Прометей

Тени становились длиннее. На западе тонкая кровавая полоса прорезала монолит облаков, отливавших купоросной синью.

Жизнь пестрила узорами ковров, висящих на выгоревших стенах. Из распахнутой форточки доносился детский плач. Клокотание домашней птицы прорывалось сквозь щели запертых сараев, сливаясь с протяжным карканьем ворон.

Усилившийся ветер трепал цветастые детские колготки, болтавшиеся на провисшей бельевой верёвке.

Макс поднял воротник и втянул голову. В сгущающихся сумерках белело здание закрытой почты. Лишь из магазина разливался неуютный свет люминесцентных ламп, сопровождаемый напряжённым трансформаторным гулом.

Письмо с тихим шелестом провалилось в синий почтовый ящик.

На плечо Макса неожиданно легла рука и он, отбросив её, резко развернулся.

– Привет, – испуганно проронила Анна.

– Привет, – смущённо ответил Макс, приложив ладонь к сердцу, – нельзя же так пугать!

– Извини, я не хотела… не ожидала тебя увидеть. Что ты делаешь?

– Да-а, – протянул он, – письмо сестре отправлял…

– Сестре? Не хочешь присесть? – она указала на пятачок у магазина.

В центре пустого пространства стоял обшарпанный бетонный фонтан, окружённый узкими скамейками.

Они сели. Напротив сидела молодая пара, мелькая угольками тлеющих сигарет.

– Как ты? – поинтересовался Макс.

– Во всю топлю печь, вошла во вкус. Занавесила все шторы, как у тебя дома; бра-торшеров у меня, увы, пока нет, но я наполняю дом тёплым светом при помощи двух керосиновых ламп.

– Приятно слышать, что я в чём-то стал примером для подражания. Дрова есть? Могу наколоть, если хочешь.

– О, нет, спасибо. Я совершила отличный бартер, сыграв на пороке соседа: отдала ему самогон, оставшийся от прежней хозяйки, а он, в порыве благодарности, заполнил мне всю дровницу, да ещё с таким усердием, которого я не могла от него ожидать.

– Сколько литров ты ему отдала? – усмехнулся Макс.

– Всё, что было. Так он мне ещё и огород трактором вспахал.

– Ох… зная запасливость этого народа, в особенности прошлых его поколений, наверняка запасы были внушительными… а ты, как я понимаю, – он сделал паузу, – решила остаться?

Анна вопросительно посмотрела на него.

– Кто бы стал копать огород, собираясь бросить его? – объяснил свою догадку макс.

– Я как-то даже не задумывалась об этом, когда он предложил вспахать. Просто согласилась. Каждый раз, когда я пыталась хоть на что-то решиться, появлялось странное чувство… – она замолчала, пытаясь уловить мысль, ускользающую от восприятия, – … что-то похожее на чувство ответственности… будто я должна вернуться, а оставаясь, поступаю неправильно, безрассудно. Нет, она резко оборвала сама себя, – не могу сформулировать. Впрочем, неважно.

– Я думаю, – заговорил Макс, – что тебе тут, всего лишь, непривычно, а людям свойственно остерегаться всего нового. Вот и всё.

Раздался глухой стук – юноша напротив кинул пустую пивную бутылку в облезлую, шатающуюся урну и неуклюже обвил рукой талию девушки.

Анна поморщилась:

– Отвратительно. Хлестать холодное пиво в такую зябкую погоду, – она втянула голову в плечи.

– Скромное мещанское счастье. Стоит простить. Их радости никому не мешают жить, а потому мы не вправе ни мешать им, ни осуждать. Тем более не они сами, а внешние обстоятельства определили их образ мыслей и жизни, – снисходительно высказался Макс. – Я имею ввиду их социальное положение, из которого выросли эти нехитрые потребности.

– Бытие определяет сознание? – горячо возмутилась Анна, – Ну уж нет! Таким образом можно оправдать кого угодно. Я знала людей, которые были выше обстоятельств и, вопреки им, добивались того, что выходило далеко за их границы!

– Но ведь они были исключениями! – в тон ответил Макс. – Разве не так? Изгоями той инертной массы, в которой они пребывали.

