скачать книгу бесплатно
Его имя с трудом срывается с пересохших губ. К глазам внезапно начинают подступать слезы, когда в груди разрастается страх. Я чувствую тошноту. Опустошение. Я начинаю дергаться в своих путах, тянуть и дергать их, гремя цепями о стальную трубу.
Дин следует моему примеру и делает то же самое, зовя на помощь и лязгая наручниками, пока я кричу во всю глотку.
– Что, черт возьми, происходит? Где мы находимся? – Дин задыхается и сыплет вопросами с безумным отчаянием. – Ты ранена?
Думаю, я должна удивиться, что мое благополучие оказывается на первом месте среди его тревог, но меня слишком переполняют ужас и тоска, чтобы о таком задумываться. Я с трудом сглатываю.
– Моя голова… – большего я из себя выдавить не могу, потому что на глаза наворачиваются слезы, и подавленное состояние мешает произнести что-то еще.
– Ага, моя тоже.
Я пытаюсь взять себя в руки и прерывисто дышу сквозь стиснутые зубы. Чувствую, как меня охватывает приступ паники, но не могу позволить ей взять верх. В панику буду впадать, когда потеряю надежду, когда все попытки спастись потерпят неудачу, все варианты будут исчерпаны и смерть окажется неминуема.
Сейчас же мне нужно сосредоточиться. Сохранять спокойствие. Нам нужно отсюда выбраться.
Я смотрю, как Дин поднимается на ноги, его руки соединены за спиной наручниками и прикованы к очередной трубе. С каждым движением металл скрежещет о металл, а затем Дин со всей силы ударяет наручниками по стали, снова и снова.
– Кто-нибудь, на помощь! Вытащите нас отсюда, черт побери! – ревет он, его голос эхом разносится по сырому подвалу, вторя лязгу цепей.
Я прислоняюсь головой к стене.
– Как ты думаешь, чего он от нас хочет?
Дин продолжает отчаянно шуметь и греметь металлом.
– Не знаю. И не хочу знать. – Бум, бум, бум. Лязг, лязг, лязг. – Ублюдок, я тебя грохну к чертовой матери! – выкрикивает он.
– Он знает, что ты не можешь его убить. Ты прикован к трубе.
Дин прекращает свои попытки, чтобы впиться в меня взглядом с другого конца подвала.
– И что, значит я должен просто сдаться и гнить здесь? Черта с два. – Лязг, лязг, лязг. – На помощь!
– Как думаешь, ему нужен ты или я?
Я слышу тяжелое пыхтение Дина в нескольких футах от меня. Он колеблется, прежде чем ответить, и с его губ слетает тихое рычание.
– Ты.
Боже.
Я закрываю глаза, сдерживая новый поток слез. Несколько капель находят выход и скатываются по покрытым синяками щекам, задерживаясь на краю подбородка. Я вытираю их плечом.
– Полагаю, ты счастливчик.
– Это я-то счастливчик? Я прикован цепью к гребаной трубе в подвале психопата. Ты хоть какую-то ценность представляешь. А я покойник.
– Я скорее умру, чем стану полезной этому психу. Ты ведь знаешь, что это значит, верно? – Я подтягиваю ноги к груди, желчь подступает к горлу при одной только мысли. – Он собирается меня изнасиловать!
Между нами воцаряется молчание, потому что, положа руку на сердце, что тут можно сказать? Ничего. Абсолютно ничего.
Мы оба знаем, что у меня на повестке дня, и никто из нас ничего не может с этим поделать. Но я не знаю наверняка, почему он похитил Дина. Может быть, потому, что тот видел лицо подонка?
Злость с привкусом горечи прорывается наружу, и я выплескиваю ее единственным известным мне способом.
– Поверить не могу, что из всех людей мне выпало умереть здесь, внизу, с тобой. Наверное, Высшие Силы действительно меня ненавидят.
– Серьезно? – тут же огрызается в ответ Дин. – Нам, вероятно, собираются выпустить кишки и изнасиловать, а ты затаила обиду на Высшие Силы? Господи, Кора.
Шатаясь и пытаясь удержать равновесие на своих высоких каблуках, я подтягиваюсь, скользя цепями по трубе. Мои колени дрожат, и я почти падаю обратно на усеянный мусором пол.
– Почему ты не поехал? Я же сказала тебе гнать. – Восходящее солнце льет все больше света в нашу проклятую дыру, освещая выражение возмущения на лице Дина. Стиснув зубы, я отвожу взгляд.
– Хочешь сказать, что это я виноват? Я пытался тебя спасти!
– Нажми ты просто на газ, он бы отпустил меня, и мы бы сейчас нежились в тепле и безопасности наших собственных постелей! – Негодование буквально выплескивается из меня, и, возможно, Дин этого не заслуживает, но так проще. Это проще, чем принять реальность нашей ситуации.
Я вижу, как он явно оскорбленно качает головой, глядя на меня.
– Ты просто нечто, Корабелла.
