Манифестофель

скачать книгу бесплатно


Анастасии Ивановне стало дурно. К горлу что-то подкатило, ноги вдруг отказались стоять, а голова неожиданно куда-то полетела. Валентина Петровна хотела подхватить падающую знакомую, но не успела….

Борис Кортонов шел по кривой дорожке прямо к дому Акулиной. Шедевр будет исполнен. Веревка для Мозгалева и татуаж для Горшкова – только начало. А после он пойдет к Шлакову. Акулина знает, где тот живет – это точно. А он, Борис, знает, где живет Акулина. Он чувствовал в себе столько силы, что даже не подумал о том, чтобы сесть в «маршрутку» или вызвать такси. Он просто шел, под его ногами крутилась поверхность Земли. И крутилась настолько быстро, что у дома Акулиной он оказался через несколько минут. Это был дом из тех, которых принято называть «элитными». Почему-то он совсем не удивился, что она живет в таком доме. Дверь в подъезд щелкнула, когда он к ней подошел. Вероятно, кто-то увидел из окна или балкона своего знакомого – и открыл. Просто повезло, что он рядом оказался. В подъезде Кортонова стоял другой домофон. Там, чтобы открыть, требовалось вначале по нему позвонить. Борис быстро поднялся на нужный этаж. Номер квартиры вполне предсказуемо ассоциировался у него с номером маршрутки, которая идет от УПИ имени Ельцина до Академгородка. А также – с его жизнью. Во-первых, он никогда не был отличником и никогда бы не сказал, что у него хоть когда-нибудь было все отлично, за исключением того дня в Златоусте и этого дня в Екатеринбурге. Во-вторых, он всегда был полным нулем, за исключением тех же дней.

Борис Кортонов позвонил.

Черная дверь открылась бесшумно. И тут же наступила темнота. Как будто в подъезде выключили свет. Но он и до этого не горел! Был день! Через какое-то время – долгое или нет – Борис стал различать силуэт. И это явно был не силуэт Акулиной. Где-то далеко появился свет. Размеры квартиры не позволяли предположить, что в сотнях метров, но казалось именно так. И вдруг – все вспыхнуло. Кортонова обдало жаром как тогда под Челябинском. И он увидел перед собой совсем не того человека, кого ожидал. Да и вряд ли это был человек.

Перед Кортоновым стоял тот самый парень из «маршрутки» с длинными волосами. Но на этот раз волосы были иссиня-черные, блистающие, как кошелек из кожи масая. Не мигая, он смотрел на Кортонова. И этот взгляд не испугал Бориса. Неожиданно он понял, кто перед ним.

– Папа? – спросил он. – Ты один приехал?

Этот вопрос, странный не более чем слово «папа», не удивил подростка.

– Один, один, я всегда один, – услышал Борис не грустные и не веселые слова. – Проходи, я сегодня остановился здесь. Вместе с друзьями.

Кортонов увидел, как из соседней комнаты вышла черная собака. На ней, в седле, сидел черный кот. Он подкручивал лапой усы. На его голове лихо сидела, насвистывая, живая казацкая папаха….

В ночь со вторника на среду лейтенант Иван Понырев прошершеляфамил пять-шесть екатеринбургских ночных клубов, но ничего подходящего не нашел. Ему была нужна женщина лет двадцати восьми-тридцати, рост сто шестьдесят-семьдесят, вес шестьдесят-семьдесят. Ее описывали по – разному, но это было общее. Понырев обратился к нескольким екатеринбургским экстрасенсам. Иван был горячим поклонником программы «Битва экстрасенсов». Но еще более горячим карьеристом. Он хотел доказать, что он лучший. Для этого было необходимо раскрытое громкое дело. И он нашел. Пока об этом знали немногие, но в Екатеринбурге начал действовать маньяк. Об этом ему сказал его отец – большая партийная «шишка», а также милиционер. В отличие от сына, он уже давно был генералом и понимал, что честность и преданность – залог хорошей старости. Это он и пытался донести до Ивана. Сын понял, но по-своему. Отец, как помнил Иван, постоянно пропадал на работе – ловил «жуликов». Мама не встречала Ивана после занятий фигурным катанием. Этот вид спорта требовал от мальчиков крепкого здоровья – Иван был в паре с темненькой девушкой с челкой, завали ее Лена – и поэтому Иван больше уделял времени телу, чем делу – школьным предметам, как требовала от него мать и отец.

