Апокалипсис. Москва. Начало

“У меня есть вода и еда. Подходи! У меня есть вода и еда. Подходи!”

Николай как будто протрезвел, по крайней мере, вспыхнувшая волна злобы сделала мир вокруг более четким. Он огляделся по сторонам и заметил в углу на входе в метро толстую палку, очень похожую на биту.

То, что нужно!

Схватив ее, он выскочил на шоссе и медленно пошел вдоль разделительной полосы направился в сторону приближающейся машины. Бита подпрыгивала на асфальте, волочась за ним.

Кордицепс остановился.

Не дожидаясь пока тот выйдет, Николай нанес несколько ударов по лобовому стеклу. Он хотел было залезть на капот, но понял, что количество выпитого не позволит твердо устоять на ногах. Он перебежал к багажнику и разбил заднее стекло. Кордицепс явно не ожидал такого поворота и сидел за рулем, не предпринимая никаких действий. Николай обошел вокруг машины к дверце водителя, резко дернул на себя и схватив кордицепса за шиворот. За рулем оказался парнишка лет двадцати, поэтому Николай с легкостью швырнул его на асфальт.

– Будешь у меня, падла, еще людей обманывать! – рявкнул Николай и направился в сторону лежавшего зомби.

Рупор не умолкал: “У меня есть вода и еда. Подходи! У меня есть вода и еда. Подходи!”

Замахнувшись битой, Николай несколько раз ударил лежащего по голове. Кордицепс взорвался. Видимо, осознав бесполезность сопротивления, он решил таким образом не просто умереть, а забрать с собой и Николая. Но ему уже было безразлично.

“У меня есть вода и еда. Подходи! У меня есть вода и еда. Подходи!”

Посмотрев на кровавые ошметки кордицепса, разлетевшиеся по дороге, Николай выдохнул. Он поплелся к машине, от биты по асфальту потянулся красный след.

Николай кинул ее на переднее пассажирское сиденье, а сам сел за руль. Первым делом вытащил флешку из проигрывателя, и тут же автомобиль перестал зазывать людей. Николай выкинул флешку на дорогу, но ему показалось этого мало. Он несколько раз прошелся по ней битой.

После этого он выкинул биту на обочину и вернулся к сумке с бутылками. Там его ожидала очередная бутылка виски. Он отпил несколько глотков и направился по Варшавскому шоссе.

Не прошел он и двухсот метров, как возле него остановилась еще одна машина. Из нее вышло четверо кордицепсов и окружило Николая.

– Что? И вы хотите получить по башке?Или вам тоже машину разбить? А то я уже поднаторел в этом! – усмехнулся Николай, делая очередной глоток из бутылки. Он заметил на пальцах кордицепсов кастеты. “Ух ты! Они пришли не заражать, а наказать за устроенный бедлам”, – догадался Николай. Он разбил бутылку о бордюр и повернулся к кордицепсам, – Ну, подходи по одному!

***

Николай открыл глаза.

Где я? Что со мной?

Он лежал на полу в незнакомой квартире… прикованный наручниками к батарее.

Вот так поворот. Николай начал потихоньку вспоминать прошедшие события. Он направился в Коламбус, встретил по дороге семью, в магазине их заразили.

Черт подери! Он заражен. И вылечиться у него не получится. Осталось максимум день. И тот пройдет в полубреду.

Николай приподнялся и сел, облокотившись о батарею. “Второй вопрос – где я?”. Очень знакомая обстановка. Дом? Нет. Тогда, где? Он точно помнил, что шел домой.

Стоп. Это же квартира Влада. Охренеть! Как его сюда занесло и почему он прикован? Последнее, что Николай помнил – драка с четырьмя кордицепсами, которые не стремились его заразить. Это было подозрительно, но на тот момент ему было все равно. Видимо, он победил. Вряд ли кордицепсы отнесли бы его сюда. Сам пришел. На автомате.

