Вторжение в Мидгард

Последние слова прозвучали, как яростный вопль орлицы, хватающей жертву и взмывающей в воздух. Ненависть сверкнула в ее глазах и на мгновение осветила ночь ярче, чем пламя факелов.

– Как могу я быть с тобой в союзе, когда ходит по земле эта падаль! – вскричала она, выхватывая секиру.

Среди людей послышались проклятия, сверкнули обнаженные клинки, дружина фисклингов встала в ряд, готовая следовать приказу своей княгини. Хундинги также приготовились к схватке, наблюдая за Айви, который, однако, своего оружия не обнажил, а лишь стоял, держа ладонь на рукояти меча. Желваки на щеках шевельнулись, когда его глаза встретили исполненный ненависти взор женщины.

Вульф шагнул вперед, поднимая руку.

– Остыньте! Негоже затевать распрю в доме того, кто признал тебя своим гостем. Асгерд, ты пришла сюда мстить?

– Нет, мы покинули наш гарт, когда узнали, что приближаются тролли, – резко ответила женщина, – но, придя сюда, я увидела этих… лжецов и трусов, проклятых хундингов, и…

– Закрой рот, карга, а не то отведаешь моего меча! – не выдержал Айви. – Мой отец погиб, сражаясь с твоими отпрысками!

Зарычав, словно зверь, Асгерд шагнула к хундингу, но Вульф преградил дорогу и схватил ее руку.

– Замолчи, Айви, – бросил через плечо Вульф, не сводя глаз с разъяренного лица княгини, и добавил: – Я не позволю раздоров в моей армии.

– Кто сказал, что это твоя армия? – возмущенно воскликнула Асгерд, вырывая руку из цепкой хватки ильвинга.

– Вот эти вот князья, – Вульф указал на стоявших поблизости вождей, которые только что взошли сюда, чтобы принести клятву верности, – а также их дружины и жители их земель, что пришли этой ночью сюда, чтобы объединить силы в борьбе против нашего общего врага! Поклявшись в верности и заключив узы кровного братства со мной и друг с другом, они назовут меня ирмин-конунгом. Если хочешь быть с нами, будешь жить по нашим законам, а нет – так убирайся прочь и сражайся с троллями одна!

Асгерд медленно опустила секиру, ее глаза наполнились слезами, которые мог видеть только Вульф. Стараясь подавить дрожь в голосе, она проговорила:

– Ты хочешь, чтобы я простила им смерть моих сыновей?

– Сердце северян не знает слово «прощение», – твердо произнес Вульф. – Назови цену, и тебе заплатят виру.

– Виру? – раздался возмущенный возглас Айви. – Ты сказал «виру»?! Я не стану платить никакой виры, пока она не заплатит за смерть моего отца!

– Будь проклят ваш род! – вскричала Асгерд и с этими словами бросилась на хундинга. Айви выхватил меч, готовый встретить удар воинственной женщины.

Но удара не последовало. Встав между противниками, Вульф схватил обоих за руки и силой заставил опустить оружие.

– Стоять! – рявкнул он воинам обеих дружин, которые начали медленно сближаться. – Никто не двигается с места! А вы успокойтесь и спрячьте оружие, – велел он Айви и Асгерд.

Оба неохотно отступили в стороны, но смертоносное железо по-прежнему сверкало в их руках.

– Значит так, – Вульф глубоко вздохнул, – обе стороны получат виру…

– Она не заплатит мне! – воскликнул Айви.

– Он не станет платить! – откликнулась Асгерд.

Вульф закрыл глаза, пытаясь унять закипающую злость, и через мгновение открыл.

– Виру заплачу я! – отчеканил он. – Обоим! Я заплачу, когда мы победим троллей. Если согласны, назовите вашу цену, помиритесь, и мы заключим братский союз. Но предупреждаю: если после этого кто-то опять начнет чинить раздор в моей армии, то клянусь всеми богами, я собственноручно зарублю этого человека.

Чтобы придать веса своим словам, Вульф вытащил Кормителя Воронов и воздел высоко над головой. Огромное лезвие, отполированное плотью и умытое кровью врагов, гордо засияло во тьме, отражая свет костров и устремляя острие ввысь к темному ночному небу.

Не долго длилось молчание. Успокоившись и все тщательно обдумав, Асгерд громко объявила:

– Я согласна.

И спрятала секиру за пояс.

– Согласен, – буркнул Айви и вложил меч в ножны.

