Вторжение в Мидгард

– Вульф!

Звонкий голос Сигурда вывел князя из раздумий. Он повернулся к скачущему рядом брату.

– Чего тебе?

– Скоро закат, не пора ли сделать привал?

– Нет, отдохнем, когда доберемся до Крумгарта. Это вон за тем перевалом.

Вульф указал на гребень высокого холма, которого касались низко плывущие облака. За ним начинались земли крумалингов – клана, жившего в мире с ильвингами десятки лет с тех пор, как Айвир Беловолосый, прадед Вульфа, выдал одну из своих дочерей за их вождя Этхеля. Если Эйрик, которого Вульф отправил с вестями для крумалингов и соседних племен, добрался к ним, то союзники уже должны быть готовы к дороге. Вульф сомневался, что те откажутся присоединиться к ильвингам и хордлингам и уйти на восток.

– Гейрер! Кари! – позвал Вульф.

Два воина пришпорили коней, догоняя вождя.

– Скачите вперед, узнайте, все ли в порядке за перевалом, – велел Вульф.

Кари был из дружины Фолькхари. Он неуверенно покосился на своего князя, и в глазах его был вопрос, который занимал многих витязей в обеих дружинах: кто здесь отдает приказы? Фолькхари кивнул воину и отвернулся в сторону, желая скрыть нахлынувшие чувства.

Получив ответ на безмолвный вопрос, Кари поскакал следом за Гейрером.

Дождь зачастил, когда люди начали восхождение на гору. Камни скользили от воды, а земля превратилась в грязь. Лошади оказались не в силах тащить груженые повозки. Мужчины, спешившись, взялись за колеса, а женщины тянули коней за узду. Особенно тяжело пришлось с телегой, на которой везли клановые столбы и жертвенный камень ильвингов.

Вульф изо всех сил толкал повозку, упираясь ногами в корни растущего рядом деревца, когда два разведчика вернулись.

– Говорите, что там? – потребовал Вульф, не отрывая рук от деревянных колес.

– Ничего, – коротко ответил Кари, хмуро глядя на князя ильвингов.

– То есть как?

– Крумгарта больше нет, – мрачно объявил Гейрер. – С вершины этой горы мы увидели лишь пепелища и груды тел – человеческих и троллевых.

– Проклятье! – взревел Вульф.

Находившиеся поблизости воины прикоснулись к своим амулетам, прося защиты от сил Зла, которым в этих краях удалось одержать победу над людьми.

Вульф выпрямился, вытирая воду с лица, и спросил:

– Вы видели поблизости живых троллей?

– Нет, – хором ответили Гейрер и Кари.

– Славно. Тогда идем, куда шли. И помогите мне с этой чертовой телегой.

Начинало смеркаться, когда отряд преодолел перевал и начал спуск в долину, окруженную с двух сторон горами. В ней располагалось селение Крумгарт, точнее, то, что от него осталось после набега турсов.

Когда отряд спустился в долину и подошел к пожарищу, их взору предстала ужасающая картина: сожженные строения, а среди пепла и обугленных бревен человеческие тела – разрубленные, рассеченные или просто разорванные на куски. Вульф и еще несколько воинов прошлись по пепелищу в поисках раненых или уцелевших. Они были опытными бойцами, побывавшими не в одном сражении и знакомыми с ужасами войны, однако многих из них стошнило, когда они увидели то, что после себя оставили тролли. Крепкий запах человеческой крови, смешанный со смрадом растерзанных кишок, стелился над уничтоженным гартом, несмотря на то что моросящий с полудня дождь успел многое смыть. Такого Вульф не видел никогда: большинство тел было не просто разрублено, как порой случается в сражениях, нет, – их разорвали на куски! Среди мужских тел валялись изуродованные трупы женщин и детей. Сомнений быть не могло: троллям удалось одолеть защитников гарта и повеселиться всласть, убивая всех без исключения.

