#ЛюбовьНенависть

Ты, конечно, милый, Данечка, сказала я звенящим голосом. – Девочки говорят, что симпатичный. И личико ничего, и пресс есть. Серебрякова так вообще по тебе с ума сходит, не могла я не вспомнить Каролину. – Но знаешь…

Я сделала драматичную паузу.

Такие, как ты, мне не нравятся. Прости, котик.

Это было словно пощечина. Даня дернулся. Его глаза моментально загорелись недобрым огнем. И я почувствовала себя отомщенной.

Какие такие?

Такие противные. Наглые. Бесцеремонные, заявила я, и обида в моей душе почему-то стала еще ярче. Я ведь ему почти поверила, а он опять за свое! Тупой Клоун! Да и я умом не блещу, что снова повелась.

Я лучше со Стоцким стала бы встречаться, чем с тобой, Матвеев! фыркнула я. Артем Стоцкий считался первым хулиганом школы, и слава за ним шла недобрая. Даня жутко его не любил – они даже как-то едва не подрались.

Вот значит, как, процедил он сквозь зубы. Наверняка в ярости, что очередная шуточка не удалась.

Прости, но ты не в моем вкусе. Надеюсь, Каролинка залечит тебе сердечко, встала я с лавки.

А ты не такая и глупая, как я думал, вдруг заявил Даня.

В смысле?

Поняла, что я прикалываюсь. Или ты реально думала, что нравишься мне? И что я хочу с тобой дружить? усмехнулся он. – Нет, детка. Вовсе нет. Ты тоже не в моем вкусе.

Ну-ка, ну-ка, а кто в твоем вкусе? – сощурилась я. – Серебрякова?

Что ты ко мне с ней пристала?! неожиданно дернулся Клоун.

Потому что она тебе нравится? вопросом на вопрос ответила я.

Да! – крикнул он. – Она мне нравится! Она красивая. Нежная. Женственная. Не то что ты!

Значит, я страшная? обозлилась я.

Он несколько растерялся. И, прежде чем он успел что-то сказать в ответ, я сорвалась с места, обогнула плотно растущие кустарники, отгораживающие нашу лавочку от других, и обнаружила его друзей. Они не могли нас видеть, но хорошо слышали. А я пару раз слышала их приглушенные смешки.

Они удивленно на меня уставились. Петров подавился газировкой из банки.

Привет, мальчишки, помахала я им. – Хорошего дня! Не расстраивайтесь, что шутка не удалась. Попытайтесь посмеяться над кем-нибудь еще.

И ушла.

Стой! крикнул мне вслед Клоун, но я не сбавила шаг.

Мне надо было торжествовать – я не дала в очередной раз прикольнуться над собой. Но на душе было тяжело. Я вернулась домой, позвонила Ленке, рассказала ей все сквозь слезы, подступающие к горлу, нажаловалась подружкам в чате, которые благодаря Лене уже были в курсе моей встречи с Матвеевым. И пошла с горя в ближайший магазин, за мороженым и шоколадкой. А когда выходила из него, увидела вдалеке Даню и Серебрякову. Злость моментально накрыла меня с головой. И я прошла мимо них с самым независимым видом, гордо вздернув подбородок.

Привет! поздоровалась со мной Каролина.

Привет, кивнула ей я. – Будь осторожна с этим упырем.

Что? – с недоумением спросила Каролина. В своем воздушном нежно-лавандовом платье она казалась принцессой. – Ты о чем?

Спроси у него, о чем. И если он вдруг решит признаться тебе в чувствах, проверь, нет ли поблизости его команды поддержки!

Даня промолчал – лишь посмотрел на меня так, что улыбка пропала с моего лица. И я ушла.

Какая же я была злая! Хотелось вернуться и дать Дане леща. И на Каролину я была почему-то зла, хотя она совершенно ничего мне не сделала. И на себя я тоже злилась. В подъезде я, как назло, уронила мороженое – прямо на наш коврик! Пришлось все убирать, а потом идти в магазин снова. Матвеева и его принцессы уже нигде не было. Куда-то ушли.