– Рад, что благоразумие победило, – сказал Вульф. Теперь пришел его черед прятать оружие. – Когда решите с ценой, приходите ко мне. А теперь, кто еще желает связать себя узами братства?

На повозку вскарабкался Хлёддвар Златоусый.

– Славно, что страсти улеглись, – произнес он. – Великая честь поклясться в верности этому ильвингу, чья мудрость и сила примирила столько племен.

– Благодарю! – громко ответил Вульф.

На телеге стало тесно, но Фолькхари все же удалось взобраться на нее, и он встал плечом к плечу с Вульфом.

– Наши кланы долго враждовали, – прокричал хордлинг людям, – но пришло время заключить клятву братства. Мы все – один народ.

– Верно! – сказал на это Вульф. – Все князья здесь, все желают сплотиться в одну армию. Хельги, готовь, что нужно, начинаем обряд.

*      *      *

Некоторое время спустя семь человек – пятеро мужчин и две женщины – стояли у алтаря эоворлингов, который представлял собой плоскую каменную плиту, украшенную рунами и установленную на четыре круглых валуна. На алтарь Хельги и Хамдир – вардлок князя Хлёддвара – возложили золотое кольцо, достаточно широкое, чтобы взрослый мужчина мог носить его на шее, а также молот, рог и кувшинчик с элем. Рядом из земли вырезали и приподняли длинный слой дерна, образовав высокую арку, которую подперли посохом Хельги. Вардлоки повернулись к семерым вождям, Хельги взял в руки молот и начертил в воздухе священный знак.

Вульф с изумлением наблюдал за золотистыми линиями, неторопливо плывущими в воздухе, и чувствовал прикосновение священной силы, которая струилась в Мидгард сквозь окно, открытое волшебным символом. С каждым вздохом сияние, видимое лишь Вульфу и Хельги, становилось ярче, заполняя собой небо и землю. Огненный хоровод пронесся перед глазами молодого ильвинга и закружил голову.

Хельги махнул князьям, и они шагнули к алтарю. Положив руки на кольцо, посмотрели на колдуна. Тот запел:

– Взываю к Тюру, высочайшему богу; зову я Тора, грозного стража; и Улля, хранителя клятвенной тверди! Хвала всем богам и священным богиням!

Князья уступили место двум женщинам, которые встали у алтаря, опустив ладони на артефакт. Хельги продолжил заклинание:

– Взываю к Фригг, великой богине, коей ведомы судьбы богов и людей; зову я Фрею, прекрасную княжну любви; и многомудрую Вар, кто слушает клятвы людей. Хвала всем богиням и священным богам!

Вульф и остальные князья присоединились к женщинам, взявшись за кольцо. Вульф закрыл глаза, но идущее отовсюду сияние все равно слепило взор. Он ощутил присутствие чего-то безгранично сильного, всевидящего; оно явилось в этот мир, чтобы засвидетельствовать человеческую клятву и наложить суровую кару на того, кто ее нарушит. Золотистые лучи преломлялись, превращаясь в копье, молот и лук. Напротив них в сияющем ночном небе повисли прялка, радужное ожерелье и кольцо. Эти символы явились в мир людей, призванные услышать клятву.

Все князья и княгини заговорили вместе, сплетая голоса в благоговейном хоре.

– Стоя пред взором великих Асов и мудрых Ванов, я… – тут каждый назвал свое имя, – …даю клятву верности тем, кто сейчас держит длань свою на священном кольце. Клянусь вечно хранить верность этим людям и их родне и мстить за них так, как мщу за свой род, ибо мой клан станет их кланом, а мать моя и отец мой станут их родителями, а сами они станут моими братьями и сестрами. А ежели кто нарушит узы братства, не миновать тому смерти лютой, и кровь его будет долго поить змей, а от плоти вкусят стервятники. Изгоем станет клятвопреступник, и пожрут его тролли! Да будет так!

Семеро отпустили кольцо и встали бок о бок. Хельги взял рог, наполнил его элем и приблизился к ним. Вульф вынул из-за пояса кинжал и осторожно надрезал себе предплечье. Остальные последовали его примеру, и когда кровь потекла по их коже, они прижались друг к другу руками – рана к ране. Стараясь не обращать внимания на острую боль, Вульф смотрел, как их кровь, слившись в единый поток, стекает в рог с элем, наполняя его до краев. Затем Вульф пригнулся и прошел под земляной аркой. С другой стороны его встретил Хельги и протянул ему рог.