Вульф вздрогнул от неожиданности, когда услышал хриплый стон. Он поспешил к раненому, который лежал в грязи, придавленный тушей мертвого тролля. Подозвав на помощь товарищей, Вульф оттащил монстра в сторону, освободив человека. Раненый тяжело дышал, из носа текла кровь, на бедре зияла глубокая рана, открывавшая белизну кости. Вульф помахал женщинам, что стояли в отдалении рядом с повозками. Через несколько мгновений подбежала Хильдрун, которая хорошо разбиралась во врачевании, и принялась накладывать повязку на рану. Вульф приподнял голову воина и осторожно пошлепал его по щеке. Тот приоткрыл затуманенные глаза, издав еще один хриплый стон, и посмотрел на Вульфа.

– Кто вы?.. – с трудом вымолвил раненый.

– Я – Вульф, сын Хрейтмара из рода ильвингов.

– Ильвинги… вы опоздали… тролли повсюду…

Кто-то принес чашу с водой и передал Вульфу. Он приблизил ее к губам крумалинга, тот стал жадно пить.

– Кто ты? – спросил Вульф, когда воин наконец утолил жажду.

– Инги, сын Гицура Гнилозубого, – проговорил крумалинг, – я был в дружине князя Бранда. За день до набега троллей к нам приходил ваш посланник Эйрик. Мы успели подготовиться… но их было слишком много… они убили всех – и князя, и его семью. Живы лишь трое… и я чудом уцелел.

– Кто еще выжил?

– Виги, брат Бранда, Айви, сын Храфна из рода хундингов, и его невеста Сванхильд, дочь Фроди из рода хнифлунгов. Айви и Сванхильд гостили у Бранда с несколькими людьми из дружины Храфна, когда напали тролли.

– Что же с ними стало? Где они сейчас?

– Тролли их увели.

– Как увели? – удивился Вульф. Брать пленных было непохоже на турсов.

– Пить… – попросил Инги, – дайте еще…

Напоив раненого, Вульф приподнял его и помог сесть, прислонив спиной к туше монстра. Инги сказал:

– Отряд троллей возглавлял инистый великан. Он приказал не убивать этих троих. Они увели их с собой.

– Почему именно их?

– Виги и Айви были последними из тех, кто стоял на ногах. Сванхильд тоже сражалась, помогала мужчинам. Тролли перебили всех, а этих пленили.

– Куда они направились?

– Туда, – Инги махнул рукой на север, – с тех гор ведет тропа в нашу долину. Оттуда тролли пришли, туда они и ушли.

– Давно?

– Не очень, думаю, они еще не добрались до Чистого Озера.

Вульф выпрямился и обратился к своим людям:

– Отнесите его на телеги, пусть Хильдрун позаботиться о нем. Хигелак!

Рыжеволосый ильвинг подошел к брату и остановился в ожидании приказа. Вульф положил руку ему на плечо и сказал:

– Ты поведешь людей на восток. Идите по тому ущелью, – князь указал на расщелину меж гор. – Знаешь ли ты дорогу в Вестфольд?

– Да, – кивнул Хигелак.

– Там лежат земли эоворлингов. Держите путь туда, их князь примет вас хорошо: если помнишь, отец и он частенько ходили в походы вместе. Отсюда в Вестфольд ведет лишь одна дорога, так что не потеряемся: или я нагоню вас по пути, или встретимся уже в Эоворгарте.

– Что ты собираешься предпринять? – встревожено спросил Хигелак.

– Я должен спасти пленных. Сигурд и Хродгар пойдут со мной. Мы догоним их скоро, если Инги не ошибся.

– Втроем против отряда троллей во главе с хримтурсом?! – ужаснулся Хигелак. – Ты спятил?

– У меня нет иного выхода. Мы не можем разделять силы, ведь тролли могут быть везде. Запомни, брат, судьба двух народов в твоих руках. Ты должен добраться до Вестфольда.