Я рассчитываю, что он продолжит. Я хочу, чтобы он сказал что-нибудь еще. Хочется, чтобы он заглотил наживку, обернул свой собственный страх и разочарование в злость и выплеснул ее прямо на меня.
Давай, вываливай на меня все, что у тебя накопилось, Дин.
Но на этом все. Он больше ничего не говорит, и я снова чувствую себя потерянной.
Я соскальзываю обратно на задницу, не в силах больше выдерживать на ногах вес своего тела и всей ситуации. Несколько мгновений спустя Дин тоже садится, вытягивает ноги перед собой и прислоняется спиной к столбу, закрывая глаза. Мои собственные кажутся сухими, а под веками жжет как от лимона. Моргать больно.
Между нами долгое время плещется тишина. Солнце взошло, освещая радостными, яркими лучами нашу темницу, проливая свет на мучительную правду о сложившихся обстоятельствах. Я почти желаю темноты. Она хоть немного сглаживает суровую реальность.
Я сижу, уткнувшись подбородком в грудь, когда дверь со скрипом открывается, и по ступенькам лестницы стучат громоздкие ботинки. Медленно, размеренно.
Тук. Тук. Тук.
Я резко вскидываю голову и впиваюсь взглядом в Дина, который смотрит на меня с таким же встревоженным выражением лица. Наши глаза не отрываются друг от друга, когда мы оба снова поднимаемся на ноги.
– Мои малыши проснулись, – произносит мужчина, появляясь у подножия лестницы. Его живот выпирает из-под слишком короткой для него футболки, а подмышки темные от пота.
К горлу подступает тошнота, и мне хочется выть.
– Какого черта тебе нужно? – рявкает Дин, лязгая наручниками о трубу. – У меня есть деньги. Я могу перевести тебе все со своего счета.
Невысокий, коренастый мужчина заходится от хохота, а затем давится и сгибается пополам, начиная хрипеть. Когда он приходит в чувство, то выпрямляется и подходит к нам. Его маленькие глазки едва удостаивают Дина быстрым взглядом, а затем все его внимание фокусируется на мне.
В его взгляде застывает все то же плотоядное желание, что и ночью. Он разглядывает меня с ног до головы. Его взгляд останавливается на моей груди, и я пытаюсь сдвинуть плечи, чтобы хоть как-то прикрыться, но мои усилия тщетны. Наоборот, грудь колышится от моих движений, и мне кажется, что это его заводит. Я медленно отступаю назад, как будто могу куда-то деться, спрятаться.
– Мы хорошо повеселимся вместе, котенок, – говорит он мне, вытягивая губы для поцелуя и издавая отвратительный мурлыкающий звук.
Я чувствую, как моя решимость рушится. Сердце бешено колотится о грудную клетку, пытаясь вырваться, но я должна заставить его успокоиться. Бежать некуда.
Дин снова начинает греметь цепями, пытаясь отвлечь отвратительную свинью, которая раздевает меня своими бездушными серыми глазами.
– Мужик, это глупо. У нас обоих есть семьи. Работа. Друзья. Они обязательно начнут нас искать. Тебе это никогда не сойдет с рук.
Мужчина снова заливисто смеется, но даже не смотрит в сторону Дина. Он продолжает пялиться на мою грудь, и высовывает язык, чтобы облизать тонкие губы.
– Тесси Эванс и ее сводный брат-клоун несли ту же самую чушь, – говорит он, шагая вперед. Еще ближе ко мне. – Их мясо теперь компост в моем сарае. А из их костей вышли замечательные игрушки для собак.
С моих губ срывается вопль.
Я кричу, и кричу, и кричу, ослепленная слезами и дрожащая от ужаса.
– Пожалуйста, не делай этого. Я не хочу умирать, – выдавливаю я, брыкаясь ногами в сторону мужчины, который подходит еще ближе. – Нет, нет, нет. Пожалуйста!
– Проклятье! – кричит Дин с другого конца подвала, все еще неистовствуя в своих цепях, как будто это как-то поможет. Как будто это поможет нам выбраться из настоящего ада.
– Оставь свой боевой настрой на потом, большой мальчик, – рявкает мужчина Дину, его внимание сосредоточено на мне.
Я чувствую, как зловонное дыхание касается моего лица. От него несет вареной морковью и бензином, вперемешку с вонью немытого тела. Я крепко зажмуриваюсь, мои плечи трясутся в такт рыданиям. Он наклоняется все ближе и ближе…
– Дай мне несколько часов, котенок, и я покажу тебе, как надо веселиться, – бормочет он, подмигивая, его нос почти касается моего. – Но сначала я должен организовать пропажу вашей машины.
О боже.
Он отступает назад, переводя взгляд с меня на Дина, затем разворачивается и, посвистывая, исчезает на лестнице.
Я падаю на пол – ничком, плача и трясясь.
У меня нет никаких сомнений, что он собирается убить нас. Сначала он развлечется, а потом перережет нам глотки и скормит наши тела своим собакам.
