Рожденная землей

– Вот мы и на месте.

Она припарковалась у продуктового рынка.

– Хочешь пойти со мной?

– Конечно, – ответила я, отстегнув ремень безопасности. – В любом случае уже порядком засиделась.

Я шла за тетей по рынку, разглядывая стенды с желтой прессой и журналами мод. Фейт быстро справилась с покупками и уже расплачивалась на кассе, где не было никакой очереди.

Мы вышли на улицу и чуть не врезались в огромного мужчину в черной кепке-восьмиклинке, при этом из сумки Фейт выпала буханка хлеба.

– Простите, – произнес мужчина, нагнувшись, чтобы поднять хлеб. Он протянул его Фейт, и на секунду мне показалось, что та не собирается его брать. Я с любопытством взглянула на тетю, но не смогла понять выражение ее лица. Она лишь казалась бледнее, чем обычно.

– Спасибо, – сказала, наконец, Фейт, взяв хлеб. – Как ты, Брендан?

– Хорошо, насколько это возможно, – ответил он.

У Брендана была коротко стриженная седая борода и морщины вокруг рта, словно у марионетки. Он кивнул мне.

– Правду ли говорят, что ты купил старый дом О’Брайенов? – спросила его Фейт.

– Быстро новость разлетелась, – ответил он с еще более заметным акцентом, чем у Фейт. – Да, купил.

Тетя заметно побледнела.

– Я надеялась, что это лишь слухи.

– Меня устроила цена, – его ответ прозвучал, как мне показалось, несколько резковато.

– Представляю, – пробормотала Фейт. – Ты собираешь там жить?

– Конечно! Иначе зачем было его покупать? Я ведь не могу до конца своих дней жить у мамы.

Надеюсь, ничто не выдало моего удивления. Мужчине на вид было лет пятьдесят, он был хорошо одет. Почему же он живет в доме матери?

– Понимаю, но там ведь плохая энергетика, Брендан. Это видно невооруженным глазом.

Заинтригованная, я взглянула на Фейт. Лиз всегда отвергала понятия хорошей или плохой энергии. Но что, если бы меня заставили признаться, во что верю я? Что ж, очевидно, энергия между Лиз и мною была так себе, не особо положительная. Выходит, плохая? Разумеется, да. Так что я понимала, о чем речь.

– Я не верю в эту чепуху, ты же знаешь, – проворчал Брендан. – Земле просто нужны удобрения и правильный уход. Место было заброшено семьдесят с лишним лет.

– Когда ты вступаешь во владение? – спросила Фейт, поднимая сумку с продуктами. Я протянула руку, чтобы взять у нее пакет, и она благодарно улыбнулась мне.

– Через две недели, – ответил он, решительно кивая сам себе.

– Понятно, – отозвалась тетя в какой-то прострации. Вид у нее был потерянный.

– Ну, я пошел, – в знак прощания наш собеседник коснулся кончиками пальцев козырька кепки и зашел в здание рынка.

– Кто это был, тетя? – полюбопытствовала я, открывая дверь машины.

Она вздохнула, усаживаясь на водительское сиденье.

– Для тебя, милая, это не имеет ни малейшего значения.

Умный с полуслова понимает: когда так говорят, высока вероятность, что всё совсем наоборот.

Глава 4

Двенадцать лет назад голые стены большого викторианского особняка сияли белизной свежей краски. Теперь же он буквально утопал в буйной листве. На подъезде к дому нас встретила небольшая деревянная табличка с надписями: «Сара Рагад» и чуть ниже – «Сараборн».

– Что такое Сараборн? – поинтересовалась я у Фейт, даже не пытаясь произнести гэльскую версию[10].

– Расшифровывается довольно буквально. Первым ребенком, родившимся в этом доме, была Сара Шихан. Это случилось в 1823 году. Если верить истории, – добавила она, смеясь, – дом еще даже не был достроен, когда эта кроха появилась на свет. Все произошло так неожиданно, что даже не успели спровадить рабочих – Сара появилась на свет под звон молотков и пил. Сара Рагад означает «рожденная раньше».

– Двести лет родословной, – произнесла я, скорее для самой себя, глядя на внушительное здание. А ведь мне почти ничего не известно о своей семье.

– Да, у этого места богатая история, – согласилась Фейт.

Зелень увивала каждый уголок дома. Окна едва выглядывали из-под густой драпировки плюща. И даже отдельно стоящий трехместный гараж утопал в виноградных лозах и листве, которые перемежались крапинками белых и оранжевых цветов. Это была Ирландия, до краев наполненная хлорофиллом.

