Неуязвимые

А может, ей это только кажется, в самом деле. Само наличие в ее доме чужого человека вызывало тревожное чувство. Жуткое такое, скребущееся внизу живота, заставляющее перекатываться с подушки на подушку в надежде хоть как-то уснуть. Не удалось. Пару часов спутанного забвения, и ее разбудил настойчивый скулеж за дверью. Гулять пора.

Локи бодро выскочил на крыльцо, виляя хвостом, а Джен вывалилась из дома, будто зомби, только что поднятый из могилы. Попутно бросила взгляд на Шейна: тот спал на диване, прижимая к себе одну из подушек. «Чувствуй себя как дома», называется, ага.

Утренний холод привел Джен в чувство самым бесцеремонным образом. Она закурила, не обращая внимания на мороз, обжигающий костяшки. Дорогу занесло от души. Но к обеду снег расчистят, и этот возмутитель спокойствия свалит обратно в свой Голливуд. Ну, или в свой отель. И все. Больше никаких бессонных ночей.

Окурок полетел в уличную пепельницу, запорошенную снегом. Внимание на себя отвлек жужжащий в кармане телефон. Это отец.

– Привет. Нет, не сплю. Да, – Джен вздохнула. – Да, я в курсе, что оранжевый уровень. Просто метель, как обычно. Я в порядке. Правда, все нормально. Пока, пап. И я тебя.

– Беспокоится?

Голос Шейна за спиной заставил Джен резко повернуть голову. Он стоял в дверях в куртке нараспашку.

– Да так, знаешь. Как все отцы.

– Не знаю, если честно, – Шейн подошел ближе к ней, доставая из кармана свои сигареты. Почему-то Джен удивило, что он курит, но она быстро отмела эту мысль. Пусть делает, что хочет. Не ее дело, в конце концов. – Моему на меня плевать.

– Оу, – Джен решила затянуться еще одной сигаретой, раз уж они тут стоят. Просто так. За компанию. – Мне жаль.

– Да неважно, – Шейн пожал плечами. – Он сам ушел из нашей семьи.

– Неудачник.

Шейн усмехнулся.

– Ушел к другой женщине, мама в тот же день собрала вещи, и мы переехали в Калифорнию.

– А где вы раньше жили?

– В Миннесоте. Недалеко отсюда, кстати, и также холодно.

– Решили начать новую жизнь?

– Вроде того. Она рассказывала, что сначала хотела начать ее на Аляске, но я рад, что она передумала.

Джен слегка улыбнулась.

– Мои тоже живут раздельно. Папа в Нью-Йорке, мама с сестрой в России.

– А ты почему здесь?

– Я выбрала свой путь, – Шейн посмотрел на нее, чуть склонив голову. Не рассказывать же ему, от какой жизни она сбежала. – А ты?

– Что я?

– Ты почему здесь?

– В отпуск приехал. На пару дней.

– К нам обычно приезжают кататься на лыжах, а не на мотоциклах.

Шейн хмыкнул и опустил взгляд вниз.

– Пойдем в дом? – предложила Джен. Он кивнул и затушил окурок.

– Булочки будешь? Вчерашние, правда, – Джен бросила на стол пакет с давно остывшими булочками Мэг.

– Буду. Давай, я тебе помогу. Может, кофе сделать?

Он взял чайник, а Джен вдруг вспомнила его последний фильм. Брутальный гангстер из «Смертельного оружия», режущий головы направо и налево, стоял на ее кухне в ее домашних тапках в виде морды собаки. С чайником. Еще и волосы завязал, только фартука не хватает для полной картины. Того фартука с петухом, который бабушка ее носила. Джен не смогла сдержать смешок.

– Что?

– Ллойд, – она назвала его именем персонажа, – уже бы пришиб меня этим чайником.

– Хм. Я думаю, он бы вылил на тебя кипяток, чтобы дезориентировать, – невозмутимо отвечает Шейн. – А потом взял бы вилку.

