Прежде чем ты меня убьёшь

Посмотрев на открытые страницы газеты, я подумала, что это могло быть подсказкой.

Не зря же он открыл это и оставил, уходя.

Однако язык по-прежнему для меня был нечитабельным, поэтому мне ничего не оставалось, как смотреть на картинки и пытаться угадать по контексту. Увы, дровосек пришёл слишком быстро, забрав газеты для своего чтения, поэтому мне ничего не оставалось, как попросить листик и ручку, чтобы попробовать придумать игру. Мужчина явно глазами потешался над этим, но мешать не стал.

Так.

Я записала еще раз то, что он сказал, внимательно перечитав. Я имею на данный момент следующее: дровосек сказал, что все его близкие были преклонного для того времени возраста, значит, справедливо предположить, что "для того времени" может отсылать нас на многие века назад. Может, речь шла о 30-40 годах, как для старческого, который сейчас считается зрелым возрастом или средним. Также он сказал, что все его близкие были преклонного возраста, то есть, примерно ровесники, плюс к этому – за свой возраст тоже начал думать и переживать. В таком случае, не могут же его дети быть его ровесниками. Ну или, по крайней мере, история о них умалчивает или это неважно.

Дальше.

Если брать тот факт, что детей не было, скорее всего, не было и жены или была, но бесплодная. Такой процент крайне низок, ведь берём в среднем. В древние времена обычно пару подыскивали родители и брак был по расчету, но у дровосека, по всей видимости, были натянутые отношения с предками или их не было в его жизни вовсе. Это был ещё один возможный косвенный намёк на отсутствия у него жены и детей. Возможно, он хотел сколотить имущество, стремясь стать знатным солдатом, и тогда найти себе пару, но он покинул края, когда его сверстники уже начали стареть, так и не обзаведясь никем, значит, этого он не хотел.

Или не мог.

Почему? Был геем? Сам бесплодным? А, может, не хотел быть уязвим, имея цели поражения для врагов? Я посмотрела еще раз на мужчину, вдруг вспомнив, что он каннибал. Может, боялся съесть своих же детей?

Точно, каннибал.

Это было интересным для рассмотрения. Почему он им стал? Мертвечина и какая-то травяная присыпка давала ему хороший нюх на неё, как я уже выяснила, но, может, это не всё? Дровосек сказал, что его способности открывались постепенно, вполне вероятно, он был занят поиском. Но сколько времени? Год, пять, десять, меньше, больше?

Однако ничего из этого почти не давало мне никаких более точных сведений. По крайней мере, я не настолько была сильна в истории, чтобы четко определить хотя бы век, отталкиваясь от его слов.

И всё же мужчина сказал, что разговоров достаточно. Может, достаточно для того, чтобы понять интересующее меня?

Ведь он так и не ответил, сколько ему лет, оставив этот вопрос открытым.

Кроме всего прочего, был только его рассказ о подмене себя, инcценирование своей же смерти. На этом моменте мне показалось, что я это где-то видела. Причем очень… недавно.

Я машинально пыталась найти ответ взглядом, будто цепляясь за ещё одну ниточку, в конечном счёте резко и неожиданно для себя останавливаясь на книге, которую я прочла сегодня.

Открыв её, я краем глаза заметила, что дровосек выпрямился и внимательно следит за моими движениями.

Моё сердце, восприняв это благоприятным знаком, начало очень громко и быстро стучать, будто я была очень близка к разгадке.

И, если это так, я могла предложить пари, которое поможет мне уйти и больше никогда не вернуться, но на этот раз удачно.

Мысленно подсчитав, где примерно я нечто похожее видела, я принялась снова перечитывать весь диапазон страниц, в котором искомое могло находиться.

– Так… я был один… умер… умерла… я бы всё отдал… – шептала я, перечитывая страницу за страницей. – Вот – тихо сказала, начиная мысленно зачитывать отрывок внимательнее: "Мой товарищ, которого я считал своим братом, погиб. Его тело нашли со всеми прочими трупами. Я не мог поверить, что это был он. Еще недавно он был рядом со мной и делил трапезу, а сейчас – сам был трапезой для червей. Я никогда не думал, что он умрёт первым, будучи таким упрямым перед самой смертью. Мой товарищ, светлая ему память, всегда побеждал и, казалось, этот успех будет преследовать его вечно. Никто не мог сравняться с его мощью и умом. Казалось, еще утром я гневался и злословил за то, что проиграл ему в стрельбе, прося у него отыграться, хоть и знаю, что снова проиграю, а сейчас я даже и плохим словом не могу обмолвиться. Мой дорогой друг, я буду жить за нас двоих, я обещаю сказать Элизабет, что ты думал о ней перед боем. Я буду горевать об утрате, но и молиться за тебя каждый день, чтобы твоя душа была упокоена, и ты нашёл то, что искал, а заодно и я успокоюсь. Мы скоро увидимся ещё, мой близкий товарищ, мой дорогой друг, Джеймс".

