Мономир. Один

Планировка здесь была совершенно ни на что не похожа. Кирилл уже понимал, что этот этаж тоже должен быть круглым. Про странную видимость анфилады криозалов он старался не думать при этом, ведь несомненно, что они составляли кольцо. И все коридоры и проходы в этом странном месте располагались или по радиусу, или по периметру. Хотя наверное могли быть и своего рода хорды, но пока такие не встречались.

И вот здесь, в подвале, как про себя это назвал Кирилл, радиальные коридорчики переходили в круговые, и опять в радиальные. И все это казалось было без какой либо системы, составляя тем самым настоящий лабиринт. Успокаивало только то, что размер этажа не такой уж и большой, и, судя по логике построения, здесь должно быть еще четыре выхода.

Поблуждав по коридорчикам под звуки металлического эха шагов, Кирилл сделал вывод, что на этом этаже располагаются, перемежаясь друг с другом, складские и подсобные помещения. Множество стеллажей от пола до потолка, закрытые сетчатыми и стеклянными дверцами, соседствовали с глухими дверями, за которыми могло быть что угодно. На табличках что-то значилось, но все на том же неведомом языке треугольников.

На полках лежали многочисленные малопонятные вещи. Но все дверцы были заперты. Помещения, скрывающиеся за глухими дверями, скорее всего склады и подсобки, тоже были недоступны. Здесь царствовала такая же чистота и пустота, как и на двух других этажах.

Проходя уже от четвертого выхода к пятому, Кирилл начал замечать какую-то систему в коридорчиках, которая больше всего напоминала снежинку, разве что пятилучевую. Когда по его прикидкам до очередной лестницы оставалось пару поворотов, он увидел на сетчатом отблескивающем металлом полу, кусок полупрозрачной дымчато-серой материи. Она была упругой и теплой на ощупь. На ткань похоже не было, но и на пластик, или какой-то вспененный утеплитель тоже. При близком рассмотрении структура материи напомнила нетканые салфетки, только крупнее и крепче.

Встряхнув найденный кусок, Кирилл закутался в него. Закрытыми оказались только плечи и спина, но почти сразу стало намного теплее. Расправляя материю на плечах, Кирилл разглядывал себя, и ему это не нравилось. Если не смотреть на себя, то все в общем-то нормально, если не считать, что он застрял черте где и вот-вот замерзнет насмерть. И неведомо, как попал сюда. Надежды на то, что это сон совсем не оставалось. Но что еще это могло быть?

Обдумывая все это, Кирилл будто немного завис, а когда нашел в себе силы отбросить эти мысли, понял, что стоит и смотрит на стену. И что-то в ней было не так. То, что по цвету и фактуре покрытие стен было аналогичным куску материи, стало понятно почти сразу. При более пристальном рассмотрении стал заметен кусок оголенной стены, хоть цвет и оставался прежним. Неровным контуром, соответствующим форме материи, бархатистая серая поверхность, зазубренной ступенькой переходила в серую же, поверхность, покрытую мелкими темно-серыми штырьками в миллиметр в диаметре, и в два в высоту, между которыми светились металлические дорожки, какие бывают на радиодеталях, и тоненькие проводки.

Поразглядывав оголенный кусок с полминуты, Кирилл заторопился подняться на этаж выше. Во-первых, там должно быть теплее. Во-вторых, что все же важнее, там находится пульт управления. Нужно постараться разобраться в нем. Включить отопление, и при этом постараться не отключить подачу воздуха или освещение, или еще что-нибудь немаловажное. Может он все те криокапсулы нечаянно отключит, и люди в них погибнут. Впрочем, люди ли. Он с непонятными для себя чувствами в который уже раз посмотрел на свои нечеловеческие руки.

В голову навязчиво лезли мысли, что он не нашел выхода отсюда, запертого или даже заваренного. В то, что через какую-нибудь из многочисленных дверей третьего этажа можно отыскать выход, он не верил. Тот этаж похож на жилой. Выход там может быть только через окно. А что-то подсказывало, что окон здесь нет вообще.