– Почему не нож? У меня их вон сколько.

– Вилка как-то изощреннее, – пожал плечами Шейн. – Больше в духе кино.

– Ладно, я просто представила Ллойда в фартуке своей бабушки.

– Уверен, твоя бабушка была красоткой. А по дому все суровые убийцы так ходят.

– Я знаю, как выглядят суровые убийцы.

– Ах, ну да, ты же из России.

Прежде чем Джен успела решить, стоит считать этот комментарий расистским или нет, Шейн протянул ей кофе. Но насчет убийц он прав, подумала она. Все они выглядели пугающе нормально.

Завтракали на маленькой, залитой солнечным светом кухне. За окном блестел снег.

– Тихо здесь, – сказал Шейн, поворачиваясь к окну.

– Да, после города поначалу сложно привыкнуть.

– Я привык, – он пожал плечами и добавил: – Как будто всю жизнь тут жил. Мы в похожем на ваш городке «Холодный февраль» снимали.

– Не смотрела, – призналась Джен.

– Это любовная драма. Герой прилетает оформить наследство отца, а там она. Красивая, добрая, немного загадочная девушка, – он повернул голову и посмотрел на Джен в полуулыбке. – Отказывает ему, а он ее добивается. Я тогда был гораздо моложе и симпатичнее.

– Да ты и сейчас…, – «безумно горячий, обаятельный и самый привлекательный мужчина, которого я встречала», подумала Джен, но сказала: – …хорошо выглядишь. – И тут же решила сменить тему, – Как рука?

– Не болит почти, – он подтянул рукав, демонстрируя синяк. – Я же говорил, просто ушиб.

– Значит, в больницу не едем? Ну ладно, – Джен посмотрела на него с прищуром.

– Кто еще так обо мне позаботится, – усмехнулся Шейн.

– А что ж ты с собой заботливую красотку не привез?

– Я планировал с лучшим другом приехать, – вздохнул он.

– Почему не приехал?

– Он погиб.

Вот это поворот, подумала Джен и осторожно, почти незаметно коснулась его предплечья, сразу же убрав руку.

– Мне очень жаль.

– Все нормально, – он посмотрел на нее. – Это было год назад.

– Что произошло?

Шейн не ответил.

– Ты не обязан рассказывать, – тихо начала Джен. – Но если вдруг захочешь, я бы тебя выслушала.

Шейн посмотрел на нее, как ей показалось, с благодарностью, опустил глаза в свою кружку, помолчал еще немного, затем сказал:

– Он разбился на мотоцикле. Несчастный случай, не справился с управлением.

– Оу, – Джен тоже посмотрела в свою кружку, пытаясь найти нужные слова. Какая злая ирония, сначала его друг, теперь он чуть не…

Она чуть не спросила, не решил ли он отправиться вслед за ним, но вовремя прикусила язык. Шейн молчал, и ей вдруг показалось, что в комнате стало чересчур тихо. Джен снова дотронулась до его руки, так же осторожно, но теперь не спешила убирать ее. Она сомневалась, что это правильно, чувствовала, что как-то бесцеремонно вторглась в его жизнь. Но в глазах Шейна не было злости, только печаль. Он вздохнул, провел едва заметно провел пальцами по ладони Джен, и она, сама того не ожидая от себя, взяла его ладонь в свою.

Снег действительно расчистили уже к обеду. Джен еще раз спросила про больницу, и убедившись, что Шейн в порядке, отвезла его в отель. На парковке курили какие-то парни, и Джен снова занервничала. Не хотела привлекать к себе внимание. Шейн обернул лицо шарфом. Вот и все, он сейчас уйдет. «Это очень хорошо»,– убеждала себя Джен, – «это очень хорошо».

– Можно мне твой номер? – вдруг спросил Шейн, – В любом мессенджере.

– Зачем?

– Вдруг я все-таки захочу покататься на лыжах, – улыбнулся он. – Покажешь мне, что где.

Вопреки своим ожиданиям, когда Шейн вышел из машины, Джен не почувствовала облегчения.