– Клятва дана, и я буду верен ей, пока жив! – объявил Вульф и с этими словами отпил глоток. Терпкий вкус крови, смешанный с элем, заставил его слегка поморщиться, но этого никто не заметил.

Когда каждый из тех, кто дал клятву, прошел под дерном и глотнул из рога, Хельги вылил остатки священного напитка на землю в то место, где был срезан верхний слой. Затем выдернул посох и уложил полоску дерна на место, похоронив под ней то, что принадлежало земле. Хельги завершил ритуал, начертив в воздухе еще один знак Молота, который закрыл окно в Мидгард, восстанавливая в мире прежнее равновесие.

Люди расслабились, лица осветились улыбками, благоговейный шепот быстро перерос в веселый гам. Многие воины из разных кланов жали друг другу руки и обнимались, радуясь тому, что теперь они в одной дружине и сплочены кровью своих вождей.

– Всем пива! – распорядился Хлёддвар.

Вульф позволил Вальхтеов перевязать себе руку, а потом подошел к матери. Старая женщина протянула ему рог с элем и сказала:

– Все правильно, сын. Я горжусь тобой. – Затем она приблизилась и, встав на цыпочки, зашептала Вульфу в ухо: – Победим мы троллей или нет, но сейчас ты стал вождем почти всех племен Западных Побережий и Йеддера. Отец был бы очень горд тобою: ведь ты осуществил его мечту.

Она лукаво улыбнулась и отошла в сторону, давая возможность Вальхтеов обнять и поцеловать брата.

– Если бы мы могли присоединить еще несколько народов, можно было бы выступить против турсов, правда ведь? – спросила она, глядя на Вульфа с надеждой.

– Всему свое время, – туманно ответил молодой ильвинг. – Скоро мы нанесем удар по врагу. Но сейчас нас слишком мало.

– Вульф! – Князь обернулся на голос и увидел Хильдрун с рогом в руках. Она улыбнулась и сказала: – Я хотела предложить своему новому родичу питье, но вижу, у него уже есть.

Вульф тремя огромными глотками осушил рог и принял из рук девушки новый.

– После всех дрязг меня мучает жажда, – признался он. – Благодарю, ты очень добра.

Хильдрун улыбнулась шире, ярче, и в ее больших блестящих глазах Вульф увидел нечто такое, что впервые заставило его пожалеть о своем даре Мимиру.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МОЛОТ ТОРА

У Хлорриди дух

рассмеялся в груди,

когда могучий

свой молот увидел;

пал первым Трюм,

ётунов конунг,

и род исполинов

был весь истреблен.

Старшая Эдда

Песнь о Трюме

Стих 31

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Шел третий день пути. Многочисленный отряд переселенцев уверенно шел на северо-восток к Ушлуфьорду, за которым начинались равнины Вермланда. Им без труда удалось разминуться с троллями, которые двигались медленно, видимо, потому, что ждали подкреплений. А может, занимались разграблением покинутых людьми гартов, которые те в спешке не успели сжечь. Так или иначе, путь проходил без происшествий, и лазутчики, которых Вульф время от времени высылал вперед, назад и по флангам, не приносили никаких дурных вестей. К отряду присоединялись многие жители Вестфольда, которые занимали земли к северу. Они слышали об угрозе и были рады встать под защиту сплоченного союза западных вождей. Для этого, однако, им приходилось клясться в верности Вульфу и его союзникам, что было обязательным условием. Обряд побратимства совершался быстро, и армия, увеличиваясь с каждым разом на несколько сотен человек, треть из которых составляли боеспособные воины, продолжала путь. Во время привалов Вульфу часто приходилось рассказывать о необходимости единства всех племен и о выгодах, которые оно сулило. Князья соглашались, кто рьяно, кто неохотно, но так или иначе, армия неуклонно росла, и к тому дню, когда она переправилась через реку Глома, количество мужчин, способных держать оружие в руках, превысило десять тысяч.

Отряд вился бесконечной нитью меж холмов и оврагов, двигаясь на восток в Вермланд. Окруженные со всех сторон воинами, ядро отряда составляли телеги с женщинами, детьми и престарелыми, а также повозки с продовольствием, запасным оружием и доспехами. Часть дружинников скакали верхом позади, часть по флангам, а основное количество всадников двигалось впереди. Во главе них ехал Вульф на вороном коне. На его плечах лежал черный с красной каймой плащ, полы которого прикрывали круп коня. Орлиная рукоять Кормителя Воронов выглядывала из-за широкой спины ирмин-конунга. Его светлые, зачесанные назад волосы создавали яркий контраст с одеждой. Шлем Вульф хранил в седельной сумке: ему не хотелось надевать заколдованные доспехи без серьезной надобности.