Тряхнув головой, чтобы отбросить ненужные мысли, он зашагал к ближайшей лестнице. Торопливо поднялся на основной этаж и, стараясь не смотреть на криокапсулы, для чего пришлось держать голову высоко поднятой, преодолел зал и уже вскоре оказался в Бублике. Все здесь было без изменений. Точнее меняться здесь было попросту нечему. Усевшись на банкетку, Кирилл уставился на строки треугольных символов, вспыхнувшие чуть ярче, чем светились до этого. Они по прежнему оставались такими же непонятными. А на что он надеялся? Что за пару минут разгадает этот шифр? Если это шифр, конечно.

В этот момент заурчало в животе. Да и холод продолжал донимать. Потыкав в пульт, как и в первый раз наугад, Кирилл ничего не добился. Каждая манипуляция с контекстным меню вызывала окно блокировки. А потом заблокировался весь пульт и больше уже ни на что не реагировал. С задворок сознания стала накатывать паника, а перед глазами вставало воспоминание о том, как он глядел на сетчатый потолок сквозь стеклянную крышку гроба.

Он нажимал и нажимал на сенсорные кнопки, но ничего не выходило. Только слышался неприятный звук блокировки из громкоговорителя.

Только тут Кирилл понял, что давно уже не слышал электронного голоса, и его это встревожило.

– Ну что за гадство-то, а? – воскликнул он, саданув кулаком по панели сенсорного экрана, от чего по черной матовой поверхности разбежались круги неоново-голубых всполохов.

Вскочив на ноги, Кирилл принялся мерить Бублик шагами. То ходил по кругу, обходя пульт и черный стеклянный столб вокруг, то взад и вперед от скругленной стены к пульту и обратно. В процессе он немного разогрелся и даже отбросил кусок неведомого отделочного материала в сторону. При этом все отчетливее понимал, что температура в этом чертовом бункере продолжает снижаться. А еще он понял, что сделать что-либо можно только с помощью этого дважды чертового пульта. Если бы только понимать, что там написано.

Раздраженно выругавшись, он зашагал к ближайшему выходу, а в центре криозала повернул на девяносто градусов и зашагал в следующий криозал, оттуда дальше и дальше. Двери между залами плавно открывались перед ним, и закрывались позади. И лишь однажды они застопорились едва приоткрывшись, и пришлось прилагать силы. Криозалы были, что неудивительно, одинаковыми, они мелькали как картинки в калейдоскопе, раздражая взгляд мигающими индикаторами на саркофагах криокапсул. Сколько кругов он уже навернул? Несколько точно. После десятого криозала он сбился, так как в общем-то цели считать залы у него не было. Залы продолжали мелькать, тревожно подмигивая индикаторами на криокапсулах, а Кирилл не сбавлял скорости. Про холод он уже не вспоминал. В какой-то момент он заметил, что думает о том, кажется ли ему, что лампочки индикаторов стали моргать чаще, или нет. А сам уже понимал, что стали. Они моргали так часто, что это было больше похоже на мерцание.

Но что-то другое вдруг привлекло внимание Кирилла и он остановился. По инерции он прошагал еще с полдюжины шагов, а потом развернулся и осмотрел помещение. На первый взгляд все было по прежнему: два ряда криокапсул по шесть штук. Сумасшедшие огоньки индикаторов мерцали на стеклянных крышках, за которыми, к счасть, ничего и никого не было видно, и отражались в глянцевых поверхностях стен.

– Вот оно, – прошептал Кирилл, выхватив взглядом капсулу без огоньков.

Опасаясь разглядеть под стеклом труп, он шагнул ближе. Еще шаг и он увидел, что крышка и вовсе открыта, а ложе под нею пустое.

– Да это же моя, – выдохнул он. – Может лечь обратно и помереть здесь тихонечко? А если закрыться изнутри, будет ли теплее?

Но вместо этого он опять резко развернулся и зашагал к проходу в Бублик, а там к пульту. С не меньшей решимостью он сел на ближайшую банкетку и уставился на незамысловатые, но от этого не более понятные, чем какие-нибудь иероглифы, символы.

По центру, как и в прошлый раз, когда нечем было дышать, располагалась большая красная надпись. По боками, а также сверху и снизу надписи поменьше и неоново-голубого цвета. На красную надпись следовало только звуковое сообщении о невозможности действия. На мониторе при этом ничего не менялось.

– Ну и фиг с ним, – пробурчал Кирилл, принимаясь перебирать все прочие надписи.

