Два мужа золушки

– Пропал?

– С концами. Его отец снаряжал экспедиции, которые должны были найти уже самого Луи, но без результата. В итоге спустя десять лет старик сдался и признал сына мертвым. Он забрал к себе внука и сам его воспитывал. Души в нем не чаял. А Пол Леспер пошел по стопам своего папаши. Пьянки, скандалы, кутежи. И в итоге женился на какой-то официантке. Видать, тянет этих аристократов к простым девчонкам. Филибер и это стерпел от любимого внука. Видимо, решил попытать счастья уже с правнуком. Вот только спустя года два после свадьбы Пол насмерть разбился на машине. Жена его выжила. Ее звали Лайза или Эльза. Погоди, дай вспомню, – Нэд порылся в своей памяти, похожей на необъятную картотеку скандалов, браков и разводов. – Кажется, она повредила голову во время аварии и ничего не помнила. Или говорила, что ничего не помнила, чтобы не раздувать шумиху вокруг пьяного вождения Пола. Во всяком случае ее быстро сплавили.

– Сплавили? – невинно спросил я.

– Ну да. Отослали из города. Наверняка заплатили хороших отступных, чтобы она не валяла в грязи репутацию покойного мужа в интервью для прессы. Так что про этот эпизод все быстро забыли. У старого Филибера остался еще второй сын и его дети.

– Антуан Леспер.

– Ну, да. Полная противоположность Луи. Насколько тот был полон жизни, настолько его младший брат вел себя как занюханный сухарь. Всю жизнь работал на отца, потом устроился в фонд, уж не знаю, какую должность он там занимает. Застегнут на все пуговицы, если он и предается каким-то грешкам, то за тщательно закрытыми дверями. Женился на аристократке. В тридцатые годы привез из Англии девицу из хорошей, но сильно обнищавшей семьи. Какую-то третью дочку графа или племянницу лорда. Филибер наверняка отвалил семейству щедрую подачку на ремонт крыши в их поместье. Мы тогда об этом писали, потому что свадьба была роскошная. В одной из студий построили декорации настоящего средневекового замка, развесили все фамильные регалии. Собрался весь свет Голливуда, прилетели Лесперы из Нью-Йорка, другие толстосумы. Но это был единственный раз, когда Антуан и его жена дали разгуляться нашей братии. С тех пор о них двух строчек не выжмешь. Леди занимается обычной благотворительностью, поддерживает какие-то женские и церковные клубы. Ее супруг может произнести пару фраз на открытии очередной выставки. Даже замок разобрали, чтобы никому не пришло в голову использовать декорации для съемок какого-то фильма.

– Ты упомянул их детей.

– Да, их трое. Очередной по счету Филибер, которого называют просто Берти. Его младший брат Джером. И есть еще дочь Аделаида. Берти Леспер клинически глуп. Ему бы родиться в другой семье, где парень мог бы работать в какой-то конторе с девяти до пяти, по выходным ходить на бейсбол, а потом пить пиво с ребятами и драться в баре. Но он Леспер, поэтому должен соответствовать. К тому же он ровесник кузена Пола и всю жизнь с ним соревновался. Если Пол устраивал вечеринку, Берти нужно было непременно закатить свою вдвое громче. Однажды к нему заявился полицейский рейд, потому что приятели подшутили над Берти и пригласили к нему полный дом проституток под видом гостей. Если Пол разбивал машину, Берти разбивал лимузин. Правда, после смерти кузена ему стало не с кем соревноваться, поэтому он слегка поутих в последние годы. Его братец Джером немного умнее, я бы сказал, себе на уме. Ходили слухи, что его чуть не выгнали из фонда за растрату средств, которые он спустил на карточные долги, но парень сумел выкрутиться. Ну и наконец юная Аделаида. Девица уже успела четыре раза побывать замужем, так что скучать нам она не дает. Первый раз она вышла замуж за какого-то нищего писателя, которого увезла в Париж, чтобы он сотворил там Великий Американский Роман. Через шесть месяцев бросила его, когда выяснила, что парень предпочитает проводить время не за печатной машинкой, а в борделях и бистро, угощая всех на деньги жены. Тогда она полностью изменила тактику и окрутила пожилого вдовца, одного из партнеров своего деда. Это был не самый плохой вариант, правда, видимо она не рассчитала, что из-за ее юного напора муж скончается меньше чем через год от инфаркта. Третьим стал какой-то английский аристократ средней руки, сосватанный родителями. Он сам бросил Аделаиду, узнав о ее измене. Не знаю деталей, но в бракоразводном процессе она была ответчицей. Наконец она ухитрилась выскочить за чистильщика бассейнов из Палм-Спрингс. Это даже по меркам Лесперов перебор, так что Филибер быстренько прислал адвокатов, чтобы аннулировать брак. Ни у кого из младших Лесперов детей пока нет. Ну, вот я тебе все рассказал. Твоя очередь. Под кого ты копаешь?