– Добро, – неохотно кивнул Хигелак. – Чему быть, того не миновать. Да хранят вас боги!

Он отправился готовить отряд к ночлегу, а Вульф повернулся к двум своим братьям, которые стояли рядом и слышали разговор.

– Готовы?

Они решительно кивнули.

– Погодите! – услышал Вульф голос у себя за спиной.

Он обернулся. К ним подошел Гундхари, сын Фолькхари.

– Я иду с вами, – заявил юнец, с вызовом глядя князю ильвингов в глаза, и добавил: – Лишний меч всегда кстати.

Вульф оглядел молодого хордлинга с ног до головы и сказал:

– Тогда вперед!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Четверо воинов под покровом ночи крались по горной тропе. Дождь перестал, однако камни еще скользили под подошвами сапог. Тьма стояла кромешная, ориентироваться было почти невозможно. Вульф чувствовал, что начинает терять направление. Сейчас, когда окрестные горы кишели троллями, ему меньше всего хотелось заблудиться тут ночью. Он остановился, его товарищи встали за ним.

– Хоть бы разошлись облака! – вздохнул Сигурд, глядя на черное небо.

– Что будем делать? У нас даже нет огня, – сказал Гундхари.

Вульф пожал плечами, хотя вряд ли это кто-то увидел.

– Тролли могут запросто заловить нас и прикончить, а мы даже не успеем выругаться! – проворчал он. Риск быть застигнутыми врасплох заставлял проявлять осторожность, а потому Вульф счел за лучшее подготовиться заранее: надел шлем и вытянул из-за спины меч.

– Будьте наготове… – велел он товарищам и хотел добавить что-то еще, но осекся на полуслове. Огненный хоровод возник из ниоткуда и закружился, увлекая его за собой. Показалось, будто он вот-вот оторвется от земли и вспарит ввысь, чтобы слиться с мчащимися звездами. Когда видение прошло и перед глазами вновь встала кромешная тьма, он почувствовал слабое головокружение и уже знакомую легкость в теле. Он не ощущал тяжести доспеха, словно шлем и его череп стали одним целым.

– О могучий Тор! – вдруг воскликнул Хродгар. – Что это?!

– Где? – заволновался Вульф, оглядываясь по сторонам.

– Над твоей головой! – выкрикнул Сигурд. – Два глаза!

– Что?!

– Волчий череп на твоем шлеме – он ожил! – с опаской произнес Гундхари. – В его глазницах горят… горят огни.

Вульф втянул носом прохладный вечерний воздух и с удивлением обнаружил, что ощущает массу различных запахов, которые не чувствовал несколько мгновений назад. Он стоял и принюхивался, раздувая ноздри, немного ошарашенный обилием нахлынувших ароматов – приятных и отталкивающих. Среди них он учуял один, который явственно выделялся на фоне остальных. Неприятный холодок пробежал по спине. Вульф вздрогнул и напряг мышцы, словно волк перед прыжком. Он медленно повернулся туда, откуда доносилась ужасная вонь.

– Там! – уверенно заключил он и зашагал вперед. Сигурд, Хродгар и Гундхари поспешили следом, ориентируясь на звук его шагов.

– Возьмите друг друга за пояса, нам надо спешить, – велел Вульф.

Встав в шеренгу, они ухватились друг за друга и пошли туда, куда их повел князь.

Вульф двигался настолько быстро, насколько позволяла каменистая и неровная земля под ногами. То и дело спотыкаясь, он шел на запах, который ощущался все отчетливее, заставляя сжимать рукоять меча до боли в ладони. Сердце колотилось в груди, словно пойманная птица, а мускулы напряглись, как тетива лука, жаждущая высвободить свою силу в одном мощном рывке. Вульф шел все быстрее, однако не осмеливался перейти на бег. Он чуял, что добыча рядом, и каждый шаг приближал его к цели.

Нога зацепилась за камень, Вульф рухнул на живот, оказавшись у самого края обрыва. Рядом упали его братья и Гундхари.

