Антиквар

Хромов улыбнулся.

– Без всяких! Обещаю.

Что-то надвигалось. Взглянув в темноту штольни, Хромов инстинктивно ощутил опасность, холодок пробежал по спине. За время, проведенное в подземелье, его интуиция, его чувства усилились в несколько раз. Неужели огромная стальная дверь поддалась, и теперь для хищников нет преграды. Хромов, вскинув факел, посмотрел вверх, на две удаляющиеся ввысь фигуры. Надо будет отвлечь рептилий на себя. Прошло несколько минут, когда он увидел своих преследователей. Трехметровые огромные существа, как стая шакалов, отталкивая друг друга, мчались за ним. Свирепые, жуткие глаза преследователей, освещенные светом факела, горели в темноте. Где же дверь, о которой говорил охранник, она давно должна была бы быть. За очередным поворотом оранжевый круг. Люк в стене, такой же люк, как и предыдущий. Дверь с колесом посередине. Еще немного. За спиной были слышны хрипы, тяжелое дыхание преследователей. Поняв, что не успеет и что атака хищников неизбежна, Хромов, резко развернувшись, бросил факел в приближающееся чудовище. Рептилия увернулась от огненного шара, но споткнулась и с грохотом ломающихся костей завалилась на грязный пол, создав небольшой затор. Благодаря секундам замешательства остальных преследователей Хромов успел в последнюю секунду заскочить за дверь. Быстро закрыв замок, сел на холодный пол. Рука онемела. Аккуратно тронул плечо. По рваной ране понял, что зверь успел зацепить его своими зубами. Зажал рану. Глаза стали привыкать к темноте. Оглядевшись, увидел рубильник, включил его. Что-то щелкнуло. По очереди включающиеся лампы осветили большую пещеру. Да, это было то самое место, о котором говорил охранник. Место, с чего все началось. Хромов подошел к стене и провел ладонью по стекающей слизи, потом испугавшись, отскочил. Кости и черепа, разбросанные то тут, то там, жуткий трупный запах – это свидетельства недавнего массового убийства здесь, в этом месте. Обратив свой взор в центр зала, Хромов увидел лежавшую черную плиту с ровными острыми краями. Раздались тяжелые монотонные стуки в стальную дверь. Поднимать плиту надо немедленно. Рептилии рано или поздно ворвутся. Над плитой на ржавых, местами погнутых рельсах висел подъемный механизм. Исправен ли он? Надо проверить. Шлейф проводов пыльного подъемника вел в угол, к пульту управления. Телефонный звонок разрезал тишину. Черный лакированный телефон, висевший рядом, звонил заливистым, резавшим ухо звуком. «Этот антиквариат есть в моей коллекции. «Красная заря» Ленинградского завода, примерно 30-х годов двадцатого века. Что со мной? Зачем я думаю об этих телефонах сейчас. Это собирательство старой рухляди завело меня в эти катакомбы. Голова раскалывается…» Хромов поднял трубку.

– Слушаю.

Голос на другом конце провода был спокойный и уверенный.

– Я давно наблюдаю за тобой. Я знаю, ты ранен. У тебя, возможно, уже начались галлюцинации. Скоро тебе очень захочется человеческого мяса, – в трубке кто-то зловеще рассмеялся. – Это следствие укуса моего соплеменника. В рану попал яд, теперь процесс заражения не остановить. Скоро ты будешь одним из нас.

Раненое плечо сильно болело, повязка стала красной от крови, и ее требовалось срочно заменить. Чувство голода и жажды давно одолевало, но последние несколько минут жажда была нестерпимой. Странно, но хотелось не воды. Встряхнув головой, словно стряхивая темные мысли, Хромов закричал в трубку:

– Мне не о чем с тобой разговаривать, я знаю, что вы нелюди, желающие нам смерти. Я сделаю все, чтобы ваше племя не вырвалось наружу.

В трубке снова раздался ужасающий смех.

– У тебя ничего не выйдет. Ты можешь задержать нас, но не остановить. Одумайся. Вставай в наши ряды. Мы – будущие хозяева планеты…

Последних слов Хромов уже не слышал. Бросив трубку на рычаг, он со злостью вырвал телефонный шнур. Нужно во что бы то ни стало поднять плиту. Газ вырвется наружу, и тогда взрыва не избежать. Рычаг на стене напротив привлек внимание. На его ручке висела бирка, на бирке мелким почерком текст, Хромов, аккуратно взяв дощечку, прочитал: «Задвижка скважины». Есть. Это оно. Он взглянул на пыльный факел на столе рядом, потом на рычаг, торчащий из стены. Голова заболела еще сильней: «Для чего? Для кого я это делаю? Кто оценит мой поступок? Люди наверху не догадываются о происходящем. Они так же будут истреблять все живое вокруг себя, потом оправдывать уничтожение целесообразностью, лгать, врать, обманывать себя. Мой поступок никто не оценит. Во рту пересохло. Ни капли влаги. Глаза как в тумане. Ничего не вижу. Как же хочется мяса…»

…Карабкаться вверх по скользкой лестнице было тяжело. В шахтном колодце было темно и сыро. Местами вода прорывалась наружу, было очень влажно, поэтому руки и ноги постоянно соскальзывали. Слабый свет давала луна, которая иногда на миг закрывалась облаками. На поверхность надо было еще выбраться. Для этого нужно было преодолеть каких-то несколько десятков метров. Чтобы убедиться, что мама взбирается следом, Егорка иногда останавливался и оглядывался. Почувствовав материнским сердцем, что малыш боится, Жанна подбадривала его несколькими теплыми словами, после нелегкий путь продолжался снова. В какой-то момент, застыв на миг, Егорка, всхлипнув, спросил:

– Папа придет за нами? – Карандашик вытер рукавом заслезившиеся глаза.