– Ни под кого из них. Скажи, насколько серьезны слухи о болезни Филибера Леспера?

– Не знаю. Последний год он совсем перестал показываться на людях. Фондом вроде управляют его сын и внуки, есть еще разные директора и художественные кураторы, но в этой братии я не разбираюсь, уж слишком часто они меняются.

– А можно ли такое представить, что старый Леспер завещает фонд не члену семьи?

Нэд несколько мгновений переваривал услышанное.

– Я бы сказал, что это маловероятно, – наконец произнес он. – Ведь это их семейное наследие. То, чем семья Леспер-Грамон должна войти в историю Лос-Анджелеса. Как Гуггенхайм в Нью-Йорке. С другой стороны, для Филибера честь фамилии дороже всего. Если он будет думать, что наследники угрожают его наследию, то он…

– Постарается оградить свое наследие от недобросовестных наследников, – закончил я. – Ты же сам говорил, что он мечтает попасть в рай с именным билетом.

– Ты что-то знаешь, – взвыл Нэд, но я уже положил трубку.

Глава 4

Теперь настала очередь побеседовать с супругом пропавшей Элизабет. Ее отец дал мне адрес дома Кэвана в Малибу, так что я усадил Гэри в машину и отправился к побережью. Мой пес вырос на острове, поэтому не боялся волн и обожал бросаться в море за палкой.

Наигравшись с собакой на пляже, я вернулся к машине, постелил Гэри полотенце на заднем сидении, приоткрыл окно и позвонил в дверь белого особняка в испанском стиле. Мне открыл доброжелательный высокий брюнет в светлых брюках и рубашке-поло. Чарльз Кэвана был лет на пять моложе меня, но выглядел значительно лучше. Я бы смело дал ему лет тридцать, если бы не тронутые сединой баки и некоторая усталость во взгляде.

– Это вы там гуляли по пляжу с собакой? – осведомился он приятным баритоном. – Я видел вас с веранды.

– Да. Мой пес любит море. Надеюсь, я не нарушил какие-то границы владений?

– Нет, это общий пляж. А где ваша собака сейчас?

– Осталась в машине. Меня зовут Дуглас Стин, я частный детектив, которого нанял ваш тесть.

– Да, Майлз звонил мне. С тех пор как Лиз пропала, он места себе не находит. Сейчас по третьему кругу обзванивает больницы и морги. Вы часто оставляете пса одного в машине?

Мне показалось, что судьба Гэри его беспокоит больше, чем исчезновение супруги.

– Он привык. Я обычно беру его с собой на задания.

– Ну, надо же. Первый раз вижу частного детектива с собакой. Это какая-то служебная ищейка?

– Просто пес. Может, вы пригласите меня в дом? Или мы так и будем разговаривать на пороге?

– А ваш пес кусается? – не унимался Кэвана.

– Нет.

– Это хорошо. Приведите его с собой. Только не через дверь, а обойдите дом по боковой дорожке, там будет отдельный вход на веранду. Мне неприятно думать, что бедная собака будет заперта одна в машине, – поморщившись пояснил Кэвана.

Я сделал, как он сказал, и вскоре очутился на широкой веранде, где помещался обеденный стол, четыре кресла, а также длинный диван. Кэвана быстро захлопнул французское окно, ведущее в гостиную.