Но он закончил свой факультет – хотя всегда хотелось одного, просто секса и спать после секса – а потом….. Работа в МВД оказалась не такой простой, как он думал. Несмотря на предупреждения отца, он предполагал, что работа окажется… да, не легкой, но вполне привычной…. Типа – вынеси мусор. Вынес – а потом свободен.

Когда мусором оказался он сам, когда он начал понимать, что все в его жизни произойдет из-за того, что ему поможет папа – он почти застонал! Да, он из тех, кому повезло. Из тех, кому уже заранее подстелены все соломки, особенно те, из которых пьют. Пьют и смеются за глаза. За красивые и строгие глаза его отца. А так…. Его не презирают – не за что. Но – равнодушны.

И тогда Иван пошел к экстрасенсу Ивану Е. Он нашел его объявление в газете, которая легко, как тополиный пух в июне, распространялась в его районе. И попросил, чтобы именно он нашел этого маньяка. Именно он.

Иван Понырев спал спокойно. Перед пробуждением – как ему показалось – он увидел отца.

– Папа, – спросил он его строго, не удивляясь, – ты зачем тут? Сними эту майку. Она не идет тебе.

Без удивления парень в черной майке снял ее и усмехнулся.

– Не там ищешь, сынок, ищи ее …. – папа прошептал на ухо несколько слов…..

Иван Понырев резко проснулся. Он знал куда идти. На Елизавет. Он посмотрел в окно, которое оказалось потолком. Да, вчера он хорошо «наклюкался» в клубах. Наводка была такая – женщина двадцати-тридцати лет увела малолетнюю девчонку, которую неизвестно почему пустили в ночной клуб. А не так давно нашли уже мертвую девочку. Та же история – увели из клуба вначале. На лице Понырева заиграли желваки. Пусть он и «мажор», как его считают другие, но….

Он почистил зубы, вымыл лицо, посмотрел в зеркало.

Он почистил лицо, вымыл зубы, зеркало посмотрело на него.

И оскалилось…..

И тут же все стало понятно. Не зря он ездил к экстрасенсам. Не зря платил «бабки». К цыганке не ходи. Понырев взял линейку и наложил ее на карту Екатеринбурга. Цыганский поселок.

– Чуть левее, – высунув от старательности язык, проговорил он. – Вот так!

***

Через два часа, оформив все «бумаги», он, на служебном «газике» подъехал к дому на Вторчермете.

– Что случилось? – спросил он осторожно своего коллегу, сержанта, который стоял у подъезда, и, увидев, что одна «скорая» уезжает, вторая кого-то ждет, а у дома находится полицейская машина.

– Женщине стало плохо, упала, ударилась головой, неизвестно – будет жить или нет. А в квартире на втором этаже, тринадцатой, там вообще весело – вначале, по словам еще одной очевидицы, выбежал подросток в наколках…. – тут сержант замолчал.

– И что? – спросил Понырев, не понимая, почему сержант остановился. Подростков в наколках, как грязи в Пицунде.

– Его кто-то исколол. Насильно, вероятно. Наколки свежие все. Неприличные.».. зда» там и все такое, – сказал сержант.

– А «следаки» здесь почему еще?

– Подростка нашли, он сейчас у врачей – двинулся немного. А тут еще такое дело – обнаружен в квартире еще один. Мужчина. Его подвесили в углу комнаты за трубу. Продели веревку за руки и за шею – не освободиться. Под ноги пуфик поставили – только, чтобы держаться на цыпах…

– Как? – удивился Понырев.

– На цыпочках, – поправился сержант. – А в рот засунули трусы подростка, как предполагается, рот замотали красным скотчем. Но это не все. Ему Кортонов вколол в губы и нос вазелин, к тому же красной краской тоже нанес наколки. На нос и вокруг губ. В общем, клоуна из него сделал.

– А где Кортонов-то? – устало спросил Иван Понырев, уже предполагая худшее для себя.

– Это неизвестно. Очевидица сказала, что он вышел, прочитал какие-то стихи похабные… – сказал сержант. – А потом ушел.

