banner banner banner
Почти нормальная семья
Почти нормальная семья
Оценить:
Рейтинг: 5

Полная версия:

Почти нормальная семья

скачать книгу бесплатно

– Подожди здесь. Я сейчас приду!

Я изумленно застыл на пороге и стал считать секунды. Вскоре Ульрика снова спустилась по лестнице и протиснулась мимо меня.

– Что ты сделала?

Я вышел за ней в холл, продолжая повторять свои вопросы – что случилось и что сказал Блумберг.

И снова передо мной встало лицо Стеллы. Ее беззубая улыбка, маленькие ямочки на мягких щечках. И я подумал обо всем том, чего желал ей – и чего не получилось.

10

Знакомые предупреждали нас о тяготах младенческого периода. Никому из нас не удастся как следует высыпаться, ребенок будет орать, есть и какать, о сексуальной жизни можно забыть, мы начнем ненавидеть друг друга. Многие считали, что мы к тому же слишком молоды. Некоторые полагали, что мы испортили себе жизнь. Временами мне представлялось настоящим чудом, что люди вообще производят на свет детей.

Но Стелла оказалась образцовым младенцем. Очень скоро она научилась спать всю ночь, засыпала где угодно и просыпалась тихая и спокойная, всегда всем довольная, что многим кололо глаз. «Подождите, то ли еще будет», – говорили они. Друзья и коллеги, знакомые и родственники – все высказывались по этому поводу.

Чувствовать грудью биение сердца другого человека – значит ощущать Господа. Стелла лежала на мне, я гладил ее нежную кожу кончиками пальцев – и не мог наглядеться на нее. Под моими ладонями мягкие округлости ее тельца были податливы, как расплавленное стекло. Мы дышали в унисон.

Легко поверить в то, что лучшее впереди. Подозреваю, что это глубинная человеческая особенность. Даже Бог учит нас тосковать по тому, что будет.

Но почему же мы никогда не задумываемся о том, как быстро проходит время, когда нам хорошо?

Первое слово Стеллы было «абба». Так она говорила и обо мне, и об Ульрике. Сейчас большинство шведов связывают это слово с поп-музыкой или маринованной селедкой[7 - «Abba Seafood» (швед.) – известная шведская компания, занимающаяся переработкой морепродуктов.], но на языке Иисуса – арамейском – оно означает «папа».

Четыре прекрасных осенних месяца я провел со Стеллой в отпуске по уходу за ребенком и день за днем наблюдал, как развивается ее личность. Другие родители, приходившие на детские мероприятия в нашу общину, говорили, что она – папина дочка, каких свет не видел. Боюсь, лишь задним числом я в полной мере осознал суть этого выражения. В каком-то смысле вся моя жизнь была esprit d’escalier[8 - Букв.: остроумие на лестнице (фр.) – фраза, эквивалентная русской поговорке «Задним умом крепок».].

Ни разу не удалось мне остановить мгновение. Все утекало между пальцев.

Похоже, я обречен тосковать.

11

Мы стояли в прихожей. Моя рука лежала на замке. Ульрика дрожала всем телом.

Почему звонил Блумберг? Что Стелла делает в полиции?

– Рассказывай!

– Я знаю только то, что сказал Микаэль.

Микаэль Блумберг. Его имени я не слышал несколько лет. Блумберг был известен не только в юридических кругах. Он прославился как один из лучших защитников в стране, представляя интересы обвиняемых во многих скандальных делах. То и дело фигурировал он в вечерних газетах и появлялся в качестве эксперта в телепередачах. Именно он взял когда-то Ульрику под свое крылышко, помог ей добиться успеха в качестве адвоката. Я никогда не питал к нему особой симпатии. Высокомерный и напористый тип.

Ульрика тяжело дышала. Глаза заметались, как перепуганные птицы.

Она попыталась протиснуться мимо меня в дверь, но я поймал ее, уперевшись руками в стену с двух сторон от нее.

– Стеллу задержала полиция.

Я слышал, что` она говорит, слова достигали сознания, но понять их было невозможно.

– Это какая-то ошибка.

Ульрика покачала головой. В следующую секунду она уронила голову мне на грудь, ее мобильный телефон упал на пол.