“У меня был рюкзак. И сумка с бутылками. Где они?”.

Николай огляделся и сразу заметил рюкзак в метре у стены. Возле него алкоголь и закуска: две бутылки водки, две – коньяка. И сухие снэки. Прекрасно.

“На сегодня хватит, а завтра уже не настанет”, – молча усмехнулся Николай и открыл бутылку коньяка. Жажда и похмелье дали о себе знать, и он выпил треть за раз. Лицо болело. Видимо, ему вчера неплохо досталось от кордицепсов.

“Интересно, смогу ли я их опознать? Хотя, чего это я? Пусть их родители опознают!” – снова усмехнулся Николай старому анекдоту, неожиданно пришедшему в голову.

“Так, и третий вопрос. Почему я в наручниках? Меня кто-то приковал? Или я сам? Ладно, надо поспать. Станет легче. Или может, я просто умру и все закончится – тоже неплохо”, – Николай, развернувшись стянул ногой с кровати у стены подушку и одеяло, подтащил к себе и, растянувшись на полу, уснул.

Последующие дни проходили в бреду. У него явно был жар.

В моменты прояснения сознания он пил. Много. Сначала коньяк, потом водку. До тех пор, пока глаза не закрывались. Потом открывались, и руки начинали шарить в поисках бутылки. Он пил и немного даже радовался, что скоро все закончится, он умрет и вновь увидит свою семью. На той стороне – если она существует – его ждут жена, дочь и сын. Они, конечно, будут ругать его за то, во что он превратил свою жизнь, но ему все равно. Главное, они будут рядом.

В очередной раз открыв глаза, Николай оказался в кромешной тьме. “Ночь”, – подумал он. “Тем лучше. Скоро все закончится.” Он сделал очередные несколько глотков и снова отключился.

Опять открыл глаза.

Свет. “Как свет?” Он думал, что до рассвета не доживет. Может быть все потому, что заразился поздно вечером? Нащупал бутылку. Оставалось мало, но достаточно, чтобы забыться.

Открыл глаза. Опять ночь.

“Вот это уже точно странно, может я в аду? Пофигу. Где алкоголь? Иди сюда!”

Последняя бутылка водки. Закуски не осталось. Николай понадеялся, что после этой бутылки он увидится с семьей. Такое количество алкоголя в короткое время должно убить кого угодно.

“Интересно, после смерти бывает перегар? Жена очень не любила мой перегар” – прошептал он и закрыл глаза.

Открыл глаза. День. “Где смерть? Я хочу к семье” – мысли вязли, как в паутине. “Полбутылки водки. Хорошо. Допиваем” Снова темнота.

День. Смеркалось. Вечер, видимо. “Что у нас? Ничего”

Алкоголь закончился. Ни еды, ни воды. Глаза закрылись.

Снова ночь. Как же фигово. Все горит. Температура, наверное, под сорок. “Почему я не умираю?” Снова накрыла тьма.

День. “Это уже не нормально. Мне это не нравится. Я хочу умереть” – Николай попытался подняться, но не смог. В горле пересохло. Лицо уже болело не так сильно, раны зажили. Зато слабость накрыла небывалая. И воняло. Снова тьма.

Ночь. “Не могу понять свое состояние. Жар спал? Но сил все меньше. Мне становится лучше, но одновременно хуже. И эта…вонь! ” – сил оставалось только на пару мыслей. Глаза закрылись.

День. “Кордицепс меня не убил. Странно. Может алкоголь? Говорят же, водка все лечит. Но это ерунда. Кордицепс не убил, убьет жажда и голод. Я же прикован” – Николай с трудом подергал рукой. “ И еды нет. Ирония судьбы”. Глаза закрылись.

Ночь. “Силы уходят. Еще день, два и все. Что не смог сделать кордицепс, сделает жажда. Во рту суше, чем в Сахаре, наверное”. Глаза закрылись.