– То есть, он жив? – встрепенулся радостно Понырев и с силой сдержал себя от хищной улыбки. «Потомственный колдун» Иван Е. направил его правильно. Этот адрес, этот. Дома он внимательно просмотрел биографию Кортонова. Типичный маньяк. Типичный. – И куда он пошел?

– Очевидица сказала, что в ту сторону.

– По Мартовской, что ли? – удивился Понырев, вспоминая весь этот год. Март был снежным и холодным.

– Ну да…. – осторожно сказал сержант.

– А того, кого подвесили, его уже тоже увезли?

– Он вот он – в «скорой».

Понырев направился к машине скорой помощи.

– Здравствуйте, – сказал он врачу, сестре и пациенту, посмотревшему на него с испугом и трепетом.

– Все хорошо, – сказал он, обращаясь к Мозгалеву.

Это существо было испуганным, но молчаливым.

– Куда мог пойти Кортонов? – спросил Понырев Мозгалева.

– К Акулинай, – сказал тот. – Скасал, сто к Акулинай, – с трудом произнес потерпевший, и Понырев с трудом удержался от смеха, уж больно прикольным показался ему этот «чел» с вкатанным вазелином, наколотым татуажем и произношением

– Это кто такая?

– Эфсо баба адна, рабосаес с ним, – произнес Мозгалев и рассказал все, что знал.

Узнать адрес Акулиной Поныреву не составило большого труда. И уже через пять минут бело-синий «уазик-патриот» мчался по указанному адресу….

– Смотри, Иван, – сказал водитель по дороге. – Во, прикол-то.

– Что? – откликнулся Понырев.

– У «девяносто девятой», она же еще «спутник-лада» называется, отвалились две буквы, по одной спереди у каждого слова. Ты смотри, смотри….. – водитель рассмеялся.

Понырев пригляделся. Действительно – на заднем бампере автомобиля красовалось «…путник …ада».

– Ты давай за дорогой смотри, – сказал Понырев с улыбкой.

– Что там? – спросил с заднего сиденья сержант Листовой.

– Да вон, – показал рукой Понырев….

Навстречу им, но по тротуару, шел мужчина. Среднего роста, без каких-либо особых примет, в его руках был пакет с изображением девушки, в котором лежали разные детали: шурупы, смеситель, краны, трубки…. Он был пока еще очень далеко от автомобиля полиции, но близко к прохожему, чем-то похожему на скрежет тормозов: неприятному и, возможно, смертельно опасному. И, скорее, опасному больше для себя. Это было понятно по его блуждающему взгляду «обесширенного» наркомана. На голову прохожего был накинут капюшон. Уже давно в подъезде, где проживало это создание, не было устойчивого запаха ацетона и уксуса, но сегодня у «нарика» была надежда на это. И мужчина с пакетом не играл никакой роли для достижения искомого. Мужчина просто попался на пути. И сам был виноват, что, заглядевшись, наткнулся на наркомана.

– Черт! – воскликнул он. В пакете оказалась дыра. Из него посыпались детали.

– Дьявол, – сказал наркоман и пошел дальше.

Мужчина сразу понял, с кем имеет дело, махнул на прохожего рукой, и стал собирать детали, сев на корточки.

– Вот еще, – услышал он и, с удивлением, повернулся. Перед ним стоял тот же наркоман. И протягивал два шурупа, – возьмите.

– Спасибо, – растерянно произнес мужчина.

– Не за что, – сказал наркоман, – вон еще провод какой-то лежит, – показал он рукой, после чего действительно повернулся и ушел.

Мужчина сложил все обратно в пакет, свернул его так, чтобы больше ничего не выпало. И продолжил путь.

Наркоман быстро прошел во дворы. И шмыгнул в открытый подъезд обшарпанной пятиэтажки. Там он достал маленький кошелек, который, видимо, тоже выпал из пакета. С нетерпением открыл его. Вздох разочарования вырвался из его грудной клетки, в которую он с большим бы удовольствием загнал бы немного дыма анаши для начала.

– Дьявол, – повторил он. – Дьявол – детали.

В кошельке лежали мелкие детали, предназначение которых было ему непонятно. Понятно было одно – продать их даже не стоит пытаться. Он с досадой бросил кошелек на ступеньки подъезда. Детальки рассыпались. Но это его не волновало. «Вмазаться» бы….

