Почти леди

Капер, крадучись, прошел к коттеджу, сначала обойдя его вокруг. Дверь не была заперта. Он поднял засов и вошел в дом. Они погасили огонь в очаге, но на столе стоял фонарь, фитиль подрезан, масло залито, кремень и трут лежали рядом. Старики не забыли о визите августейшего гостя.

Козимо поднялся по лестнице на чердак. Там пахло лавандой и яблоками. Простыни на соломенных матрацах, служивших супругам постелью, были чистые и свежие. Бутыль сидра и две чашки стояли на деревянном ящике рядом с постелью. И самое трогательное, два яблока лежали на подушке – подарок любовникам.

Козимо глубоко и медленно выдохнул. Потом он спустился по лестнице и проскользнул в угол у камина, где принялся ждать. Рука его покоилась на рукоятке ножа в ножнах, привязанных к бедру. Он вслушивался в тишину, ловя стук конских копыт на песчаной дороге.

Вскоре после восьми часов Мег услышала стук в парадную дверь. Она вышла на лестничную площадку. Козимо не было, чтобы открыть дверь, персоналу он сказал, что мадам Живерни дала ему свободный вечер, и старший лакей открыл дверь.

Мег поразилась, услышав в холле голос Алена Монтеня.

– Скажи мадам Живерни, что адъютант генерала Бонапарта желает поговорить с ней. – В тоне было что-то высокомерное, это возмутило Мег, но в голосе звучала и угроза.

Ее первой мыслью было, что его послал Наполеон, чтобы он сообщил об отмене тайного свидания. Но этот высокомерный тон не подходил для посыльного.

Мег проскользнула в спальню и села у туалетного столика, изучая свое отражение в зеркале. Немного румян, пудры – и в мягком свете свечей ее бледность стала не так заметна. Она посмотрела через плечо на ворвавшуюся в спальню Эстеллу.

– Кто там, Эстелла? – Мег сама была удивлена своей холодной отстраненности. Она не ощущала никакой паники. Мозг ее работал быстро и абсолютно четко. Она будет приветствовать Монтеня с величественным негодованием по поводу такого бесцеремонного вторжения – ведь она намеревалась провести этот вечер в спокойном одиночестве.

– Адъютант генерала Бонапарта, мадам. – Горничная от волнения мяла в руках свой передник. – Он говорит, что хочет вас видеть.

– В самом деле? – недоверчиво произнесла Мег. Она обернулась и подняла брови: – Что ты говоришь? Как он может настаивать на этом?

– Ах, мадам, но он так и сказал.

– В таком случае ему придется подождать, – ответила Мег, снова поворачиваясь к зеркалу. – Я еще не переоделась к ужину. Беги вниз и скажи Дени, пусть проводит нашего гостя в гостиную. Может сказать ему, что я скоро спущусь.

Эстелла, не дыша, сделала реверанс и пошла выполнять поручение.

Мег сделала несколько глубоких вдохов и вытянула вперед руки. Никакой дрожи. Она потрогала лоб. Сухой и прохладный. Она не будет думать о Козимо. Она просто продолжит играть свою роль и доверит Козимо позаботиться о себе самом.

Мег подняла волосы на затылке, открыла шкатулку с драгоценностями и достала нитку жемчуга. Дезабилье было как раз подходящим туалетом для неофициального вечера дома, и полковник поймет, что он грубо помешал даме, которая наслаждалась домашним покоем. Изящный кружевной чепец и пара атласных домашних туфель дополняли ее наряд, и в таком облачении Мег величественно сошла вниз по лестнице.

У нее дыхание перехватило при виде строя солдат в холле, но она, высоко подняв голову, прошла мимо них в салон.

– Полковник, хоть я и рада вас видеть, но протестую против такой военной демонстрации в моем холле.

Полковник поклонился и указал на диван:

– Мадам Живерни, прошу вас сесть. Она нахмурилась:

– Если я не ошибаюсь, сир, это мой дом. Если я захочу сесть, я сяду. Если я захочу предложить сесть вам, то я так и сделаю.

– Сегодня вечером вы не должны покидать дом, мадам, – заявил полковник Монтень.

Мег указала на свое неглиже:

– У меня и не было такого намерения, полковник. Случилось так, что я чувствую себя не очень хорошо. Я собиралась легко поужинать в своем будуаре и рано лечь спать. Надеюсь, вы не будете возражать против этого?