Как будто некая мутация запустила цепочку рефлексов, отторгающих невежественную среду. Если отсечь обстоятельства, то получится, что эти «исключения» обладали некими априорными знаниями, а это уже удел этологии11 и конкурирующей концепции – бихевиоризма, не совсем тут уместных. Бытие определяет сознание, а потом уже наоборот. Человек неотделим от своей ситуации. Просто тем людям, о которых ты говоришь, удалось вовремя увидеть и осознать перспективы другой жизни, а это, ничто иное, как… обстоятельства.

– Споры просвещения не витают в воздухе, – сказала Анна, – по крайней мере, далеко не везде. Получается, люмпен-пролетариат (11) – явление естественноисторическое и неизбежное?

– Безусловно. Изобилие умных людей – помеха для государственной власти. Боюсь, что это стало аксиомой. Пости все социальные проекты, что я встречал, видели счастливое общество в его «одинаковости», а ведь развитый интеллект включает в себя ярковыраженную индивидуальность и людей уже не удовлетворить никакими универсальным средством.

Гармония жизни, в наступление которой так трепетно верят столетиями, не настигнет эту страну, пока интересы отдельного лица не приобретут хоть какое-то значение; пока человек будет оставаться средством государства.

– Почему примитивный взгляд на человека и его проблемы так притягателен для власти? – грустно вздохнула Анна.

– Не знаю… так удобнее. Почему русские так убеждены в превосходстве России над другими странами? Причём, эта убеждённость лишена рациональных обоснований. Или, почему тут так развит культ жертвенности и долготерпения?..

– А кто такой Джон Голт12? – рассмеялась Анна.

– Постой, откуда это? Не могу вспомнить.

– Ты что! Это же «Атлант расправил плечи»!

– А-а, – протянул Макс, – прекрасное произведение в защиту капитализма? Начинаю вспоминать.

– Прозвучало как-то презрительно…

– Да ну, нет. Я смутно помню детали книги, но хорошо помню её дух и то, с каким рвением я её читал. А капитализм… думаю, это лучшая из возможных общественно-экономических формаций. Нормальные торговые отношения между людьми: ты выполняешь работу, после получаешь вознаграждение.

– А как же кризис перепроизводства? «Великая депрессия»?

– Боюсь, что в любых человеческих отношениях не найти ничего абсолютного. А какая альтернатива? Социализм? Кажется, мы с тобой касались этой темы. Представь себе, ты упорно работаешь, творишь дело всей жизни, а потом к тебе приходят и говорят, что это не твоё, а общественное достояние, и потом отправляют к чёрту на рога, заявив, что ты – бесчестный эксплуататор – обкрадывал людей.

– Так что же тогда? Может, вовсе анархия?

– Ты так и сыпешь полярностями, – чуть остыв, заметил Макс, – это уже не совсем формация, это, скорее, общественно-экономическое течение.

И анархизм бывает разным: анархоиндивидуализм, анархокапитализм, коммунизм, наконец, партисипативный анархизм. В экономике последнего, например, основой должна быть солидарность, справедливость и самоуправление. Ничего не напоминает?

– Свобода, равенство, братство?..13

– Да. То есть, если раньше всё было плохо, то теперь все человеческие слабости исчезнут. Не будет места лжи, наживе… это как у Чернышевского: «сейчас хороших людей мало, потом их будет больше, а там – одни хорошие».

– То есть, ты предпочёл бы капитализм или что-то типа того?

– Мы с тобой как семиклассники начала двадцатого века, начитавшихся политических панфлетов, – заметил Макс. – Нет, я предпочитаю возделывать свой сад.

– Даже не знаю, что на это ответить…

– Просто не стоит пытаться сделать счастливыми всех. Это обречено на провал. Вспомни историю Христа. «Любого мессию ждёт что-то подобное».

– Может, пойдём? А то становится холодно, – предложила Анна.

– Пойдём… – поднялся Макс.

Они шли по тёмной дороге, оставив выпивших влюблённых наедине.

– Куда нам идти? Я тебя провожу.

– Не надо, – мягко отказала Анна, – мы уже почти пришли, – она остановилась, чуть коснувшись руки Макса, – мой дом, буквально, за углом… сейчас приду и погружусь в чтение… нашла на полках старое издание Дюма… замотаюсь в плед и окунусь в «Женскую войну».