– Вот они! – прошептал Сигурд, указывая рукой вниз. Там, на дне широкого ущелья, отдыхали тролли. Они расселись вокруг огромного костра, тепло которого доходило даже до лежавших у края обрыва людей. Грубая гортанная речь монстров ясно слышалась в ночной тиши.

– Их чуть больше пятидесяти. А вот и пленные! Глядите, вон там около маленького костра слева, – тихо говорил Гундхари, но Вульф едва слышал его. Возбуждающее зловоние заполонило рассудок, он тихо зарычал и рванулся вперед, чтобы спрыгнуть вниз. Две пары крепких рук схватили его и прижали к земле.

– Ты обезумел?! – зашипел Хродгар. – Они прикончат тебя еще до того, как ты успеешь добежать до них!

Вульф потряс головой, пытаясь вернуть контроль над собственным телом.

– Ты прав, – произнес он, тяжело дыша, – мы незаметно спустимся по склону и без лишнего шума освободим людей. Сражаться с этой бандой – настоящее самоубийство.

Прижавшись к земле, они поползли вдоль края обрыва к тому месту, где склон становился пологим, дабы без усилий спуститься в ущелье. Пламя костра давало достаточно света, четверо воинов старались ступать мягко, осторожно, чтобы ни единый камешек не сдвинулся с места. Спустившись в ущелье, они оказались в ста локтях от пленных; те лежали со связанными руками на земле. Тихие, как змеи, воины поползли вперед. Вульфа трясло от обилия гадких запахов – не вскочить на ноги, чтобы тотчас броситься на врагов, стоило ему немалых усилий.

– Тащим их в сторону, ставим на ноги и бежим! – прошептал Вульф товарищам, подползая все ближе к пленным. – И пусть кто-нибудь возьмет огня из костра.

Вульф вздрогнул, почуяв совсем рядом отвратительное зловоние. Двое дозорных наткнулись на ползущих людей и немедля схватились за топоры, взревели. Один из них замолк сей же миг, пронзенный мечом Сигурда. Мгновением позже Вульф был уже на ногах. Взмахнув Кормителем Воронов, он отрубил второму голову – та взлетела, подброшенная в воздух силой удара, и шлепнулась о землю прямо у ног сидевшего у костра хримтурса.

– Хватайте пленных и бегите отсюда прочь! – скомандовал Вульф. Сигурд, Хродгар и Гундхари бросились к связанным людям.

Ночную тишину разорвал боевой клич ильвингов, постепенно переходящий в волчий вой. Занеся Кормителя Воронов высоко над головой, Вульф рванулся вперед, словно выпущенная стрела, встречая ошалевших троллей скоростью урагана и яростью бешенного медведя.

Он рычал, словно зверь, и рев троллей тонул в звуке его голоса. Рунный меч отплясывал смертельный танец, срубая головы одних, пронзая тела других и рассекая животы третьих. Вульф вертелся вихрем, отбивал дубины и топоры, и, улучая момент, бросался вперед, чтобы нанести смертельный удар. Не чувствуя усталости, не ощущая ни времени, ни пространства, он метался из стороны в сторону, убивая и калеча турсов. Окруженный волнами мерзкого смрада, он позволил свирепой ярости волка ослепить его и взять контроль над мышцами и разумом. Безобразные морды троллей мелькали перед его затуманенным злобой взором, их маленькие красные глазки сливались в единый хоровод огней, который кружился вокруг него, раззадоривая все больше и больше. Глазницы волчьего черепа на шлеме ярко сияли, роняя ужас в сердца зеленокожих тварей. Три руны, выцарапанные на лбу, вспыхивали всякий раз, как острое лезвие Кормителя Воронов отправляло очередного тролля в холодный мир вечного забвения. Казалось, праздник свирепого безумства будет длиться бесконечно. Но всему в мире наступает конец.