– Мадам, я настаиваю, чтобы вы оставались в этой комнате, – сказал Монтень, стараясь скрыть смущение. Он рассчитывал застать ее за приготовлениями к тайному свиданию, а не разгуливающей неглиже, жалуясь на плохое самочувствие.

Мег медленно обернулась. Она бросила на него взгляд, который пробил бы и толстую шкуру слона.

– Полковник Монтень, у вас есть какие-нибудь причины обращаться со мной так невежливо? Я совершила какое-нибудь преступление? Генерал Бонапарт уполномочил вас на такое нарушение приличий?

– Ожидалось, что вы встретитесь сегодня вечером с генералом Бонапартом, – сказал Монтень, наконец приоткрывая секрет.

Мег покачала головой:

– Я об этом ничего не знаю, полковник. – Она подошла к камину и дернула за шнурок колокольчика. – Вы, должно быть, ошиблись, но должна вам сказать, сир, что еще большая ошибка с вашей стороны – обращаться со мной так грубо.

Монтень чувствовал себя теперь совсем уже неловко, но позиций не сдавал.

– Мадам Живерни, простите мне мою невежливость, поверьте, я не хотел этого. Но я должен просить вас оставаться этим вечером в доме.

Мег легко рассмеялась:

– Полковник, для меня в этом нет никакой сложности. Я уже пыталась объяснить вам, что именно так и собиралась поступить... Ах, Дени, кажется, полковник намерен стать моим гостем сегодня вечером. – Она подняла брови, как бы не веря собственным словам, а старший слуга поклонился, выражая понимание.

– Устройте полковника Монтеня поудобнее. Я буду ужинать в своем будуаре, как я вам уже говорила. – Она взглянула на полковника. – Чувствуйте себя как дома, полковник. Мои слуги позаботятся о вас.

Сцена была разыграна мастерски, и полковник сначала не нашелся что ответить. Но потом он вспомнил, что генерал собирается отправиться на тайное свидание в пустой коттедж. Ясно, это ловушка. У мадам Живерни не должно быть возможности отправить записку своему партнеру, кто бы он ни был.

– Я в отчаянии, мадам Живерни, но вынужден просить вас оставаться в этой комнате.

– Кто дал вам такие инструкции? – требовательно спросила Мег, уже берясь за ручку двери.

– Я действую властью, данной мне Французской Республикой.

Такому заявлению нельзя противостоять, подумала Мег.

Она склонила голову, как бы признавая его превосходство:

– Тогда, надеюсь, вы окажете мне честь отужинать со мной, полковник Монтень... Дени, значит, я буду ужинать внизу. В маленькой гостиной, поскольку ужин не официальный, разве не так, полковник?

– Почту за честь принять ваше приглашение, мадам Живерни. – Что ему еще оставалось делать? Монтень поклонился и согласился на роль приглашенного гостя в доме женщины, которую он намеревался держать под домашним арестом.

Глава 26

В нише у камина, где прятался Козимо, была тьма кромешная. Однако капер чувствовал время. Приближающийся стук лошадиных копыт раздался чуть позже девяти часов. Но лошадь была не одна. Он внимательно прислушался. Три. Значит, Бонапарт все-таки взял с собой охрану? Или это были стражи, которые должны проверить место, прежде чем явится генерал?

Козимо протянул руку в дымоход и нащупал выступ. Он подтянулся, оказался с ногами в дымоходе и уперся спиной в одну стенку, а ногами – в другую. Было ужасно неудобно, но зато террорист мог быть уверен, что снизу его никто не заметит.

Дверь открылась, и тьму пронзил луч света. Козимо затаил дыхание, даже сердце его стало биться медленнее, почти неслышно. В единственной комнате внизу раздавались шаги. Он слышал также шаги по лестнице, ведущей на чердак, потом наверху. Говорил только один человек, отдававший команды резким тоном. Лампу внесли в закуток у камина, и свет обшаривал всю глубокую нишу. Козимо застыл, вися всего в нескольких футах над склоненной головой человека с лампой. Потом свет удалился, и он перевел дыхание.

На обыск всего дома много времени не потребовалось. Последовал еще один короткий приказ, и люди вышли, чтобы обследовать двор и пристройки. Но один человек остался в доме. Козимо слышал скрип, когда он тяжело опустился на стул.

Вскоре дверь снова отворилась, и один из людей сообщил, что им ничего не удалось обнаружить, кроме козы, дюжины цыплят и паутины в уборной.

– Хорошо, мы займем позицию вокруг дома и вниз по дороге, – сказал командир. – Охраняйте генерала, как только заметите его. Шарля нет внутри и нет снаружи. Если явится, его ждет самый большой сюрприз в жизни, – добавил он с мрачным смешком.