Даня снова снился мне – но теперь целовал не меня, а Каролину. Я стояла неподалеку и смотрела на них полными слез глазами. Почему я плакала во сне, мне было непонятно, ведь злость все еще не отпустила меня.

Глава 8. Вечеринка

На следующий день Ленка потащила меня в гости к Тане Морозовой, у которой родители уехали на дачу, и квартира была в полном ее распоряжении. Я не слишком часто общалась с Таней, но у Лены были с ней довольно неплохие отношения – они росли в одном дворе, и поэтому я была у Тани в гостях. Она приглашала кучу подружек и устраивала настоящие девичники. Мы не спали всю ночь – смотрели ужастики, вызывали духов, танцевали, делились секретами и обсуждали мальчишек, закусывая горячей пиццей и роллами. У нее всегда было весело, поэтому я согласилась прийти к ней в гости и в этот раз.

Лучше бы я осталась дома! Потому что в этот раз Танька пригласила не только девчонок, но и парней. И детские посиделки, к которым я привыкла, превратились в шумную вписку – это слово я терпеть не могла. На максимуме играла музыка, слышались громкие голоса и смех, на столе в гостиной между упаковками чипсов стояли бутылки пива, а в воздухе я чувствовала тонкий запах сигаретного дыма – кто-то курил на кухне в открытое окно. Народу была просто тьма.

Танька сияла – она устроила настоящую тусовку с классными парнями из девятых и десятых классов, среди которых был и тот самый Стоцкий, на коленях которого сидела незнакомая девчонка, что для меня было как-то необычно. И вообще вокруг было непривычно: и агрессивный рэп, и гогот парней, и флиртующие с ними девчонки, и сама атмосфера – веселая, слегка даже развязная и чужая. Я чувствовала себя скованно и зажато и отказалась от пива, что вызвало кучу ухмылок у парней и девчонок, которые явно чувствовали себя более взрослыми.

Что тут творится?! зашептала я на ухо Ленке, старательно игнорируя взгляды Стоцкого. На мне снова был джинсовый комбинезон, который слишком сильно открывал ноги, еще не тронутые загаром.

Сама не знаю, ответила подруга. – Но ты расслабься! Думаю, будет весело! А если не понравится – мы просто уйдем.

Я согласилась, хотя больше всего на свете хотела сделать из этой квартиры ноги. Было неуютно. Да еще и этот Стоцкий, как назло, все пялился и пялился, как будто бы я ему тут фокусы показывала. Он даже сел ко мне на диван и, закинув ногу на ногу, стал вещать что-то о каком-то блогере. Я сидела со страдающим лицом, явно веселя Ленку, и кивала. Стоцкий, думая, что мне интересна его болтовня, не успокаивался. И в какой-то момент положил руку на спинку дивана за моей спиной. Это меня порядком взбесило, но сделать я ничего не успела, потому что в это время в гостиную вплыли Каролина и Матвеев. Скорее всего, до этого они находились на кухне, потому что следом за ними шагал Петров, и у него в руке была пачка сигарет.

Я, наверное, позеленела от злости. Клоун, увидев меня, перестал улыбаться. Его взгляд сделался недовольным.

Что ты говорил, Артем? – проворковала я. Стоцкий с удвоенной силой стал что-то мычать про блогера, попивая пиво из бутылки, как взрослый. Вернее, как взрослый алкаш. А я, слушая его вполуха, следила за Матвеевым, чувствуя, как знакомая злость окутывает мое сердце. Вот значит, как? Со мной он прикалывается, а с этой кралей шашни водит? Козлина, что сказать!

Они сели на второй диван. И в какой-то момент Каролиночка положила голову на плечо Дани. Меня чуть не разорвало от возмущения.

Будешь, детка? щедро протянул мне бутылку Стоцкий. Он выглядел неплохо – высокий блондин с дерзким лицом, но ай-кью у него был критично низким. А его «детка» откровенно бесила.

