Жаждущие Бога. Размышления христианского гедониста

Во-вторых, христианский гедонизм не творит ради удовольствия «божка». Он утверждает, что человек уже сотворил себе бога из всего того, в чем он нашел для себя удовольствие. Цель христианского гедонизма – найти наибольшее наслаждение только в Боге, избегая тем самым греха любостяжания, алчности, что приравнивается к идолопоклонству (Кол. 3:5).

В-третьих, христианский гедонизм не ставит нас выше Бога, когда мы стремимся к Нему из наших личных интересов. Пациент не выше своего доктора. Это будет разъяснено дополнительно в третьей главе.

В-четвертых, христианский гедонизм – это не «общая теория нравственного оправдания»[8]. Иными словами, я нигде не утверждаю, что действие правильно только потому, что приносит наслаждение. Моя задача не заключается в том, чтобы решать, что хорошо, а что нет, используя в качестве нравственного критерия радость. Я стремлюсь откровенно признать поразительный, но в большинстве своем забытый факт, что важность радости – это нравственная обязанность во всяком истинном поклонении и добродетельном шаге. Я не утверждаю, что любовь к Богу потому благость, что она несет с собой радость. Я лишь показываю, что Бог предписывает нам искать радость в любви к Богу: «Утешайся Господом» (Пс. 36:4). И я не говорю, что любовь к людям потому добродетельна, что приносит наслаждение. Я утверждаю, что Бог заповедует нам искать радость в любви к людям. Ибо написано: «Благотворитель ли, благотвори с радушием» (Рим. 12:8)[9].

Мой подход к Библии основан не на теории гедонизма о нравственном оправдании. Наоборот, именно в Библии я нахожу божественное повеление искать наслаждение, т. е. оставить дешевые, неплодоносные, кратковременные, не приносящие удовлетворения, разрушающие личность и принижающие Бога удовольствия мира сего и продать все «с радостью» (Мф. 13:44), чтобы обрести Царство Небесное и тем самым войти «в радость нашего Господина» (Мф. 25:21,23). Если говорить коротко – я придерживаюсь христианского гедонизма не по каким-либо философским или теоретическим причинам, а потому что это заповедует Бог (хотя, разумеется, он не заповедует вам называться именно этим словом!).

В-пятых, я не утверждаю, что связь между любовью и счастьем подчиняется такому правилу: «Истинное счастье требует любви». Это излишнее упрощение, упускающее из виду главный и определяющий принцип. Отличительной чертой христианского гедонизма является не утверждение, что поиск наслаждения требует добродетели, а, наоборот, что добродетель состоит (преимущественно, но не только) в поиске наслаждения.

Причина, по которой я пришел к такому убеждению, заключается в том, что я предстаю здесь не в качестве философа-гедониста, а как библейский богослов и пастор, который должен находиться в согласии с божественными заповедями:

• «любить дела милосердия» (а не просто их делать, Мих. 6:8);

• «благотворить с радушием» (Рим. 12:8);

• принять «с радостью» расхищение имения, находясь в страдании в узах (Евр. 10:34);

• доброхотно давать (2 Кор. 9:7);

• делать нашу радость радостью других (2 Кор. 2:3);

• пасти Божье стадо охотно и с усердием (1 Пет. 5:2);

• неусыпно печься о душах «с радостью» (Евр. 13:17).

Если вы будете долго размышлять об этих поразительных заповедях, вас ошеломит их нравственное применение. Христианский гедонизм старается очень серьезно подходить к божественным заповедям. Жизнь в результате этого резко меняется, так как поиск истинной добродетели включает в себя поиск радости, ибо радость – это существенный компонент всякой истинной добродетели. И это очень сильно отличается от того, когда говорят: «Все то хорошо, что приносит нам счастье».