– Так точно, сержант. – Последовало короткое молчание, потом тот же голос произнес: – Вы действительно считаете, что генералу грозит опасность, сир?

Другой человек насмешливо фыркнул:

– Бог его знает, но полковник Монтень помешан на этой идее.

– Но дамы ведь здесь нет, правда? – заметил его товарищ.

– Нет и не будет. Монтень ее из рук не выпустит.

Мужчины хрипло рассмеялись и вышли из коттеджа, с шумом захлопнув за собой дверь.

Козимо медленно спустился вниз, прижимаясь к задней стене дымохода. Они не станут обыскивать дом еще раз. Они будут наблюдать снаружи и, не увидев никого, входящего в дом, решат, что там пусто. Бонапарт, как он понял, собирался сдержать обещание.

Капер стянул с ног сапоги, вытащил короткий кинжал из ножен, привязанных у бедра, и занял позицию за дверью. Справа от него в стене было окно без стекла, ставни открыты, чтобы впускать вечерний воздух. Он стиснул пистолет в правой руке, держа нож в левой. Он мог бросать нож обеими руками, но стрелял лучше правой. Когда Бонапарт подъедет, то окажется в поле его зрения. Сначала он выстрелит, а потом метнет в него нож. Козимо был достаточно уверен в своей меткости, оба оружия достигнут цели, это он знал.

Как подсказывало ему чутье, было уже почти десять часов. Козимо ждал, стоя неподвижно в темноте за дверью. Он не слышал людей во дворе, но, конечно, они тоже ждали в укрытии.

Капер уловил стук копыт, сначала такой слабый, что ему показалось, будто всадник в нескольких сотнях ярдов от дома. Он крепче сжал пистолет, не отрывая взгляда от залитого лунным светом сада за окном.

Бонапарт подъехал на неприметном мерине. Определенно он хотел остаться неузнанным, успел подумать Козимо, потом прогнал все мысли из головы, сосредоточившись на своей мишени.

Генерал Бонапарт спешился и накинул поводья на каменный столбик калитки. Он ступил на тропинку.

Козимо поднял пистолет, прицелился выше сердца, где, несмотря на желание сохранить инкогнито, у Наполеона был приколот к сюртуку «Золотой орел» Франции. Рука убийцы была тверда, глаза прищурены, когда он взвел курок.

И тут это случилось. Образ Мег скрыл от него добычу. Он поморгал, потряс головой, но образ не исчезал. Он мог бы сейчас убить Бонапарта. Он сам не остался бы в живых, это Козимо знал с того самого момента, как охрана заняла свои позиции возле дома. Они подстрелят его еще до того, как он успеет выйти на дорогу. Но это была та цена, которую он всегда был готов платить.

Но не Мег.

Монтень каким-то образом захватил ее. Не было никаких доказательств против нее в настоящее время, но если Бонапарт сегодня вечером будет убит, то этого террориста опознают как мажордома мадам Живерни, и тогда за жизнь Мег он не дал бы и су. И перед смертью ей придется страдать так же, как Эйне, и он не сможет организовать ее побег, как сделал это для Эйны.

Медленно его рука опустилась вдоль бедра.

Он не может сделать это. Есть нечто более важное для него, чем удачное завершение миссии, которая спасла бы жизни сотен тысяч людей. Он может пожертвовать своей собственной жизнью, но не будет приносить в жертву Мег.

Козимо вернулся в нишу у камина и снова забрался в дымоход. Дверь коттеджа открылась, и вошел Бонапарт. Он подошел к столу и зажег лампу, стоя спиной к камину. Козимо закрыл глаза, сознавая, что одним броском ножа мог бы завершить свою миссию.

Бонапарт взобрался по лестнице на чердак и ждал там. Козимо слышал, как упали на пол снятые им сапоги. Время тянулось медленно. Бонапарт снова натянул сапоги, потом спустился вниз и вышел из дома, оставив дверь открытой. Он вышел на дорогу, посмотрел влево и вправо, снова вернулся в коттедж.

Прошло больше часа. Наконец раздраженный любовник погасил лампу и вышел из коттеджа, сильно хлопнув дверью.

Козимо спустил ноги на пол и подождал. Он ждал, пока стих в ночи стук копыт генеральской лошади, а потом удалилась охрана.