– Располагайтесь, – кивнул он на кресло. – Только привяжите собаку. Вилла арендована, не знаю какие тут правила насчет домашних животных. Мы живем здесь всего полгода. Хотите чего-нибудь?

– Воды, если можно.

Кэвана юркнул за дверь и вернулся через пару минут, неся сифон с содовой, графин с каким-то ледяным коктейлем и пару стаканов.

– Вы не выглядите слишком обеспокоенным, – сказал я.

– Я не знаю, что я могу сделать, – пожал Кэвана плечами. – Думаю, у всего есть простое объяснение. Лиз скоро появится и сама все расскажет.

Он кивнул сам себе.

– Расскажите, что произошло, когда ваша жена пропала.

– Это было позавчера, – охотно ответил муж. – Я был в теннисном клубе «Грин-Пойнт». Она позвонила мне из своего офиса в фонде, сообщив, что собирается домой. Я знаю, что ехать ей примерно полчаса, если не попадет в какой-то затор. Так что я сыграл еще один сет, принял душ, а потом выпил по коктейлю со знакомыми. Примерно через час я был дома. Если точно – в половину седьмого, может, чуть раньше. Наша служанка Оливия сказала, что Лиз еще не приехала. Я немного подождал, потом поужинал.

– Один?

Чарльз Кэвана снова пожал плечами. Похоже, это был его привычный жест.

– Моя жена взрослая женщина, к тому же у нее ответственная работа. Ее могли задержать дела уже после звонка или у нее могли измениться планы. Например, она решила с кем-то поужинать в городе и не нашла времени мне сообщить. Я не принадлежу к тому типу мужчин, которые привыкли держать женщин на короткой привязи. Знаю, Майлз настаивал, чтобы Лиз сообщала ему о каждом шаге. Конечно, его тоже можно понять. Он вырастил дочь в одиночку, а потом трудно представить, что он пережил, когда ему позвонили и сказали, что Лиз попала в аварию и находится в коме… Кошмар любого родителя, – лицо Кэвана содрогнулось.

– У вас есть дети?

Он кивнул.

– Сын от первого брака. Сейчас ему двенадцать. Он живет с матерью в Чикаго. Так что повторю, как отец я вполне могу понять чувства Майлза. Но он сильно душил Лиз своей заботой и постоянным беспокойством. Когда мы поженились, то договорились, что будем давать друг другу пространство.

– Значит, вас не удивило, что жена не пришла домой ночевать?

– Я тогда не подумал об этом. После ужина я открыл бутылку вина и сел слушать пластинки, почувствовал, что устал, и рано отправился спать. Меня удивило, когда я не увидел жену на следующее утро. А потом мне позвонили из фонда, поскольку Лиз так и не появилась на рабочем месте, хотя у нее были назначены важные дела. Тогда я и позвонил Майлзу. Я подумал, что он мне не простит, если я оставлю его в неведении.

– Мистер Итц сказал, вы ходили в полицию.

– Абсолютно бесполезный поступок. Офицер посоветовал обзвонить друзей Лиз.

– Вы так и поступили?

– Ну… – замялся Чарльз, – у нее немного друзей. Есть наши общие знакомые по загородному клубу, но они бы первыми сообщили мне, если бы встретили Лиз. Есть люди, с которыми ей приходится иметь дело по работе, но я не назвал бы их друзьями. Это просто формальное общение, я встречал кое-кого на мероприятиях фонда. Понимаете, моя жена – не публичная фигура. Ее наняли деловым администратором, большую часть времени она проводит в своем кабинете, закопавшись в отчеты и цифры. А людей, которых знавала в этом городе пять лет назад, Лиз попросту не помнит.

– У нее действительно амнезия?

– Конечно, – опешил Кэвана. – Я разговаривал с ее лечащим врачом в Боулдере. У Лиз так называемая глобарная амнезия, это разновидность диссоциативного расстройства, когда человек забывает все, что происходило в определенный период времени, но сохраняет все воспоминания до и после. Как правило это связано с тяжелой психической травмой. Доктор считает, что такой травмой для нее стала смерть первого мужа, ведь она была в сознании, когда выбралась из машины и могла видеть, как он буквально сгорел заживо. Проведя две недели в коме, ее мозг перестроился, чтобы запрятать это переживание как можно глубже.

