общения с убийцами и насильниками, прошедший тренинг по стрессоустойчивости, разъярился настолько, что схватил одного из обидчиков за плечо и пригрозил ему неприятными последствиями.
Помню, как нас пригласили на беседу в садик, когда Стелле было пять лет. На самом деле была очередь Ульрики, но так получилось, что в то утро я тоже оказался свободен и решил пойти с ней. Мы сидели в зале для совещаний сотрудников, а дети играли под окном.
– Лучше опустим шторы, – сказала воспитательница и перегнулась через стол.
Ее было около сорока – седые волоски в челке и потрясающая способность мгновенно переключаться с самого безмятежного выражения лица и напевности в голосе на суровую мимику и отрывистые приказания. Вероятно, это необходимо при такой работе.
– Вам у нас понравилось? – спросила она, когда мы уселись.
Мы с Ульрикой посмотрели друг на друга и кивнули. Нам казалось, что все хорошо.
Воспитательница, которую звали Ингрид, рассказала нам обо всех развивающих играх и занятиях, которым они посвящали время в течение осени и зимы. У нее была папочка с рисунками Стеллы и ее фотографии, когда она играла на площадке, стояла вместе с другими на экскурсии или сидела на полу. Мы с Ульрикой смотрели, улыбались и кивали. Нас не покидало ощущение, что мы ждем чего-то другого, словно все это лишь вступление, разбег, чтобы Ингрид могла собраться с мыслями для основного разговора.
Повисла небольшая пауза. Ингрид рассеянно перелистывала свои бумаги, глядя в одну точку.
– Некоторые родители выказывают тревогу, – сказала она, не глядя на нас. – Иногда Стелла склонна доминировать, и… она легко может рассердиться… если что-то не по ней.
Естественно, мы об этом знали, хотя и надеялись, что в садике это не так заметно, как дома. А тот факт, что другие родители высказывались по поводу моего ребенка, мне показался неприятным и провокационным.
– Неужели все так плохо? Ей ведь всего лишь пять лет.
Ингрид кивнула.
– Несколько родителей обратились к заведующей, – сказала она. – Важно, чтобы Стелле помогли справиться с этим как в садике, так и дома.
– А в чем дело? И что это за родители? – спросила Ульрика.
– Вы не могли бы уточнить? – попросил я. – Что Стелла делает не так?
Ингрид снова перелистала бумажки.
– В ролевых играх, например, когда дети играют, Стелла всегда стремится решать все за всех.
Ульрика пожала плечами:
– Иногда хорошо, что кто-то берет на себя роль лидера, не так ли?
– Я знаю, что Стелла может показаться напористой, – сказал я. – Вопрос в том, нужно ли с этим бороться. Как сказала Ульрика, полезно иметь лидерские качества – наша дочь энергична и настойчива.
Ингрид нервно почесала правую бровь:
– На прошлой неделе Стелла сказала, что она как Бог. Остальные дети должны ей подчиняться, потому что она как Бог, а Бог все решает.
Взгляд Ульрики чуть не прожег мне бок. Стелла не раз бывала со мной в церкви, интересовалась моей работой и уже задавала экзистенциальные вопросы, но я никогда не предложил бы ей готовые решения и ответы. Всемогущество Бога – та тема, которую я не затрагивал в присутствии дочери.
– Мы поговорим со Стеллой, – кратко ответил я.
Когда мы сидели в машине по пути домой, Ульрика решительно выключила радио.
– Просто невероятно, что` люди думают по поводу чужих детей!
– Не стоит волноваться, – ответил я и снова включил музыку. – Ей всего лишь пять лет.
Тогда я и понятия не имел, как быстро пролетит время.
14
Воскресным утром я сидел в помещении для допросов со спартанской мебелью и ожидал, когда мною займутся. Мне дали чашку крепкого кофе, минуты тянулись медленно и мучительно, у меня чесалось во всех местах сразу. Комиссара криминальной полиции, наконец прибывшего для допроса, звали Агнес Телин. В ее глазах я прочел сочувствие. Она начала с того, что прекрасно понимает, что я испытываю, – у нее самой два сына в возрасте Стеллы.
– Понимаю, что вы напуганы и расстроены.
– Я бы так не сказал.
Более всего я ощущал гнев. Это звучит странно – во всяком случае, теперь, но, по всей видимости, я находился на стадии шока. Подавив страх и скорбь, я сосредоточился на вопросах выживания – выживания моей семьи. Я должен вывести всех нас из этой ситуации.
– Что вы ищете? – спросил я.
– Вы о чем?
– Ваш обыск. Куча полицейских, которые в данный момент роются в моем доме.
Комиссар криминальной полиции Телин кивнула:
– Мы ищем вещественные доказательства. Это может быть все, что угодно. Возможно, мы найдем что-то, что говорит в пользу Стеллы, подтверждает ее рассказ. Или же мы ничего не найдем. Мы стараемся выяснить, что же произошло.
– Стелла не имеет ко всему этому никакого отношения, – заявил я.
Агнес Телин кивнула:
– Давайте по порядку. Можно попросить вас начать с того, что вы делали в пятницу?
– Весь день провел в церкви.
– В церкви?
У нее это прозвучало так, будто церковь – последнее место на земле, куда бы она сама отправилась.
– Я пастор, – пояснил я.
Несколько мгновений Агнес Телин смотрела на меня с открытым ртом, потом взяла себя в руки и принялась усердно перелистывать свои бумаги.
– Стало быть, вы… работали?
– Во второй половине дня у меня были похороны.
– Похороны, хорошо. – Она что-то записала в блокноте. – В какое время вы вернулись домой?
– Примерно около шести.
Я рассказал, как принял душ и приготовил свинину в горшочке, которую мы с Ульрикой поели на ужин. После еды мы сыграли партию в настольную игру, а потом отправились спать. Стелла работала до семи, затем должна была встретиться в центре города с подругой.
Агнес Телин спросила, связывался ли я со Стеллой в течение вечера, и я ответил, что послал ей эсэмэску, но не помню, ответила ли она.
– Часто случается, что она не отвечает на ваши сообщения?
Я пожал плечами:
– Ведь у вас свои дети-подростки.
– Но сейчас мы говорим о Стелле.
Я пояснил, что такое вполне допустимо. Рано или поздно ответ все же приходил – но чаще поздно. К тому же случалось, что этот запоздалый ответ состоял из смайлика или поднятого большого пальца.
– Кто эта подруга?
Я сглотнул.
– Что вы имеете в виду?
– Кто та подруга, с которой Стелла собиралась встретиться? И потом гулять в центре?
Я опустил глаза в стол:
– Моей жене Стелла сказала, что собирается встретиться со своей подругой Аминой. Но мы поговорили с Аминой и узнали, что в пятницу они не встретились.
– Как вы думаете, почему Стелла солгала?
Это слово вывело меня из себя.
– И вовсе она не солгала. Амина рассказала, что они собирались встретиться, но потом у Стеллы изменились планы.
– Как вы думаете, куда она пошла вместо этого?
Я не ответил. С какой стати мне тут строить догадки? Что я по этому поводу думал, вряд ли имело значение.
– Вам известно, что она делала? – спросила Агнес Телин.
Это куда более разумный вопрос.
– Нет.