Фейт заехала в гараж и заглушила двигатель. Я кое-как выбралась из машины – клянусь, здесь, в Ирландии, они меньше! Выйдя из гаража и оглядевшись вокруг, я застыла, пораженная. Каменная терраса, идущая от задней части дома, была обрамлена арками, украшенными пурпурными цветами. Ветви свисали изящными конусами, словно душистые люстры. Воздух был пропитан нежным ароматом.

– Вау! – выдохнула я, окинув взглядом Сараборн, – никогда еще не видела дома, который как будто держится на мощи природы, а не на бревнах и балках.

Рядом с террасой, обставленной плетеной мебелью, сверкал небольшой пруд, где плавали кои[11] и бутоны вот-вот готовых распуститься лилий. За ним располагалась беседка, составленная из амбарных досок темно-серого цвета. Скоро она тоже будет утопать в зелени – плющ уже обвил ее основание.

– Нравится? – спросила Фейт, подойдя ко мне.

– Пока нет пчел, мне все нравится, – ответила я.

Фейт бросила на меня озадаченный взгляд. В горле запершило – моя фобия была сейчас не лучшей темой для разговора.

– Выглядит потрясающе. Это всё Джашер сделал? – полюбопытствовала я, указывая на беседку.

– Да, он построил все – кроме самого дома, конечно. Джашер как-то разбирал старый амбар для одного из своих ландшафтных проектов, и там ему разрешили взять все, что покажется годным для повторного использования. Так он и смастерил эту беседку – за одни выходные. Получилось изумительно, да?

Я кивнула.

– Да, выглядит дико и живописно.

Фейт рассмеялась.

– Твои бабушка с дедушкой тоже сказали бы «дико». И, наверное, перевернулись бы в могиле, увидев такое.

Она открыла багажник и вынула оттуда мои вещи, я подошла помочь.

– После смерти мамы и папы я просто оставила всё как есть, позволив природе действовать самостоятельно. Теперь Джашер, по крайней мере, подстригает газон.

Закрыв багажник, Фейт подхватила одну из сумок.

– Давай-ка займемся твоим размещением.

– А где этот мой таинственный кузен? – спросила я, катя чемодан по каменной дорожке.

– Он на работе, будет дома попозже. Джашер обычно освобождается к трем.

Отлично. Значит, я могу пока вздремнуть. Заходя в дом, я почувствовала, как усики плюща коснулись моей макушки. Сразу за прихожей размещалась кухня. В воздухе витал пьянящий аромат какого-то растения.

– Чем это пахнет?

Тетя взглянула на меня с недоверием.

– Не узнаешь запах лаванды?

Она указала на горшок с растением, расположенный в углу на столике для завтрака. Колоски лиловых цветов увенчивали пучок мелколистных стеблей.

– Неужели твоя мать ничего не рассказывала тебе о целебных травах? Мы обе росли, используя полезные свойства растений. Удивительно, что Лиз не передала тебе свои знания.

– Не-а. – Впрочем, не скажу, чтобы меня это когда-либо интересовало. – Хотя пахнет замечательно, – подбодрила я тетю, пока мы несли мои вещи через кухню.

Тетя провела меня на второй этаж, в комнату, когда-то принадлежавшую Лиз. Она располагалась в заднем углу дома, и ее окна выходили во внутренний двор. Как и большинство помещений в викторианских домах, она была огромной и с камином. В центре красовалась кровать с балдахином, паркетный пол был застелен потертым ковром. Возле одного из трех больших окон стоял антикварный письменный стол – идеальное место для работы над моим курсовым проектом.

Я записалась на онлайн-курс по основам фотокомпозиции. Мне всегда нравилось фотографировать, и я даже выиграла один конкурс со снимком Тарги, сделанным как-то летом на пляже. На нем она бежит в океан, оглядываясь на меня: ее темные волосы развеваются на ветру, волны достигают бедер и рассыпаются искрящимися на солнце брызгами. На той фотографии Тарга выглядела словно некое фантастическое существо из другого мира.

Фейт опустила мою сумку на пол и повернулась ко мне.

– Я знаю, что ты приверженец новых технологий…

– Это Лиз тебе сказала?

– Да. Думаю, твоя мама беспокоилась, что ты здесь зачахнешь и умрешь без Интернета, – она поморщилась, – но у нас дома нет вайфая.