В-шестых, христианский гедонизм не искажает историческую веру реформатских катехизисов. Именно за это «искажение» христианский гедонизм подвергся критике Ричардом Моу. В своей книге «Бог, дающий заповеди» он пишет:

Пайпер может изменить первый ответ в Вестминстерском кратком катехизисе и, вместо слов «прославлять Бога и вечно радоваться в Нем», поставить слова: «прославлять Бога через вечную радость в Нем», чтобы подогнать под свои гедонистские цели. Но как изменить первые слова Гейдельбергского катехизиса: «Мое единственное утешение в том, что плотью и духом, в жизни и смерти, я, раб Божий, не принадлежу самому себе, но истинному Спасителю нашему, Иисусу Христу»?[10]

Не стоит изменять начало Гейдельбергского катехизиса ради гедонистских целей не потому, что я не могу этого сделать, а потому, что я не хочу этого делать. Оно уже подстраивает весь катехизис под человеческое желание «утешения». Первый вопрос звучит так: «В чем ваше единственное утешение в жизни и смерти?» Критики христианского гедонизма настойчиво вопрошают: «Разве создатели катехизиса четырехсотлетней давности написали все 129 вопросов только для того, чтобы объяснить один: „В чем ваше единственное утешение“?»

Весьма знаменательно также то внимание «счастью», которое очевидным образом уделяется во втором вопросе катехизиса, представляющем собой схему всего катехизиса. Он звучит так: «Что вам необходимо знать, чтобы счастливо (seliglich) жить и умереть в этом утешении (Troste)?» Тем самым всеобъемлющая тема «утешения» проясняется, по сути, как «счастье». Поэтому весь катехизис отвечает на этот вопрос: как жить и умереть счастливо.

Ответ на второй вопрос катехизиса звучит так: «Во-первых, как велики мои грехи и глубоко мое падение. Во-вторых, как спастись от грехов и падения. В-третьих, как благодарить Господа за мое спасение». В соответствие с этой схемой, все остальные вопросы катехизиса разделены на три части: «Часть первая. О человеческом несчастье» (вопросы 3–11), «Часть вторая. Об искуплении людей» (вопросы 12–85) и «Часть третья. О благодарении» (вопросы 86–129). Это означает, что весь Гейдельбергский катехизис написан как ответ на вопрос: что я должен знать, чтобы жить счастливо?

Меня озадачивает, когда кто-нибудь думает, что христианскому гедонизму нужно «изменить первый вопрос Гейдельбергского катехизиса». Но истина заключается в том, что весь Гейдельбергский катехизис построен по тому плану, которого придерживается и христианский гедонизм. Вот почему христианский гедонизм не искажает исторические реформатские катехизисы. Как Вестминстерский катехизис, так и Гейдельбергский катехизис с самого начала говорят о том, что человек получает наслаждение в Боге и что он ищет, как «жить и умереть счастливо». Поэтому у меня нет желания придумывать новое учение. Я счастлив, что Гейдельбергский катехизис был написан четыреста лет назад.

Определение христианского гедонизма

Свежий взгляд на мир (даже если ему уже несколько столетий) не приводит сам по себе к изложению простых определений. Нужна целая книга, чтобы люди начали хоть что-то понимать. Скорые и поверхностные суждения почти всегда будут неверными. Остерегайтесь строить догадки о том, что будет изложено на страницах этой книги! Предположение, что здесь мы имеем дело с еще одним продуктом современного преклонения человека перед своим «я», совершенно неправильно. Какие же открытия вас ждут впереди!

Для многих читателей термин «христианский гедонизм» кажется новым. Поэтому в свою книгу я включил Приложение 4, которое называется: «Почему христианский гедонизм?» Если этот термин выглядит странным или пугающим, вы можете сначала обратиться к этому приложению и только потом приступить к чтению основной части этой книги.

Я бы предпочел отложить изложение определения христианского гедонизма до конца книги, когда рассеются все возможные недопонимания. Писатель зачастую хочет, чтобы первые строки его книги люди читали в свете последних строк, и наоборот! Но, увы, нужно идти сначала. Поэтому я предлагаю читателю предварительное определение, надеясь, что оно будет воспринято с пониманием и одобрением в свете всей остальной книги.

Христианский гедонизм – это философия жизни, основанная на следующих пяти убеждениях:

1. Желание быть счастливым основано на всеобщем человеческом опыте; оно благое, а не греховное.