– Есть ли надежда на излечение?

И снова плечи поднялись и опустились.

– Смотря что называть излечением. Кроме пропавших двух лет жизни Лиз нормальная и весьма здравомыслящая женщина. И она способна относиться к своему состоянию с иронией. Мы даже с ней шутили, что можем состариться вместе, а потом ее мозг сделает обратное сальто, и она забудет обо всем, кроме жизни с Полом, и снова будет считать себя восемнадцатилетней. Правда, у нее иногда случались… прорывы.

– Это как?

– Ну, например, она вдруг могла начать говорить об искусстве, употребляя термины, которых не знает в обычной жизни. Или в ресторане начинала говорить с официантом по-французски. Один раз Лиз совершенно меня уделала, став расспрашивать метрдотеля о карте вин. Он и слов-то таких не слышал, – Кэвана усмехнулся, потом посерьезнел. – Эти состояния продолжались недолго, словно она была в трансе под гипнозом, потом у Лиз начинала сильно болеть голова. Еще одна причина того, почему она не хотела, чтобы мозгоправы активно копались в ее воспоминаниях.

– И все-таки она согласилась на работу, которую ей предложил Филибер Леспер.

– Мы встречались со стариком. Он признался, что следил за ее успехами. Сказал, что ценит ее деловые качества, а фонду как раз не хватает молодого энергичного директора. Дал слово, что не будет ей докучать и напоминать о Поле. В конце концов это всего лишь работа. Может, старик чувствовал свою вину перед Лиз за то, что недостаточно поддержал ее.

– Мистер Итц сказал, что это она отказалась от помощи Лесперов.

– Да, потому что те видели в ней только вдову Пола. Теперь Лиз доказала, что и сама она чего-то стоит.

– И как она восприняла то, что Леспер сделал ее своей главной наследницей? Согласитесь, неплохо вдруг разом стать миллионершей. Или мужем миллионерши.

– На что вы намекаете? Если честно, я вообще не думаю, что старик всерьез изменил завещание. Мне кажется, он так сказал, чтобы позлить своих родственников. Они же только и делали все эти годы, что транжирили его деньги. А вот Лиз по-настоящему разозлилась. Ей казалось, что Филибер ее подставил. Она хотела немедленно уволиться и уехать из Лос-Анджелеса.

– А вы? – спросил я, ожидая увидеть привычное движение плеч. И не ошибся.

– Мне было все равно. Мы могли вернуться в Боулдер или переехать в любой другой город. Я бы легко нашел работу.

– Что-то вы ее не особо ищете в Лос-Анджелесе, – ввернул я, взглянув на неформальный костюм Кэвана.

– Вы правы, – улыбнулся он. – Я играю в теннис и гольф, учусь ходить под парусом и завязываю полезные знакомства. У меня остались сбережения. Тут все очень… подвешено. Мы живем на арендованной вилле, все может измениться в любой момент. Если ситуация с фондом зайдет в тупик, я предложу жене взять паузу и отправиться на год в кругосветное путешествие. Может быть, она уже так и поступила.

– Отправилась в кругосветку?

– Взяла паузу. На Лиз в последнее время много чего навалилось. Новая работа, это дурацкое завещание, обвинения со стороны Лесперов, тут еще ее отец притащился и снова начал душить ее своей опекой. Вот она и решила вырваться из этого круга. Поехала на юг по Тихоокеанскому шоссе, сняла комнату в мотеле и сейчас пытается снова привести свои мозги в порядок. На самом деле я очень завидую Лиз, она умеет избавляться от ненужного. Не удивительно, что ей так хорошо с цифрами, ее мозг и правда работает, как арифмометр. Думаю, когда умер Пол, она просто нажала на какую-то клавишу в голове, которая удалила всю лишнюю информацию.

Глава 5

От бульвара Уилшир, где располагался знаменитый музей Леспера-Грамона и головной офис фонда, до Малибу было действительно около получаса езды. От Чарльза Кэвана я узнал, на какой машине ездила Элизабет – бежевый «Плимут-Фьюри» старого образца еще до того, как эта модель приобрела очертания линкора. Первая машина, которую девушка купила самостоятельно, устроившись на работу после колледжа, и пока что она не видела смысла ее менять.