Вульф потерял счет времени, как потерял счет убитым врагам. Отдаленным уголком сознания он понимал, что каждый новый удар, высвобождавший фонтаны черной слизи из вен троллей, приближал его победу. Но когда ему показалось, что до конца оставались лишь считанные мгновения, тугая петля стянула ему горло и опрокинула на спину. Задыхаясь, Вульф попытался сорвать веревку и встать на ноги, но несколько троллей навалились на него, прижав тушами к земле. Последнее, что увидел Вульф, была дубина, опускающаяся на его голову.

*      *      *

Возвращение в мир реальности было медленным и болезненным. Кто-то плеснул водой ему в лицо, обжигающий холод помог очнуться и приоткрыть левый глаз. Попытавшись открыть правый, Вульф застонал от боли. Из раны над бровью струилась кровь, заливая висок и щеку.

Вульф лежал на земле. Его руки крепко сковали и привязали к дереву; тугая веревка стягивала лодыжки до боли. Осторожно повернув голову вправо, он увидел инистого великана. Тот возвышался над ним лохматой глыбой и держал в волосатых лапах меч и шлем Вульфа. Рядом стояли несколько троллей.

– Еще жив? – с издевкой поинтересовался хримтурс. – Хорошо. Надеюсь, доживешь до заката. Великий Трюм разгневается, если я принесу ему в жертву дохлятину.

С этими словами хримтурс повернулся и скрылся из виду. Тролли ушли следом, оставив плененного ильвинга одного.

Начинало светать. Свежесть раннего утра приятно холодила раны, успокаивая боль. Ночью, охваченный безумной яростью сражения, он не замечал ни утомления, ни увечий, ни собственной крови. Но сейчас усталость и боль нахлынули на него, словно утреннее недомогание после пьянки.

С усилием приподняв голову, он осмотрел свое тело. На груди и на левом боку алели порезы, из которых еще выступала кровь, образуя небольшую лужицу на земле. Вдобавок, на теле имелось множество мелких царапин и ссадин. В горле саднило от крика и рычания. Он опустил голову и закрыл глаза.

Вульф не мог ни двигаться, ни говорить, ни думать. Истратив все силы в яростном вихре сражения, он лежал, будто тряпичная кукла, не в состоянии пошевелиться. Усталость сковала его сознание и утянула в забытье.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Летнее солнце стояло в зените, лаская землю теплыми лучами. В голубом небе парили птицы, их пение разносилось над хутором, что расположился на лугу неподалеку от леса. Поодаль лениво паслись несколько коней и коров, пощипывая сочную траву. Хутор был невелик – три землянки, да загон для лошадей, – и людей в нем жило не много. Хетр с семьей и его брат Виль, а также их старики-родители. Детей у Хетра было трое – два сына, Виг и Альви, и дочь Сванхвит. Мужчины работали в поле, а Сванхвит с матерью в землянке мололи муку. Когда намололи достаточно и высыпали в горшок, мать сказала:

– Надо бы ягод к столу. Ступай-ка, дочка, к малиновому ручью и набери пару лукошек.

– Да, матушка, – послушно ответила Сванхвит и направилась к выходу.

После сумрака землянки яркий солнечный свет заставил ее сощурить глаза. Она подняла с земли два лукна и зашагала к лесу.

Пятнадцати зим отроду, Сванхвит выглядела почти как взрослая девушка. Небольшая упругая грудь, украшенная ожерельем из медвежьих когтей и зубов, подпрыгивала в такт ее шагам. Широкие округлые бедра скрывала короткая юбка из сученой шерсти, узкую талию стягивал кожаный пояс с большой круглой пряжкой. Длинные белокурые волосы развевались на ветру, а солнечные лучи приятно ласкали обнаженный торс. Сванхвит весело шагала через поле к лесу.

– Виг! Альви! – закричала она, махая братьям рукой. Юноши вскинули руки в ответ и вернулись к работе.