Я, прочитав на одном дыхании, устало закрыла глаза. Конечно. Если бы там был Яков, я бы на это точно обратила внимание.

На что я еще рассчитывала?

Однако зачем-то мне дровосек об этом рассказал же, верно?

– Ну что? Игра готова? – прервал мои размышления мужчина.

Я встрепенулась, вспомнив, что он находится рядом, хоть и довольно сложно это игнорировать.

– Что? Нет, – сказала, посмотрев на газеты, которые также могли быть чем-то интересным, коль он так печётся за них. – Я бы… я бы не прочь попросить самоучители греческого языка.

Мужчина хмыкнул.

– Принесу, но при одном условии: ты расскажешь всё то, к чему пришла за эти полтора часа размышлений.

Я удивленно посмотрела на часы, отметив, что я и вправду слишком погрузилась во всё это.

– Просто… мне подумалось, что я где-то читала про смерть солдата, которого ценили и ждали, поэтому… предположила, что это могло… могло мне прибавить больше идей для раздумий о приблизительном времени произошедшего, где можно учитывать стиль написания письма, ходовые имена, историзмы и прочее. Само повествование было изложено, судя по вышеизложенным критериям, более 5 веков назад. Я не могу сказать точнее, я не историк, но, например, автор рассказывает, если вспомнить содержание книги, о паровой турбине, как о нечто новом и прорывным, с его точки зрения, которая, если верить моей памяти, была изобретена не раньше 1620-х годов.

Дровосек посмотрел на меня пристальнее.

– И… также я подумала о том, что ты мог быть королём, например, Яковым Первым. Его описывали очень образованным, умеющим читать на древнегреческом, – сказала, посмотрев на газету, – сторонником развития медицины, в частности, алхимии, – добавила, намекая на странные вещества, которые он добавлял себе в еду, – охотился на оленей, а похоронен был в 1625 году, что примерно соответствует тому времени, о котором идёт речь в повествовании, ведь автор явно пережил его на несколько лет и вполне мог дожить до изобретения паровой турбины.

Мужчина усмехнулся.

– Яков Первый умер во дворце, а не на фронте, и по причине болезней, не от руки враг.

Я пожала плечами.

– Его похоронили в каком-то аббатстве, но гробница была утеряна, где почему-то сам гроб нашли в середине 19 века уже в склепе Генриха Шестого. За всё время что угодно можно было подсунуть и назвать это скелетом короля. Может, повествование как раз и не имеет дату, чтобы никто не догадался о подлинной жизни и смерти короля.

Дровосек удивленно на меня посмотрел, но ничего не сказал.

– Ах да, – сказала, прочистив горло, – он обладал гомосексуальными наклонностями. Его даже прозвали за это королевой.

Мужчина прокашлялся, вскидывая бровь.

– И что на это указывает?

Я слабо улыбнулась.

– Как минимум, не похоже, что у тебя были жена и дети, ссылаясь на твой рассказ.

Дровосек безотрывно гипнотизировал меня взглядом.

– У Якова Первого была жена Анна Датская и дети – ответил, вдруг нахмурившись под действием своих или моих (или каких-то других) мыслей.

– Но король её вряд ли любил. Ты сказал "близкие тебе люди", а это не означает родство. Скорее, твоё личное отношение.

Мужчина, не выдержав, рассмеялся. Это было наверняка противнее, чем звук царапающего ногтём

– Давно не слышал такой конспирологии, конечно, – озвучил, раскидываясь в кресле. – Хотя твоё старание похвально.

Я закинула ногу на ногу, отчего-то почувствовав, что меня всё же ранили его слова.

– Что ж, это уже неважно. Я рассказала то, что ты попросил за самоучители по греческому языку. Изволь выполнить свою часть, пожалуйста.

Дровосек продолжал усмехаться, но, как ни странно, не со злым умыслом.