– Сюда движется гроза, – сообщил Гундхари, который ехал рядом с ирмин-конунгом. Он указал на темные тучи у горизонта, их то и дело освещали всполохи зарниц.

Вульф посмотрел влево и нахмурил белесые брови. Небо над головой выглядело безоблачным и ясным, как морская гладь. Лишь у северного горизонта нависла над землей черная масса, в которой метались яростные голубые молнии. Казалось, будто тучи родились от дыма гигантского пожара, разыгравшегося где-то далеко у самого края земли.

– Это не гроза, – донесся до Вульфа хрипловатый голос Хельги.

Он взглянул на колдуна и спросил:

– А что же тогда?

Хельги устремил взор вдаль и, помолчав немного, ответил:

– Надо поговорить с глазу на глаз. Отъедем-ка в сторонку.

Они погнали коней вперед и оторвались от отряда так, чтобы никто не мог услышать их слов.

– Чувствуешь что-нибудь необычное? – обеспокоенно спросил Хельги, не отрывая взгляда от темных туч.

Вульф внимательно посмотрел на колдуна и задумался, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Пожалуй, нет, – неуверенно ответил он, – но темная полоса у горизонта кажется странной. Никогда не видел ничего подобного.

– Разумеется, не видел, – Хельги невесело усмехнулся. – Столь мощное и страшное зло вторглось в этот мир впервые.

– Ты о чем?

Колдун пожал плечами.

– Не могу понять, но некоторое время назад я почувствовал некое… гм… трудно объяснить, но мне показалось, что мир… вздрогнул. Задрожал, как тихая заводь, в которую бросили камень. И после этого я увидел облака у горизонта. Я уверен: нечто ужасное проникло в Мидгард.

Хельги замолчал, устремив обеспокоенный взор к северу. Молнии сверкали вдали, словно пытаясь расколоть небосвод, а черные тучи нависли над землей мрачным покрывалом.

– Я вышлю пару человек на разведку, – сказал Вульф.

– Ни в коем случае! – воскликнул вардлок. – Они не вернутся назад. Да и нам следует держаться подальше от этого…

Хмурясь, Вульф бросил тревожный взгляд на темное пятно у горизонта. Если главное сражение разыграется раньше срока, когда люди еще не готовы, то все пропало. Желая сменить тему, он спросил:

– Как успехи с изучением рунного искусства?

– Великолепно! – оживился Хельги. – Я много работал, тренировался и, можно сказать, кое-чему уже научился. Но, как я говорил раньше, это бездонный колодец знаний. Сотни жизней не хватит, чтобы познать все.

– Возможно ли использовать то, что ты узнал, в бою?

Хельги усмехнулся в ответ, после чего пробормотал заклинание и начертил руну левой рукой, а правую вытянул вперед. С пальцев сорвалась молния и ударила в дерево неподалеку. Оно раскололось пополам, разбрасывая веер пылающих искр, и вспыхнуло ярким пламенем.

Разинув рот, Вульф уставился на горящее дерево, а потом перевел изумленный взгляд на колдуна. Выцветшие глаза старого кудесника сияли гордостью. Он скривил кривозубый рот в ухмылке и сказал:

– Это тебя устраивает?

– Превосходно! – восхищенно воскликнул Вульф. – Можешь ли сделать так, чтобы одним разом накрыть сразу несколько противников?

– Да. Но это потребует гораздо больше сил. Понимаешь, Вульф, сражаясь с мечом в руках, ты устаешь, тебе нужен отдых, чтобы восстановить силы. То же самое происходит, когда колдуешь, разве что теряешь не силу мускулов, а нечто иное.

Вульф подумал немного, а потом сказал:

– Вот что, Хельги, разыщи-ка среди людей вардлоков, жрецов и прочих, кто способен обучиться искусству чародейства. Мне понадобится дюжая команда колдунов к тому дню, когда мы сойдемся на поле брани с ётунами. Помнишь, Одноглазый говорил, что они умеют колдовать? Одним железом нам с ними не совладать.

– Сделаю, – кивнул Хельги. – Я уже говорил с двумя жрецами: один служит Хлёддвару, другой пришел с ингвалунгами. Оба смышленые, разбираются в волшбе. Но я подыщу еще людей.