Сосновый лес встретил девушку желанной прохладой и свежестью; земля, покрытая толстым слоем мульчи, покалывала босые ступни. Дойдя до поваленного грозой дерева, она свернула в сторону и продолжила путь к малиновому ручью. Вскоре девушка услышала журчание воды и ощутила жажду.

Когда Сванхвит вышла к ручью, она первым делом присела у бережка и вдоволь напилась холодной, ключевой воды. Затем принялась собирать малину, которая здесь росла в изобилии. Опустившись на корточки, она срывала ягоды и складывала в лукно, не замечая пары серых глаз, пристально наблюдавших за ней из-за густых ветвей можжевелового куста.

Наконец встала и, удовлетворенно оглядев два наполненных доверху лукна, похвалила себя:

– Какая я молодец!

Сванхвит звонко рассмеялась и шагнула к опушке, но замерла на полпути, услыхав за спиной шорох. Она обернулась и вскрикнула, лукошки выскользнули из внезапно ослабевших рук, рассыпая ягоды по земле. Девушка отступила на шаг, с ужасом глядя на неторопливо приближавшегося волка. Испуг и изумление охватили Сванхвит: она знала, что в этом лесу волки не водятся. Но страх, как ни странно, исчез, стоило ей взглянуть в жестокие серые глаза зверя. Она вдруг ощутила, что ее душу заполняет иное чувство, – то, которое она порой испытывала перед сном, когда приятно томилась в мечтах о замужестве.

Околдованная пристальным взглядом хищных глаз, Сванхвит стояла, не в силах шевельнуться. Горячие волны возбуждения бежали по ее юному телу, колени слегка дрожали, в горле было сухо. Она не понимала, что с ней происходит. Каждый шаг, который приближал к ней хищника, откликался новой волной сладострастной истомы, заставлявшей сердце биться быстрее.

Подойдя вплотную к девушке, волк замер. Сванхвит смотрела на зверя сверху вниз, ее грудь вздымалась и опускалась, вспотевшие ладони сжались в кулаки. Пару мгновений они глядели друг на друга, а затем волк прыгнул и повалил ее на землю. Его горячий мокрый язык заскользил по белому телу, острые клыки принялись покусывать шею и плечи, спускаясь вниз к груди и животу.

Сванхвит стонала от туманящего рассудок вихря сладострастия, ее руки ерошили темно-серую шерсть и обнимали сильное горячее тело. Зверь издавал хриплое рычание и терся мордой о грудь девушки, доводя ее до исступления.

Так продолжалось некоторое время, а затем волк схватился зубами за юбку и, дернув головой, оставил жертву обнаженной перед своим похотливым взором. Сванхвит расставила ноги и позволила зверю приблизиться к ней вплотную. Она вскрикнула от переполнивших ее чувств, когда горячая плоть одним решительным рывком вошла в ее девственное лоно. Сванхвит не испытала боли, потому что в душе не осталось места ни для каких иных чувств, кроме всепоглощающей безумной страсти, которая с каждым толчком разливалась по ее трепещущему телу. Сплетя длинные белые ноги за волчьей спиной, она двигала тазом, приближая желанное облегчение.

Миг наивысшего блаженства заставил Сванхвит содрогнуться одновременно с яростными толчками зверя, извергавшего семя в ее лоно. Волк взвыл, задрав голову к небу, и несколько мгновений спустя высвободился из девичьих объятий.

Воя и скуля, он носился по поляне вокруг лишенной сил и тяжело дышавшей девушки, которая лежала на колючей мульче с закрытыми глазами. Кровь медленно стекала меж ее раздвинутых ног, но ликующий зверь не видел этого; покинув поляну, он несся сквозь лес, перепрыгивая через кочки и кусты. Низко висящие ветви хлестали его по морде, но он не замечал ударов. Волк мчался во весь опор, так что ветер свистел в ушах.