Наверху открылась дверь. Он прислушался. По каким-то неуловимым для других признакам он понял, что в подъезд из квартиры вышла немолодая женщина. Так кот не смог бы объяснить студентке, у которой он живет в съемном доме в частном секторе, почему он чувствует мышь под полом, и то, что, на самом деле, это она, студентка, живет у него, кота.

Мысль, нереально – быстрая, как сапог-скороход, будто ударила ему в голову – ограбить!

Он нагнулся, делая вид, будто собирает детали. Женщина спускалась довольно быстро. Он уже засомневался в том, что она немолодая. Когда до нее осталось совсем немного, он поднял голову в черном капюшоне. И встретился со злым взглядом. Взгляд этот, несомненно, принадлежал немолодому лицу женского пола. В руке лица находилась сумка. В первую голову ему бросилась в глаза именно рука лица. Потом – уже все остальное. Он толкнул женщину, схватив ее сумку свободной рукой. Женщина намертво держала сумку. Он посмотрел в ее лицо и понял, что сейчас та начнет кричать. Когда-то он совсем немного занимался боксом. Он ударил резко, в подбородок. Женщина некрасиво повалилась на стену, сползла на ступени. Он уже этого не видел – бежал вниз, прижимая к груди сумку….

– Чуть-чуть опоздали, – сказал Понырев, разглядывая без любопытства остывающий труп Акулиной. «Скорая» уже была на месте. В отличие от «я» Понырева, которое себе места не находило. Внешне это выражалось в нервном постукивании пальцами по стене подъезда и сумрачном выражении лица.

***

Борис Кортонов вошел внутрь коридора квартиры, который вдруг оказался непостижимо длинным. Свет, до этого яркий, стал ослепительно-белым, жар усилился, но Кортонов только понимал это, но не чувствовал, настолько все было необыкновенным и чертовски обесжизненным. Он сделал еще несколько шагов, которые неожиданно оказались огромными и увидел то, что он загадал, когда падала «звезда». Но никому не сказал свое желание – потому, что оно бы не сбылось. И никогда уже никому не скажет потому, что….

Он повернулся в сторону двери этой квартиры и, улыбаясь, прочитал вслух, так как мог и умел в это мгновение, вспоминая то: «Не помню, как звали ту, первую девчонку, что я поцеловал, то было в мае. Ветер облепил ее промокшим платьем. Дождь шел над рекой».

Кот перешел дорогу, сидя на собаке.

Кортонов увидел это и засмеялся.

Он уже забыл об отце. Вдруг по детской игрушечной дороге, идущей откуда-то издалека, поехал поезд. Борис сел в него и поехал. Он, разумеется, ничему не удивлялся, ибо князь мира сего так захотел. Князь этого мира. Этого.

У матери лежала библия, которую ей давно подарили баптисты. Она ее вряд ли читала, а он заглядывал. И теперь отчего-то особенно отчетливо всплыла одна фраза из нее. Та, о которой он и не помнил. «Взял его Дьявол на необычайно высокую гору и показал ему все царства мира и их славу и сказал ему: «Все это дам тебе, если падешь и поклонишься мне». Тогда Иисус сказал ему: «Отойди, Сатана»!

Только хотя бы это показывает кто царь этого мира.

В его купе никто больше не ехал. А он никогда не ездил в купе. Так получилось, что те два раза, которые он проводил в стучащем так тихо-тихо поезде, он был всегда в плацкарте. Вокруг были люди. Ему было хорошо. Он знал, куда он едет. Это город Златоуст. Там его девушка. Он улыбнулся.

Перрон был вроде пуст, а вроде – нет. Он смотрел в окно и видел какие-то тени, плотные – бесплотные, быстрые – медленные…. Среди них иногда мелькал какой-то молодой человек. Он пристально вглядывался в окна поезда. Кортонов не сомневался, что это полицейский и зовут его Иван Понырев.

Дверь купе открылась. Он посмотрел на того, кто вошел. Это была женщина с лицом неразличимым, но почему-то он понимал, что нездешним.

– Отдай телефон, – сказала она.

Он пощупал карман, в который положил сотовый Мозгалева. Уходя из квартиры, он взял его, так как собственный не подзарядил.