***

Несмотря на теплое пальто и вездесущий шарф, Шейну было холодно. Холодно возвращаться в пустой номер, обратно к мыслям о работе. Даже сам отель показался ему каким-то чрезмерно безлюдным: на ресепшене никого не было, и весь персонал куда-то подевался. Оно и к лучшему, – подумал Шейн. Меньше любопытных глаз.

Но когда он открыл дверь, что-то заставило его насторожиться. В отличие от холла отеля, его номер не был пустым.

В нос ударил удушающий запах розовых духов, и Шейн зашелся в кашле. В комнате что-то упало.

– Кто здесь? – Шейн в темноте попытался нащупать что-нибудь, что сгодится в качестве оружия. Подвернулась настольная лампа.

Шейн включил свет, и увидел невероятно худую бледную девушку. Растрепанная, с глазами на выкате, она смотрела прямо на него. От этого взгляда Шейну непроизвольно захотелось попятиться, но он не стал.

– Кто вы, и что вы делаете в моем номере?

Девушка молчала. Выглядела она странно: короткое розовое платье не по сезону, куртка и высокие сапоги на каблуках.

– Я прошу вас уйти, – сказал Шейн, стараясь звучать как можно сдержаннее. Взгляд девушки чувствовался неадекватным, а с сумасшедшими лучше не конфликтовать.

– Пожалуйста.

– Я Хезер, – взволнованно сказала она, продолжая пристально смотреть на Шейна.

– Я прошу вас уйти, Хезер. Или мне придется позвать охрану.

– Я ваша самая большая фанатка.

Шейн вздохнул и повторил, сохраняя ровный тон:

– Давайте не будем усугублять ситуацию, просто выйдете и…

– Охрана не придет, – вдруг сказала она, и сделала резкий шаг вперед, слегка шатаясь. – Моя сестра работает здесь. Они с ней. Они знают.

Что за бред. Шейн понимал, что она наверняка не в себе, но легче от этого не становилось.

– Что вам нужно?

– Вы, – и она бросилась на него, чуть не сбив с ног. Одной рукой Шейн все еще держал лампу, другой схватил Хезер за локоть. Она тянула его свитер на себя.

– Успокойтесь. Я вызову полицию.

Кажется, упоминание полиции немного остудило ее пыл, потому что она ослабила хватку.

– Можно вас обнять?

– Нет. Не надо меня трогать, пожалуйста, просто уходите.

Он вытолкнул растерянную, но все еще безумно смотрящую на него Хезер за дверь. Вернул на полку эту треклятую лампу. В комнате был беспорядок. Его вещи были вывернуты из чемодана и разбросаны по всему полу. Эта Хезер скорее всего взяла себе что-нибудь на память. Так и есть: оглядев комнату, Шейн заметил, что пропал один из его любимых шарфов. Темно-серый, кашемировый. Неприятно, но и черт бы с ним. Если про сестру и охрану правда, то Хезер вряд ли далеко ушла. Надо убираться отсюда поскорее.

– Джен? Мне неловко снова беспокоить тебя, но ты недалеко уехала?

Шейн сел у стены и тяжело вздохнул. Как же он устал.

Сестра

Джен снова смотрела в потолок. Локи сидел на широком подоконнике и с тоской глядел в большое, до самого потолка, окно. Скучает, подумала Джен. Предатель.

Джен сама очень любила это окно и в другое время с удовольствием бы посидела на подоконнике. Но сегодня что-то не хотелось вставать. А вот курить очень даже хотелось.

Джен дотянулась до пачки и закурила прямо в постели. Было гадко.

Шейн улетел вчера. Домой, в Лос-Анджелес. Джен тогда не хотела себе признаваться, но она была рада, что он вернулся. Позвонил, сказал что-то про «ужасный отель» и попросил приехать за ним. Она тогда всю дорогу пыталась сдерживать глупую улыбку. А когда Шейн рассказал про напавшую на него фанатку, Джен и вовсе почувствовала себя героем. «И почему он постоянно играет каких-то отмороженных гангстеров», – пронеслось в голове у Джен. – «Ему так идет роль дамы в беде». Какой же он красивый, черт возьми.

Нет, нет и нет. Джен одернула себя, выпустив очередную струю дыма в потолок. Сколько у них разницы в возрасте? Лет тридцать? Да и жизнь у них совсем разная. Где Шейн Томас, голливудский секс-символ, а где какая-то Джен из какого-то мухосранска? Шейн Томас может выбрать себе кого угодно.

Джен вздохнула, стряхнула пепел с одеяла и поплелась в ванную. В большое зеркало над раковиной захотелось чем-нибудь запустить. Ни кожи, ни рожи. Обычная девушка, невзрачная, каких миллион. Слишком круглое, на взгляд Джен, лицо, которое в особо плохие дни она презрительно называла «блином». Волосы жесткие, цвета какого-то грязного болота. Глаза, и те неправильной формы. Ни жопы накачанной, ни скул этих, которые сейчас модные. Ни-че-го. Татуировка одна на ребрах. В виде кинжала. Юношеский протест.

Джен включила воду. Струя неприятно врезалась в потрескавшуюся кожу на костяшках. Надо как-то собираться, приводить себя в порядок.

Шейн вчера проторчал в ее душе почти час. Потом они снова сидели в ее гостиной, допивали открытое вино. Он тогда долго смотрел на нее, и Джен до сих пор ощущала эту щекочущую неловкость.

Опустила лицо в холодную воду. Вынырнула, и вновь встретилась со своим отражением, оперевшись рукой о зеркало. Ну все, хватит сопли распускать. «Будь мужиком», как любил говорить отец, «будь мужиком в любой ситуации».

– Локи, жопа с ушами, где ты? – она позвала собаку, попутно натягивая штаны. – Поехали, закупимся барахлом.

Не то, чтобы им особо нужно в магазин. Но поехать куда-нибудь развеяться не помешает. Можно, опять же, у Мэг зависнуть. Заказать латте или даже побаловать себя чем-нибудь из сезонного меню. В мастерскую можно заехать, давно хотела взять новый комплект шин, но все никак руки не доходили. Вот, есть повод.

Мэг встретила их подозрительным взглядом и шепнула что-то пожилой клиентке в меховой шапке. Та тоже покосилась на Джен. Ну что еще?

– Мэдисоны заходили, – сообщила ей Мэг, не успевая даже выслушать заказ. Джен понятия не имела, кто такие Мэдисоны. – Их мелкая, Хезер, такое про тебя ляпнула, ну я прям упала. Говорит, русская с холма шашни водит с актером этим из «Смертельного оружия». Я поначалу даже не поверила, но сестра ее в том отеле работает, сама все видела, ты, говорят, его на машине забирала.

Джен открыла рот, чтобы ответить, но Мэг говорила и говорила:

– Никогда бы не подумала, что ты такая. Ну, в смысле, что мужика такого отхватишь. Ты вообще не похожа на этих разукрашенных, кто за деньгами гоняется. Но все равно молодец, не в силиконовых губах, значит, счастье.

Джен даже забыла про латте. Ну спасибо. Не в силиконовых губах? Это ее сейчас с эскортницей сравнили? Не понятно, в чью пользу, но все равно. Зачем вот так грубо лезть в чужую личную жизнь? И хоть у нее и нет никакой личной жизни, Мэг последний человек, которого это касается!

Пожилая клиентка за столиком что-то увлеченно пересказывала своей подружке в такой же нелепой меховой шапке. Наверняка только что эта сплетня обросла какими-нибудь грязными подробностями.

– Нет, – Джен резко оборвала болтовню Мэг. – У Мэдисонов глаза в жопе, а мозги еще дальше.

Она сказала это так громко, что даже те старушки за столиком повернулись.

– Своей личной жизни нет?

Одна из них что-то пробормотала и они оскорбленно отвернулись.

– Мне с собой большой черный кофе, – Джен вытащила из кармана пару смятых долларов. Локи даже не стал сегодня выпрашивать печенье, просто тихо пристроился у хозяйских ног.

В мастерскую заезжать не стали. Остановились прогуляться на площади, где каток. Зимой тут очень красиво. Рождественский декор еще не сняли, несмотря на то, что февраль. В Норт-Хилле все делалось медленно.

«Кроме сплетен», – промелькнула гадкая мысль, – «сплетни здесь разносятся со скоростью звука».

Зря она так резко, думала Джен с сожалением. Ей ведь в эту пекарню еще ходить. Да и сплетня эта так, пустяковая. Поговорят два дня и перестанут. Судя по тому, как Шейну понравился Норт-Хилл, он сюда больше не приедет. Конец истории. Кому вообще есть дело до того, что несет какая-то Хезер? Кстати, не та ли это неадекватная Хезер, которая вломилась в его номер? Джен вспомнила девушку около отеля, которая неприкрыто пялилась на них с Шейном. Невольно вырвался мрачный смешок. Вот это она обрела себе врага, конечно. Поклонники – страшные люди. А эта Хезер еще и знает, кто она.

Джен бросила взгляд на каток. Счастливые парочки врезались в бортики и в друг друга с глупыми улыбками. Кто-то падал, разбивая нос о толстый лед, кто-то виртуозно крутился на одной ноге. Интересно, умел ли Шейн кататься? Тьфу, опять этот Шейн. Топов всяких «Кинопоисков» ему мало, надо еще и ее мысли занять.

Остывший кофе перестал привлекать, и Джен выбросила разноцветный стакан по дороге к машине. Дома она достала залежавшуюся пачку чипсов и легла на диван в обнимку с собакой. Смотреть «Холодный февраль».

В реальность ее вернул неожиданный звонок по FaceTime. На экране показалось недовольное, раскрасневшееся от мороза лицо сестры.

– Женя, е-мое, я тут должна в снеговика превратиться? Я же кинула точное время прилета, тебя где носит?

Черт! Джен подскочила, чуть не свалившись с дивана. Маша! Неделю назад сестра написала, что они с мамой собираются в Америку. Мама сразу в Нью-Йорк, а Маша хотела к Джен. Точную дату и время она действительно отправляла, вот только Джен за всеми последними событиями совершенно забыла про этот визит. И теперь Маша стояла у входа в аэропорт с рюкзаком и очень грозным лицом.

– Быстрее давай, я здесь не молодею!

Как только Маша увидела Джен, тут же бросилась ее обнимать. Джен с радостью ответила на этот порыв. Машины волосы щекотали лицо и пахли ее любимым клубничным кондиционером. Так знакомо и успокаивающе, будто бы Джен сама вернулась домой. Когда приехали, Маша еще и Локи затискала в объятиях, и теперь ее белоснежная толстовка была вся в рыжих волосках.

– Только давай по-русски, а? – попросила Маша, усаживаясь за стол. Джен заварила чай.

– И как же ты собралась здесь в колледже учиться?

Маша закатила глаза.

– Ой, Жень, не капай на мозги, мне дома матери хватает.

– Как она там?

– Снова пластику сделала.

Джен вздохнула.

– Где на этот раз?

– Она считает, что ее скулы недостаточно выразительные.

Да уж. Помешались все, что-ли, на этих скулах?

– Она и про мои скулы так говорит, – сказала вдруг Маша, отчего Джен чуть не поперхнулась чаем. Маша похожа на нее саму: волосы от природы такие же темно-русые, только Маша в блондинку красится. Брови густые. Только вот глаза светлые – в маму. Лицо тоже чуть круглое, и правда без выраженных скул, но разве можно говорить такое ребенку?

– Все нормально с твоими скулами, пусть не придумывает. И не позволяй ей заставлять тебя делать то, что ты не хочешь.

– Тебе легко говорить, ты с ней не живешь, – Маша уныло размешала чай и обратила внимание на почти пустую бутылку вина.

– Бухаешь тут? – спросила она, и прежде, чем Джен успела придумать ответ, добавила: – нальешь мне?

– Тебе шестнадцать, а не двадцать один, – покачала головой Джен.

– И что у вас за страна такая? Водить машину уже можно, а пить нельзя. Закурить-то хоть дашь?

– Нет!

– Вот и приезжай в гости к любимой сестре, – проворчала Маша. – Вместо гостеприимства одно занудство. А я тебе, между прочим, зефирки твои любимые везла через весь океан. А ты!

Зефирки Маша достала, – мятные, с кусочками шоколада – подняла глаза на Джен и спросила:

– Ты же к папе поедешь?

Джен нахмурилась. Большую часть времени отец предпочитал держать семью на расстоянии от себя. Специфика «серьезного бизнеса».

– Сейчас?

– Ну…ты про завещание слышала? – Маша говорила тихо, с волнением в глазах.

О боже. Да, конечно, Джен слышала. Когда Джен в последний раз вделась с отцом, она чуть не погибла в перестрелке. Отец что-то не поделил с одним из картелей. Джен отделалась легким испугом, а вот отец просто просто помешался на этом завещании. Инцидент был из ряда вон, никому из партнеров не выгодно его убивать, но отец решил, что «смерь наступает ему на пятки». Написал завещание, постоянно твердил, что хочет «увидеться с семьей в последный раз, пока не поздно».

– Так вы…поэтому приехали?

– Мама хочет убедиться, что он не поехал кукухой. Так что надеюсь, что нет. Не поэтому.

Пару минут они молчали. Потом Маша, видимо решив сменить тему на более веселую, перебралась на диван к ноутбуку Джен.

– Кино смотришь?

Джен все-таки разлила остатки вина в два стакана и протянула один Маше. По справедливости.

– Оо, «Холодный февраль». Классный фильм, – Маша с благодарностью приняла стакан. – Одна из первых режиссерских работ Алана Стэта. И молодой Шейн Томас такой красавчик. Кстати…

Глаза Маши как-то подозрительно заблестели.

– …В Нью-Йорке сейчас будут съемки второго «Смертельного оружия» проходить. Это инфа сотка, я твиттер Мэтта Роуза читаю. Мы можем даже что-нибудь увидеть, если нам очень повезет. Круто, да?

Да уж, вздохнула Джен. Кому-то в этой жизни должно и повезти.

Часть II. Нью-Йорк. Солнце

Слишком жарко. Нет, Шейн, конечно был рад, что мороз больше не прожигал его кожу, и теплый климат ему привычнее. Но вместе с этим солнцем вернулся и огромный груз проблем. В аэропорту приходилось пробираться сквозь толпу в неприятно прилипающей к телу толстовке, периодически останавливаясь, чтобы улыбнуться кому-то на камеру. Потом пришлось присесть на несколько минут на скамейку, чтобы отдышаться. Из Лос-Анджелеса как будто выкачали весь воздух. Духота и знакомые декорации позволяли постепенно вернуться в привычное рабочее состояние. Шейн включил телефон. Он отозвался вибрацией и перегруженным от сообщений экраном.

Уилл (11): «Ты специально игнорируешь?»

Шерил: «Слышала, ты скоро будешь в Нью-Йорке. Хотела попросить кое о чем».

Мэтт (2): «Шейн, перезвони».

Сара: «Ты видел, как они доработали сценарий? Что за идиоты».

Мама: «Шейн, пришли денег».

Кузен Джимми: «Хей, тут у меня крутая идея для стартапа, долго объяснять, но может, подкинешь мне тысяч 50-70?»

И еще куча уведомлений. Шейн почувствовал легкую грусть, когда заметил, что Джен ничего не написала ему. Хотя, что она могла написать? Так мало времени прошло с их встречи.

Он обратил внимание на молодую пару, выходящую из аэропорта. Девушка, прикрываясь солнечными очками, что-то весело щебетала парню, а тот, рассеянно оглядываясь по сторонам, тащил чемоданы. Первый день в городе. В Лос-Анджелес обычно приезжают начинать новую жизнь, а не возвращаться в старую. А Шейну приходилось возвращаться. Приходилось идти, глотая дорожную пыль и задыхаться от слишком резкого запаха ароматизатора в такси. Шейн жил здесь с детства и по праву мог считать этот город родным. Он возвращался сюда каждый раз: со съемок в самых закоулках Америки, из редких поездок к матери в Мексику, запойных и сумасшедших путешествий в Европу. Лос-Анджелес был его домом. Но теперь того магнита, притягивающего Шейна обратно из любой точки мира, с ним было. Не было Итана.

На голливудских холмах воздуха едва ли больше. Конечно, может Шейну только так казалось, однажды он уже разучился дышать.

Шейн бросил сумку на пороге пустого дома, наглухо запирая дверь. Прошелся рукой по стальному стеллажу. Ни пылинки. Домработница недавно убиралась. Да, точно. Вся обувь стояла строго в ряд и настенные часы, имеющие привычку каким-то образом постоянно наклоняться набок, висели ровно. Эта женщина, если увлекалась, могла даже книги в алфавитном порядке расставить.

Шейн позвал ее, но его голос только эхом прошелся по всем комнатам. Даже жаль. Перекинуться с кем-нибудь парой слов сейчас было бы кстати. С Итаном они встречались каждый раз, когда кто-то из них возвращался из поездок. Традицию поклялись соблюдать до самого конца. Пока кто-то из них не отбросит коньки. «От передоза счастья на красивой девушке», – говорил Итан. Вот так он хотел умереть.

Красивая девушка, по меркам Итана, конечно, оставила Шейну тонну сообщений о том, что он должен был приехать на ее очередную тусовку, посвящённую годовщине смерти Итана. И о том, как все хотели бы его там видеть. Кто все? Кто ищет повод напиться и может отметить Уилл в соцсетях? Сама она была на редкость назойливым и утомляющим человеком, неизвестно как зацепившем внимание его лучшего друга. И если бы Итан так срочно не понадобился ей той ночью, он, может, и не поехал бы никуда… Так, стоп.

Шейн сел на свеже застеленную постель, стараясь выкинуть эти пустые мысли из головы. Глупо обвинять девушку. Глупо обвинять кого-либо вообще.

С тех пор, как Итан перестал бывать здесь, дом начал казался Шейну серым и необжитым.

Чтобы занять себя, Шейн спустился в винный погреб, достал бутылку Шато Бордо 1988 года и вернулся в спальню. На сообщения все же ответил. Перевел матери денег, сколько ей было нужно. В последнее время эти просьбы повторялись все чаще, и Шейн только надеялся, что у нее нет проблем со здоровьем и она не подсела на кокаин. Кузену тоже помог, хоть и понимал, что это бесполезно. Семья, все-таки.

Видеозвонок от Сары. Вечер хоть чуть-чуть, но обещал быть веселым.

– Шейн, это посто жесть, они тупые, как жопа кабана, – Сара куда-то шла по улице, телефон немного дергался и звук пропадал из-за ветра. – Утром в студию звонила, уже поругалась и с Сэмом, и с его боссом, какой же он мерзкий сексист!

Шейн не стал спрашивать, в чем дело. Очевидно, новая версия сценария совершенно не понравилась его коллеге.

– Чуть только у женщины появилось хоть немного интеллекта и закрытая одежда, так этому старому козлу обязательно надо было влезть и все испортить. Яйца у него, что ли, отвалятся, если он продуманного женского персонажа напишет? Хорошо, что Мэтт сразу мне прислал с правками, я утром такая злая была.

Сара и сейчас выглядела очень злой и возмущенной, Шейн мог себе представить, как она кричала по телефону утром. Это было нормально для нее.