Снится сон. Жена. В легком цветастом платье, как в день аварии. Смотрит на Николая и улыбается. Ждет? Зовет к себе?

“Я иду, дорогая. Я иду. Я скоро. Очень скоро!”

Она подносит пальчик ко рту и машет головой: “Не сейчас, не сейчас, дорогой! У тебя еще есть дела!”

День. Силуэт жены не пропадает. “Как так? Бред?” – Николай слабо отмахивается от призрака, зовет ее по имени. Силуэт наклоняется и спрашивает мужским голосом:

– Живой?

Николай что-то закряхтел в ответ, покачал головой.

– Эй, Николай. Приди в себя. Ты живой?

– Влад? Это ты?– он напряг зрение, но молочная пелена вокруг не дала сфокусироваться.

– Да!

– Не подходи. Я заражен.

– Ох, – Влад отскочил от Николая. – И давно?

– Мне кажется уже неделю, – Николай не узнал свой хриплый и надломленный голос. Так могли говорить мертвецы, когда восставали из могил.

– Тогда ты первый говорящий кордицепс. Поздравляю! Что ты вообще тут делаешь? Как ты тут оказался? И почему прикован к батарее? Держи воду, – Влад кинул бутылку рядом с рукой Николая.

Он жадно сделал несколько больших глотков.

– Спасибо. У меня закончилась еда, – пробормотал он, переводя дыхание и делая попытки перевернуться на другой бок, – и я пошел в Коламбус. По дороге… зашел в аптеку… и нашел там инсулин…. Решил принести вам, – каждое слово давалось с трудом. Николай говорил медленно, тяжело дыша между словами, – Увидел, что … квартира пуста. Оставил инсулин… и пошел в Коламбус. По дороге…. меня заразили, я напился… подрался с кордицепсами и… очнулся тут, – он дернул запястье, наручники зазвенели о батарею. Николай допил воду и махнул рукой, прося еще. Вторая бутылка легла в ладонь. – Наверное… сам себя приковал, чтобы… не ходить по городу как… зомби.

– Что-то подобное я и ожидал. За инсулин спасибо, – Влад пристально смотрел на товарища, изучал.

– Если бы вы… тут были, я бы ни за что… не пришел бы к вам, не подверг бы вас опасности, – Николай посмотрел снизу вверх и замотал головой. Все качалось и плыло перед глазами.

– Да, я знаю, – кивнул Влад и отвернулся. – Хорошо, что ты был настолько пьян, что не закрыл дверь. А то я бы не попал в квартиру и не нашел тебя.

– А ты как тут вообще… оказался? – нахмурился Николай и отбросил пустую бутылку в угол.

– Короче, смотри, какие новости. – Влад присел на корточки поодаль. – Сегодня приехали военные. Они начали эвакуацию. Жена с ребенком попали в первую волну. Их сегодня увозят. Будет трехдневный карантин. Поэтому я решил заскочить домой, поискать лекарства. Она же не может без инсулина, а врачи…– он махнул рукой. – Пока они его найдут. В общем, спасибо тебе за лекарства.

Влад поднялся и махнул рукой в сторону улицы.

– Сейчас я принесу тебе еды, чтобы ты не помер. Прости, что не снимаю наручники, но береженого Бог бережет.

– Да, конечно, я все понимаю, – покачал головой Николай и снова растянулся на полу. Запястье от наручников начало снова кровить. – Я никуда не уйду, спасибо.

Минут через десять Влад вернулся с пакетом.

– Тут консервы и картошка. Консервы такие: потянешь и откроешь, – специально отобрал, чтобы без ножа. Растяни на три дня. Потом приедут военные и заберут вторую группу. Смотри в окно. – Влад указал на окно и отбросил занавески в сторону. – Как позовут – выходи. У них есть какая-то система, видимо, ручной рентген, которая позволяет сканировать людей на признак зараженности. Они тебя проверят, и если ты здоров, то эвакуируют с остальными. Лови ключи, – Влад кинул ключ от наручников Николаю, и он на удивление ловко их поймал, – только подожди, когда я уйду. И закрой дверь. И еще… это самое…– Влад хмыкнул, посмотрел по сторонам, подбирая слова, – прими душ и штаны поменяй.