Я понадеялась, что это была подсказка: если он не был Яковым Первым, значит, я копаю не там, а не блеф, наличие которого он отрицает по отношению ко мне.

Очень жаль, иначе я могла бы попросить за точную дату его рождения себе свободу.

– Вряд ли король мог так – сказал, вставая и исчезая.

Через 6 секунд, я засекла, он вернулся с 2-мя книгами, положив их на стол прямо возле меня.

– Ты… украл?

– Ну-ну, попрошу, не украл, а взял по праву сильного у своего торговца, но, – заявил мужчина, улыбнувшись, – его не убивать. Он еще пригодится.

Я закатила глаза.

– Так не давай повод для этого – сказала, беря книги и начиная их изучать.

Глава 17. Новое пари

– Неужели я везде ошиблась? – спросила в один момент, чувствуя, что не в силах с этим смириться.

Дровосек молча жевал принесенное мясо и смотрел перед собой.

– Кроме фактов, которые уже подтверждены мной, как знание греческого языка и алхимии, – да.

Я выдохнула.

– А что ты хочешь этим добиться? – спросил он, поглядывая на мой исписанный лист. – Даже если ты установишь мою личность, это не поможет тебе сбежать. Я был достаточно умён, чтобы избегать публичности с солдатских времён, притворяясь обычным человеком. Только что же рассказывал.

Я пожала плечами, решив всё-таки промолчать о недоверии к нему:

– Копаю везде, где мне хватает мозгов. Напоминаю об отсутствии у меня сборников с ответами.

– Так вот я тебе подсказываю: лучше придумай игру или еще что-то.

Я скептически на него посмотрела.

– Еще что-то? Ты о чем?

Дровосек спокойно на меня посмотрел.

– Не думаешь ли ты, что мне только в игры интересно играть? Есть уйма способов, которые тебе позволят добиться желаемого.

Я с интересом его осмотрела.

– И какие же?

Мужчина отмахнулся от меня.

– Сама хоть думать собираешься?

Я, вопреки его словам, не расстроилась из-за его немилости, а, посмотрев на свой исписанный лист и перечитав, довольно быстро придумала нечто полезное.

Что сможет мне хоть немного, но помочь.

– Ну… тогда я… например, пишу тебе уравнение Дирака для свободной частицы, раз ты его упомянул, а ты… стрелять из лука умеешь?

Дровосек заинтересованно на меня посмотрел.

– Есть такое.

– Тогда я выбираю тебе мишень и расстояние. Если я правильно всё сделаю – побеждаю я, следовательно, загадываю желание, а если ты попадаешь в мишень, тогда ты.

Он вскинул бровь.

– А если оба или никто?

Я задумчиво посмотрела на потолок.

– Тогда… кто быстрее справится с задачей, тот и победил.

Мужчина вопросительно на меня посмотрел.

– Ты не сможешь описать всё быстрее скорости стрелы.

– А вдруг ты не с первого раза попадёшь?

Дровосек усмехнулся.

– Хочешь испытать судьбу в который раз?

Я ответила ему тем же жестом.

– Здесь, скорее, интересен сам процесс, а не победа.

Мужчина оценивающе меня осмотрел.

– Что ж, я предупредил, – сказал, хоть и не без улыбки, выдавая мне новый листок и ставя секундомер на часах. – Начинай.

Я, хоть и торопясь, всё равно написала оговорённое раннее. Конечно, победить хотелось, но даже если я проиграю – всё равно необходимые знания о нём я приобрету. Хоть и немного замешкавшись в конце, вспоминая детали, я всё-таки закончила.

– Всё – сказала я, отдавая листик.

Дровосек, проверив, кивнул.

– Правильно. У тебя это заняло… 29 секунд – сказал, посмотрев на меня пристальным взглядом, в котором читалось… признание меня, как человека, видимо.

Я невольно улыбнулась, не веря, что он способен на подобную невербальную похвалу.

– Что ж, ставь мишень, я достану лук. Есть какие-то предпочтения?

Я покачала головой.

– Нет, на свой вкус.

Пока он отсутствовал, я, взяв подсвечник и часы, отправилась на опушку, установив его за метров 200 от того места, где он выстрелит. Это было далеко, но и никто не обещал, что будет просто.

Вернувшийся дровосек и бровью не повёл, увидев моё условие.

– Проверять лук будешь?