– Хороший выбор, – поддержал Макс, – заходи на днях, выберем тебе интересную книгу.

– Непременно приду, – с готовностью она приняла приглашение.

Повисло неловкое молчание.

– Прощаемся? – улыбнулась Анна.

Макс всецело обратился в неуверенность, не решаясь идти на поводу чувств, охвативших его.

Она непринуждённо обняла его за шею и тихо сказала на ухо:

– До встречи, – и, так же неожиданно отстранившись, растворилась в тревожных сумерках осени.

Здание администрации существенно не менялось со времен эпохи позднего социализма: прямоугольная трехэтажная коробка из кирпича с облезлыми оконными рамами. Внутри царило запустение, пахло старой бумагой и пылью.

Макс растерялся среди коридоров с однообразными дверьми. Бесплодно побродив в тиши вымершего здания, он решил ориентироваться по протертостям линолеума, на котором за годы эксплуатации образовалось подобие тропинок. Метод навигации оказался верным – за одной из дверей раздавались звуки. Макс деликатно постучался и вошел.

Это оказалось неким подобием приемной с крайне скудной обстановкой: несколько стульев у стены, несгораемый шкаф и две школьные парты, на которых стоял компьютер. За ним с сосредоточенным видом сидел Степан.

Макс с силой хлопнул дверью.

– Да-да, я увидел вас. Одну минуту.

Колонки компьютера захлебывались звуками танкового сражения. Макс обошел парты и взглянул на монитор.

На экране танк, управляемый Степаном, героически противостоял неравным силам врага.

Макс сел на один из скрипучих стульев. Напротив висел выгоревший календарь за 2007 год. Он задумался о том, что происходило в его жизни в то время.

Тогда он с Мари начал много путешествовать. Ему было 27, а ей 19. Макс улыбнулся, когда вспомнил, как его сестра восхищалась Гаагой и стояла, широко раскрыв глаза, любуясь архитектурным ансамблем Бинненхофа.

Степан тяжело вздохнул и обратился к Максу:

– Вам придется подождать. Самардак ушел обедать.

– Он вызвал меня на допрос именно в это время и ушел? – поднял Макс брови.

Степан пожал плечами.

– Как бы это объяснить… здесь десятилетиями ничего не происходит, а тут – пожалуйста – убийство – шеф спятил и возомнил себя Коломбо, Пуаро и Холмсом в одном флаконе. Сейчас он полон энтузиазма и, кажется, разыгрывает сцену «хороший полицейский – плохой полицейский»…

– Как я понимаю, вы «хороший»?

– В его картине мира – да.

– А в вашей?

– Не знаю. Я делаю ровно то, что подразумевают мои обязанности.

– Человек-функция? Ни личных оценок, ни предрассудков?

– А зачем? Мне за них не заплатят, а остальное лишь работа, а не какой-нибудь фетиш.

Если вы совершили убийство и это докажут – отправитесь в тюрьму исправляться, нет – будете жить, как и жили, только, наверное, Самардак объявит вас кровным врагом.

– Почему?

– Либо он уверен, что вы убили, либо ему настолько надоело собирать в саду крыжовник, что он очень хочет, чтобы вы сказались убийцей. Я не вникал.

– Ваше равнодушие вызывает восхищение.

– Спасибо, – Максу показалось, что на лице Степана промелькнула тень улыбки.

Дверь открылась и вошел участковый, поглаживая себя по выдающемуся животу.

– К вам пришли, – уведомил его Степан.

– Что ж… – Самардак, нахмурившись с неприязнью посмотрел на Макса – Пройдемте ко мне в кабинет.

Кабинет почти не отличался от приемной. Те же стулья, те же парты, лишь рядом с компьютером лежала стопка журналов для дачников.

– Ваш паспорт, – потребовал участковый, усаживаясь за компьютер.

– Я не брал его с собой.

– А почему не брали?

– Зачем?

– Для удостоверения личности.

– Разве вы меня не узнаете? – улыбнулся Макс.

– Это правовая процедура. Не надо улыбаться, я вам не клоун.