Николай, наконец, понял, почему так сильно воняло. Ему стало неловко, он кивнул головой. “Твою мать!”

– И еще, – оглянулся Влад в дверях, – я надеюсь, что это был просто пьяный бред и тебя никто не заражал. Увидимся через три дня! Бывай!

Влад захлопнул дверь. Николай снял наручники. Рука сильно затекла за это время, рана была неглубокая: видимо он рвался в бреду, но не сильно. Потирая запястье, Николай поднялся и шатающейся походкой направился к входной двери. Закрыл ее, затем разделся до гола. Осмотрел штаны, выругался, поморщился. Какой позор. Запихнул их в мешок для мусора и плотно его перевязал. Залез в ванную и быстро помылся. Вода была холодная, но выбора особого не было.

Видимо, придется еще немного пожить. Свидание с женой откладывается, да и она сама сказала, что у него тут еще дела и надо задержаться.

Выйдя из ванной, Николай достал из шкафа одежду Влада: черные джинсы, синюю футболку и черную клетчатую рубашку. Открыл рыбные консервы. Есть не хотелось, но организм без еды не протянет. Особенно после алкогольного трипа. Он знал, что сразу не стоит наедаться. Желудок может не справиться. Есть нужно понемногу, хорошо жуя. После перекуса Николая сморил сон, он лег на диван и отключился.

Вечером он доел остатки консервов и стал наблюдать за улицей. Там ничего толком не изменилось. Машины также приезжали, кордицепсы спускались в метро, поднимались другие и уезжали на машине. От нечего делать, Николай убрался в комнате, где пролежал, прикованный к батарее. Помыл полы. Даже освежителем воздуха воспользовался. Это меньшее, что он мог сделать для Влада. Хотя, тот вряд ли вернется сюда.

На третий день Николай уже чувствовал себя полным сил. Он открыл окно на кухне и слушал улицу, впитывал каждый шелест деревьев – когда еще так сможет?

Но вот донесся знакомый звук. Звук из прошлой жизни. Через несколько секунд в поле зрения появились два БТР, два Тигра и два автобуса. Из БТР выскочил десант и занял круговую оборону. Снайперы, каждый в сопровождении бойца, отправились в ближайшие подъезды, чтобы там занять удобную позицию. С каждого бронетранспортера вверх взмыли беспилотники и разлетелись в разные стороны.

– Ого, все очень серьезно. Молодцы, – мысленно похвалил их Николай, – явно отрабатывали такие операции.

В этот момент из Тигра вышел еще один военный, майор, и произнес в мегафон:

“Граждане, выходим небольшими группами и направляемся на эвакуацию. Подходим по одному. Не создаем ажиотаж.

Тот, кто будет рваться без очереди – будет убит на месте без предупредительного выстрела.

Территория под защитой. Не боимся!”

Николай решил посмотреть, как проходит эвакуация. Первым подошел дед лет семидесяти.

– Стоять! – скомандовал военный. Дед послушно остановился.

– Представьтесь!

– Николаев Дмитрий Александрович.

– Хорошо, – военный поднес какой-то аппарат и несколько секунд через него смотрел на лицо деда. Видимо это и есть портативный сканер. – Подойди.

Дед подошел к военному. Тот поднес электронный градусник с экраном ко лбу Дмитрий Александровича.

– Хорошо, проходи.

Дверь автобуса открылась, и дед проворно заскочил внутрь.

– Следующий!

Перед майором появился Влад.

– Стоять!

Влад остановился.

– Как зовут?

– Семенов Владислав Аркадьевич.

Военный посмотрел на Влада через аппарат. Николаю показались эти секунду вечностью.

– Хорошо. Подойди сюда.

Влад сделал несколько шагов вперед, и военный померил его температуру.

– Проходи. Следующий.

Двери автобуса открылись, пропуская Влада.

Пора спускаться.

Николай сделал пару глотков воды и направился вниз. По дороге он захватил мешок со своими штанами и выбросил в мусоропровод.

На улице он подождал, пока проверят очередного жильца, и когда майор скомандовал: “Следующий!”, – вышел из-за деревьев.

– Стоять!

Николай остановился.

– Представьтесь!

– Ковалев Николай Иванович.

Военный посмотрел на Николая сквозь аппарат: с виду маленький планшет с увеличенной камерой. Напоминал детскую игрушку.

Три секунды и станет понятна его судьба.

Раз секунда. Два. Три. Тишина. Четыре. Пять.

Он почувствовал, что по лбу скатываются капли пота, ладони вспотели. Николай сжал кулаки, чтобы унять начинающуюся дрожь.

– Хорошо. Подойди!

Звук прошел как сквозь вату. Ноги едва не подкосились от напряжения и долгожданной разрядки.

Здоров! Ничего ж себе! Но впереди – температура.

Николай медленно подошел к военному. Тот не посмотрел ему в глаза, направил градусник на лоб. Снова напряженное ожидание.

Раз-два-три. Секунды тянулись как жвачка.

– Отлично! Проходи! Следующий!

Дверь автобуса открылась, и Николай запрыгнул на ступеньку. Сердце отбивало марш. Во рту пересохло. Вот это да! Он не только выжил, но и скоро окажется за пределами города в полной безопасности.

Двери с шелестом закрылись. Николай увидел Влада, махнул рукой и подсел к нему на предпоследний ряд с краю.

– Я так и знал, что это был пьяный бред. Рад, что не было…ну, всего, – улыбнулся Влад и пожал руку Николаю.

– Спасибо тебе за все. Ты, можно сказать, спас меня.

“Может это и впрямь белая горячка?” – Николай не хотел сейчас думать о недавнем прошлом, но картины его встречи с кордицепсами и семьей все еще четко стояли перед внутренним взором.

Вслед за Николаем в автобус зашло еще несколько человек. Все улыбались, рассаживались, перешептывались. Военный продолжал созывать гражданских на эвакуацию. Во втором автобусе еще оставалось несколько свободных мест, когда перед военным появился очередной молодой человек.

– Стоять! – скомандовал военный.

Парень остановился.

– Как зовут?

Он не ответил. Продолжал стоять и молчать, смотреть исподлобья.

– Как зовут? – военный переступил с ноги на ногу, выставив вперед сканер и положил руку на табельное.

Снова тишина. Молодой человек рванул вперед. За пару метров до военного раздался выстрел, и парень рухнул на землю с пробитой головой. Кровь обрызгала ботинки и несколько капель попало на штаны.

– Твою мать! – военный отпрыгнул в сторону и затряс ногой.

В этот же момент из автобуса выскочил еще один военный и устройством, похожим на огнетушитель, начал обрабатывать обувь и штаны товарища. “Видимо, изобрели дезинфицирующее средство,“ – подумал Николай, перегнувшись через Влада и прильнув к окну.

Военный достал рацию и произнес:

– Иванов, почему спим? Еще секунду и было бы поздно. Из-за тебя мне сегодня придется идти в карантин! Ступай в наряд!

Далее военный взял мегафон и нервно произнес.

– Граждане, на сегодня мы заканчиваем эвакуацию! В следующий раз приедем через три дня. Будьте готовы!

После чего запрыгнул в Тигр и с грохотом захлопнул двери. Следом за ним из подъездов вышли снайперы, забрались в БТР, а за ними – десант. Колонна развернулась и поехала к фильтрационному центру.

Колонна ехала примерно полчаса, прежде чем добралась до высокой и длинной серой блочной стены. Колонна остановилась недалеко от небольшой железной двери, через которую проходили люди. Рядом находились закрытые широкие ворота для техники. Десант выбрался из БТРов и занял боевые позиции. Снова вверх взмыли беспилотники. Дверь в стене открылась. Военный в автобусе скомандовал:

– Выходим по одному из автобуса и бежим к двери. Далее – следуйте инструкциям. Первый пошел!

Мужчина лет тридцати выскочил из автобуса и бегом направился к двери. Дверь за ним закрылась. Через тридцать секунд она снова открылась.

– Следующий!

Еще один человек бегом добрался к двери. Дверь закрылась. Тридцать секунд. И так, пока все приезжие не оказались за стенами.

– Следующий!

Николай на выходе поднял ладонь и взглянул на военного: “Спасибо, мужики!” И побежал к двери.

Внутри он увидел белый длинный коридор и нарисованные черной краской стрелки на стенах, указывающие направление. Он последовал по ним и через десять секунд оказался в большом зале с тремя белыми дверями. Над двумя горел свет: “Занято”, над одной: “Свободно”.

Николай направился туда. Зайдя внутрь, он увидел аппарат МРТ. Уставший голос произнес в динамик: “Ложитесь в аппарат. Вам будет проведено исследование с целью выявить, не являетесь ли вы переносчиком кордицепса.”

Николай напрягся. Одно дело – портативный сканер, а другое – настоящий аппарат МРТ. Он точно найдет, если что-то есть внутри. Но деваться некуда. Николай послушно лег. Аппарат застучал, заработал. Его сканировали полностью: голову, руки и ноги.

После того, как аппарат отключился и платформа выехала наружу Николай сел и осмотрелся. Что дальше? Прямо перед аппаратом замигала табличка: “Ожидайте.”

Николай стал послушно ждать. На душе скребли кошки, в горле стоял ком. Если найдут внутри “постороннего”, то что будет? Пристрелят на месте? Он был здесь как на ладони. Но вокруг нет окон, даже бойниц? Как будут действовать? Зайдут в дверь?

Николай понял, как отчаянно хочет жить. До этого он никогда не задумывался о подобным вещах, работал, делал все как надо. А сейчас, когда мир вокруг рушился и сходил с ума, ему как никогда захотелось остаться. Он и сам не понимал зачем. Надо.

Через две минуты табличка погасла, но загорелась перед второй дверью: “Выход”.

Неужели он чист? Может быть, ему все приснилось? Не было никакого похода в Коламбус? Не было той злосчастной семьи, зараженного мальчика, отчаянно схватившегося за мать. Не было драки с кордицепсами. Только белая горячка и алкоголь. Не самый плохой расклад. Все же алкоголя было много.

Николай почесал затылок, раздумывая над произошедшим, и вышел в дверь. Оказался на улице. У входа стояли двое солдат. Один – с черной овчаркой.

– Пройдемте за нами.

– Хорошо.

Его повели в сторону поля, на котором вплотную друг к другу теснились железные морские контейнера. Некоторые из них были со свежей краской, другие все поржавели и облупились. “Зона карантина” – догадался Николай.

Подойдя к синему контейнеру с номером “223”, один из военных открыл его и жестом пригласил Николая войти. Там была раскладушка со стопкой постельных принадлежностей, стул за невысоким, похожим на походный, столиком и портативный биотуалет в противоположном углу. Конечно, не отель “Хилтон”, но, по крайней мере, безопасно и можно перестать думать о кордицепсах, которые жаждут убить.

– Сколько мне придется тут сидеть?

– Три дня. Потом выпустят. Еду будут приносить три раза в день.

– Хорошо. Спасибо, – кивнул Николай и дождался пока щелкнет замок с наружной стороны. После чего он лег на раскладушку и закрыл глаза.