Я покачала головой, заметив и так, что он выглядит не проще по своему строению, чем подобный ему в каком-нибудь каменном веке.

– Твоя задача попасть в свечу.

Я засекла время, принимаясь ждать. Мужчина, натянув тетиву, прицелился и сразу же метнул стрелу. Чтобы проверить, попал ли он, я подбежала ближе, не забывая поглядывать на стрелку часов, дабы не забыть, где она остановилась.

Дровосек попал в самый центр, что заняло у него… почти 6 секунд.

– Что ж, это… поражает, по крайней мере, меня.

Дровосек усмехнулся.

– Похоже, я выиграл, хоть и мне снова придётся наблюдать, как ты пытаешься придумать очередную игру, чтобы сбежать навсегда.

Я пожала плечами.

– В любом случае, у тебя есть желание, которое я могу выполнить, и будут, пока я пытаюсь победить.

Он, посмотрев на меня сверху вниз, дёрнул уголком рта.

– Позже.

Ничего больше не сказав, он исчез, оставляя меня наедине.

Что ж, в книге, прочитанной мной, указывалось товарищем, что он хорошо стреляет из лука. Увы, знание этого факта и проверка его на практике запутало меня еще больше, ничего особо не доказывая, однако и убирать далеко я тоже его не буду.

Решив, что у меня есть свободное время, чтобы позаниматься своими делами, я отправилась в ту самую деревянную избу, которую недавно упомянул дровосек, находящуюся севернее дома. Там, по его словам, должны быть те самые бешенные псы.

Дровосек и вправду не блефовал, ведь в указанном им направлении гавкали злые собаки, норовясь выпрыгнуть из деревянной клетки, представляющую из себя размер одноэтажного дома с двумя огромными комнатами. Их было не меньше десяти, а то и больше.

– Да, с ним, конечно, опасно лишний раз связываться – подумала я вслух, возвращаясь к уже известному мне помещению на опушке.

Пока его не было, я решила лучше осмотреть стеллажи с книгами. Он, должно быть, читал не только какие-то книги по классике, но и ту же теоретическую физику, коль проверял у меня уравнение без подручной литературы.

Однако на стеллажах были просто… какие-то малоизвестные мне произведения художественного характера, что еще больше усложняло мне жизнь.

Ведь дровосек явно не выглядит любителем подобного жанра.

До самого конца вечера я занималась греческим, надеясь, что это будет не впустую.

Когда зашёл победитель сегодняшнего пари, я, не выдержав, задала интересующий меня сегодня вопрос о его вкусе в литературе, который явно противоречил, с моей точки зрения, его натуре.

– Почему нет? – спросил он, присаживаясь в кресло. – Всё интересно.

Я скептически на него посмотрела.

– Но я думала, что ты… кхм… любишь книги посерьезнее, как военное дело или, может, искусство похищать людей с нихуя?

Дровосек рассмеялся, вызывая у меня неприятные мурашки этим.

Однако, стоит заметить, хорошее настроение у него теперь чаще, что, наверное, лучше плохого.

– Нет, у меня есть книги и конспекты, но они в дом все не влезут.

– А где это всё?

– Хочешь посмотреть?

Я пожала плечами, стараясь производить впечатления невозмутимой.

– Давай.

Он, взяв меня на руки, приказал зажмурить глаза. Через секунд двадцать мужчина поставил меня на пол и предложил полюбоваться его коллекцией, где мне, скорее, было интересно, как забыть его мерзкие прикосновения ко мне, не считая вообще страха, испытанного при доверии к его странным путешествиям и целям этих… телепортаций.

Господи, я правда… в это верю? Это действительно происходит?

Однако я замерла, мгновенно забыв о своем скептицизме, когда передо мной предстали какие-то девятиэтажные стеллажи, набитые внутри книгами разного калибра, цвета и толщины, среди которых были и выглядевшие совсем новыми, и как будто пережившие семь катаклизм и зарождения человеческой цивилизации вместе с Елизаветой Второй, или вовсе выглядящих, как антиквариат.

– Где мы? – выдавила из себя я, трогая корешки.

– В моей подземной библиотеке за 1000 километров от дома на опушке. Здесь более 250 000 книг и газет.

Я удивленно на него посмотрела, вызвав у него кривую усмешку, мол, да, таков я.

– И сколько же ты её собираешь? Сколько лет… веков?

– Когда есть желание – размыто ответил, вызвав у меня приступ сожаления.