– И торопись, – предупредил Вульф, – никто не ведает, когда пригодится твое умение.

Они попридержали коней и сровнялись с отрядом.

Остаток пути всадники ехали молча, поглядывая время от времени на темный горизонт. Вскоре дорога свернула южнее, и через некоторое время черные тучи скрылись из виду.

*      *      *

Солнце повисло над лесом, едва касаясь сосновых крон. Лучи озаряли небосвод, придавая ему багровый оттенок на западе, плавно переходящий в зеленоватый и голубой на востоке. Птицы закладывали последние виражи, собираясь отправиться к гнездам, надежно сокрытым в ветвях деревьев.

Долина, в которой Вульф приказал сделать привал, была достаточно широкой, чтобы вместить большое количество людей. Мужчины стали разводить костры, женщины – стаскивать с телег мешки с продовольствием; некоторые отправились на охоту в расположенный неподалеку лес.

Вульф спустился к небольшой речушке, которая несла свои воды через долину к самому морю на юге. Ее неторопливое течение, тихое журчание и едва слышный плеск волн расслабляли и успокаивали. Вульф огляделся вокруг и, убедившись, что поблизости никого нет, сбросил одежду, положил рядом меч и зашагал к берегу.

Недавно освободившаяся ото льда вода обожгла холодом. Вульф нырнул и всплыл, смахивая стекающие по лицу капли. Река была неглубокая, и ему пришлось присесть на корточки, чтобы погрузить все тело в прохладу весеннего ручья. Он принялся тереть себя, смывая осевшую за несколько дней грязь. Когда почувствовал, что пальцы на ногах начинают неметь от холода, побрел к берегу.

Вульф лег на траву, чтобы обсохнуть прежде, чем надевать одежду. Закрыл глаза, но тут же открыл, услышав шаги.

– Не боишься простыть? – полюбопытствовал знакомый голос.

Вульф приподнялся на локте и обернулся. Хильдрун стояла рядом, ее пухлые губы растянулись в улыбке. Был ли виной тому свет заходящего солнца или что-то еще, но ее щеки пылали румянцем, а глаза блестели, будто она собиралась расплакаться. Вульф обежал взглядом ее золотистые локоны, лебяжьебелую шею и изящные гладкие руки, которые девушка то складывала перед собой, то прятала за спину.

– Нет, не боюсь, – медленно проговорил Вульф и добавил: – Если ты рядом, то жар твоего тела согреет меня.

Хильдрун сбросила шаль с плеч и сняла с себя платье. Ее белоснежная кожа казалась похожей на кожу эльфийки в сумерках. Полноватые груди вздымалась, словно кузнечные меха, она тяжело дышала от волнения, глядя широко распахнутыми синими глазами на князя.

Вульф протянул руку и погладил ее по ноге. Ласка вывела девушку из оцепенения, она присела на траву рядом с князем и провела ладонью по его мокрым волосам. Приблизившись, прошептала:

– Я люблю тебя, Вульф.

Он ничего не ответил, только посмотрел в ее глаза и поцеловал вишневые губы.

Вульф ласкал роскошное тело златовласой красавицы, наслаждаясь бархатистой нежностью кожи; девушка стонала от удовольствия в крепких мужских руках. Хильдрун целовала и сминала в объятиях его сильные плечи, зажимала меж бедер горячий и твердый как камень ствол мужской плоти, который неудержимо, настойчиво рвался вверх к тому, что пылало огнем и исходило влагой. Эта нарочитая борьба вызывала в ней бурю чувств, скоро обретших полный контроль над ее рассудком. Перевернув Вульфа на спину, она легла сверху и раздвинула ноги, позволяя ему заскользнуть в нее. Вскрикнула сначала от боли, затем от гигантской волны сладострастия, захлестнувшей разум, и, согнув ноги в коленях, начала змеиный танец, двигая бедрами и с каждым мигом ускоряя темп. Вульф сжимал в ладонях полную, упругую грудь и наслаждался изящными контурами извивающегося тела, похожего на тень змеи в блеклом свете загорающихся звезд.

Словно волчица, воющая на луну, Хильдрун вскрикнула и застонала, закинув голову к сумеречному небу. Ее тело затрепетало в судорогах страсти, которые знаменовали момент наивысшего блаженства…

*      *      *

…Некоторое время спустя они лежали рядом, целуя и поглаживая друг друга. Полная луна ласкала серебряным светом их тела, свежий ветерок приятно холодил кожу.