– Он скоро придет, – ответила Жанна, – ты же слышал, он обещал, а он всегда выполняет свои обещания. Продолжай подниматься, не останавливайся, сынок.

Внизу раздались жуткие вопли. Жанна остановилась, посмотрела вниз. Что-то пошло не так, не по плану. Возможно, их мучители, жуткие рептилии, прорвались сквозь дверь и начали преследование снова.

– Быстрее, Карандашик, быстрее наверх! – почти закричала Жанна. До конца пути оставалось немного. Преодолев несколько метров, Жанна снова посмотрела вниз, в черноту шахты. Россыпь огоньков быстро приближалась, это глаза монстров отражали яркую ночную луну. – Карандашик, не оглядывайся, вперед, быстро.

Поднявшись к краю люка, Жанна обнаружила решетку, наглухо закрывающую горловину выхода. Решетка была тяжелая, ее не удалось поднять. Вдобавок на петлях висел огромный ржавый замок.

– Лезь сюда, – Жанна направила Егорку сквозь решетку, в одно из квадратных отверстий. Пролезть мальчику получилось легко. Оказавшись на свободе, мальчик вцепился в мамину руку:

– Мама, теперь ты!

Он попытался тянуть ее изо всех сил. Не вышло.

– Не получится, сынок. Клетки в решетке слишком маленькие. Беги, – у Жанны по щекам побежали слезы, это слезы отчаяния. Боясь напугать сына, смахнув влагу с лица, она сухо произнесла. – Егорка, послушай, ты большой сильный мальчик. Сейчас ты должен отбежать от этого опасного места подальше.

– Но, мама?!

– Прошу, не перебивай, – Жанна повернула голову куда-то вниз, в испуганных глазах появился ужас. Повернувшись снова к сыну, она быстро заговорила. – Со мной все будет хорошо. Сейчас же уходи. Сейчас же…

Егорка, всхлипнув, пошел прочь от люка, но все же, пройдя несколько шагов, обернулся. Жанна, не выдержав, закричала:

– Пошел прочь.

Зарыдав, не оглядываясь и не останавливаясь, Егорка рванул что было сил. Он бежал и бежал вперед, куда глаза глядят. Через время где-то сзади послышались ужасающие звериные вопли и крики. Егорка сильно испугался, закрыл уши руками, тело перестало слушаться. Потеряв сознание, он упал в холодную осеннюю листву.

Иван Иваныч, так его звали все окружающие. Он провел весь сегодняшний день на работе. Это был его последний рабочий день. Весь небольшой коллектив поздравил его с заслуженным отдыхом, выходом на пенсию. Говорили теплые слова, желали здоровья. И это, несмотря на то, что они недолюбливали его за его педантичность в отношении работы, за то, что он как директор предприятия постоянно требовал от них результата. Постоянно требовал ответственного отношения к делу. Даже сегодня, в свой последний день, пришлось накричать на сотрудника. Теперь все будет по-другому, не надо будет вставать на работу по утрам. Они давно решили со своей супругой, что после выхода на пенсию останутся жить в небольшом домике в Московской области. И проведут там вместе остаток своей жизни. Иван Иваныч ехал на дачу в приподнятом настроении, по дороге взял бутылочку красного вина, для того чтобы отметить с супругой конец трудового века. Машина петляла по ночному серпантину новорязанского шоссе. Глаза закрывались. Мысли были только об одном, как бы быстрей доехать до пункта назначения. Неожиданно в лесном массиве в паре километров где-то слева вырвался огромный столп пламени, затем через несколько секунд раздался оглушительный взрыв. Машину хорошенько тряхнуло. Боковые стекла разлетелись вдребезги. Что это – землетрясение? Иван Иваныч, съехав на обочину, остановился. Отряхнувшись от стекла и оглядев автомобиль, не обнаружив существенных повреждений, решил посмотреть, что же произошло. Пройдя около километра в направлении предполагаемого происшествия, в овраге, в запорошенной листве, он обнаружил ребенка лет пяти. Он лежал лицом вниз, одежда была опалена, кое-где виднелась кровь. Ребенок не подавал признаков жизни. Подбежав, Иван Иваныч перевернул малыша. Спустя секунду мальчик открыл глаза.

– Мама, там моя мама и папа. Помогите нам.

– Все в порядке, – быстро запричитал Иван Иваныч. – Тебе надо в больницу, малыш.

Иван Иваныч, взяв на руки мальчика, понес его обратно к дороге. Расположив ребенка на заднем сидении автомобиля, быстро сел в машину и завел двигатель.

– В больницу, – запричитал Иван Иваныч, – срочно в больницу.

Через время малыш оклемался.

– Что с тобой произошло? Что это за взрыв? Ты что-нибудь видел? – спросил Иван Иваныч.

– Это был мой папа, он взорвал подземных жителей, рептилий.

– Каких подземных жителей, малыш, ты, наверное, бредишь? Ладно, давай потом, теперь все будет хорошо, тебя сейчас посмотрят доктора. Может, ты хочешь что-нибудь? У меня есть вода, ты хочешь пить?

Глаза мальчика стали черными, как бездонная пропасть.

– Да, я хочу пить, я хочу пить и хочу есть. Может быть, у вас найдется кусочек сырого мяса…