– А это что? – спросила, подойдя к длинным и толстыми тетрадям.

– Мои конспекты по десяткам наук.

Я мысленно прикинула.

– И что… ты знаешь почти всё?

– Основы – в каждой.

Я, не выдержав, сказала "Ого", вызвав тем самым ещё одну улыбку мужчины.

– Раз… раз я тут, я могу взять пару книг и себе почитать?

Он жестом пригласил меня вперёд, давая разрешение.

Когда я прошла несколько метров, послышался хриплый кашель сзади.

– В принципе, если ты будешь хорошо себя вести, я могу тебя приносить сюда каждую неделю.

Я даже остановилась от такой щедрости, повернувшись.

– Правда?

Дровосек пожал плечами.

– Мне понравилось, как ты вела себя сегодня. Ты не создавала мне проблем, не сбегала. Если так будет и впредь, я препятствовать твоему развитию не буду… и ничему другому подобному.

Я нахмурилась.

– Но я создавала проблемы, потому что ты меня похитил, ещё и держал людей в подвале.

Мужчина резко посуровел.

– Ты пришла ко мне сама.

– Это было случайностью, я объяснила мою ситуацию….

Дровосек подошёл вплотную, сжав мои плечи руками. В его глазах угадывалось раздражение.

– Плевать. Теперь ты живёшь со мной, нравится тебе это или нет. Выбирай книги и пошли – сказал, отпуская и разворачиваясь, будто знал, что я всё равно последую за ним.

Я разозлилась.

– Не хочу я ничего у тебя брать. Оставь меня наконец в покое.

Мужчина быстро поменял курс и, схватив меня, перенёс обратно в дом на опушку.

Я попыталась оттолкнуть его, но он силой бросил меня на кровать и сел сверху.

Не выдержав, я заплакала, имея чёткое представление о том, что меня ждёт. Пусть уродует, калечит и травит на меня своих собак.

В один момент я поняла, что мой страх уступает усталости.

– Делай со мной, что хочешь, но это мне надоело. Ты держишь меня в своих оковах и хочешь, чтобы я молча принимала судьбу. Лучше сдохнуть уже.

Дровосек молча меня осматривал почерневшими глазами.

Я отвернулась, чувствуя, как сильно колотится моё сердце от страха и в такт ему всё остальное тело.

– Что тебе не так? – угрожающим тоном спросил, нависая ещё ближе. – У тебя всё есть: в холодильнике – еда, теперь книги, в игры играем, даже принёс тебе вещи на первое время, хоть пока ещё не успел показать. Я тебя не пытаю, не бью и не насилую, но ты ведешь себя так, как будто я это делаю. Все проблемы здесь, повторяю, хоть и не люблю это, были из-за тебя же.

Я закрыла глаза.

– Ты думаешь, это жизнь? Я не знаю, что ты захочешь завтра. Ты же каннибал и… обладаешь невероятной силой.

– И что? Я применял её на тебе?

Я открыла глаза, видя, что он немного смягчился.

– Нет, но… я не о такой жизни мечтала. Вместо поступления в университет мечты, обретения друзей и построения фундамента для карьеры, я проведу время с маньяком-убийцей в лесу, каждую ночь засыпая с мыслью о том, что завтра он может передумать и… и даже думать не хочется.

Дровосек молча смотрел мне в глаза.

– Я никогда тебя не угрожал и не трогал, если ты вела себя адекватно.

– То есть, выслуживалась перед тобой.

Мужчина сорвал с меня кофту, тем самым превратив её в нитевое месиво. Я вскрикнула, машинально прикрывая оголённое тело, словно это имело смысл.

– Если бы это была правда, я бы заставил тебя, например, заново её сшивать, – сказал, кивая на свою руку, держащую теперь жалкий клочок ткани. – И если бы мне не понравилась работа, я бы вместо неё возил тебя по полу, моя таким образом полы. Прям твоими волосами пенил бы и, как губкой, впитывал грязь.

Я нервно сглотнула.

– Но ты каталась всё это время, как в шоколаде, – сказал, бросая на пол мою разорванную кофту. – Из всех людей здесь этого не видела только ты.

Я покачала головой.

– Пожалуйста, отпусти меня, мне ничего не нужно.

Мужчина наклонился ко мне очень близко, носом почти упираясь мне в щеку. Не выдержав его слишком близкого присутствия, я отвернулась.