Было уже далеко за полночь, когда Козимо направился к оливковой роще, где оставил свою лошадь. Ему не нужно было гадать о том, где находится Мег. Монтень ее никуда не выпустит. Так что он мог вернуться назад в дом. У них оставалось очень мало времени, чтобы успеть на встречу с «Мэри Роуз». Рыбачий бот, который должен доставить их на Йерские острова, отплывет с утренним приливом и вернется только через два дня. «Мэри Роуз» не могла рисковать, оставаясь слишком близко от Тулона более двадцати четырех часов. Но он не мог уйти без Мег.

Козимо пустил лошадь галопом, пока не добрался до окрестностей Тулона, а потом перешел на умеренную рысь. Он свернул на улицу за церковью и натянул поводья. В доме светились все окна, и у парадной двери стояла охрана.

Значит, Монтень держит Мег здесь. Он испытал неимоверное облегчение, какого прежде никогда не испытывал. Козимо проскакал к конюшне и поставил лошадь в стойло, ослабил подпругу, но распрягать ее не стал. У бочки с дождевой водой он смыл копоть с рук и лица, потом прошел в дом через черный ход. На кухне слуги суетились у плиты и удивленно посмотрели на него.

– Ах, месье Шарль, тут такие дела творятся, – сказала экономка. – Мадам в салоне с этим полковником, и он не хочет, чтобы она ложилась спать. Разве не так, Дени?

– Да, месье Шарль, – подтвердил слуга. – И еще все эти солдаты. Это плохо для хорошего дома.

– Времена плохие, Дени, – несколько высокомерно заметил мажордом, держась подальше от света ламп. Он понимал: в ярком свете слуги смогут заметить следы копоти, несмотря на его поспешное мытье на конюшне. – Я сам выясню, что там происходит. Вам всем пора быть в постелях. Огонь придется снова разводить уже через четыре часа. – Отдав такое указание, Козимо исчез в своих комнатах в нижнем этаже.

Высокие стоячие часы в салоне пробили один раз. Мег зевнула, откинув голову назад на спинку высокого кресла. Она иронически вздернула бровь и взглянула на полковника:

– Полковник, вы можете мне объяснить, почему я должна сидеть тут всю ночь?

Монтень, который и сам вовсю зевал на диване, выпрямился.

– Я жду посланца с сообщением, мадам.

– Мне бы хотелось знать, почему вы должны ждать его именно в моем доме, – заметила Мег. Она встала и подошла к окну, отдернула портьеры и выглянула на улицу.

Где же Козимо? Жив ли он... или его арестовали и бросили в темницу? А может, он лежит где-нибудь смертельно раненный?

И тут дверь отворилась.

– Мадам, позвольте предложить вам свежий кофе... Для полковника, наверное, коньяк?

В дверях стоял Козимо, безупречный мажордом в своей черной форме, с подносом в руках. Он вежливо поклонился полковнику и поставил поднос на буфет.

Мег не упустила момент. Она скользнула к буфету.

– Благодарю вас, Шарль. Вы очень внимательны. Хорошо провели вечер, надеюсь?

– Очень, благодарю вас, мадам. – Он взялся за графин с коньяком и подмигнул ей.

– Полковник, вы присоединитесь ко мне и выпьете коньяку? – спросила Мег, не вполне понимая, что означало подмигивание, но уверенная в том, что ей предлагалось действовать.

Монтень слишком устал, был расстроен и раздражен и возражать не стал. До сих пор по отношению к нему здесь проявляли лишь элементарное гостеприимство, а коньяк был очень привлекателен.

– Благодарю, – коротко сказал он.

Козимо поднял маленький флакон, и четыре капли коричневой жидкости упали в бокал. Он щедро налил в этот бокал коньяку и подал его Мег.

– Кофе для мадам, – заявил он, наполняя ее чашку, и, несмотря на отчаянное положение и на ее собственное смятение, ей с трудом удалось скрыть одобрительную ухмылку. Коньяк, с лекарством или без, ей сегодня не предлагали, а только большое количество бодрящего напитка.

– Полковник, – она поставила бокал возле него и села рядом с ним на диван. – Может быть, нам сыграть в триктрак, чтобы убить время. Шарль, не принесете ли столик для триктрака?

Монтень пожал плечами и взял бокал.

– Я равнодушен к играм, мадам.

– В такой час я тоже не очень хочу играть, сир, – едко заявила мадам Живерни, когда ее мажордом поставил перед диваном столик и стул. – Но чтобы не уснуть, я должна чем-нибудь заняться. – Мег пересела на стул и сделала глоток кофе.