Когда они оделись и направились к лагерю, Хильдрун едва слышно проговорила:

– Вульф, я не лгала тебе. Я… я в самом деле тебя люблю.

Вульфу стало жаль девушку, чьи искренние глаза прекрасно говорили о ее чувствах. «Да, ты не лгала, ты очень мила, нежна и безумно красива, – думал Вульф, – и ты действительно меня любишь. Потому что можешь любить. А я не могу. За любовь платят любовью, но моя осталась на дне колодца Мимира, и ее не вернуть. Если б я мог заставить тебя разлюбить меня, я бы сделал это: не хочу, чтобы ты страдала». Но вслух Вульф сказал:

– Мне было очень хорошо с тобой.

Хильдрун ничего не ответила, лишь ускорила шаг. Она шла и глядела в сторону, пряча глаза. Лунный свет играл бликами в золоте брошки на ее плече. Когда они подошли к лагерю, Хильдрун взглянула на Вульфа и промолвила:

– Мне пора.

Она мягко улыбнулась и зашагала прочь. Но миг спустя резко остановилась, а затем обернулась и подошла к Вульфу вплотную.

– Я все равно люблю тебя! – страстно прошептала она, встала на цыпочки и поцеловала его в губы.

Вульф стоял и смотрел вслед удалявшейся фигурке, не зная, что думать, что чувствовать. Ему вспомнился таинственный шепот Мимира, похожий на шелест листьев под предрассветным бризом: «Любовь юного воина кажется мне достойной платой за глоток из моего колодца».

ГЛАВА ВТОРАЯ

Фонтан огня разорвал небесную синеву, пробив казавшийся надежным купол, и открыл проход между туманным холодным миром Нифльхейма и светлым Мидгардом. Темные тучи затянули небосвод плотным саваном, погрузив землю во тьму. Вонь гниения и холод могильных курганов наводнили все вокруг, знаменуя приход того, кто тысячелетиями вкушал плоть трупов, а когда пресыщался запахом смерти, грыз могучие корни Мирового Древа. Средь полыхающих зарниц и бушующего пламени мелькнули громадные черные крылья, пронесли гигантскую тушу сквозь миры, и из-за туч вынырнул дракон.

Смолянистая шкура, казалось, заглатывала солнечный свет, когда он, покинув разрываемые молниями тучи, летел над Мидгардом и оглядывал невиданную прежде землю. Все было чуждо и враждебно в этом неуютном мире: яркое солнце, голубое небо, зеленые леса, цветущие луга. Маленькие, едва видимые из-под надбровных дуг глаза дракона сверкали ненавистью к незнакомому, отвратительно живому миру. Два огненных потока вырвались из его ноздрей, зажигая кроны деревьев и вызывая ужас лесных обитателей; они бежали кто куда, спасаясь от разгорающегося пожара. Лес горел, а черный дракон продолжал путь на север к тому месту, где встречи с ним ожидал хозяин.

*      *      *

Вульф проснулся от собственного крика. Приподнялся на локте и вытер холодный пот со лба. Шум привлек внимание часовых у костра и разбудил нескольких человек. Вульф жестом дал понять, что с ним все в порядке.

Начинало светать, но лагерь еще спал. Предыдущий день выдался тяжелым, люди устали. Вульф решил пока не объявлять подъем. Он встал и потянулся. Ощущение страха, пережитого в сновидении, не давало покоя. Черные тучи, черный дракон, лесной пожар… Что-то казалось странным: Вульф не был уверен, приснилось ли ему это или он видел жуткие образы наяву.

Размышляя о своем сне, Вульф прошел к тому месту, где спал Хельги. Но колдун куда-то отлучился – смятые одеяла валялись на земле рядом с остальными его пожитками. Вульф обратился к часовым, спросил, не видели ли они Хельги. Один из стражей ответил, что колдун совсем недавно покинул лагерь и направился к реке. Вульф поблагодарил воина и двинулся по следам старого вардлока.

Он обнаружил Хельги сидящим на стволе поверженного грозой дерева, подошел и остановился рядом. Старик молчал, задумчиво уставившись на тихие воды реки.

– Я видел, как это произошло, – пробормотал он через некоторое время, по-прежнему не глядя на Вульфа.

– Произошло что?

– В Мидгард проник дракон Нидхёгг, – ответил Хельги. Его хриплый голос прозвучал уныло, обреченно.

Вульф покачал головой и произнес:

– Я тоже видел это. Мне приснился сон.