Спасибо, нет, отказалась я.

Зря. Расслабляет, подмигнул мне Стоцкий, сделал глоток и положил руку на мое плечо. Я вздрогнула. Было ужасно неприятно, но убирать его лапу я не стала. Пусть Матвеев видит, что и я не лыком шита, и мною тоже интересуются парни!

Рядом с тобой я и так… того… расслаблена, сказала я максимально милым голосом. Ленка, сидящая рядом, засмеялась в кулак. Она все прекрасно понимала.

Я – твое расслабление? Круто.

Хорошо, хоть не слабительное, словно невзначай, сказал Клоун. – А то было бы неловко.

Эй, Матвеев, окинул его ленивым взглядом Стоцкий. – Я тебе однажды надеру зад. Раздражаешь, чувак.

Пошел ты, отмахнулся Даня.

Только не в моем доме! – тут же заявила Таня. – Меня родители прибьют, если вы тут что-нибудь сделаете!

Только из уважения к даме, усмехнулся Стоцкий и прижал меня к себе. От этого меня чуть не стошнило прямо на его майку с черепом – пивом от него разило дай боже!

Какое-то время я просидела на диване, с трудом отцепив от себя мерзкого Стоцкого и косо наблюдая за Даней. Теперь Каролина не просто положила голову ему на плечо – они склонили головы друг к другу, как настоящая парочка. И о чем-то тихо переговаривались.

А потом, уже ближе к полуночи, когда половина гостей свалила в закат, какой-то дурак придумал играть в «бутылочку». Всем почему-то эта затея безумно понравилась, и мне тоже пришлось поучаствовать. Мы сели прямо на ковер, образовав круг. С одной стороны от меня устроилась Ленка, с другой – Стоцкий, который прилип ко мне словно банный лист. Он явно решил поведать мне историю всей своей жизни. Матвеев с Каролиной сидели напротив нас. Вернее, Серебрякова сидела, а Матвеев лег и положил голову на ее колени.

У меня, конечно, была мысль тоже уложить к себе на колени Стоцкого, но делать этого я все же не стала – мало ли что он себе придумает. Решит еще, что мне нравится его пивная дерзость и бесконечная болтовня. Поэтому я просто села поближе к Ленке.

Игра стартовала.

Началось все с невинных идей. Сначала говорили комплименты, затем обнимались, потом целовали в щеку и только после этого перешли к самому главному – поцелуям в губы.

Несколько раз горлышко раскрученной бутылки указывало на меня, и меня пару раз целовали в щеку и еще пару – обнимали. Словно назло делали это Матвеев и Стоцкий. Матвеева, кажется, перекосило, когда ему выпало меня обнять. И он, подняв голову с колен Каролины и сев, быстро положил руки мне на плечи и тут же отстранился. Будто бы я была говорящим вараном, а не человеком! Зато обрадовавшийся Стоцкий прижал меня к себе так, что ребра затрещали, и я с трудом высвободилась из его объятий.

«Ты горячая», шепнул он мне прежде, чем отпустить. Я чуть не ляпнула ему: «А ты мерзкий», но вовремя спохватилась и лишь загадочно улыбнулась.

Кроме того, мне пришлось говорить комплименты нескольким парням и целовать в щеки девчонок. Это я с легкостью пережила. Однако после простых поцелуев было решено устраивать настоящие поцелуи – девчонки их называли французскими. И я, уже порядком устав и от нетрезвых рож, и от сигаретного дыма, и от бесконечных воплей, напряглась. Целоваться взасос абы с кем не хотелось. Да и вообще я не собиралась ни с кем целоваться! Зато остальных идея затянула. Такие поцелуи чередовали с простыми обнимашками и комплиментами.