Монтень отпил большой глоток коньяка и склонился над доской. Мажордом вернулся к двери и остался стоять там, как бы ожидая приказаний.

Мег сделала первый ход, вопросы беспорядочно роились у нее в голове.

Козимо в безопасности. Значит, Бонапарт мертв? Как же удалось Козимо избежать ловушки, которую наверняка расставил для него Монтень? Иначе не имело смысла держать ее здесь.

Но она не должна отвлекаться на бессмысленные гадания. Ей нужно сосредоточиться на игре, в которую играли сейчас, – и это был вовсе не триктрак.

Она не спускала глаз с полковника, не спеша попивая свой кофе, и замечала, что каждый раз, как она делала глоток, он тоже отпивал свой коньяк. Это походило на танец марионетки. Так что она продолжала подносить свою чашку к губам и передвигать фигуры. И через пятнадцать минут бокал полковника был пуст. Мег взяла его.

– Еще немного, полковник? – Она сделала знак мажордому. – Принесите графин, Шарль.

– Нет-нет, думаю, мне достаточно, – сказал полковник, и Мег смогла заметить, что голос его стал менее уверенным.

Тем не менее Шарль наполнил его бокал и вернулся к своему посту у двери.

Все произошло так медленно, что Мег, внимательно наблюдавшая за полковником, едва осознала это. Рука Монтеня, передвигающая фигуры, стала менее уверенной, он упал на диван, и фигура, которую он собирался передвинуть, выпала из его руки, а голова опустилась на грудь.

Козимо немедленно оказался возле него. Он взял руку Монтеня, проверяя пульс.

– Хорошо, – проговорил он. – Полковник будет без сознания несколько часов, но у нас совсем мало времени. – Капер помог Мег встать на ноги. Он обхватил ее лицо руками и быстро отпустил. – Иди переоденься в мужской костюм и жди меня в конюшне. И, ради всего святого, Мег, поспеши.

– Не указывай, – сказала она, ощущая тепло его рук на своем лице, сознавая, как тепло внутри ее вытесняет холодную сдержанность, которая защищала ее от страха и боли, бывших ее спутниками такое долгое время. – Я не собираюсь тратить много времени на переодевание.

Солдаты все еще находились в холле и встали по стойке «смирно» при ее появлении. Не обращая на них внимания, Мег быстро поднялась по лестнице. В своей спальне она быстро переоделась и огляделась, раздумывая, не забыла ли что-нибудь. Украшения?

Потом потрясла головой. Если бы Козимо хотел, чтобы она принесла их, то так и сказал бы. Возможно, они краденые. Эта мысль вызвала прилив дикого смеха. Она покинула комнату и прокралась по черной лестнице на кухню. Здесь было тихо, но еще светло от огня в печи. Слуга храпел перед огнем. Она на цыпочках прошла мимо него и вышла в узкий двор позади дома. Конюшня была во тьме, и она пробиралась на ощупь, пока чья-то рука не обняла ее за талию, отчего она подскочила и дыхание у нее перехватило.

– Ты меня напугал, – прошипела она, сердито глядя на него.

Козимо только сухо извинился. Знала бы Мег, как обрадовал его сердитый блеск в ее глазах, вернувший ее взгляду былую живость.

– Мы потеряли почти три часа, – пробормотал он. – Держись рядом.

И Мег держалась рядом. Они поскакали по узкой тропе вниз, к маленькой бухте, где рыбачья лодка покачивалась на мелководье.

Козимо поздоровался с несколькими рыбаками, ждавшими их у кромки воды.

– А теперь поспешим. Нам нужно успеть до отлива. – Козимо поднял ее на руки и понес по мелководью, потом опустил на нос рыбачьей лодки. Он прыгнул в лодку и сел рядом с ней, а двое рыбаков вскочили на корму, пока третий отталкивал лодку от берега. Фок и кливер поймали усиливающийся ветер.

Солнце вставало, когда они вышли из бухты и дошли до пролива между французским берегом и маленькой группой островов. Они обогнули самый крупный из них, и Мег глубоко вздохнула, увидев знакомые очертания «Мэри Роуз» на фоне серого утеса.

Она взглянула на Козимо. Он тоже смотрел на свой корабль, и выражение его лица было странным. Голубые глаза сияли. Как будто он увидел нечто такое, о существовании чего и не подозревал.

Когда они подошли ближе к «Мэри Роуз», с борта спустилась веревочная лестница. У борта появились матросы, и один из племянников Козимо – Мег на расстоянии не смогла определить, который из них, – спустился по лестнице, чтобы подтянуть их лодку.