– А у вас только клоуны вызывают улыбку?

Самардак насупившись промолчал, достал из ящика лист бумаги и ручку и начал составлять протокол допроса.

– Фамилия – имя – отчество?

– Они вам известны.

– Будете ерничать – я оставлю вас здесь на 48 часов для установления личности.

– Вам не стыдно? Вы сами провоцируете меня на подобное поведение.

Участковый снова не нашел что ответить.

– Число – месяц – год рождения?

– 14 января 1980 года.

– Место рождения?

– Москва.

– Семейное положение?

– Холост.

– Образование?

– Высшее.

– Последнее место работы?

Макс на секунду задумался:

– ВГТРК.

– Почему вы сюда переехали?

– По личным причинам.

– В каком году?

– Не помню. Примерно в 2010.

– Чем занимаетесь здесь?

– Огородом и садоводством.

– И все?

– И все.

– У вас здесь есть друзья?

– Нет.

– А враги?

– Нет.

– А где есть?

– Вы серьезно?

– Абсолютно.

– Предполагаю, что один сейчас сидит напротив меня.

– Вы мне угрожаете? – отложил ручку участковый.

– Вы бредите?

– Где вы были в ночь на 20-е июля?! – он резко встал со стула.

– В постели.

– Почему вы так уверены?

– Потому что у меня нет проблем со сном и ночью я сплю. Всегда.

Макс тоже встал.

Самардак с едва сдерживаемым гневом смотрел ему в глаза.

– Я прекрасно понимаю, что вы скорее всего выбрали случайную дату и манипулируя ею, вы пытаетесь сбить меня с толку и услышать то, что так хотите, но в этом нет смысла – я ничего не знаю.

И так же я понимаю, что вам было невыносимо скучно, а теперь появилось «дело», но… я к нему не имею никакого отношения.

Лицо участкового на секунду смягчилось:

– Я живу тут всю жизнь и знаю каждую собаку. В этой деревне никто не способен на убийство, а вас я совсем не знаю – вы чужак.

– Это ничего не доказывает, – спокойно сказал Макс.

– … но и не опровергает. Моя работа искать доказательства.

– Удачи вам в ней. Только бы вам найти верный путь… а я пока пойду у меня еще много дел дома. – Макс направился к выходу.

– Мы скоро увидимся, – пригрозил Самардак, тяжело усевшись на стул.

– Исключительно в принудительном порядке.

– Можете не сомневаться.

Макс вышел на улицу и глубоко вдохнул.

– Ну как? – спросил вдруг появившийся рядом Степан.

– Этому человеку срочно нужна психологическая помощь. Он был в шаге от того, чтобы размахивать перед моим лицом настольной лампой и требовать признательных показаний…

– Мне тоже кажется, что он переигрывает, – прикуривая сигарету заметил Степан.

– Может хоть вы мне объясните, что происходит?

– Как должностное лицо я не имею права это делать – тайна следствия.

– Тогда расскажите, как частное.

Степан улыбнулся подобно Джоконде и чуть помедлив заговорил:

– Одна бабуля обнаружила в лесу труп мужчины. Ему проломили череп, нанесли несколько ножевых и сбросили в воду. Он не местный, что очень странно. Ждем результата экспертиз, чтобы установить личность, время смерти и прочее…

– Так если не известно время смерти, то почему он вцепился в конкретную дату?

– Кто-то из следственного комитета предположил, что труп пробыл в воде около месяца – двух, вот наш шериф и ухватился за случайную дату в этом диапазоне.

– Да уж… а как вы думаете почему он выбрал именно меня?

– Вы здесь чужак и он не может понять почему вы сюда приехали. Как, впрочем, и вся деревня.

«1. Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени.

2. каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения.»

(Конституция РФ, ст. 23)

Глава III

«Вышинский»

Мыслительный процесс перестал доставлять Максу прежнее удовольствие. Подозрения роились у него в голове как личинки мух в испорченном сыре. О чем бы он ни думал все неизбежно возвращалось к истории с убийством…

Кто в деревне мог его совершить? Конечно, он знал не многих, но все же… Труп неизвестного в реке, проходящей вблизи его дома.

Как это могло произойти?

Он видел лишь одно объяснение: пришли за ним.