Но чаще всего после пары тройки новых подменю, дальнейшие действия с какой-то строкой блокировались. И вдруг очередная строка в подменю отозвалась в колонкам совсем другим звуком, а рядом появилась строчка с двумя прямоугольниками и несколькими символами на каждом из них, как будто бы это было “да” и “нет”. Надеясь, что первый слева прямоугольник это “да”, Кирилл нажал на виртуальную клавишу.

Глава 4

Кирилл нажал на виртуальную клавишу, и звука, сопровождающего блокировку или отмену действия на этот раз не было. На экране пульта рядом со строкой, которую он только что активировал, появилась полоска, похожая шкалу загрузки, и она довольно быстро заполнялась.

В ожидании чего-то неведомого пульс участился и Кирилл даже пересел на краешек банкетки и навис над пультом, надеясь вовремя увидеть изменения.

С легким “дзинь”, выданным динамиками где-то под потолком, обозначающим, по всей видимости, выполнение команды, перед глазами прямо в воздухе появилась надпись, состоящая все из тех же треугольников. Она сменилась другой, затем третьей. Звуковое сопровождение, похожее на клацание, раздалось у самого уха, или точнее даже внутри головы. Вздрогнув, Кирилл отшатнулся от надписи и кубарем свалился с банкетки. И надпись кувыркнулась следом. Кирилл вновь бросился прочь, но и это не помогло. Не помогло даже то, что он закрыл глаза. Надпись осталась на месте.

– Я сошел с ума, – вздохнул Кирилл, обессиленно вытянувшись на полу. – Давно надо было это признать и не прыгать тут по своим галлюцинациям.

Надпись сменилась несколько раз и замерла, пульсируя, чтобы привлечь внимание, а рядом с ней высветились уже знакомые два прямоугольника, означающее согласие и отказ.

– Ну хуже-то наверное уже не будет? – пробормотал Кирилл, сосредоточив внимание на первом прямоугольнике, которые по его представлению означал “да”.

Клавиша активировалась, что подтвердилось звуковым сигналом и еще одна полоса загрузки обозначила начало какого-то, пока неведомого действия. А мгновением позже Кирилл почувствовал, что у него в мозгу что-то засвербило, вместе с этим пришла боль, отдающая фантомным ультразвуком. К счастью сознание померкло почти сразу.

***

Почему же он не закрыл окно, когда лег спать? Холодно так, что кажется, будто он обратился куском льда, или будто его заживо погребли в каком-нибудь саркофаге, обложенном ледяными глыбами.

От подобной мысли его будто током шибануло и он резко сел. В круглом зале с пультом управления ничего не изменилось. Все такой же серо-голубой с черными элементами была его отделка, все так же по центру вздымался черный стеклянный столб. По-прежнему в его центре мерцала бледная белая точка. Что же это отражается? Да что же его ерунда-то всякая интересует? Надо вставать, пока до смерти не замерз. Вот сейчас сотрясает от холода, а еще чуть-чуть, и станет тепло, и спать захочется. Навсегда. Надо завернуться хотя бы в тот кусок отделочного материала из подвала.

Поднявшись сначала на четвереньки, Кирилл добрался до валяющегося немного в стороне лоскута, и уже вместе с ним устроился на банкетке.

– Нет, – пробормотал он, потирая озябшими руками друг о друга, стараясь при этом не смотреть на них, – даже сидеть нельзя. Замерзнешь, Кирюха.

Он поднялся на ноги, и как и прежде принялся обходить помещение Бублика по кругу, чтобы согреться. Помогало не очень. И тогда он уселся на банкетку, чтобы вновь погрузиться в изучение бессмысленных для него символов. И стоило ему мысленно сосредоточиться, перед его глазами тотчас вновь выскочили строчки с неведомым уведомлением. Но на этот раз Кирилл понимал что там написано, хотя смысл все равно оставался туманным, так как значение большинства слов он попросту не понимал. Да и манипуляции с контекстным меню продолжали блокироваться при попыткаx с ними поработать.

От изучения уже понятных, но все равно диковинных символов Кирилла отвлекло урчание в животе. А вместе с голодом подступила жажда. Тяжело вздохнув, он отстранился от панели пульта и угрюмо посмотрел на проход в криозал. Если и есть здесь где-нибудь еда, вода или одежда, то это где-то там. От непонимания, что делать, и бессилия, подкатили слезы.