Первыми были Петров и Ленка. Петров сиял, как начищенный пятак, а Ленка кисло на него смотрела, явно не обрадовавшись такому выбору бутылочки. Но поделать ничего не могла. Под всеобщий смех она зажмурилась, и Петров присосался к ней, как комар. Подруга с трудом отпихнула его от себя секунд десять спустя. Она вернулась ко мне, ругаясь и вытирая рот тыльной стороной ладони, а мальчишки довольно ржали. Петров приосанился. Идиот. А тут еще и Серебрякова гладит Матвеева по волосам. Тоска.

Каждый раз, когда бутылочка стремительно раскручивалась в круге, я молилась, чтобы она не остановилась на мне. Мне действительно было страшно, неловко и противно, но вот так просто взять и уйти я не могла. Я не проиграю Клоуну. Раз он тут, то и я останусь до конца.

В какой-то момент выпало так что поцеловаться должны были два парня – Матвеев и какой-то рыжий тип из параллельного класса. Такая перспектива обоих не радовала, зато ужасно смешила остальных.

«Матвеев, целуй тогда не Женьку, а ту девчонку, которая сидит ближе всех к нему!» – скомандовала Таня, чувствуя себя хозяйкой вечеринки.

Ближе всех сидела Каролина.

Я напряглась. Матвеев должен будет поцеловать ее – по-настоящему. Зато как воспряла духом Серебрякова. Да и Клоун заулыбался.

Они встали друг напротив друга: хрупкая голубоглазая Каролина, по плечам которой струились чуть тронутые волной золотистые волосы, и широко расправивший плечи Даня, чьи каштановые волосы закрывали лоб и немного падали на серые, чуть прищуренные глаза.

Я вынуждена была признать, что смотрелись эти двое хорошо, но вот объяснить это своему сердцу, которое зачастило от непонятного волнения, я не смогла. И не отрывала от парочки взгляда.

Даня немного помедлил, потом под одобрение мальчишек взял лицо Каролины в руки, склонился и поцеловал, заставив ее закрыть глаза. Ее тонкие пальцы скользнули по его предплечьям. Кажется, им обоим нравилось происходящее.

Я отвернулась. А они все целовались и целовались. И остальные подбадривали их, словно они были реальной парочкой.

Моя ненависть к Матвееву становилась все сильнее и сильнее.

Когда я повернулась, они все еще целовались с каким-то взрослым напором. И когда отстранились, я поняла, что грудная клетка Клоуна вздымается глубже обычного. Друзья стали хлопать его по спине, явно показывая свое уважение.

Жаль, что она у него язык не проглотила, прошептала я Ленке. Она захихикала.

Она что-нибудь другое проглотит! захохотал Стоцкий, который меня услышал. И добавил еще пару непристойностей, от которых у меня закатились глаза. Матвеев, оторвавшийся от своей ненаглядной принцессы, понял, что прикалываются над ним, и посерьезнел. Стал напротив и чуть склонил голову на бок.

Повтори, Стоцкий, потребовал Клоун.

Повторять тебе мамаша дома будет, а тебя я повторно только к черту могу послать, отозвался Артем, явно подначивая Даню.

Стоцкий был выше и выглядел сильнее, однако Матвеев бесстрашно схватил его одной рукой за ворот футболки.

Повтори, сказал он чужим голосом – злым и твердым. Незнакомым. – Я сказал – повтори.

И почему только по рукам побежали мурашки?..

Стоцкий в ответ схватил за ворот Даню. И попытался встряхнуть пару раз, сопровождая свои действия нецензурными словами.

Мальчики! всполошилась Таня. – Не надо! Пожалуйста! Успокойтесь!

Мужики, вы чего? Расходитесь! – встряли и парни. Они развели Матвеева и Стоцкого по разным углам. Игра в бутылочку закончилась, и я облегченно выдохнула.

Каролина стояла рядом с разозленным Даней и что-то тихо ему говорила. Я зачем-то потащилась к Стоцкому – назло Матвееву. Артем уже почти успокоился и шутил с пацанами на какие-то сальные темы. Мне он радостно улыбнулся.