Я остолбенела.

– Серьезно?!

Вспомнила мелькнувшую у меня мысль, что Лиз побоялась сказать что-то, опасаясь, как бы я не отказалась от поездки. Потому что я действительно не представляю жизнь без Интернета.

– Знаю, в это сложно поверить, – произнесла Фейт, разводя руками, – но и в библиотеке Анакаллоу, и в большинстве кафе ты, несомненно, найдешь вайфай.

– Вы с Джашером совсем не пользуетесь Интернетом? – спросила я в недоумении. – Как же вы выживаете?

Для меня это было чистым безумием. Только подумать – неужели в наше время не все еще пользуются вайфаем?!

Тетя рассмеялась.

– Ах, Джорджи, вокруг столько дел, у нас просто нет времени на это.

– Но разве тебе не нужен Интернет для твоих исследований? А электронная почта? И вообще по работе? Лиз дала мне твой номер, и это номер мобильного телефона, разве нет?

– Да, я не совсем пропащий динозавр. И мобильник у меня есть. Если тебе нужен вайфай, можешь воспользоваться моим велосипедом и отправиться в город, когда захочешь. По весьма живописной дорожке всего несколько минут – и ты на главной площади.

– Хм, хорошо. Спасибо, – ответила я, размышляя над стратегией по минимизации издержек. Придется включать точку доступа на моем мобильнике – я не готова кататься в город каждый раз, как мне понадобится Интернет.

– До обеда я собираюсь поработать в своем кабинете, – сообщила Фейт, касаясь дверной ручки, – а затем у меня встреча в городе. Увидимся вечером.

Она оставила меня одну, и я зарылась в чемодан в поисках пижамных шортиков. Расчесавшись и заплетя в длинную косу растрепанные в дороге волосы, я подошла к окну, чтобы снова взглянуть на прекрасный зеленый двор и полюбоваться этим Эдемом.

Внезапно два ярких крошечных пятнышка пронеслись мимо окна со скоростью света. Я приблизилась и через искривленное стекло вгляделась в том направлении, куда они полетели. Напрасно – те существа уже исчезли.

Зевнув, я потерла слипающиеся глаза. Должно быть, это были колибри. Я забралась меж чистых и прохладных простыней и забылась восхитительным сном блаженного неведения.

Глава 5

Когда я проснулась, тети Фейт уже не было. Однако на кухне обнаружился поднос с едой и стикером с моим именем, выведенным ее изящным почерком. Меня восхитили свежая булочка со взбитыми сливками, фруктовый конфитюр и пара вареных яиц – всё искусно разложенное на фарфоре. Я принялась осваивать большую кухню – нужно было еще найти чай и управиться с газовой плитой. Мои усилия увенчались успехом, и вместе с кружкой, ноутбуком и подносом с едой я направилась в беседку. Пока шла по каменной дорожке, выложенной Джашером, шлепки так громко хлопали мне по пяткам, что птицы на время смолкли.

Я устроилась за столом в беседке в компании ноутбука, электронной читалки и мобильного телефона. По моим представлениям, это был практически рай. И мне даже не требовался вайфай, чтобы поработать в фотошопе или почитать.

Булочка просто таяла во рту. Вроде такая простая вещь, возможно, не заслуживающая внимания, но мне есть с чем сравнить. Дома я часто питалась сэндвичами и полуфабрикатами для микроволновки. Даже наша супер-пупер-дизайнерская кухня не вдохновляла Лиз на стряпню. А мне казалось достижением пожарить тосты, не спалив их.

Я как раз допила чай, когда услышала, что к дому подъезжает машина. Должно быть, это Джашер – гибридный двигатель в тачке Фейт практически бесшумен. Рокот смолк, дверца открылась и закрылась. Затем послышался скрип и лязг опускающихся гаражных ворот. А у меня самым досадным образом вдруг запорхали в животе бабочки. Ну что же так нервничать? Ведь ты не настолько поверхностна – пыталась я убедить саму себя, – чтобы очароваться парнем с фотографии, ведь правда?

Джашер показался из-за угла, и у меня перехватило дыхание.

В моей жизни бывали моменты, когда, увидев кого-то впервые, я испытывала очень странные ощущения. Если попытаешься определить это чувство, оно исчезает. Словно краем глаза заметил что-то на периферии, но сколько ни приглядывайся, ничего этакого необычного не видно.