– Ее подозревают в убийстве.

Я похолодел.

Первое, что пришло мне на ум, – блузка Стеллы, покрытая пятнами.

Ульрика вызвала такси, пока мы шли в сторону дороги. У площадки для сбора мусора она выпустила мою руку.

– Подожди, – проговорила она и скрылась за мусорными баками и контейнерами.

Стоя на тротуаре, я слышал, как она кашляет и отплевывается. Ее рвало.

– Как ты? – прошептал я, когда мы пристегивались на заднем сиденье.

– Отвратительно, – ответила Ульрика, кашляя в ладонь.

Потом она стала набирать что-то на телефоне двумя пальцами, а я открыл окно, чтобы освежить лицо потоком прохладного воздуха.

– Вы не могли бы ехать побыстрее? – спросила Ульрика водителя.

Тот что-то пробурчал себе под нос, прежде чем надавить на газ.

Мне пришла на ум библейская притча об Иове. Такое мне ниспослано испытание?

Ульрика пояснила, что Блумберг ждет нас в полицейском управлении.

– Почему именно он? – спросил я. – Разве не странноватое совпадение?

– Он выдающийся адвокат.

– Ясное дело, но какова вероятность?

– Некоторые вещи – просто дело случая, дорогой. Не все нам подвластно.

Мне не хотелось признаваться, что я недолюбливаю Блумберга. Не люблю плохо говорить о людях. Когда тебе кто-то не нравится по непонятным причинам, когда почти инстинктивно осуждаешь другого человека, опыт подсказывает, что проблема чаще всего в тебе самом.

Дав водителю на чай, я чуть ли не бегом кинулся вверх по лестнице к входу в полицейское управление – Ульрика уже дергала ручку двери.

В фойе нас встретил Блумберг. Я почти забыл, какой он огромный. Блумберг двинулся нам навстречу, словно медведь, так что полы пиджака заколыхались вокруг живота. Загорелый, в голубой рубашке и дорогом костюме, с зачесанными назад волосами, завивавшимися на затылке.

– Ульрика! – произнес он, но шагнул ко мне и пожал руку, прежде чем обнять мою жену.

– Микаэль, объясни мне, что происходит?

– Спокойствие, – ответил он. – Мы только что завершили допрос – этот кошмар скоро закончится. Полиция приняла очень поспешное решение.

Ульрика тяжело вздохнула.

– Одна молодая женщина указала на Стеллу, – продолжал Блумберг.

– Указала?

– Вы, наверное, слышали, что на детской площадке на Пилегатан нашли тело?

– Что Стелла могла там делать? На Пилегатан? – спросил я. – Это недоразумение.

– Именно так и обстоит дело. Но эта девушка живет в том же доме, что и убитый мужчина, и она утверждает, что видела там Стеллу вчера вечером. Говорит, что узнала ее – видела в магазине «H & M». Похоже, это единственное, что следователи имеют против нее.

– Какое-то безумие. Неужели человека можно задержать на таких зыбких основаниях?

Я подумал о вчерашнем вечере, силясь вспомнить детали. Как я лежал без сна и ждал Стеллу, как она наконец вернулась домой и принимала душ, прежде чем проскользнуть в свою комнату.

– Она задержана? – спросила Ульрика.

– А в чем разница? – спросил я.

– Полиция имеет право задержать человека, но для ареста требуется санкция прокурора, – ответил Блумберг. – Следователь переговорит с дежурным прокурором, и потом Стеллу отпустят. Уверяю вас. Все это лишь досадная ошибка.

Голос его звучал слишком уверенно, таким я его и помнил, и это очень тревожило меня. Адвокат, лишенный сомнений, скорее всего, не проявит должного усердия.

– Но почему они так поторопились ее задержать? – спросил я. – Если у них против нее больше ничего нет?

– Тут дело щекотливое, – вздохнул Блумберг. – Полиция хочет показать свою расторопность. Убитый-то не кто попало. – Повернувшись к Ульрике, он понизил голос: – Это Кристофер Ольсен. Сын Маргареты.

Ульрика охнула:

– Сын Мар… Маргареты?

– Кто такая Маргарета? – спросил я.