В тот же миг он зло задышал, сжимая мои руки и не давая освободиться.

– Даже так, – криво усмехнулся, пожевав щеку, – а я думал, что потрачу своё желание на что-то более приятное для нас, но раз ты желаешь откатить всё назад, безымянная, прям в самое начало… что ж, пусть в этот раз будет по-твоему. Моё желание в том, что бы ты не покончила жизнь самоубийством, в противном случае, найду и убью твою семью, ведь если ты не тянешь даже это, тогда я даже не знаю, какие будут последствия восприятия тобой событий дальше.

Через секунду мне стало легче, а еще через несколько, когда я открыла глаза, обнаружила, что его уже не было.

Раздевшись дальше, я отвернулась к стенке и продолжила всхлипывать наедине.

Глава 18. То самое

Этим утром я впервые проснулась рядом с дровосеком. Он лежал неподвижно на спине с закрытыми глазами в нескольких сантиметрах от меня. Одна его рука была на животе, а вторая – удерживала меня, притягивая к себе.

Я посмотрела на время, отметив, что проснулась я как обычно.

– Лежи еще, – грубо отчеканил мужчина, сжав меня за бедро. – Сегодня у меня нет дел, проведём день вдвоём.

– Мы и так каждый день его проводим – недовольно заметила, вынужденно ложась обратно.

– Не весь.

Я закатила глаза, решив никак это не комментировать.

– У тебя когда-нибудь… была подруга Элизабет? – спросила я, вспоминая содержание книги, одновременно с этим подумав, что потом удачного времени, чтобы спросить, может и не быть.

Дровосек напрягся.

– А тебе зачем это знать?

Я слабо улыбнулась.

– Все ещё пытаюсь угадать твой возраст.

– И как знание данного факта тебе поможет в этом?

– Так ты ответишь или нет на вопрос?

– Просто так – нет.

Я вздохнула. Всё возвращается на круги своя.

– Довольно сложно понять, что тебе в принципе от меня нужно, а ты еще «что-то» хочешь.

Мужчина хмыкнул.

– Не знаю, что может быть сложного в том, чтобы понять, отталкиваясь от прошлого твоего здесь опыта, что мне интересно.

Я кивнула.

– Уборка?

– Всё чисто.

– Готовка? Стирка?

– Не требуется.

Я развела руками.

– Что ж, я попыталась, стоит отдать мне должное.

– Нет, ты не пыталась, – возразил. – Ты не только этим занималась.

Я задумалась.

– Хорошо, я еще играла с тобой в игры, но, кажется, они нужны только мне.

Мужчина неопределенно повёл бровью.

– Еще варианты?

Я напряглась, чувствуя, что дальше я могу раздвинуть перед ним свои ноги, однако, глядя на него, я не могла себя заставить сказать это.

Он был слишком уродлив и телом, и душой.

Пока я колебалась, чтобы попытаться себя убедить закрыть глаза и отвернуться, если он начнёт меня брать, как женщину, послышался короткий вздох.

– Элизабет, – сказал, поворачиваясь на бок ко мне и снимая с меня одеяло. – Это девушка, к которой у меня были тёплые чувства. Не знаю, что тебе даст эта информация.

Я напряглась, понимая, что теперь отрывок становится все больше похожим на правду или, напротив, на…

– Элизабет – нередкое имя уже давно, что бы ты в своей голове не придумала про ходовые имена и года, связанные с ним, прочее.

Я нахмурилась.

– Думаешь, это не имеет место быть вообще? – все же спросила я, имея и вправду мысль об этом, хоть и вслед за проверкой того самого отрывка.

Дровосек покачал головой, опуская одну мою бретельку от лифчика вниз, вызывая тем самым у меня панический страх.

– В данном случае маловероятно. Элизабет оставила о себе хорошую память в моих глазах, как, впрочем, и много десятков других людей за всю мою жизнь.

Я замерла.

– Но было все-таки, что особенно её выделяло на фоне других, скажем, в то время, когда ты с ней общался? – продолжила идти этой тропой, вспоминая всю книгу. Про Элизабет было только одно упоминание, в этом самом отрывке, однако автор почему-то пообещал именно ей одной передать, что некий Джеймс, где также справедливо предположить возможность подмена имён, раз автор умеет скрывать, как сделал это с датой происходящего (почему бы ему не сделать того же и с именами?) думал о ней перед боем, то есть, буквально вручить предсмертную записку.