2. Мы никогда не должны отвергать или противиться желанию быть счастливым, словно бы это дурное побуждение. Вместо этого нам следует стремиться к усилению желания, подкрепляя его всем тем, что дает нам глубокое удовлетворение.

3. Глубокое, настоящее счастье можно получить только в Боге; не от Бога, а в Боге.

4. Счастье, которое мы обретаем в Боге, достигает своей кульминации, когда мы с любовью делимся им с другими людьми.

5. В той же мере, в какой мы стараемся отказаться от стремления к собственному счастью, мы теряем способность почитать Бога и любить людей. Или, если говорить в позитивном ключе, стремление к радости – необходимая часть нашего служения и нашей добродетели. Иными словами:

Основное предназначение человека – прославлять Бога

ЧЕРЕЗ

вечную радость в Нем.

Корень проблемы

Эта книга – в основном размышление над Писанием. Если я не смогу показать, что христианский гедонизм основан на учении Библии, я вряд ли заинтересую кого-нибудь, не говоря уж о том, чтобы убедить его в своей правоте. В мире есть тысячи выдуманных людьми философий жизни. Если христианский гедонизм – одна из них, не стоит обращать на него внимания. Ибо есть только одна скала – Слово Божье. Только одно действительно важно: прославлять Бога так, как Он Сам повелел это делать. Именно поэтому я – христианский гедонист. Именно поэтому я написал эту книгу.

Глава 1

Божье счастье

Основание для христианского гедонизма

Бог наш на небесах; творит все, что хочет.

Пс. 113:11

В моем мышлении произошли чудесные перемены в отношении учения о Божьем суверенитете… Это учение часто давало огромную радость, счастье и сладость. Абсолютный Божий суверенитет – это то, что я люблю в Боге.

Джонатан Эдвардс

Пик Божьего счастья —

это радость, которую Он приносит,

в отражении Своего господства

и в хвале Своего народа.

Джон Пайпер

Исходное основание христианского гедонизма находится в том факте, что Бог господствует в своих нежных чувствах:

Основное предназначение человека – прославлять Бога и вечно радоваться в Нем.

Причина, по которой это может выглядеть странным, заключается в том, что мы более привыкли размышлять о наших обязанностях, нежели о Божьем замысле. Задумываясь же о Божьем замысле, мы склонны изображать его так: мы – в центре Божьего благоволения. Мы, например, говорим, что Его замысел заключается в искуплении мира. Или в спасении грешников. Или в восстановлении творения. Или в чем-то еще.

Но Божий замысел спасения можно назвать предпоследним шагом, но никак не последним. Искупление, спасение и восстановление не являются окончательной целью Бога. Он совершает это ради чего-то большего, а именно ради наслаждения, которое Он получает, прославляя Себя. Настоящее основание христианского гедонизма зиждется не на Божьей преданности нам, а на верности Себе.

Если бы Бог не был безгранично предан стремлению сохранить и показать Свою славу, равно как и насладиться ею, у нас не было бы никакой надежды обрести в Нем счастье. Но если Он действительно использует всю Свою суверенную власть и безграничную мудрость для увеличения наслаждения Своей славой, у нас появляется основание для радости.

Я знаю, вначале это озадачивает. Поэтому я постараюсь разбить мою мысль на части, чтобы затем в конце данной главы сложить их опять вместе.

Божий суверенитет. Основание для Божьего и нашего счастья

Бог обладает правом, силой и мудростью сделать то, что приносит Ему счастье.

Эти цели не могут не исполниться.

Поэтому Он не испытывает недостатка ни в чем. И Он никогда не унывает и не печалится.

Он всегда полон и переполнен энергии ради Своего народа, ищущего в Нем свое счастье.

«Бог наш на небесах; творит все, что хочет» (Пс. 113:11). Суть этого отрывка заключается в следующем: у Бога есть право и власть делать все, что доставляет Ему радость. Именно это мы подразумеваем, когда говорим, что Бог суверенен.