Выбежав на соседнюю поляну, он замедлил бег и остановился. Его лапы вытянулись и превратились в человеческие ноги и руки, хвост исчез, а морда преобразилась в мужское лицо. Темно-серая шерсть медленно обернулась темно-синим плащом, штанами и рубахой. Черная повязка на лице скрыла правый глаз.

Одноглазый подошел к восьминогому скакуну; тот смирно стоял, привязанный к дереву, и выжидательно смотрел на хозяина. Вскочив в седло, он бросил взгляд в ту сторону, откуда только что примчался в обличии волка.

– Итак, семена посажены, и скоро взойдет росток, из которого вырастет великое древо славного рода, и его потомок однажды спасет этот мир, – провозгласил он сам себе. После некоторого молчания торжественно добавил: – Я принес вам свой самый первый дар!

Лица и события грядущего пронеслись перед его взором. Он увидел девицу с выпирающим животом, повивальную бабку, визжащего младенца; увидел обряд наречения девять ночей спустя и Сванхвит с малышом на руках. Обрызгав дитя водой, она назовет его Ильвингом, то есть Волчонком, и никто не будет знать почему. Никто, кроме нее одной.

Он пришпорил коня, и тот поскакал по поляне, чтобы оттолкнуться и вспарить ввысь в безоблачное голубое небо.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Когда Вульф открыл глаза, солнце уже стояло в зените, его сияющий диск просвечивал сквозь тонкий слой серых туч. Вульф долго смотрел в небо, пытаясь вспомнить, что произошло и почему он лежит на земле, привязанный к дереву. Повернул голову, и острая боль в правой ее части тотчас напомнила обо всех событиях прошлой ночи. В сознании прозвучали слова хримтурса, которые тот произнес, взирая на плененного человека: «Жертва Трюму, на закате…»

– Нет, – невольно вырвалось у Вульфа. Он удивился собственному голосу и вспомнил, как Сигурд простыл прошлой зимой. Тогда он говорил почти так же, как Вульф сейчас, – сипло, с присвистом.

В горле першило, мышцы ныли от усталости и ран. Два пореза на туловище пульсировали острой болью так, будто к этим местам приложили раскаленное железо. Руки и ноги были связаны и полностью обездвижены. До захода солнца оставалось еще достаточно времени, но он не видел никакого выхода, никакого спасения. Ему не хотелось верить в то, что он закончит свою жизнь как жертвенное животное. Глупо надеяться, что товарищи вернутся и освободят его: он приказал им спасать пленных и бежать отсюда. Сейчас они, должно быть, уже далеко.

Вульф опустил голову на жесткую землю и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Перед его внутренним взором проплыли картины теплого лета, широкого поля, покрытого сочной травой, полуобнаженной девушки, весело шагавшей к лесу. Вульф вздрогнул; его разум осветился всполохом молнии, когда из памяти всплыло видение. Оно озарило истерзанный рассудок ответами на вопросы, которые донимали его с тех пор, как он испил из источника мудрости. Вульф вспомнил хищника, оставившего свое звериное семя в утробе юной девушки; вспомнил, как зверь обернулся богом Одином; он также припомнил могучего орла, который опустился на камень на берегу Ингвифьорда и превратился в многомудрого аса. Он видел своего далекого предка во плоти и, лежа связанный на каменистой земле, ощущал, что в его человеческих жилах течет, порождая радугу доселе неведомых чувств, божественная влага; она несет в себе крупицы безграничных знаний и магических умений древних.

Дрожь прошлась по всему телу ледяной волной, вызывая доводящую до безумия чесотку. Казалось, из кожи лезут тысячи тончайших игл, превращаясь в острую, белую, как снег, щетину. Заболели суставы и сухожилия, где-то вытягиваясь в длину, а где-то сокращаясь; сердце забилось с силой кузнечного молота, выстукивая новый ритм жизни. Нос и челюсть вытянулись вперед, превратившись в волчью пасть с двумя рядами острых зубов и торчащими наружу клыками. Ногти на пальцах удлинились и изогнулись в когти, а все тело покрыла белая шерсть.