Жалко, что мы с тобой не засосались, заявил он мне и снова положил лапу на плечо. Мои глаза закатились по второму кругу. Я терпеть не могла такие слова. Зато я увидела, как злобно смотрит на меня из своего угла комнаты Даня, и обрадовалась непонятно чему.

Да, я тоже девушка, и да, на меня обращают внимания парни! Выкуси, зараза!

Правда, Стоцкий стал вести себя все нахальнее и нахальнее, и я ускользнула от него на кухню.

Принеси мне газировки, Даш! крикнула вслед Ленка, которая теперь танцевала с девчонками – рэп наконец сменился на танцевальную музыку. Я только кивнула в ответ.

Подышав в открытое окно свежим воздухом, я налила подружке «колу» и направилась обратно. Однако из-за угла вдруг неожиданно появилась Серебрякова. Мы столкнулись. И вся «кола» оказалась на ее нежно-пудровом платье без рукавов. Каролина только ахнула.

Прости! – воскликнула я, не ожидая, что так получится.

Мое новое платье, выдохнула Серебрякова потрясенно.

Прости! – повторила я. – Я не хотела!

Что же теперь делать, словно не слыша меня, закрыла она рот ладонью. – Что делать?..

Я хотела предложить ей быстро постирать платье, а потом высушить, но в это время появился и Матвеев.

Ты ее облила? осведомился он, ничего не поняв.

Нет! выкрикнула я.

У Каролины на глазах появились слезы.

Сергеева, ты совсем с ума сошла? осведомился Даня. – Эй, Каролин, не плачь, обратился он к Серебряковой, по щекам которой катились крупные слезы.

Пошел к черту! – закричала я – так обидно мне стало. Это она резко вышла из-за угла, не я! И вообще, хоть моей вины в этом нет, я извинилась!

Сама иди! отмахнулся Матвеев. – Как всегда от тебя одни неприятности.

Какого фига ты на мою девчонку голос повышаешь? появился вдруг Стоцкий. Когда я успела стать «его девчонкой», я понятия не имела. И точно не хотела ею быть. Однако его приход меня обрадовал. Пусть Матвеев видит, что и за меня есть, кому заступиться.

Даня, ни слова не говоря, просто подошел к Стоцкому и резко ударил в лицо – так, что тот, не удержавшись на ногах, отлетел в сторону. Артем явно не ожидал такого. Однако он быстро вскочил и, оскалившись, пошел на Матвеева с кулаками.

Завязалась драка – мы с переставшей плакать Серебряковой с трудом успели отскочить в сторону.

Все произошло слишком стремительно.

Эти два дурака дрались не по-детски жестко, с откуда-то взявшейся яростью. Артем явно имел опыт уличных драк, однако Даня не отставал – он был более быстрым и юрким, да и сказывался опыт занятий борьбой. Мальчишки наносили друг другу удары по корпусу, ставили блоки, защищая лица, рычали… На лице Артема была кровь – Даня разбил ему губу, а у Дани была рассечена скула.

Остановить это мне было не под силу, и я с трудом сдержала порыв броситься на Стоцкого. Но кто он и кто я? Школьный хулиган и хрупкая девочка. Я громко закричала, но из-за громкой танцевальной музыки меня никто не услышал. И тогда я побежала в гостиную. А Каролина осталась на месте, прижав руки к груди крест-накрест. Кажется, она была в ступоре.

– Ребята, драка! – закричала я. – Там парни дерутся!

Музыка мгновенно смолкла. Мальчишки, оттолкнув меня, ринулись на кухню. А я – следом за ними.

К этому времени Стоцкий и Матвеев уже ворвались на кухню. Артем наступал, Даня защищался. В какой-то момент Стоцкий повалил его на пол, однако промахнулся, и они оба рухнули на кухонный стол. Ножки его подломились, и стол тоже рухнул.