– Так, Кирюха, ты пока жив. Оторви задницу и пойди, хорошенько там все переверни. Там должно быть все необходимое, чтобы такой очнувшийся мерзляк как я смог не откинуть копыта от голода и холода.

Кутаясь в обрывок отделочного материала и содрогаясь от холода все сильнее, Кирилл поднялся на ноги и зашагал к ближайшему проходу в криозал. Там он остановился посреди и огляделся. И опять в памяти всплыли воспоминания о том, как он разглядывал этот самый потолок через стеклянную крышку и не мог выбраться из точно такой же криокапсулы, коих здесь двенадцать штук. Если из Бублика пять выходов, значит криозалов пять. И в каждом по двенадцать саркофагов. Итого шестьдесят человек, вместе с ним. В этом криозале все саркофаги закрыты. Индикаторы по прежнему неистово мерцают. А ведь когда он выбрался из своего заточения, индикаторы просто неярко светились, и их явно было меньше, по крайней мере активных.

Несмело Кирилл подошел к ближайшей криокапсуле и склонился над крышкой. Внутри было темно, а световые треугольные символы сменяющимися строчками и вовсе превращали то, что было за стеклом в сплошную черноту. Но раз капсулы активны, значит там кто-то есть. А капсулы активны, иначе они бы не мигали огоньками как новогодние елки.

Затаив дыхание, Кирилл склонился над капсулой в области изголовья, и буквально уткнулся в нее носом. А для того, чтобы не отсвечивало, прикрыл лицо с боков ладонями. Почти сразу он увидел, что там что-то есть, но чтобы разглядеть, что именно, пришлось несколько раз сдвигаться. А потом, когда он разглядел лицо мужчины, так резко отпрянул, что едва не перелетел через другую криокапсулу. Ноги подкосились и он осел на пол.

То, что он там увидел, абсолютно не похоже было на человеческое лицо. Хотя то, что это было лицо, а не морда, никаких сомнений не было. Голубоватая, по крайней мере в свете неоново-голубых надписей, кожа, широкий и короткий, приплюснутый нос и раздвоенная верхняя губа. Крупные раскосые глаза, прикрытые веками с жесткими ресницами. Лицо в высоту несколько меньше человеческого, зато более развита челюсть, хотя подбородок при этом заметно меньше. Лоб до линии роста волос невысокий, а уши и вовсе звериные. Вообще все лицо какое-то звериное. Волосы жесткие. А еще на лицо: на щеки, лоб и подбородок, от затылка и шеи, заходили какие-то то ли металлические, то ли пластиковые элементы, и сидели на коже они очень прочно.

Кирилл не успел все это разглядеть за одно единственное мгновение, пока смотрел на лежавшего в криокапсуле. Большую часть этого он нащупал на себе.

– Бред, это все бред, – пробормотал он, тяжело поднимаясь. Это сон, мираж, компьютерная симуляция. Да-да, симуляция.

Пошатываясь, но стараясь не прикасаться к криокапсулам, он добрел до проxода к лестнице и тяжело оперся на стену. Круто уходящая вверх лестница качалась перед глазами, ступеньки прыгали, стены норовили упасть.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – вскричал он, хватаясь за голову и тотчас взвыл еще громче, нащупав на затылке металлический имплантат с несколькими разъемами и кнопками.

Продолжая стискивать голову и совершенно не вспоминая о холоде, он опустился на колени.

– Это все сон, – продолжал он бормотать, раскачиваясь взад и вперед как умалишенный. – Сон. Он когда-нибудь закончится. Все заканчивается. Вечного ничего нет. И чтобы началось что-то новое, нужно, чтобы закончилось предыдущее. Надо всего лишь умереть. Здесь. В этом бреду. И все будет нормально.

Собираясь лечь на пол, чтобы с большим удобством замерзнуть насмерть, и уж точно больше не вставать, Кирилл завалился на бок. Стена была совсем рядом и он навалился на нее, в ответ она звякнула, как если бы это была дверца шкафа. Насторожившись, Кирилл перестал бормотать, что это сон и прислушался. Тишину нарушало только что-то работающее внутри ближайшей криокапсулы. Потом он с размаху саданул кулаком по стене за спиной и она снова звякнула.