Такое случалось в моей жизни нечасто, всего с парой человек. И одна из них – мама Тарги, Майра. Она до сих пор влияет на меня таким образом. Не то чтобы каждый раз при случайной встрече, а время от времени, особенно когда меньше всего ожидаешь, это чувство охватывает меня, будто туман, окутывающий траву.

Теперь, получается, я могу добавить Джашера к небольшому списку людей, вызывающих у меня подобные ощущения.

Он оказался выше, чем я думала, основываясь на фотографии трехлетней давности, и более крепким и загорелым, чем на ней, – понятное дело, тому причиной бесчисленные часы, проведенные на свежем воздухе. Джашер еще не увидел меня. Я не знала, что предпринять – поздороваться или подождать, пока он меня заметит? Мой онемевший язык принял решение за меня.

Джашер нес к гаражу комплект оконных рам, выглядевших так, словно они изрядно повалялись на помойке, – большинство стекол были разбиты. Дошел, прислонил к стене и исчез среди зелени. Снова послышался скрежет, и затем я увидела его с новой партией рам.

На расстоянии мне было сложно хорошенько рассмотреть черты его лица, но я разглядела черточки темных бровей и ресниц, а также румянец, заливавший заросшие многодневной щетиной щеки. На Джашере была черная футболка и мешковатые парусиновые шорты, доходившие ему до колен. Он отлично смотрелся бы в качестве модели для обложки журнала о мужском здоровье.

Вспомнив о просьбе Сэксони, я схватила телефон и включила камеру. Настроив крупный план, успела сделать снимок за мгновение до того, как Джашер поставил на землю очередную партию рам, и сморщилась от досады, услышав щелчок камеры – я не выключила звук.

Джашер поднял голову, рукой прикрыв глаза от послеполуденного солнца. Я положила телефон рядом с ноутбуком. Уголки его губ поехали вверх, и моё сердечко ёкнуло. Это была божественно ослепительная улыбка.

– Привет! – поздоровался он.

Его голос был словно мягкая карамель. Знаю, звучит пошло, но я пытаюсь быть честной.

– Привет, – ответила я, машинально накрутив прядь волос на палец, но тут же спохватилась – что я делаю?! – и отдернула руку. Вообще-то я никогда не теряла самообладания из-за симпатичной мордашки, так почему я волнуюсь, словно двенадцатилетка? Парни должны смущаться, а не я.

Джашер пересек лужайку, на ходу снимая перчатки. Вблизи его красота бросалась в глаза еще ярче: эти ресницы, белые зубы, точеные скулы – ну просто похититель сердец! Такому красавчику даже не нужно стараться, чтобы заставить девушку трепетать. У Джашера было приятное, открытое лицо, на котором играла легкая улыбка. Однако, когда он подошел ко мне, случилось нечто очень странное: его взгляд упал на груду техники, окружавшую меня, и улыбка мгновенно исчезла. Снова странное ощущение охватило меня.

– Что ты делаешь? – требовательно спросил Джашер.

– Да решила немного поработать. Я записалась на летние курсы, – солгала я в ответ.

На самом деле я просто ела булочку, а не работала, но зачем-то стала оправдываться, будто меня в чем-то уличили. С чего вдруг мне понадобилось защищаться?

Темные глаза Джашера остановились сначала на моем ноутбуке, потом на электронной читалке и затем на мобильнике. Тень раздражения мелькнула на его лице, пальцы стиснули рабочие перчатки.

Чтобы как-то рассеять ледяную пелену, возникшую между нами по непонятным мне причинам, я встала и протянула ему руку.

– Приятно наконец-то познакомиться с тобой, Джашер.

Он уставился на мою ладонь с таким видом, словно я предложила ему дохлую змею на вилке вместо рукопожатия. Потом наконец шагнул навстречу, перелез через балюстраду беседки и схватил мои пальцы своей большой мозолистой ладонью. Тепло его прикосновения разлилось по моей руке. Он кратко пожал ее и быстро отпустил. Меня пронзило холодом. Джашер резко кивнул, но ничего не сказал. Затем он похлопал своими перчатками по ладони и буркнул:

– Что ж, мне нужно работать. Наслаждайся своим курсом.

Мне показалось или он произнес слово «курс» с едва скрываемым презрением? Джашер направился обратно к своему грузовику и быстро исчез за углом дома. Дверца машины открылась и закрылась. Когда он появился снова, на нем были бейсболка и защитные очки. Джашер больше не смотрел на меня, погрузившись в расстановку козел для пилки у гаража. Бог знает, что он собирался делать со всеми этими окнами. А я чувствовала себя полной идиоткой.

