Спой мне о забытом

скачать книгу бесплатно

– Лучше я унесу ее. – Акушерка накрывает младенца белым одеяльцем, чтобы его не было видно. – Возьмешь ее на руки – и станет только еще сложнее сделать как полагается.

Maman с визгом бросается к акушерке. Они борются за ребенка, и тот начинает ужасно вопить.

Мама Эмерика отвешивает акушерке пощечину, и Эмерик вжимается в столбик кровати. Акушерка охает, а мама выдирает у нее из рук сверток и надежно прижимает к груди.

Акушерка таращится на маму, одной рукой ощупывая алый след на щеке.

– Я обязана забрать гравуара. Это закон.

Maman крепче прижимает к себе младенца.

– Ты уверена, что она гравуар? Может, просто фандуар…

– Даже если и так, оставить ребенка у себя ты не сможешь. Фандуары воспитываются в Учреждении. – Она судорожно вздыхает, прижимая ладонь к груди. – Но я уверена, это существо – не фандуар. Нет спирального родимого пятна на груди.

Maman опускает взгляд на сверток в руках и откидывает краешек одеяла с лица малышки. Уверенное выражение лица лишь на миг искажается, когда в глазах вспыхивает испуг и потрясение, но потом она улыбается и проводит большим пальцем по лбу ребенка.

– Maman? – испуг Эмерика острым осколком льда засел в моем сердце.

– Арлетт, – шепчет Maman, оборачивается к Эмерику и опускает сверток, чтобы ему было видно. – Хорошее имя, правда? Арлетт. Да, мне кажется, ей подходит.

Эмерик заглядывает в лицо сестрички, обводит глазами холмы и овраги ее искореженных черт. Смотрит на рябую кожу фиолетового оттенка, на шишку вместо носа.

Осторожно протягивает руку, чтобы погладить ее по животику.

– Я… Я соболезную, Даниэль, – говорит маме акушерка, опуская ладонь на ее плечо. – Но правда, мне нужно…

– Взгляни на ее ушки, – нежно говорит Maman.

– Мне…

– Взгляни.

Акушерка подчиняется, кидает взгляд на ребенка и поднимает глаза на Maman.

– Хорошенькие.

– Правда ведь? Кругленькие такие! И немножко великоваты. Прямо как у ее папы. – Maman неотрывно смотрит на Арлетт, и слезы росой дрожат на ее ресницах. – Знаешь, он ведь умер до того, как я поняла, что беременна.

Акушерка стискивает руки.

– Соболезную твоей потере.

– Он всегда хотел дочку, мой Ришар, – голос срывается. – Что бы он сказал, будь он здесь…

Она зажмуривается и всхлипывает.

Эмерик встает на цыпочки, чтобы посмотреть еще разок. Новая сестренка дергает ручками.

Акушерка кладет руку на плечо Maman.

– Я понимаю, это непросто, но мне правда нужно забрать ребенка. Таков закон.

– Нет. – Голос матери – как зазубренное лезвие, и когда она распахивает глаза, они полыхают адским пламенем. – Ты ее не заберешь.

– Если я не заберу, а ее найдут, нас всех обезглавят. – Акушерка пристально следит за матерью, будто опасается, что та снова ударит ее.

– Ее не найдут. – Maman подходит к тумбочке и, держа малышку на одной руке, другой дергает ящик, в котором хранится плотно набитая сумка. При доставании она позвякивает сотнями стеклянных бутылочек. Maman поворачивается к акушерке и протягивает сумку.

– За молчание.

Акушерка хмурится, но сумку берет и заглядывает внутрь. Сияние эликсира вычерчивает грани ее лица.

– Сколько здесь?

– Две тысячи триста сорок два, – уверенно отвечает Maman. – Все, что получилось забрать у мужа, прежде чем он умер, и больше мне нечего тебе предложить. Здесь более чем достаточно денег, чтобы ты держала все при себе. Пожалуйста. – Она смотрит на акушерку полными слез глазами. – Прошу тебя.

Та хмуро глядит в ответ, губы кривятся в сердитой мине. Эмерик цепляется потными кулачками за пропитанную кровью ночную рубашку матери, стук сердца грохочет в ушах.

После долгой паузы акушерка наконец вздыхает и кивает.

– Ладно. Но голову за тебя я подставлять не стану. Если ребенка найдут, ты всем скажешь, что родила без помощи акушерки.

Лицо Maman вспыхивает радостью, и она бросается акушерке на шею.

– Никто не узнает, что ты была здесь! Merci!

Акушерка собирает вещи и уходит, и я выныриваю из воспоминания. Страх Эмерика, его облегчение, его замешательство тянут меня ко дну, но песня уже почти допета, а мне еще многое, очень многое хочется увидеть.

Я скольжу дальше, заглядывая там и сям, посматриваю, как растет девочка-гравуар. Дом из ранних воспоминаний пропал, теперь они живут в другом, поменьше, на краю яблоневого сада. Наверное, мама Эмерика увезла обоих детей подальше, чтобы Арлетт не обнаружили. Вот почему Эмерик рос вдали от мира, вот почему пел игрушечным зверям, а не другим людям, вот почему у него не было ни денег, ни возможностей учиться вокалу.