Совершенно не ясно почему именно сейчас, когда казалось, что все уже давно позади… Воображение само рисовало картину.

Ночь, огоньки звезд в небе… Настойчивый стук в дверь. Черное дуло пистолета, направленного в лицо. Лес, приближающийся звук воды, холодный свет фонарика, скользящий по листве…

Завязавшаяся борьба, грязь, тяжелое дыхание.

Кровь… крик филина, всплеск воды…

Темнота.

Воображение это или воспоминание?

Ответа нет.

Есть труп неизвестного, есть рана на голове. И есть человек, копающий под него. Если на его совести убийство, то может быть хоть она что-то подскажет?

Нет. Совесть молчит.

Макс вспомнил слова убийц, с кем ему когда-то довелось говорить. Они упоминали, что та рефлексия, которая всем знакома по фильмам по большей части художественное преувеличение; с произошедшим вскоре мирятся и живут дальше, не натыкаясь в темноте на призраков убитых и не стыдясь прошлого.

Но, как бы то ни было, нельзя полагаться на эти смутные ощущения, рвущиеся из области бессознательного. Надо знать наверняка, но… узнать детали преступления и не навести на себя подозрения невозможно.

В памяти чернели исчезнувшие месяца, которые могли бы все прояснить, но память, как и совесть упорно молчала, если, конечно, флешбэк в чаще леса не был игрой воображения.

Вопросы, вопросы, вопросы… и ни одного ответа.

Тупик ожидания и усилившиеся головные боли.

– Ух ты! Как вкусно пахнет! – восхитилась Анна.

Макс обхватил полотенцем противень и поставил его на стол.

От запекшейся корочки карамельного цвета поднимался пар.

Анна, откинув назад упавшую прядь волос, склонилась над пирогом.

– Кажется, ты ещё добавил корицу, да?

– Совсем немного, – Макс поставил перед ней чашку на тонком блюдце, расписанном фронтальными узорами.

Он заметил, что роспись привлекла её внимание.

– Очевидно, что это куплено не здесь, – произнесла Анна, рассматривая сервиз.

– Это мне прислала сестра из одного из своих путешествий. Уже не помню, откуда именно.

– Та, которой ты тогда отправлял письмо? – в вопросе проскользнула едва уловимая нотка ревности.

– Да, Мари – других родственников у меня и нет.

– Какая она? – спросила Анна, продолжая размешивать уже растворившийся сахар. Под внешним равнодушием скрывался живой интерес.

– Она… милая. Чуть младше меня… мы с ней полные противоположности – она, в отличие от меня, человек очень подвижный и общительный. Правда, с годами в ней всё стремительней развивается эмпатия: её душа не просто откликается на чужие чувства – она резонирует, принимая на себя эмоции ближнего, зачастую даже преувеличивая оригинал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Ювенал Децим Юний (ок. 60 – ок. 127), римский поэт-сатирик. Известен как классик «суровой сатиры». Проникнутые обвинительным пафосом сатиры Ювенала, написанные в форме философской дистрибы, направлены против различных слоёв римского общества – от низов до придворных слоёв.

2

Караваджо (наст. фам. Меризи) Микеланджело да (1573 – 1610) итальянский живописец. Основоположник реалистического направления в европейской живописи 17 в., внёс в неё демократизм, повышенное чувство материальности, эмоциональное напряжение.

3

Аврелий Марк (121—180), римский император с 161 года из династии Антонинов. Представитель позднего стоицизма (философское сочинение «Наедине с собой»).

4

Лютер Мартин (1483 – 1546) – деятель Реформации в Германии. Макиавелли Никколо (1469- 1527) итальянский политический мыслитель, историк, писатель. Ради упрочнения государства считал допустимыми любые средства. Отсюда термин «макиавеллизм» для определения политики, пренебрегающей нормами морали. Сакс Ганс (1494 – 1576) немецкий поэт. Был актёром и руководителем любительской труппы. Свыше 6 тысяч церковных и светских песен, шпрухов, шванков, фастнахтшпилей, отмеченных наблюдательностью, весёлым лукавством и в то же время назидательных. Вега Карпьо (Лопе де Вега) Лопе Феликс де (1562 – 1635) испанский драматург. Крупный представитель Возрождения. Автор свыше 2 тысяч пьес, романов, стихов. Мильтон Джон (1608 – 1674) английский поэт и политический деятель. В библейских образах поэм «Потерянный рай» (1667) и «Возвращённый рай» (1671) отразил революционные события (в период Английской буржуазной революции 17 в. – сторонник индепендентов), поставил вопрос о праве человека преступать освящённую богословием мораль.