Ульрика даже не взглянула в мою сторону.

– Убитого звали Кристофер Ольсен, – сказал Блумберг. – Его мать зовут Маргарета Ольсен, она профессор в области уголовного права.

Профессор? Я пожал плечами:

– Какое это имеет значение?

– Маргарета – живой классик юриспруденции, – продолжал Блумберг. – Сын тоже сделал себе имя. Успешный бизнесмен, владелец недвижимости, заседавший в правлении нескольких компаний.

– Но ведь это не играет никакой роли? – спросил я с нарастающим раздражением.

Между тем мне вспомнились мои собственные слова. Такое случается только с алкоголиками и наркоманами. Конечно, это было утверждение, построенное на предрассудках, но также на эмпирическом опыте и статистике. Иногда приходится закрывать глаза на исключения, чтобы не сойти с ума.

– Вообще-то, это не должно играть никакой роли, – произнес Блумберг, однако между строк читалось, что это все же играет роль и он вовсе не находит это странным.

– Сын Маргареты Ольсен, – задумчиво произнесла Ульрика. – Сколько же ему… было лет?

– Кажется, тридцать два. Или тридцать три. Смертельный удар, нанесенный колющим предметом. Полиция пока не разглашает детали. Во время допроса они очень интересовались, что делала Стелла вчера вечером и ночью.

– Когда его убили? – спросила Ульрика.

– Точно не известно, но свидетели слышали крики и шум около часу ночи. Вы слышали, как Стелла пришла домой?

Ульрика обернулась ко мне, и я кивнул.

Я вспомнил, как лежал и ворочался в кровати, не в силах заснуть. Вспомнил эсэмэску, которую послал, не получив ответа. Выходит, моя тревога была оправданной. Вспомнилось, как Стелла пришла домой, как возилась в ванной и постирочной. Сколько было времени?

– Должен найтись кто-то, кто обеспечит ей алиби, – сказал я.

Ульрика с Блумбергом дружно посмотрели на меня.

12

Микаэль Блумберг предложил подвезти нас домой на своей огромной машине. Летний вечер оказался очень теплым, по улицам города прогуливались люди, словно бы ничего и не случилось. Владельцы собак и молодежь, возвращающаяся с вечеринок, люди, идущие домой, или из дома, или куда глаза глядят, работники ночных смен и страдающие бессонницей. Повседневная жизнь продолжалась, невзирая на то что вся наша жизнь висела на волоске.

Когда мы подъехали к дому, Блумберг спросил, может ли еще что-нибудь для нас сделать. Он готов остаться и побыть с нами.

– В этом нет нужды, – заверил я его.

Ульрика стояла у машины, разговаривая с ним, я же поспешил в ванную. Меня прошибал пот, во рту пересохло. Я выпил воды из-под крана и обмыл лоб.

Когда я вышел в кухню, было далеко за полночь. Ульрика сидела, обхватив голову руками. Несмотря на поздний час и мои возражения, она начала обзванивать своих знакомых в полиции, журналистов и юристов – всех, кто мог чем-то помочь. Я сидел напротив, выискивая в Сети информацию о событиях на Пилегатан, Кристофере Ольсене и его маме-профессоре.

Прошел целый час, и я уже не мог усидеть на месте:

– Почему нет никаких новостей? Сколько времени все это занимает?

– Я позвоню Микаэлю, – сказала Ульрика и поднялась.

Заскрипела лестница, я услышал, как Ульрика закрыла дверь в свой кабинет. Тревожные мысли бередили мне мозг, страх расползался под кожей тысячей мурашек.

Я бессмысленно бродил по кухне, вышел в прихожую и зашел обратно. Телефон я держал в руке, когда он вдруг зазвонил.

– Это Амина.

Она всхлипнула и откашлялась.

– Амина? Что-нибудь случилось?

– Прости, – прошептала она. – Я соврала.

Так я и думал. В пятницу она вовсе не встречалась со Стеллой. Они договаривались, но встреча не состоялась.

– Я совершенно растерялась, когда вы с Ульрикой спросили меня, – проговорила она. – Я взяла и солгала ради Стеллы. Я подумала, что вдруг что-то… Хотела сперва спросить у нее.