Задумайтесь на секунду: если Бог суверенен и делает все, что хочет, ничто не помешает осуществлению Его планов.

Господь разрушает советы язычников, уничтожает замыслы народов. Совет же Господень стоит вовек; помышления сердца Его – в род и род (Пс. 32:10,11).

И если ничто не помешает осуществлению Его планов, Он должен быть счастливее всех сотворенных Им существ. Безграничное, божественное счастье – источник, от которого насыщается и желает еще более насытиться христианский гедонист.

Вообразите, что случилось бы, если Бог, управляющий всем миром, не был бы счастлив? Что если бы Бог ворчал, дулся и печалился, словно какой-то капризный великан на небесах? А если бы Бог был расстроен, подавлен, мрачен, уныл, недоволен и удручен? Могли бы мы воскликнуть вместе с Давидом: «Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной» (Пс. 62:1)?

Не думаю. Иначе мы бы все относились к Богу подобно маленьким детям, отцы которых расстроены, мрачны, унылы и недовольны. Им бы не понравились такие отцы. Они старались бы сделать все возможное, чтобы не побеспокоить их, или, по крайней мере, пытались бы своим усердием заслужить некоторое их благоволение.

Поэтому, если Бога нельзя назвать счастливым, у христианского гедонизма нет основания. Ибо цель христианского гедонизма – обретение счастья в Боге, радость в Нем, воодушевление от Его благоволения и наслаждение в общении с Ним. Однако дети не могут наслаждаться общением со своими отцами, если те несчастливы. Поэтому основание христианского гедонизма – счастье Божье.

В свою очередь, основанием счастья нашего Бога должна быть Его суверенность: «Бог наш на небесах; творит все, что хочет». Если Бог не суверенен, а сотворенный Им мир находится вне Его контроля, вновь и вновь нарушая Его первоначальный замысел, – Бог не может быть счастлив.

Наша радость покоится на Божьем обетовании, что Он в полной мере силен и мудр, чтобы направлять все для нашего блага, а Божья радость зиждется на том же самом суверенном контроле: Он творит все для Своей славы.

Итак, если все это в столь значительной степени зависит от суверенной власти Бога, нам следует удостовериться в надежности библейского основания для нее.

Библейское основание для суверенного счастья Бога[11]

Господь говорит: «Мой совет состоится, и все, что Мне угодно, Я сделаю».

Поэтому Иов говорит: «Намерение Твое не может быть остановлено».

Его намерения простираются на все в мире, включая грех. Тем самым распятие Христа было Божьей волей, даже если это был самый большой грех, когда-либо совершенный.

«В полу бросается жребий, но все решение его – от Господа»[12].

А если Бог есть Бог, то невозможно расстроить Его план. Об этом говорит пророк Исаия:

Я Бог, и нет иного Бога, и нет подобного Мне. Я возвещаю от начала, что будет в конце, и от древних времен то, что еще не сделалось, говорю: Мой совет состоится, и все, что Мне угодно, Я сделаю (Ис. 46:9,10).

Божий замысел не может расстроиться; нет ничего, что было бы подобно Богу. Если предположить, что Божий замысел может не достигнуть результата, это означает, что в мире существует сила, превосходящая силу Бога. Значит, кто-то может противиться Его руке, когда Он определяет что-либо. Но нет «никого, кто мог бы противиться руке Его», говорит Навуходоносор:

…Которого владычество – владычество вечное и Которого царство – в роды и роды. И все, живущие на земле, ничего не значат; по воле Своей Он действует как в небесном воинстве, так и у живущих на земле; и нет никого, кто мог бы противиться руке Его и сказать Ему: «что Ты сделал?» (Дан. 4:31,32).

Его суверенитет ограждает от беды

Вот что сказал Иов в своем окончательном исповедании, после того как Господь ответил ему из бури: «Знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено» (Иов. 42:2). «Бог наш на небесах; творит все, что хочет».