5

Мольер (Жан Батист Поклен) (1622 – 1673) французский комедиограф, актёр, театральный деятель, реформатор сценического искусства. Сочетая традиции народного театра с достижениями классицизма создал жанр социально-бытовой комедии. ДэниэлКиз (1927 – 2014) американский писатель и филолог, обладатель высших наград в жанре научной фантастики.

6

Эразм Роттердамский, Дезидерий (1469 – 1536) гуманист эпохи Возрождения, филолог, писатель. Автор «Похвалы глупости» (1509) – сатиры, высмеивавшей нравы и пороки современного ему общества. Сыграл большую роль в подготовке Реформации, но не принял её. Враг религиозного фанатизма. Босх (Бос вас Акен) Хиеронимус (ок. 1460 – 1516) нидерландский живописец. «Корабль дураков» – позднее произведение Босха, где главная тема: порицание и осмеяние человеческих пороков. Это своего рода живописная притча о нравственном обнищании церкви, о лени, пьянстве, обжорстве, тщеславии людей. Босх сравнивает мир с бесцельно плывущей баржей, гонимой волнами. Поль Мишель Фуко (1926 – 1984) французский философ, теоретик культуры и историк.

7

Мор Томас (1478 – 1535) английский гуманист, государственный деятель и писатель; один из основоположников утопического социализма. Друг Эразма Роттердамского. Канцлер Англии в 1529 – 1532. Будучи католиком, отказался дать присягу королю как «верховному главе» англиканской церкви, после чего обвинён в государственной измене и казнён; канонизирован католической церковью (1935). В сочинении «Утопия» (1516), содержащем описание идеального строя фантастического острова Утопия изобразил общество, где нет частной собственности и обобществлены производства и быт; труд – обязанность всех, распределение происходит по потребности.

8

«Умирающий лев» – скульптурная композиция, созданная по эскизу БертеляТорвальдсена (1768/70 – 1844) в швейцарском городе Люцерн. Посвящена доблести швейцарских гвардейцев, павших при сопротивлении штурму дворца Тюильри в день восстания 10 августа 1792 года.

9

Имеется ввиду произведение И. С. Тургенева (1818 – 1883) «Отцы и дети», где воссозданы образы уходящей дворянской культуры (Кирсанов) и новых героев эпохи (Базаров). В формальной школьной программе принято трактовать конфликт Кирсанова и Базарова как типичную «проблему поколений», но в первую очередь это конфликт убеждений, где «нигилизм» стоит читать как «бунт/революцию».

10

«Отец Горио» (1834—1835) произведение французского писателя Оноре де Бальзака (1799 – 1850), в котором реалистично показаны трагические взаимоотношения отца и двух его дочерей. «Лолита» (1955) скандально известное произведение русско-американского писателя Владимира Набокова (1899—1977), запрещённое в своё время во многих странах мира, помимо эпатажа выделяется стилистической изысканностью. Эдипов комплекс. Согласно психоанализу Фрейда, комплексы формируются вокруг влечений, подвергшихся вытеснению в область бессознательного. В частности, Эдипов комплекс как результат вытеснения в раннем детстве враждебных импульсов по отношению к отцу.

11

Этология – наука, изучающая поведение животных в естественных условиях; уделяет преимущественное внимание анализу генетически обусловленных (наследственных, инстинктивных) компонентов поведения, а также проблемам эволюции поведения. Бихевиоризм – ведущее направление американской психологии не сознание, а поведение, понимаемое как совокупность двигат и сводимых к ним словесных и эмоциональных ответов (реакций) на воздействия (стимулы) внешней среды. Люмпен-пролетариат (от нем. Lumpen – лохмотья) – низшие слои населения (бродяги, нищие, уголовные элементы и т.д.)