После такого холодного приема я никак не могла сосредоточиться. Джашер был рядом, но игнорировал меня. Я сгребла свою технику в сумку для ноутбука и пошла в дом. Пребывая в полной растерянности, просто просидела в своей комнате минут пять, размышляя. В чем его проблема? Я и мухи не обижу… Если и дальше между нами будет такое напряжение, мне лучше собрать свои вещички и вернуться домой. Передо мной маячила перспектива бесконечно неприятного лета.

Сфокусироваться на занятиях никак не выходило, а день был такой чудный, что я снова отправилась на улицу, прихватив с собой телефон. Решила сделать несколько снимков, пока было хорошее освещение. Фотосъемка всегда поднимала мне настроение. Я побрела в противоположную от гаража сторону, держась на расстоянии от Джашера. Он работал, не обращая на меня внимания. Сомневаюсь, что он вообще заметил, как я ушла из беседки.

Сфотографировав ее вместе с прудиком, я осмотрела двор Сараборна. Вдоль задней границы участка тянулся густой лес, где я смогла разглядеть небольшой мостик, перекинутый через ручей. Сквозь узкий просвет между деревьями виднелись холмистые поля и тропинка, ведущая в заросли кустарника. Делая панорамную фотографию на 360 градусов, я зацепилась взглядом за нечто, прилегавшее к стене дома, чего прежде тут точно не было. Теплица!

Она была сооружена из разнородных окон всех форм и размеров. Пораженная этим зрелищем, я подошла поближе. Так вот что Джашер делал со всеми этими окнами! Я не приметила теплицу раньше, поскольку она находилась в укромном месте позади дома. А постройка была огромной. Даже невооруженным взглядом было видно, что это сооружение – просто чудо! Для меня являлось загадкой, каким образом Джашеру удалось собрать такую невероятную оранжерею при помощи одних лишь старых окон. Потрясенная, я взглянула на него – он склонился над верстаком, держа в ловких руках одну из рам.

Я подошла ближе к теплице, чтобы рассмотреть всё в подробностях. Постройка примыкала к Сараборну. Должно быть, в нее ведет ход из какой-нибудь комнаты. Может, в той части дома гостиная? Я не могла припомнить.

Оранжерея была построена в форме ключа: округлую часть закрывала большая куполообразная крыша, а «стержнем» выступала узкая галерея, соединявшаяся с Сараборном. Сквозь стекла, почти без исключения старые и какие-то деформированные, с пузырями, мне удалось разглядеть лишь расплывчатые очертания непонятной зелени. Над куполом торчали ветви какого-то бойкого дерева. Не для него ли Джашер сооружал очередной этаж?

Уникальное сооружение, уверена, что другого такого нигде не отыщешь. Фотографируя его с разных ракурсов, я подошла еще ближе, и вздрогнула от сердитого «Эй!».

Я резко повернула голову: на меня смотрел Джашер, его брови сошлись вместе одной сплошной сердитой линией. Пытаясь понять, чем он так расстроен, я огляделась и посмотрела себе под ноги. Никаких хрупких кустиков или чего-нибудь такого я не топтала…

– Уходи отсюда с этой штукой! – закричал он, стоя с молотком в руках.

– Уйти откуда и с какой такой штукой? – отреагировала я.

– Уходи из моей оранжереи со своим дурацким телефоном!

Его тон был грубым и резким.

Словно ужаленная, я отступила назад. Джашер вернулся к работе, качая головой и что-то бормоча.

Дурацкий телефон? Меня бросило в жар, щеки пылали. Разве с моей стороны это не было комплиментом – показать интерес к его работе? Я фотографировала, потому что нашла оранжерею достаточно красивой и уникальной, так в чем проблема? Какое право он имел кричать на меня?!

В глазах потемнело, лицо горело. Я вернулась в дом, пытаясь найти объяснение поведению Джашера. В голове роились сбивчивые мысли. Вдруг он испугался, что я опубликую снимки в Интернете и кто-то украдет идею или что-то вроде того? Какова бы ни была причина, он не должен был вести себя так грубо.

Внезапно я почувствовала, как сильно соскучилась по своим подругам.

Я забралась в душ, чтобы смыть пережитое волнение, но оно снова и снова завладевало моими мыслями. Выключив воду, вылезла из старой ванны на ножках, вся дрожа; завернулась в сухое и шершавое полотенце, укутав мокрые волосы в тюрбан, и закрылась в своей комнате.