Ему снова приснилась жена.

Он просил у нее прощения, что не умер и не увиделся с ней и детьми. Жена понимающе улыбалась, кивала и молчала. Она была обворожительно красива в лучах заходящего солнца. Николай почему-то подумал, что рядом должен быть океан. Легкий бриз развевал её волосы. Как же Николай соскучился.

Ближе к вечеру он проснулся от шума. Резко вскочил, огляделся: обороняться нечем. Но это всего лишь молодой солдат принес еду в контейнерах: пюре с котлетой и помидор.

Поев, Николай снова лег на раскладушку и задумался.

Что делать дальше? Сможет ли он жить прежней жизнью? Ходить на работу? Пить водку, в конце концов?

На второй день Николай услышал шум рядом со своим контейнером. Что-то явно происходило, причем довольно нестандартное, но Николай не мог разобрать что именно. Окон в контейнере не было. Он попытался прислушаться, но разобрать не получилось, как и представить картину происходящего.

На третий день рано утром дверь снова отворилась. Появившийся на пороге сержант бодро скомандовал:

– Выходите!

Николай молча вышел. Пахнуло свободой.

– Можете идти!

– Идти? Куда? —недоуменно спросил Николай и поморщился от солнечного луча. Глаза отвыкли от яркого света.

– Куда хотите. Вы прошли карантин, здоровы и можете быть свободны. Позвоните родственникам. Пусть они вас заберут.

Николай хмыкнул, кивнул и озадаченно почесал затылок. Как-то он совершенно оказался не готов в свободе. Наверное, так себя чувствуют одинокие заключенные, когда их отпускают на волю. По статистике, каждый третий снова оказывается за решеткой в течение трех месяцев. Привычка.

В этот момент открыли контейнер слева от него. Оттуда вышел майор, который проводил эвакуацию группы Николая.

– Майор? Почему вы здесь?

– Да, – махнул он рукой. – Кровь тогда попала на одежду. Решил перестраховаться.

– Хорошо, что все обошлось.

– Да уж.

– А почему не выпускают того, кто справа? – кивнул Николай на ближайший контейнер.

– У него вчера поднялась температура, перевезли в закрытый блок. Если подтвердиться заражение, то станет подопытным для врачей. Если нет – отпустят через пару дней.

– Понятно, – кивнул Николай, продолжая стоять возле своего контейнера. – Куда же теперь идти? На работу что ли устраиваться?

Майор что-то хотел сказать, как до них донесся крик.

–Слух! Слух! Это все-таки ты!?

“Слух”. Раньше, целых три жизни назад, таков был позывной Николая.

– Слух! Я так и знал, что это ты! – к Николаю подлетел мужчина, очень похожий на его лучшего друга, Мамонта: высокий, широкоплечий, с лысой головой и черными колючими глазами.

– Мамонт? Это ты? – не поверил глазам Николай.

– Да, Слух! Это я! Каждый день проверяю списки эвакуированных, дочь ищу, но вот наткнулся на тебя. Подумал, надо обязательно проверить. Вдруг это ты.

Николай хотел обнять друга, но подавил порыв – карантин.

– Что с дочерью?

– Не знаю, Слух, – развел руками Мамонт. – Меня ж не было, когда все началось. Она где-то в Москве. Один из отрядов по моей просьбе сегодня должен заехать к ней домой, может она там?

– Ох, Мамонт. Ты не представляешь какая жесть там творится, – покачал головой Николай, хмыкнул и почесал затылок.

– Хуже, чем в наших операциях? – глаза боевого друга смотрели пронзительно и ясно.

– Хуже, Мамонт, гораздо хуже.

– Понятно, – он посмотрел в сторону, поиграл желваками.

– Ну как ты? Что ты тут делаешь вообще, Мамонт? – Николай решил перевести тему, нечего сегодня говорить о плохом.