Парни бросились разнимать Матвеева и Стоцкого, и, надо сказать, получилось это у них далеко не сразу. Петров даже по лицу получил от Клоуна, который пребывал в ярости. В это же время стали стучать по батареям соседи. А может, они и до этого стучали, только из-за музыки никто не слышал.

Тварь! – орал Артем, пытаясь дотянуться до Дани. – Я тебя еще раз увижу – надеру задницу!

Пошел ты! Слабак! Молись, что мне не дали морду твою собачью в кровь разбить…

В голосе Клоуна было столько презрения, что Стоцкий начал вырываться из рук друзей еще сильнее.

Ты в порядке? спросила Ленка.

Я кивнула. Но, кажется, у меня дрожали пальцы.

Из-за чего драка-то?

Клоун Стоцкого из-за Серебряковой ударил, прошипела я сквозь зубы. Каролина так и стояла у стеночки, бледная и испуганная, и ее успокаивали девчонки. Танька орала как сирена – за стол родители ее точно прикончат. Сверху что-то орали соседи, не переставая стучать по батарее. Кажется, вписка их порядком достала.

Я попыталась подойти к Дане, но он все еще был так зол – агрессия волнами расходилась вокруг него, что я не посмела с ним заговорить. Мне хватило и взгляда. Зато меня позвал Стоцкий.

Эй, детка, как я его, а?

Даня громко фыркнул. А я сделала вид, что не слышу, и смоталась из кухни. Ленка побежала за мной.

Слушай, пойдем-ка отсюда? – хмуро взглянула я на подругу, чувствуя себя ужасно неуютно.

Пойдем, Дашка, согласилась она. – А то у меня предчувствие какое-то плохое.

И мы, не прощаясь, тихо свалили. Решили пойти к Лене домой – она жила через два подъезда. Была уже глухая ночь – тихая и спокойная, пропахшая нежной сиренью. Мы зачем-то уселись на лавочку около Ленкиного подъезда – захотели подышать воздухом, ну и заодно обсуждали то, что происходило в Танькиной квартире. И над нами сияли крупные летние звезды – словно рассыпанные по синему бархатному полотну серебряные блестки. Страшно нам не было – почему, я и сама не знаю. Наверное, потому что подростки часто ничего не боятся и мир видят иначе, чем взрослые. Темнота – не опасность, а романтика. Тишина – не предвестник беды, а спокойствие. И два часа ночи – отличное время, чтобы болтать и наслаждаться ароматом ночи и звезд.

Однако вся эта ночная идиллия разрушилась через жалкие десять минут. Откуда-то появилась полицейская машина, озаряющая мигалкой всю улицу. Мы с Ленкой тут же спрятались в кустах сирени, зная, что если полиция увидит нас ночью, то по голове не погладит. А в лучшем виде доставит родителям. Ленкины родители тоже на даче, а вот мои думают, что я у Ленки. И давно уже сплю.

Из машины выбежали несколько крепких молодых мужчин и скрылись в Танькином подъезде.

Что случилось? круглыми глазами уставилась я на подругу. – А если мальчишки что-то друг другу сделали? Нам тоже надо туда!

Но Лена удержала меня на месте.

Успокойся! Это, наверное, соседи ментов вызвали из-за музыки, сказала она. И оказалась права. Кто-то из соседей все-таки не выдержал и вызвал наряд. Подъехала еще одна полицейская машина, и всех, кто был на вписке, торжественно погрузили в авто. И куда-то повезли. А мы с Ленкой, чудом избежавшие этой участи, пошли к ней домой. И этой ночью не спали.

Ребят отвезли в полицейский участок. Естественно, тут же были вызваны их родители. И с каждым из них проводилась беседа. По-моему, предки Тани Морозовой даже какой-то штраф заплатили. В общем, вписка закончилась грандиозно.