В этом случае перед нами встает вопрос, можно ли считать зло и бедствия в этом мире также частью Божьего суверенного замысла. Иеремия, обозревая кровавую бойню в Иерусалиме после его разрушения, восклицает:

Истощились от слез глаза мои, волнуется во мне внутренность моя, изливается на землю печень моя от гибели дщери народа моего, когда дети и грудные младенцы умирают от голода среди городских улиц (Пл. 2:11).

Но когда он взирает на Бога, он не может не признать истину:

Кто это говорит: «и то бывает, чему Господь не повелел быть»? Не от уст ли Всевышнего происходит бедствие и благополучие? (Пл. 3:37,38).

«Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?»

Если Бог как суверенный Господь правит миром, то все зло этого мира не может не находиться под Его контролем: «Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы?» (Ам. 3:6).

Иов, Божий слуга, когда был поражен проказой, благочестиво сказал: «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов. 2:10). Он сказал это, несмотря на то что в Библии ясно написано: «И отошел сатана от лица Господня, и поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его» (Иов. 2:7). Разве Иов был прав, приписывая Богу то, что сделал сатана? Да, потому что сразу после слов Иова в Библии говорится: «Во всем этом не согрешил Иов устами своими» (Иов. 2:10).

Бог позволяет сатане причинять людям зло. Поэтому Иов прав, когда исповедует, что оно полностью вышло из руки Божьей. Если мы приписываем сатане (или грешному человеку) такую власть, которая разрушает Божий замысел, мы поступаем вопреки учению Библии.

Кто задумал убийство Христа?

Распятие Христа лучше всего подтверждает, что даже нравственное зло не выходит за рамки Божьего замысла. Кто в действительности станет отрицать, что Иуда, предав Христа, совершил злой поступок, с точки зрения нравственности?

Однако Петр говорит: «Сего [Иисуса], по определенному совету и предведению Божию преданного, вы взяли и, пригвоздив руками беззаконных, убили». Предательство – это грех. Но он был частью заранее определенного Божьего плана. Грех не расстраивает Его замысел и не противится Его руке.

Или же кто скажет, что презрение Ирода (Лк. 23:11), греховная выгода Пилата (Лк. 23:24), крики иудеев «Распни Его! Распни!» (Лк. 23:21) или, наконец, насмешки солдат-язычников (Лк. 23:36) не были греховными? Но Лука в Деяниях рассказывает нам о молитве святых:

Ибо по истине собрались в городе сем на Святого Сына Твоего Иисуса, помазанного Тобою, Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом Израильским, чтобы сделать то, чему быть предопределила рука Твоя и совет Твой (Деян. 4:27,28).

Люди восстают против Всевышнего только для того, чтобы обнаружить, что их восстание неосознанно служит исполнению чудесных замыслов Божьих. Даже грех не может разрушить цели Всевышнего. Сам Он не совершает грех. Однако Он установил, что некоторые действия в мире будут греховными. Таким образом, действия Пилата и Ирода были предопределены в Божьем замысле.

Бог направляет куда хочет

Подобным же образом, доходя до конца Нового Завета и до конца истории, описанной в Откровении Иоанна, мы обнаруживаем, что Бог контролирует всех злых царей, ведущих войну. В своей книге Иоанн описывает блудницу, восседающую на звере с десятью рогами. Блудница – это Рим, напоенный кровью святых. Зверь – это антихрист, а десять рогов – это десять царей, которые «передадут силу и власть свою зверю… [и] будут вести брань с Агнцем» (Отк. 17:13,14).

Но разве эти злые цари находятся вне Божьего контроля? Разве они расстраивают Его замысел? Едва ли. Сами того не осознавая, они исполняют Его приказание. «Потому что Бог положил им на сердце исполнить волю Его, исполнить одну волю, и отдать царство их зверю, доколе не исполнятся слова Божии» (Отк. 17:17). Никто на земле не может избежать суверенного Божьего контроля: «Сердце царя в руке Господа, как потоки вод: куда захочет, Он направляет его» (Прит. 21:1; ср.: Езд. 6:22).