– Добро пожаловать на борт, капитан... мэм. – Он предложил Мег руку, чтобы помочь взобраться на лестницу.

– Спасибо, Фрэнк. Поднимайся, мисс Барратт и сама справится, ей помощь не нужна, – сказал Козимо, с усмешкой наблюдая за тем, как Мег ловко забралась на нижнюю ступеньку лестницы. Она поднималась по лестнице так, будто занималась этим всю жизнь. Вся ее усталость пропала, как только она перемахнула через борт и ощутила под ногами мягко покачивающуюся палубу.

– Здрасьте... здрасьте.

Она со смехом обернулась на знакомый пронзительный голос. Дэвид Портер с попугаем на плече появился на палубе.

– Я так и думал, что это вы, – сказал он, улыбаясь и оглядывая ее профессиональным взглядом. – Кажется, вы целы и невредимы.

– Да, – ответила Мег, протягивая руку к Гусу, который, однако, сел ей на плечо и ласково ущипнул за ухо. – И Козимо тоже.

– Что Козимо? – поинтересовался Козимо, спрыгивая на палубу. Гус радостным криком приветствовал его и покинул Мег ради своего хозяина.

– Жив и здоров, – ответила она. – Дэвид спрашивал об этом.

– Дэвид, – Козимо протянул руку судовому врачу, – на борту все в порядке?

– Плавание прошло гладко, – ответил тот. – А у вас?

– Не все было гладко, – сказал Козимо, и судовой врач кивнул, как будто довольный ответом.

Козимо, стоявший рядом с Мег у борта, погладил попугая, бормоча что-то ему. И Мег почувствовала, как напряжение, владевшее капером с того момента, как они покинули судно в Бордо, покидает его. Что бы ни пришлось пережить ему, поджидая Бонапарта, теперь это позади. Выполнена миссия или нет – все позади.

Козимо прошагал на квартердек, где его кивком головы приветствовал Майк. Капитан «Мэри Роуз» встал позади рулевого и скомандовал:– Поднять паруса!

Мег прислонилась спиной к борту средней палубы и смотрела вверх, наблюдая за привычной суетой.

Она почувствовала присутствие Козимо у себя за спиной еще до того, как его рука легла на ее затылок. Гус взлетел на борт и приветствовал их с горящими глазами, задрав голову.

– Бедный Гус, – начал он, но, не получив ответа, повторил свою жалобу еще раз, более убедительно, и спрятал голову под крыло.

Мег откинулась назад, в теплые объятия, зажмурив глаза от утреннего солнца.

– Ты его не убил, – сказала она.

– Нет, – согласился капер, запуская пальцы в ее волосы.

– Почему?

Он посмотрел поверх ее головы на исчезающий берег.

– Любимая, – сказал он. – Странное чувство. Я часто думал, на что это похоже. – Он повернул ее к себе лицом. – А теперь я знаю. – Он обвел ее лицо кончиками пальцев. – Ты могла бы мне это сказать, Мег. Очень жаль, что мне на это потребовалось так много времени. Но я люблю тебя. Ты для меня – все на свете.

Она ответила не сразу. Она все еще слышала его слова: «Я не допущу провала, дорогая».

– Для тебя, конечно, важно, что на этот раз ты потерпел неудачу.

Он положил ладонь на ее щеку, провел пальцами по векам.

– Да, конечно, это важно, но не очень. Ты можешь смириться с этим?

– Да, – сказала Мег, гладя его по щеке. – Да, я могу с этим смириться.

Она повернулась и посмотрела на море.

– Куда мы направляемся?

– Я обещал вернуть тебя в Фолкстон, – сказал Козимо, кладя ладонь на ее бедро. – И хочу выполнить свое обещание.

– А если я освобожу тебя от него? Он притянул ее к себе:

– Тогда «Мэри Роуз» последует за Бонапартом на Мальту.

– И капитан «Мэри Роуз» снова попытается выполнить свою миссию?

– Так или иначе, – сказал Козимо, – Нельсон поджидает Бонапарта. Если мы не пойдем назад в Англию, то «Мэри Роуз» присоединится к адмиралу и военно-морскому флоту в этой битве.

Мег повернулась, оперлась о поручни, чувствуя близость его тела, утверждаясь в своем нежелании возвращаться домой.

– Тогда я тоже присоединюсь к этой битве.

– По убеждению или из любви? – Его дыхание касалось ее макушки.