Борис узнал женщину. Он теперь будто всех узнавал.

– Зачем? – спросил он. – Сейчас-то зачем?

– Я выкину его на мусор, – сказала женщина.

Кортонов расхохотался. Одной рукой, без особого усилия, открыл окно и бросил мобильник Поныреву, все так же стоявшему на перроне и высматривающему что-то безумными глазами.

– Лови! – крикнул он.

Понырев дернулся и поймал на лету телефон.

За спиной Кортонова раздался визг. Он повернулся и увидел, что женщина бежит к нему по длинному коридору, вытянув вперед руки с пальцами, сведенными в судороге ненависти. Ее лицо, искажаясь злостью и злобой, изрыгало из себя проклятия, которые он видел: черные, они летели как брызги крови. Она бежала и бежала, но никак не могла приблизиться к нему. Он не удивлялся появлению в поезде такого длинного коридора. С каждой секундой женщина становилась все дальше и дальше от него. Кортонов закрыл дверь купе. И тут же увидел, что эта женщина лежит на нижней полке – прямо напротив его. Полка была застелена красным покрывалом. Женщина лежала с закрытыми глазами и будто бы спала беспокойницким сном. Ее зрачки под веками бегали быстрее, чем доли секунд назад она сама бежала по коридору. Кортонов, не отрываясь, смотрел на нее. Он понимал, кто это женщина. Пусть раньше никогда и не видел. Женщина резко открыла глаза, выдохнув. И тут же он увидел ее дома. Это был одноэтажный дом, за окном виднелись ветви яблонь. Женщина лежала, решив отдохнуть, на кровати, покрытой красным одеялом. Видимо, заснула – и вот, проснулась. Резко, с колотящимся сердцем. Проснулась – и пропала, как девчонка с дискотеки. Кортонов вновь видел только голую полку. Ни женщины, ни одеяла, ни яблонь за окном. Он подумал, что эти яблони совсем не напоминают те деревья, которые были над рекой Ай тогда. Тогда, когда она поцеловал ту девушку. И еще он подумал, что так и не дорисовал картину «Прекрасное мгновение». А ведь он так хотел подарить ее!

Поезд тронулся. Ему показалось, что не только в купе, но и во всем поезде никого нет. Перрон остался позади. Он смотрел в окно. Город закончился быстро как жизнь. Появились деревья, напоминающие о желании и о том, что он его загадал. К некоторым из них были прибиты огромные плакаты с надписью «Златоуст». Правда, постепенно они стали сменяться плакатами «Устозлат», но Кортонов только усмехался. Он знает, что едет правильно. Или – левельно, так как это уже другой уровень сознания.

Он захотел чай с бергамотом, и кто-то принес ему его. Он не заметил кто. Мелькающая монотонность за окном, перетекающая в стереотонность, будто не давала ему отвести глаз. Стало темнеть. За окном показалось кладбище. Оно располагалось так близко, что, казалось, поезд идет среди могил.

– Иду среди могил, – сказал Иван Понырев по телефону. Ему позвонила девушка. Он был ее бой-френдом, как сказали бы на MTV. Девушка поинтересовалась, где Иван и что он делает. Понырев исчерпывающе ответил. Он действительно шел среди могил. Это было Уктусское кладбище. Год назад здесь поймали трех сатанистов – прыщавых ублюдков. Понырев не думал, что придется вновь здесь оказаться по какому-то серьезному делу. Но пришлось.

После того, как в подъезде собственного дома было обнаружено тело Акулиной, прошло три дня. Сегодня, третьего мая, поступило сообщение от «барабана», что на Уктусском кладбище в одном заброшенном его месте, недалеко от строящегося торгового центра, бомжи обнаружили чей-то труп. И по всем приметам – это должен был быть труп Бориса Кортонова.

– Вот, – сказал сержант Листовой. – Похоже, наш….

И в этот момент в кармане штанов мертвого прозвенела телефонная трель. Она не была похожа на соловьиную, но сердце Понырева забилось сильнее, чем у влюбленного при звуках любимого голоса. Он осторожно достал «самсунг».

– Да, – сказал он.

В телефоне раздался плач. Это был плач девушки. Понырев прислушался, затаив дыхание.