Злые намерения людей не могут расстроить Божьи установления. В этом заключена суть истории падения и возвеличивания Иосифа в Египте. Братья Иосифа продали его в рабство. Жена Потифара оклеветала его, и это привело к тому, что его бросили в подземелье. Главный виночерпий фараона забыл о нем на два года. Где же был Бог, когда совершалось все это зло? Иосиф говорит об этом своим братьям: «Вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, что теперь есть: сохранить жизнь великому числу людей» (Быт. 50:20).

Непослушание и окаменелость сердца людей приводит не к разрушению Божьего плана, а, наоборот, к его реализации.

Задумайтесь о том, что говорит Павел об огрубелости сердца: «Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, – чтобы вы не мечтали о себе, – что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников, и так весь Израиль спасется» (Рим. 11:25,26). Кто управляет тем ожесточением сердца, которое случилось в Израиле, так что оно имеет определенные границы, и кто, когда подойдет назначенное время, откроет путь для спасения «всему Израилю»?

Или давайте подумаем о непослушании, о котором говорит Павел в другом месте Послания к Римлянам. Он говорит язычникам о непослушании Израиля, когда тот отверг своего Мессию: «Так и они теперь непослушны для помилования вас, чтобы и сами они были помилованы» (Рим. 11:31). Когда Павел говорит о том, что непослушание Израиля дает язычникам возможность обрести благословения Евангелия, какой замысел он имеет в виду?

Это может быть только Божий замысел. Ибо, разумеется, Израиль вовсе не рассматривал свое непослушание как способ благословения язычников; и вряд ли иудеи верили, что таким окольным путем можно самим обрести милость. В таком случае, разве не доказывают слова Павла в Рим. 11:31, что Бог контролирует непослушание Израиля, направляя его именно к тому, что Он заранее определил?

Не существует случайного стечения обстоятельств

Божий суверенитет над человеческими делами не допускает компромисса даже в реальности греха и зла, которые существуют в этом мире. Этот суверенитет не ограничен добрыми делами людей или радостными событиями, происходящими в природе. Ветер может успокаивать, а может и разрушать. Но в любом случае он – от Господа.

Я познал, что велик Господь, и Господь наш превыше всех богов. Господь творит все, что хочет, на небесах и на земле, на морях и во всех безднах. Возводит облака от края земли, творит молнии при дожде, изводит ветер из хранилищ Своих (Пс. 134:5–7).

В конечном счете, всякий должен прийти к единственно правильному заключению, что если на небесах есть Бог, то не существует случайного стечения обстоятельств, даже если это касается самых незначительных событий жизни. «В полу бросается жребий, но все решение его – от Господа» (Прит. 16:33). Ни одна птица «не упадет на землю без воли Отца вашего» (Мф. 10:29).

Борьба и решение Джонатана Эдвардса

Как Бог может быть счастлив и производить бедствия одновременно?

Подумаем о том, что Он способен смотреть на мир через две линзы.

Глядя через собирающую линзу, Он печалится и гневается из-за греха и боли.

Глядя через рассеивающую линзу, Он видит зло в его связи с извечными замыслами.

Реальность схожа с мозаикой.

Сами по себе части могут быть уродливыми, но собранное из них целое – прекрасно.

Многие из нас прошли через период глубокой борьбы с учением о Божьем суверенитете. Если мы соединим свое сердце с исповедуемыми нами доктринами, они могут стать причиной эмоциональных встрясок и бессонных ночей. Это намного лучше, чем на академическом уровне забавляться теми мыслями, которые никогда не касаются нашей личной жизни. Существует, по крайней мере, возможность понять, что вслед за встряской придет время покоя и уверенности.

Так произошло со многими из нас. Так произошло и с Джонатаном Эдвардсом. Эдвардс был пастором и серьезным богословом в Новой Англии в начале XVIII в. Он был руководителем первого Великого пробуждения. Его главные богословские труды по-прежнему бросают вызов величайшим умам наших дней. Благодаря экстраординарной комбинации логики и любви он стал писателем, который до глубины души трогает своего читателя. Вновь и вновь, когда я ослабеваю и чувствую сухость в своей жизни, я снимаю с полки собрание сочинений Эдвардса, чтобы испытать волнение от одной из его проповедей.