Некоторое время Кирилл продолжал лежать на полу, собираясь вскорости умереть, но любопытство все сильнее разгоралось в нем. Тогда он приподнялся, отполз к криокапсуле и оперся на нее спиной и тотчас понял, что где-то там, за диковинным пластиком корпуса находится компрессор. Пластик был теплым. А прямо перед глазами был глянцевый черный пластик стены. А может не пластик. Криозал отражался в нем, но не очень отчетливо. Кирилл тоже отражался, как и капсулы, но к счастью лишь силуэтом и цветными пятнами. И светлое пятно было как раз напротив – его лицо. Отражались лампы на потолке и силуэт дверного проема. И еще что-то. Может узор какой-то на стене? Кирилл напряг зрение, но то, что он видел четче не стало. Тогда он привстал и обернулся, но противоположная стена была точно такая же – глянцево-черная, и в ней отражалось все то же самое.

Не испытывая приятных чувств по поводу того, что ему пришлось оторваться от теплой поверхности криокапсулы, Кирилл встал на ноги и внимательно осмотрел весь периметр зала. Четыре черные глянцевые стены, причем торцевые вдвое короче двух других стен, и каждая из них посередине прерывалась дверным проемом. Ровный зеркальный блеск глянцевой поверхности. И вдруг, когда смотрел на стену в противоположном наискосок углу, он заметил в ее отделке некий ритм вертикальных линий. Свет на этих линиях отражался немного иначе, и поэтому они были видны. В то время как стена перед глазами казалась полностью однотонной, одинаковой по фактуре, которая попросту отсутствовала, и на ощупь. Но шагнув ближе и посмотрев на стену в упор, на месте линии, видимой под другим углом, Кирилл увидел тонкую, толщиной намного тоньше человеческого волоса, щель, или точнее стык. Задумавшись над тем, что бы это могло значить, Кирилл ощупывал стену, то нажимая на нее ладонями, то постукивая костяшками пальцев.

– В этом что-то есть, – пробормотал он, отступив на шаг и вновь осмотрев весь периметр. – Но что?

Продолжая ощупывать и простукивать стену, Кирилл миновал несколько метров. Избегая думать о том, что это могут быть всего лишь стыки между стеновыми панелями, он внимательно прислушивался к звукам, исходящим из-под костяшек. Он был слишком звонкий и опять же слегка дребезжащий, как если бы это была дверца шкафа. Но ведь с тем же успехом это может быть элемент отделки. Но в любом случае за этим глянцевым пластиком что-то есть.

– Что же это? – пробормотал он, отступая на пару шагов.

Заинтересованно разглядывая панели, и гадая, что же это видится через кажущийся полупрозрачным пластик, Кирилл потер подбородок и тотчас поморщился от того, что под его пальцы попал металлический аугмент.

– Перед вами находятся индивидуальные шкафчики для тех, кто погружен в крио симуляцию, вивер К-рил 8243.

Это не то, что он услышал, но то, что понял из слов электронного голоса. Строки из треугольников, появившиеся перед глазами прямо в воздухе, говорили о том же.

– А можно по-русски? – практически вскричал он, ни к кому не обращаясь.

– Вы хотите сменить язык общения, вивер К-рил 8243? – на прежнем языке спросил электронный голос в голове, и вновь надпись из треугольников продублировала эти слова, и они повисли перед глазами.

– Э-э-э, – растерянно протянул Кирилл. – Да, хочу.

– Ожидайте, К-рил 8243, – проговорил голос на прежнем языке, будто зачитав изменившуюся надпись. – Смена языка общения произведена, – через несколько секунд паузы продолжил тот же голос, вещая на русском языке совершенно без какого-либо акцента. – Желаете изменить формат даты и времени, или прочие настройки?

И в подтверждение сказанному перед его глазами вместо надписи об удачной смене языка общения, появилось окно настройки. И если значок с надписью “Рус” понять было несложно, то указанного арабскими цифрами времени было невозможно понять.

“43:23:31”

И ниже:

“55525:3:22”

– Офигеть, – пробормотал Кирилл, хватаясь за голову. – Что это вообще?

– Данные параметры показывают время и дату от Обретения, вивер К-рил 8243, – пояснил всеведущий женский электронный голос.

Немного покачнувшись, Кирилл отступил на пару шагов назад и опустился на пол. Прижавшись спиной к криокапсуле, некоторое время сидел и пялился на строчки перед глазами.

– А можно справку какую-нибудь? – спросил он наконец. – Поясний бы. Что за сорок три. А пятьдесят пять тысяч с чем-то там, это что?