По рассказам девчонок, больше всех из родителей отличилась мать Каролины – красивая холеная женщина, которая устроила скандал, заявив, что никто не имел права утаскивать ее дочку в отделение полиции, и теперь она будет подавать в суд. Потому что у ее девочки психологическая травма. И вообще, она не виновата. Ее притащили туда новые друзья, значит, и вина лежит на них. Она же умудрилась поругаться с Даниным папой. Он хоть и был весьма недоволен тем, что его разбудили посреди ночи и велели ехать за сыночком в участок, однако не собирался выслушивать слова Серебряковой-старшей, что его сын, видите ли, развращает ее прекрасную дочь.

Потом дядя Дима рассказывал моему папе:

– Серега, эта стерва вывела меня из себя! Нет, ты подумай, она же ненормальная! Невменяемая! Говорит: «Ваш сын-дебил мою доченьку ставит на темный путь!» Так и сказала, Серега, прикинь? На какой такой темный путь?! Ну нравится она Даньке, и дальше что? Девочка, видать, тоже на него запала. Обычное дело. Подростки, мать их, всякое бывает! Встречаются, дерутся, от родителей убегают. Сам таким был. А эта дура, напомаженная, мне заявляет, что, мол, не позволю вашему сыну встречаться с моей дочерью. Бедная девчонка! Она ее за руку дергает и говорит: «Мама, перестань, мама, пожалуйста, успокойся!» Но нет, та на Даньку наезжает, что, мол, не допустит мезальянса. И снова ментам начинает судом грозить.

Суд головного мозга у тетки, ответил тогда мой папа. – Даньку-то наказал?

Сначала хотел наказать, отозвался дядя Дима. – Но после этой мадам рукой махнул. Поговорил с ним, так сказать, по-мужски, попросил вести себя по-взрослому, раз он себя взрослым почувствовал, с девчонками дружить начал да пиво пробовать. Кстати, Каролина эта сильно Даньке в душу запала. Он ей даже стихи писал…

Я навострила уши, однако в это время меня заметил папа и покачал головой. Пришлось ретироваться.

Глава 9. Ты меня видишь?..

На следующий день я встретилась с Серебряковой – прямо у нас в подъезде. Я выносила мусор, надев огромные папины шлепанцы, потому что лень было искать свои, а она, судя по всему, выходила из квартиры Матвеевых. И в своем очередном воздушном платье – на этот раз нежно-кофейном – снова напоминала принцессу. А я в папиных тапках да с мусором в руках почувствовала себя бомжом.

Привет, сказала она мне. Глаза у нее были грустные.

Привет, замерла я со своим огромным мусорным пакетом. Тотчас вспомнилось, как Данька ее целовал.

Мама-то не заругает, что пришла сюда? спросила я.

Она не знает, ответила Каролина и отвела взгляд в сторону. Кажется, за маму ей было действительно неловко. И я смягчилась. Разве мы отвечаем за своих родителей?

Извини еще раз за платье. Я тебя не видела, сказала я.

Я знаю, кивнула Серебрякова. – И тебе не надо извиняться, Даша. Это я хотела извиниться.

За что? удивилась я.

Из-за меня Даня на тебя накричал вчера. Извини. Просто… То платье, оно мне очень дорого, и я… Вот заплакала. Прости, повторила она. Голос у Серебряковой был несчастный. И в глазах снова появились отблески слез.

В это время совершенно не вовремя из-за двери выглянула мама и, увидев меня с Каролиной, сказала:

Даша, к тебе подруга пришла? Нечего в подъезде стоять. Заходите в квартиру.

И она пригласила Серебрякову к нам. Я спешно выкинула мусор и прибежала в свою комнату, где Каролина уже ждала меня, сидя на краешке дивана. Руки у нее были сложены на коленях, и глаза покраснели еще больше.

Я почувствовала себя странно. Вроде бы я должна ее ненавидеть за поцелуй с Даней, но почему-то Серебрякову было жаль.

Понимаешь, это платье… Последний подарок моей бабушки, призналась она. – Поэтому я так и отреагировала. А Даня подумал, что это ты меня облила. Я приходила к нему сказать, что это не так. А потом встретила тебя.