– Проклятье. Гребаный ад. Гребаный, мать его, ад!
Дин продолжает бубнить, меряя шагами крошечное пространство, которое ему позволяла цепь, а затем тянется к трубе, надеясь каким-то образом ее сломать. Он дергается и напрягается, сердито рыча, и я начинаю искренне беспокоиться, что он сломает себе запястья.
– Это бесполезно, – тихо говорю я, прислоняя голову к металлическому столбу, который приковывает меня к этому кошмару. К этой тюрьме. – Мы в ловушке.
– Я не сдамся.
Я наблюдаю за ним сквозь пелену слез, пока он продолжает свои бесполезные усилия, издавая стоны и проклятия.
– Ты поранишься.
Рывок. Выкручивание. Крик. Ругательство.
– Уверен, что тебя ужасно волнует эта мысль, – ворчит он.
Я закрываю глаза и прерывисто вздыхаю. По щекам снова катятся слезы.
– Как ты думаешь, нас уже кто-нибудь ищет? – Задаю я вопрос, на самом деле не ожидая ответа – узнать его нет никакой возможности.
В конце концов Дин прекращает попытки побега, утренний свет выхватывает на его лице капли пота. Он смотрит на меня, и наши взгляды несколько мгновений прикованы друг к другу. Жестокая правда о нашем затруднительном положении больно бьет под дых.
Нас ищут.
Мы собираемся стать объектами поиска спасателей, кинологов, ищеек, новостных репортажей и ужасных документальных фильмов о криминалистике на Дискавери.
Я и Дин Ашер.
Дин с содроганием вдыхает, прислоняясь плечом к столбу.
– Знаешь, я обычно шутил, что однажды все кончится тем, что мы поубиваем друг друга, – бормочет он, пиная носком кроссовка маленький камешек. – Наверное, у меня всегда было предчувствие, что мы закончим вместе.
Я знаю, он пытается относиться к нашему испытанию легкомысленно, но его слова поражают меня. Они выбивают весь воздух из легких, пока не становится нечем дышать. Я не могу дышать.
Я сижу на холодном, жестком полу и тихо плачу, пока слезные протоки не пересыхают. Слишком измученная и слабая, у меня нет сил даже пошевелиться.
Дин начинает петь.
Мне известно, что он довольно хорошо поет. Успела наслушаться за последние десять лет во время семейных вечеров караоке в доме моих родителей. Обычно я сидела на диване, скрестив руки на груди, с каменным взглядом и раздраженная звуком его глубокого, хриплого голоса.
Мэнди слушала в экстазе. А мои родители наблюдали за ним с сияющими лицами и гордостью во взгляде. Даже чертова собака смотрела с обожанием, виляя хвостом при каждой идеально взятой ноте. Затем все хлопали, кроме меня, а Дин кланялся, время от времени украдкой мне подмигивая. Я же показывала ему язык или мерила переполненным презрением взглядом. Мэнди толкала меня локтем в бок, а мать иногда отчитывала за грубость.
Ха! Грубость.
Оборачивать всю мою машину полиэтиленовой пленкой перед собеседованием, которое должно изменить жизнь – вот, где грубость.
Я пытаюсь не обращать внимания на звук его голоса и закрываю глаза, но нахожу хриплые мелодии странно успокаивающими. Он поет одну из моих любимых песен – «Hey Jude» группы The Beatles.
И каким-то образом, несмотря на страх и неуверенность, несмотря на камни, впивающиеся в бедра, и раздирающий сердце ужас, мне удается заснуть.
Глава 3
Просыпайся, просыпайся!
Я резко просыпаюсь, на одно восхитительное мгновение кажется, что все это сон. Больной, ужасный сон.
Но надо мной нависает мужчина, его дыхание теперь пахнет табаком и грязными носками, а губы изогнуты в гротескной ухмылке.
Я определенно нахожусь в кошмарном сне, но это не тот кошмар, от которого можно проснуться в ближайшее время – и он только начался.
Я снова возвращаюсь на холодный цемент, подошвы моих туфель скребут по полу. Я пытаюсь обогнуть трубу, как будто это каким-то образом помешает маньяку до меня дотянуться, но он рывком за волосы поднимает меня на ноги. Я протестующе вскрикиваю, кожа головы горит.
– Отвали на хрен от нее! – орет Дин из противоположного угла. Используя временное отвлечение, я ударяю ублюдка коленом по яйцам. Если мне суждено проиграть, я все равно буду сражаться до последнего. Мужчина воет от боли и отпускает мои волосы, затем сильно бьет меня по челюсти тыльной стороной ладони. Боль пронизывает всю голову, и мне кажется, что сейчас из ушей начнет вытекать мозг.
– Тупая маленькая шлюха! – рявкает мужчина, а затем плюет мне в лицо. Его слюна стекает по моей щеке, и меня чуть не рвет.
– А ты дерзкий маленький котенок, да? – продолжает он, пальцами беря меня за подбородок и заставляя посмотреть ему в глаза.