– Текущее время: 43 часа, 24 минуты, 44 секунды, – принялся пояснять электронный голос. – Текущая дата: пятьдесят пять тысяч триста тридцать шестой год. Третий месяц. Двадцать второй день.

– Что. Здесь один день, это двое суток? – Кирилл не переставал ужасаться. – Или может еще больше?

– Нет, вивер К-рил 8243. Один день это одни сутки. Точнее один день и одна ночь, – ответил голос.

– И что, сейчас двадцать второе марта черт знает какого года? – продолжал удивляться Кирилл.

– Вопрос некорректен, вивер К-рил 8243, – ответил электронный голос. – Слово “Март” обозначает третий месяц в симуляции “Е-2312-03”. В нем тридцать одни сутки, состоящие из 24 часов, по 60 минут, составленных из 60 секунд на 5,46% большей продолжительности, в сравнении с эталонным значением. Третий месяц календаря Вивера – Тертиус, как и семь прочих месяцев, состоит из 27 дней.

– Что, продолжительность секунды сколько? – спросил Кирилл первое, за что зацепилось внимание. – Что? Я не понимаю.

– Назвать вам, К-рил 8243, продолжительность эталонной секунды Инидиума? – предложил голос. – Скорость полураспада ядра какого радиоактивного элемента взять за основу расчета?

– Что? – недоуменно пробормотал Кирилл. – Стоп. Не надо никакой радиации. Я не физик ядерщик, чтобы хоть что-то понять. Давай зайдем с другой стороны. Ско…

– С какой стороны и куда вы желаете зайти, К-рил 8243? – поинтересовался электронный голос.

– Э-э-э? Послушай. Э-э-э, кхм. Как мне к тебе обращаться? – спросил Кирилл.

– Я – симулятор оператора, – ответил голос. – Или Симоп, если сокращенно.

– Странное имя, и должность странная. Ну да ладно. Симоп. Сколько часов в сутках? – спросил Кирилл.

– Сорок пять часов, вивер К-рил 8243, – ответил голос.

– А минут в часе?

– Сорок пять минут, вивер К-рил 8243.

– И секунд наверное сорок пять? – пробормотал Кирилл.

– В часе, К-рил 8243? – переспросил голос.

– В минуте, – уточнил Кирилл.

– Да, в минуте 45 секунд, вивер К-рил 8243, – подтвердил голос.

– И секунда короче, чем в той симуляции, где “март”? – спросил Кирилл.

– Да, вивер К-рил 8243,

– А месяцев в году сколько? – продолжал он свои расспросы.

– 8 месяцев и 6 праздничных дней, вивер К-рил 8243, – ответил голос.

– А мы же сейчас говорим на языке той симуляции? – уточнил Кирилл. – Ну, где “Март”.

– Да, вивер К-рил 8243.

– А продолжительность суток с учетом разной длины секунды и прочих параметров сопоставима? – продолжал Кирилл свои рассуждения.

– Продолжительность суток идентична, вивер К-рил 8243. Это было сделано для лучшей и скорейшей адаптации в симуляции, – пояснил голос.

– А можно в настройках времени указать тот способ исчислять время?

– Да, вивер К-рил 8243. Вы подтверждаете изменение? – спросил голос.

– Да, – выдохнул Кирилл.

И тотчас время изменилось. Цифровой ряд 43:31:13 изменилось на 23:18:15.

– Можно из отображения убрать секунды? – спросил Кирилл.

– Да, вивер К-рил 8243.

В отображении времени осталось 23:18

– Дата, – пробормотал Кирилл, озвучивая мысли.

– 55525 год, 22 число Тертиуса, вивер К-рил 8243.

– Переведи на человеческий язык, – попросил Кирилл. – Ну то есть я имею в виду, отобрази эту дату так, как если бы в году было 365 дней. 12 месяцев. Ну все как в той симуляции.

– Високосные года учитывать, вивер К-рил 8243? – уточнил голос.

– Что? А, да.

– Выполняю, вивер К-рил 8243, – отозвался голос.

И тотчас перед глазами Кирилла появилось: 33735:01:02.

– Ух ты, Новый год недавно был, – немного истерично хихикнул Кирилл. – И что, прям тридцать три тысячелетия?

– И семь полных веков, вивер К-рил 8243, – дополнил голос симулятора оператора.