Открыв мессенджер, я отправила девчонкам фотографию двора – ту, где была видна задняя часть дома, пруд и беседка. Тарга откликнулась первой. Она не стала терять времени даром и перешла сразу к делу.

Тарга: «Итак, место офигенное, мы поняли. А как насчет твоего кузена? Каков он?»

Сэксони: «Si[12]. Давай, Джорджи».

В качестве ответа я послала им свою фотку Джашера. Возникла пауза: должно быть, девчонки ее внимательно изучали. Мысленно я представляла, как они разглядывают Джашера, увеличивая изображение. Затем…

Сэксони: «! Это ОН? Ты шутишь, да?»

Я: «Никаких шуток».

Сэксони: «Тогда вылетаю первым рейсом, скоро буду».

Тарга: «Щищ![13] Вроде не мерзкий…»

Сэксони: «Он придурок? Придурок, да?»

Я: «Он не подарок».

Сэксони: «Да пофиг! Ты только взгляни на него!»

Тарга: «Если ты замутила со своим кузеном…»

Я: «Формально он мне не кузен».

Сэксони: «Ах-ах. А что бы сказала твоя тетя, если бы вы переспали? “О божечки!” Или Лиз…»

Я: «Он меня ненавидит».

Тарга: «?»

Сэксони: «Да ну».

Я: «Не да ну. Вел себя так, словно я придушила его любимого крошку панду».

Сэксони: «Да он просто напуган. Ты так действуешь на парней. Даже на высоких».

Я: «Нет, это я напугана. Не знаю, как переживу это лето, если он не оттает. А то тут как в Сибири».

Тарга: «Потерпи. Он же твоя семья».

Я: «Технически нет».

Сэксони: «Ты все время об этом твердишь».

Я: «Зачем ему понадобилось быть таким красивым?»

Сэксони: «Некоторым девчонкам везет».

Я: «Никакого везения. Я чувствую себя жалкой, – поплакалась я и тут же добавила – Сэксони, оставь свои комментарии при себе».

Сэксони: «Молчок – губы на крючок, дорогая».

Тарга: «Серьезно, просто расслабься. Подожди немного. Ты неотразима!»

Сэксони: «Держи нас в курсе, как там милый мистер Морозильник. Очень любопытно!»

Я отложила телефон, мысленно отвечая: «Еще бы!»

Глава 6

Едва я затолкала пустой чемодан под кровать и задвинула ящики комода, как до меня донеслись призрачные звуки испанской гитары. Первой мыслью было, что кто-то включил музыку. Меня охватила дрожь, и я наклонила голову, прислушиваясь. Фейт где-то в городе, значит это Джашер.

Мгновение спустя стало ясно, что музыка доносится снаружи. Решив, что он, наверно, работает и слушает радио, я подошла к окну и осторожно выглянула. Во дворе никого не было, а возле гаража стояли покинутые распилочные козлы. Едва заметное движение в беседке привлекло мое внимание: оттуда высунулась босая нога.

Снедаемая любопытством, я, спустившись, направилась к выходу на задний двор и замерла в прихожей. От удивления мои брови взлетели, и я прошептала «О боже…»: это играл сам Джашер.

Я медленно двинулась вперед по каменной дорожке, вслушиваясь в мелодию. Вот он, ко мне спиной, двигается в такт музыке. Звуки закружили меня, стремительные и причудливые; мурашки побежали по коже. Никогда не слышала, чтобы на гитаре играли с таким мастерством. Мое сердечко снова оттаяло.

Джашер сидел на табурете, прислонившись спиной к столбику балюстрады. Я остановилась в замешательстве. Стоит ли мне обнаруживать свое присутствие и факт, что я все слышала? Или тихонечко подождать, пока он закончит, и потом аплодировать?

Вдруг он замер в некотором напряжении и прекратил игру.

Я затаила дыхание. Значит ли это, что Джашер заметил мое присутствие? Может, он снова собирается накричать на меня? Я уже было собралась с духом сказать ему, как замечательно он играл, когда внезапно Джашер заговорил сам:

– Это «Астурия»[14].

Я приоткрыла рот, намереваясь ответить, но почему-то не издала ни звука. Мне почудилось нечто странное в том, как он это произнес – слишком тихо, если это действительно было адресовано мне.

И тут он снова заговорил, и на этот раз дрожь, охватившая меня, возникла вовсе не из-за наслаждения его музыкой: