Мертвые цветы

– Извини, я уснула, – Вика села рядом, выводя меня из раздумий. – Есть будешь?

– Нет, прости, я уже поел.

– Где? – Вика напряглась и даже немного приподнялась, будто собираясь устроить мне скандал.

– На встрече, где же еще.

Девушка замолчала, видимо, смакуя и пытаясь понять, лгу я ей или нет. Видимо, сойдясь душой и сердцем на последнем варианте, она снова заулыбалась и игриво позвала меня в кровать. Сопротивляться ей не хотелось, да и я обещал – пришлось сдержать свое слово.

Забавное происшествие

Утром я бодро проснулся по будильнику ровно в семь часов утра. Настроение было прекрасным. Я вышел на балкон и закурил сигарету, разглядывая пробуждающийся город.

Напротив моего дома зажигались огни ТЦ, готовящегося к открытию. Работники его лениво топали к парадным дверям. Машины, бегущие по шоссе, несли своих хозяев навстречу очередному рабочему дню. Несмотря на всю обыденность этого утра, я видел жизнь этого города – бурлящий поток людей, пусть и немного хиловатый по сравнению с этим же потоком в любое другое время года, огромные высокие деревья с густыми, насыщенными зеленым кронами, колонны автомобилей, ревущих и тихих, старых и новых – все это заставляло чувствовать, что город живой, как и я, как и мы все. Его огромное сердце, кипящее в бойлерных, кровеносная система в виде труб, тяжелые засоренные больные легкие – трубы коптящих небо заводов – все это было таким же настоящим, таким же осязаемым, как если бы город был человеком.

К сожалению, времени на дальнейшие размышления у меня не было, и я вынужден был пойти в душ, завтракать и собираться на конкурс. По прогнозу сегодня должно было быть жарко, поэтому я не стал надевать пиджак, а рукава рубашки закатал до локтей. Вику на выходе я будить не стал – девушка сладко спала и будить ее совершенно не хотелось. Выглядела она чересчур мило, отчего я расчувствовался и даже поцеловал ее в лоб.

Я хотел набрать Владу, чтобы он подкинул меня до Насти, но, взглянув на часы, подумал, что он наверняка еще спит, поэтому решил доехать на маршрутке – нужный автобус ходил часто, поэтому опоздать я не боялся. А там уже от дома девушки до ДК рукой подать.

Все так и произошло – я не спеша дошел до остановки, покурил, сел в автобус, который подошел аккурат после того, как я выкинул бычок, и, довольный, вышел на нужном мне месте через каких-то двадцать минут.

Настя собиралась долго – позвонила и предупредила, что мне придется подождать. В принципе, я все понимал, поэтому ругаться не стал.

Сразу же за звонком девушки последовал звонок Вики – сегодня она решила пойти прогуляться со своей подругой вечером. Я сказал ей, что если они закончат поздно, она должна будет набрать, чтобы я ее встретил. Эту новость Вика восприняла с какой-то непонятной для меня радостью. Видимо, она оценила такой знак внимания.

Я присел на скамейку у подъезда и закурил. День начинался хорошо. Единственное, что меня немного огорчало – начинала подниматься жара. Я люблю лето, но терпеть не могу, когда на одежде остаются мокрые пятна в районе груди, спины и подмышек. К тому же, начинал потеть лоб, и маленькие мерзкие капли затекали в брови, из-за чего последние постоянно чесались.

Прошло около пятнадцати минут. Вдруг дверь подъезда распахнулась и Настя выпорхнула оттуда, будто ангел, сходящий с небес на землю.

Я не мог налюбоваться девушкой. Летняя рубашка, милая юбочка, практически полное отсутствие макияжа – ничего лишнего, только что-то необходимое, как она считала, только то, что подчеркивало ее и так яркие достоинства.

– Извини, что опоздала, – девушка обняла меня. Сердце ее билось быстро, а дыхание было тяжелым – видимо, она сильно торопилась. До меня донесся легкий запах ее духов. Я растворился в объятиях, я был убит, сражен наповал. Я был абсолютно счастлив. Ведь Она обнимала меня.

– Ничего страшного, – я улыбнулся и поцеловал девушку. – Пойдем? А то времени уже мало остается.

– Да-да, конечно! – она тут же схватила меня за руку и я почувствовал приятное тепло, распространяющееся по телу.

– Выспалась?

– Выспишься тут! – девушка хихикнула и махнула рукой. – Я, блин, встала в шесть утра, чтобы собраться, одеться, накраситься. Думала, что так уж точно не опоздаю. И все равно…

– Да успокойся, – улыбнулся я и чуть сильнее сжал ее руку. – Ничего страшного. Ты просто чудесна сегодня.

– А в остальное время, значит, не чудесна? – Настя широко улыбалась и смотрела на меня.

– Ты всегда восхитительна, а сегодня просто как-то по-особенному.

– Ладно-ладно, – она продолжала улыбаться, и я улыбался вместе с ней.

***

ДК встретил нас молчаливым спокойствием – внутри неторопливо ходили с бумагами организаторы и судьи, участники конкурса бубнили про себя стихи, а зрители в основном сразу проходили в зал.

– Вы участник? – обратился ко мне какой-то приятный на вид мужчина средних лет.

– Да, так точно, – улыбнулся я.

– Пройдите на регистрацию, – он приветливо улыбнулся и указал рукой на стол, где, собственно, проходила та самая регистрация.

Там я поставил свою подпись, подтвердив, что явился. Даже пришлось показывать паспорт, чтобы подтвердить свою личность. Женщина, сидящая там, что-то пробормотала и отпустила меня с богом, предварительно указав, где находится выход на сцену и во сколько мне туда идти.

Выступал я одним из последних, поэтому у меня было время послушать других участников. Делать этого я не хотел, но Настя настояла, чтобы мы их посмотрели. Спорить с ней я не мог, поэтому мы, купив в автомате два стакана с лимонадом, направились в актовый зал.

Актовый зал был обычным актовым залом – стулья в красном сукне, достаточно высокая, но не сильно большая сцена, столы жюри прямо перед ней, зеленый занавес. Обстановка была чуть ли не праздничная, несмотря на то, что зрителей было немного.

– Волнуешься? – спросила меня Настя, когда мы уселись в кресла.

– Немного, – честно ответил я.

– Не волнуйся, – девушка поцеловала меня в щеку и она тут же загорелась пламенем. – Ты у меня самый лучший, так что все будет хорошо. А призы какие?

– Первый приз пятнадцать, второй десять, третий пять.

– Тебе светит только первый, – девушка искренне улыбалась, обхватив мою руку. – Ты справишься.

– Надеюсь.

Как только я это сказал, на сцену вышел человек и начал говорить.

– Здравствуйте, дорогие друзья, авторы и слушатели, ценители и любители литературы! Мы рады приветствовать Вас на региональном конкурсе поэзии, посвященному двестидвадцатипятилетию замечательного, можно даже сказать культового писателя Александра Сергеевича Грибоедова. Сегодня перед Вами выступят поэты со всех уголков нашей области. Каждый из них достоин выступать здесь, поэтому относитесь, пожалуйста, с уважением. В составе комиссии жюри: Молчанов Олег Дмитриевич, главный редактор издательства «Эскимо»! Журавлева Валерия Алексеевна, преподаватель русского языка и литературы, член жюри предметной комиссии Всероссийских олимпиад! И, наконец, Белов Сергей Александрович, доктор филологических наук, заслуженный артист России!

Зал загудел в овациях. Настя звонко хлопала в ладоши, а я лишь нехотя стукнул ими пару раз. Состав меня не особо радовал. А где же сами поэты в жюри? Пусть даже не поэты, хотя бы обычные писатели прозаики! Им же гораздо более понятны ощущения, которые ты испытываешь, когда пишешь, когда читаешь, они лучше понимают, что ты хотел сказать и почему, какой смысл закладывал в свои строки.

– С Вашего позволения, конкурс объявляется открытым! – ведущий удалился со сцены под не прекращающийся шум аплодисментов.

Первый десяток я выдержал еще более-менее нормально. Стихи были самые разные – и большие, и маленькие, и средние, и плохие, и хорошие. Несколько рифм я даже взял себе на заметку.

После каждого выступления Настя шептала мне на ухо ее ощущения, говорила о слабых местах соперников, где можно было бы добавить сильнее, где слишком перегнуто и тому подобное. Честно говоря, все это я прекрасно понимал и без нее, но сообщать об этом девушке не стал, чтобы не обижать. В конце концов, если она рассказывает мне это, значит, ей нужно это рассказывать.

После второго десятка поэтов я не выдержал и ушел курить. До моего выступления оставалась еще одна десятка, а сидеть в зале и слушать я устал – вторая партия авторов была такой тусклой на фоне первых десяти, что выносить это было просто невозможно.

На улице я прикурил и судорожно начал повторять в голове строчки своего стихотворения. Правда, полностью проговорить его у меня не получилось – на улицу вышел тот самый Соколов.

– Знакомые все лица, – улыбнулся я и подошел к нему. – На конкурс?

– Ага, – он улыбнулся и пожал мне руку. – В баре ты меня уделал, но сегодня тебе не удастся успех повторить.

– Я бы не зарекался, – улыбнулся я, выдыхая дым.

– Я выступаю прямо перед тобой. Уже скоро пойдем.

Мы молча курили, каждый думая о своем.

– Слушай, ты извини, что там так получилось. Я не хотел тебя оскорблять, просто пьяный был сильно. Да и те стихи твои, если честно, говно полное.

Соколов только хмыкнул, но потом сказал, что обиды не держит и мы вернулись в актовый зал.

– Чего так долго? – наехала на меня Настя. – Тебе выходить через пять человек!

– Ну я же не опоздал, верно? – улыбнулся я, поцеловав ее в щеку.

– Получишь, блин, – пожурила меня девушка, но тут же успокоилась и взяла меня за руку. – Тут были одни хорошие стихи, я даже не особо нашла, к чему прикопаться.

– Я бы нашел, – улыбнулся я.

Очередной участник закончил и на сцену неуклюже вскарабкался Соколов.

– Мне пора, – сказал я, поднимаясь и попутно целуя Настю в щеку.

– Удачи, – она смотрела на меня, пока я тихо уходил к выходу.

Ожидание выступления – самая худшая его часть. Тебе нужно подождать всего лишь пару минут, но за эти пару минут тебя всего трясет, колбасит, мысли червями изрывают твой мозг, заставляя думать, что ничего у тебя не получится и вообще никогда не получалось. Но, как водится, если есть начало, то будет и конец. Меня пригласили на сцену.

Туфли громко стучали по деревянному полу. Этот стук сливался со стуком сердца. В висках пульсировало, грудь захлестнуло волнение и я подумал, что нужно было накатить сто грамм перед выступлением. Заняв место у микрофона, я окинул взглядом зал, нашел Настю, поймал ее одобрительный кивок и начал читать.

За окном понемногу светлеет.

Ветер глупый в форточки бьется.

Лучик света целует в шею,

Говоря о восходе солнца.

В мыслях была только Она. Каждая строчка, каждый слог, каждая буква была пропитана любовью к Ней. Настя смотрела на меня такими же восхищенными глазами, как и вчера, когда я впервые читал ей эти стихи. А через Настю, Настиными глазами на меня смотрела Она. Эта поддержка была для меня самой важной, жизненно необходимой, как воздух.

Ты потянешься нежно в кровати

И ладошкою скроешь зевоту.

Легкой дрожью по телу прокатит

И оставишь за бортом заботы.

Только вдруг станет грустно и больно.

Вымрут крики дворовых ребят…

Я прошу тебя, милая, помни:

Солнце встало, чтоб видеть тебя.

Я неуклюже поклонился, и под громкие аплодисменты удалился со сцены обратно в холл.

– Ты был великолепен! – девушка запрыгнула на меня, а я чуть было не свалился с ног от такой неожиданности.

– Да ладно тебе… Обычные стихи.

– Не обычные, Саша, не обычные, – она спрыгнула и обняла меня, головой спрятавшись мне в грудь.

– Там много еще?

– Человека три-четыре, точно не помню, – сконфуженно произнесла девушка.

– Пойдем, покурим?

– Пойдем.

Мы вышли на улицу. Я достал сигарету из пачки и прикурил. Настя воздержалась. Она просто стояла в стороне и смотрела на меня, а я смотрел на Нее. Она жила внутри Насти, самой Насти будто не существовало – Она полностью захватила ее.

Вдруг дверь распахнулась и из ДК снова показался Соколов.

– Неплохо, – сказал он, прикуривая сигарету. – Вполне.

– Я твоих не слышал, извини, – ответил я, не испытывая абсолютно никакого чувства вины.

– Ничего страшного. От сына услышишь, когда им в школе зададут классиков учить, – ухмыльнулся Соколов.

– Не много ли пафоса? – язвительно спросил я, выбрасывая окурок в урну.

– В меру, – подмигнул он мне.

Когда мы с Настей вернулись в зал, был объявлен технический перерыв для объявления итогов.

– Пойдем еще лимонада выпьем, – девушка посмотрела на меня щенячьим взглядом и я не смог отказать.

– Пойдем, – улыбнулся я.

Автомат, конечно, обдирал по полной – за стоимость двух маленьких стаканов я мог купить одну двухлитровую бутылку. Но бежать до магазина было страшно – вдруг не успею на награждение?

– Жарко так, – Настя обмахивалась ладонями, пытаясь отогнать жару. Помогало, видимо, плохо.

– Что есть, то есть, – я попытался помочь ей, но выходило не очень. – Слушай, а тут буфет есть?

– Не знаю, – лениво протянула девушка, перестав обмахиваться. Сдалась все-таки.

– Извините, а тут есть буфет? – я обратился к тому самому мужчине, который встретил нас на входе.

– Да, вон туда и налево, – он указал рукой направление. Я поблагодарил его, взял девушку за руку и мы двинулись искать буфет.

– А зачем он тебе? – поинтересовалась Настя.

– Мороженое, – я постучал пальцем по виску.

– Как ты хорошо придумал, – лицо девушки расплылось в блаженной улыбке.

Буфет мы нашли быстро и так же быстро взяли себе по мороженому. Настя ела медленно и аккуратно, а я буквально за три-четыре укуса проглотил свой брикет.

– Капец ты быстро ешь, – улыбнулась девушка. Несмотря на то, что ела она аккуратно, Насте все равно удалось сделать себе усы из мороженого.

– Я еще и котом могу подрабатывать, – сказал я, и, не обращая внимания на реакцию девушки, облизнул ее.

– А мурлыкать можешь?

– Только если за ухом почешешь, – улыбнулся я.

– Иди сюда, – нежно сказала девушка, и я подставился под почешушки.

– Товарищи! Товарищи! – вдруг завопил кто-то. – Быстрее в зал, там награждение начинается!

Я схватил девушку за руку и мы побежали на свои места.

Зазвучали фанфары, на сцену выскочил ведущий.

– Дорогие друзья! Вот и подошел к концу наш великолепный конкурс! Сегодня мы выслушали множество изумительных стихотворений, и если бы решал я, то, несомненно, отдал бы всем первые места. Но, к сожалению, такое бывает только в утопиях, поэтому слово предоставляется нашим судьям!

Слушать судей я не хотел, поэтому попросил Настю сказать, когда начнут вызывать победителей, а сам отключил поток мыслей и ушел глубоко в себя.

– Все, начинается! – Настя начала тормошить меня за плечо и я вышел из транса.

– На сцену приглашается лауреат третьей степени Носов Сергей!

По ступенькам поднимался крупного вида паренек, больше похожий на боксера, нежели на поэта. Его выступления я не видел, значит, он был где-то в конце.

Пока он что-то говорил, я мысленно настраивался, как сейчас буду унижать одним только взглядом Соколова, которого вызовут на второй приз, а я заберу первый, как он будет жалким взором смотреть на меня снизу вверх, и как будут трястись от злости его маленькие нелепые кулачки. И я уже было подготовился, если бы не…

– На сцену приглашается лауреат второй степени – … Александр!

Я опешил. Настроение быстро скатилось в пизду и хотелось просто взять и взорвать к хуям этот актовый зал вместе со всеми его слушателями, жюри и участниками. Но выходить приходилось, да и десять тысяч на дороге не валяются. Кроме того, в голову взбрела кое-какая идейка.

Я поднялся на сцену, пожал ведущему и членам комиссии руки, принял конверт и грамоту. Деньги я предусмотрительно положил в карман и начал говорить свою «торжественную» речь.

– Прежде всего, я хотел бы отметить высокий уровень своих конкурентов, – я лукаво улыбался и по взгляду Насти понял, что она просекла, что я затеял что-то недоброе. – Стихи их были действительно достойными. Поэтому, занимая даже всего лишь второе место, я горжусь тем, что смог поучаствовать здесь, в этом конкурсе, посоревноваться с такими серьезными и уважаемыми людьми. Спасибо организаторам, спасибо участникам и спасибо слушателям. Разрешите откланяться.

Я неловко поклонился и отошел в сторону, где стоял Носов. Он протянул мне руку, и я ответил тем же. Даже неловко перед ним получится.

Первое место занял, конечно, Соколов. Он кинул на меня такой взгляд, какой я себе представлял в голове, когда мечтал о первом месте. Ну ничего, друг, мы с тобой еще поквитаемся.

Пока Соколов говорил свою речь, я присматривался, где он держит конверт и морально настраивался на совершение административного или даже уголовного правонарушения. И как только этот недоавтор закончил, я выскочил перед всеми, стоящими на сцене и обратился в зал.

– Товарищи! Вот что случается, когда призовые места распределяют несправедливо!

После своей реплики я развернулся и хорошенько приложился Соколову по челюсти. Тот тут же упал навзничь, очки его слетели и разбились. На меня моментально накинулись ведущий и Носов, но я ловко отпрыгнул и они стукнулись лбами, после чего начали месить друг друга. Затем на меня полезли главный редактор «Эскимо» и народный артист России. Первому я хорошо вмазал, а от второго прилетело уже мне. Из носа пошла кровь, заливая рубашку и пол. Я отпрыгнул в сторону, дал с ноги по ребрам Носова, уже возвышающегося над ведущим, после чего успешно ударил по затылку редактора, прокричав что-то вроде «Так вам всем, скотам». Метнув взгляд на Соколова, я заметил искомый конверт. Он лежал совсем рядом со счастливым обладателем. Под шум драки на сцене и начинающегося уже конфликта в зале, я подобрался максимально близко, но словил тяжелый и точный удар по голени от народного артиста. Интересно, а в списке его регалий не было мастера спорта по каким-нибудь единоборствам?

Артист запрыгнул на меня и начал месить ударами по затылку. Я не растерялся, и, приложив немало усилий, просто рухнул на спину, прижимая противника весом к полу, ловко извернулся и сам оказался сверху, моментально начав бить его по лицу. Оно было разбито в кровь, но артист не сдавался и заехал мне чем-то по голове, из-за чего все резко помутнело и я свалился на пол. Пока он пытался встать, я занимался тем же. Трудно было сказать, у кого получалось лучше.

Неожиданно для нас обоих появился Носов и продолжил избивать артиста. Мне все же удалось встать и я заехал с ноги по голове бывшего конкурента так, будто бы пробивал пенальти по футбольному мячу.

Носов упал прямо на артиста, а я, схватив конверт, бегом поковылял к выходу.

***

– Ты что там устроил? – Настя очень хотела кричать на меня, но привлекать лишнего внимания не хотелось. Я и сам успешно справлялся с этой задачей, отблескивая фонарями под глазами, разбитыми носом и губами и стабильно сильно прихрамывая.

– Ничего личного – просто бизнес, – улыбнулся я, потрясая воздух двумя конвертами.

– Ты идиот? Они же ментов вызовут, разборки будут, на тебя первого подумают!

– Да и ладно, – отмахнулся я и закурил.

– Точно придурок. Что же мне с тобой таким делать?

– Любить, ценить и целовать.

– Ладно. Давай сейчас я в аптеку забегу, обработаемся, а потом решим, что делать.

– Сначала надо во дворах залечь, – улыбнулся я и медленно поплелся в сторону ближайшего двора.

– Нет, ну точно придурок…

Спустя полчаса я уже сидел обработанный-перемотанный и довольно жевал гематогенку, заботливо купленную Настей в аптеке.

– И куда мы теперь? – спросила девушка, кладя голову мне на плечо. Я обнял ее, скорчившись от боли.

– А теперь мы, Настенька, пить.

Преддверие тишины

– Знакомый бар, да? – улыбнулся девушке я, отодвигая стул и приглашая ее присесть.

– Да уж, – она улыбалась мне в ответ.

– По пивку?

– По пивку, – она утвердительно кивнула головой и положила ее мне на плечо.

Я подозвал официанта и сделал заказ. Вечер предстоял быть хорошим, но я планировал вернуться домой вовремя – и у Насти проблем не будет, и у меня. В конце концов, она живет с отцом, а я живу с Викой, так что по поводу позднего возвращения истерики можем выслушать мы оба. Времени у нас было достаточно, так что я расслабился, закурил и обнял девушку, ожидая заказ.

– Зря ты так все равно сделал, – сказала мне девушка. – А если разборки будут?

– Да и пусть будут, – отмахнулся я рукой. – Ничего страшного.

– А вдруг посадят?

– Тогда там всех пересажают, – умехнулся я. – Там потом видела, какая драка была? Этот Носов чуть не убил то ли редактора, то ли артиста, я уж не помню, все между собой поперепиздились, а я сяду один?

– Так Соколов подаст за кражу!

– А кто видел-то? Всех проверять будут, да и получат все.

– Ты же затеял все. На тебя и подумают.

– Это будет потом, – улыбнулся я. – А сейчас я с тобой и мне хорошо.

Девушка мило улыбнулась в ответ и поцеловала меня.

Нам принесли наше пиво и мы бодро начали поглощать его. Шло оно легко, попутно не менее легко шли сигареты (только у меня – Настя не курила), а вместе с этим и еда – проголодались мы знатно. Разговор клеился легко и чувствовал я себя просто отлично – Настя, а если быть точным, Она, смотрела на меня влюбленными, сияющими глазами, а мне казалось, будто взгляд этот проходил сквозь меня, пролетал сквозь стены бара, сквозь земную атмосферу и кометой улетал далеко-далеко в космос, рассекая пространство между планетами, задевая звезды, проносясь мимо далеких галактик, куда никогда не сможет попасть человек. Этот взгляд был самым важным для меня сейчас, такой родной и такой теплый. Он обжигал меня любовью, счастьем и радостью, и я не мог оторвать взгляд от девушки.

– Ты чего залип? – Насте сделать это было проще и она потянулась за пивом. – Раздеваешь глазами небось?

– Даже не думал об этом, – медленно покачал головой я. – Люблю тебя просто.

– Ух ты, – Настя закашлялась и подавилась пивом. – Не быстро ты?

– Не знаю, – весело пожал плечами я и закурил.

– А знаешь, – девушка игриво посмотрела на меня. – Может, я тебя тоже люблю.

– А почему «может»? – я не сильно расстраивался, потому что, в принципе, оценивал подобные варианты, но полностью был уверен в том, что, по крайней мере, сильно ей нравлюсь.

– Знакомы мы не так много, понять тебя всего еще не успела, – Настя улыбнулась и пригубила из стакана.

Я тяжело вздохнул, но улыбался – я твердо был уверен в своих мыслях, ощущениях и чувствах девушки. Пока она пила, а мой бокал пустовал, я разглядывал помещение и мой взгляд как-то сам по себе упал на вход. В бар вошла какая-то симпатичная девушка, но самое интересное было не в этом – следом за ней вошла в помещение Вика. Я тут же чуть ли не с головой ушел под стол, а потом шепнул Насте, что пора уходить.

– Я выйду через черный вход, меня тут знают, а ты выходи через парадный. Потом все объясню.

Я максимально постарался вжать голову в ворот рубашки, насколько это было возможно, и в полуприседе пробрался к барной стойке.

– Бармен! – шепотом окликнул я его. – Бармен!

– Что? – он повел головой в поисках клиента, но не заметил меня. Тогда я высунул голову из-под стойки и позвал его снова. – Ты что, долбанутый? Что ты там делаешь?

– Тише ты, – шикнул я ему. – Срочно через черный ход меня.

– Зачем? – бармен вообще отказывался принимать ситуацию.

– Открой, я тебе говорю, – поторопил я его, и, покинув позицию, обошел стойку и пришел к бармену.

– Ну пусти меня, – я тянул его за штанину, будто маленький ребенок, требующий игрушку в магазине. Постоянно находиться в полуприседе было сложно – ноги затекали и болели просто невыносимо, хотелось послать все, подняться и размяться. Но здравый смысл, еще присутствующий в моих пьяных мозгах, подсказывал, что все-таки стоит потерпеть.

– Ладно, ладно.

Я еле переставлял ноги за барменом, который пошел открывать мне дверь. До входа в служебное помещение оставалось буквально три метра, но ноги просто отказывались шевелиться. Я перестал их чувствовать, как будто у меня их и не было никогда. Кое-как мне все-таки удалось добраться до двери, за которой я наконец-то смог встать. Правда, не без помощи бармена. Мышцы ныли от неожиданной довольно статичной нагрузки, голень все еще болела от удара, да и в целом после таких драк не так уж и легко моментально восстановиться.

– Спасибо, – сказал я бармену, который все еще ничего не понимал.

– Ты завязывай с такими приколами, Саша, – тяжело вздохнул он. – А то так и будешь потом всю жизнь на карачках ползать.

– За меня не переживай, – я пожал ему руку и дружески хлопнул по плечу. – Спасибо за помощь.