Я посоветовал Кэвана подать заявление об угоне. Дорожная полиция штата намного эффективнее будет искать машину, чем пропавшего человека. А также обратиться в банк и посмотреть, не расплачивалась ли жена чеками с их общего счета. Чарльз радостно закивал и обещал, что перезвонит в мою секретарскую службу сообщить о результатах.

Теперь я обдумывал, под каким предлогом лучше заявиться на работу к Элизабет. В конце концов именно там ее видели в последний раз, из офиса она звонила мужу, чтобы сказать, что едет домой. Чарльз Кэвана, как и мистер Итц, настаивал на том, чтобы сохранить исчезновение жены в тайне.

– Вчера нам домой звонила ассистентка Лиз, и я заявил, что у нее мигрень, – сообщил он. – Если это какое-то недоразумение, и жена вернется через пару дней, я не хочу ставить ее в неловкое положение. К тому же в этом чертовом фонде у всех слишком длинные уши. Пока что Лиз удавалось избегать публичности. Она носит мою фамилию и слегка сменила оттенок волос, они стали скорее русыми, чем белокурыми. Сотрудники фонда, кроме самих Лесперов, даже не знают, что она была замужем за Полом. Мы не хотим, чтобы эта информация просочилась в прессу.

Так что я вместо того, чтобы ехать вдоль побережья в сторону Уилшир и Западного Голливуда, повернул на север и поехал в Сан-Вэлли, где обитал мой старый друг Монтгомери Фостер.

– Я решил, что нам лучше встречаться не в конторе, а у меня дома, – приветствовал меня адвокат, дождавшись, пока его жена Полли сварит нам по чашке настоящего итальянского кофе, похожего на смолу, усадит сына в коляску и отчалит на прогулку.

– К чему такая секретность?

– Как ты понимаешь, я влип с этим Майлзом Итцом. Он ввалился в нашу контору месяц назад и заявил, что ему нужен самый лучший адвокат. Боссы мгновенно оценили его костюм и банковский счет, поэтому сбагрили мне. Сам слышал, его дочь обвинили в дурном влиянии, так что поначалу я решил, что речь идет о какой-то бедной домработнице, которой хозяйка завещала чуть больше, чем брошь с фальшивыми рубинами. Но быстро выяснилось, что в дело замешано семейство Леспер-Грамон. И это не просто что-то побольше брошки, а огромное состояние и контроль над миллионным фондом. Даже если миссис Кэвана согласится принять наследство, иск им не выиграть. Вряд ли получится доказать невменяемость Филибера Леспера или то, что кто-то повлиял на его решения. Узнав об этом, мой босс мистер Шустер возжелал забрать у меня дело. Ведь наследников представляет Герман Понсоби, а у Шустера с ним старые счеты. Ему доставило бы огромное удовольствие публично утереть нос Понсоби и молодым Лесперам, ради этого он даже был готов представлять интересы миссис Кэвана pro bono. Я, в принципе, был не против. Во-первых, он мой босс, во-вторых, я поступаю так, как лучше для клиента. Но тут уже Майлз Итц неожиданно уперся рогом. Ему видите ли стало обидно, что мистер Шустер вначале не отнесся к нему серьезно. Гордость честного синего воротничка, сам понимаешь. Может, его еще растрогало то, что я калека, так что мистер Итц сказал, что если кто и будет представлять интересы его дочери, то только твой покорный слуга. Из-за этого мистер Шустер теперь смотрит на меня волком и норовит под любым предлогом оттереть от дела.

– Неприятное у тебя положение. А что об этой ситуации думает сама миссис Кэвана?

– Мне кажется, ей все равно. Она просила меня сделать все, что угодно, чтобы не доводить дело до суда. Сказала, что подпишет любые бумаги, но не позволит Лесперам трепать ее доброе имя. Вчера мы должны были встретиться с миссис Кэвана, ее мужем и отцом у нас в конторе и выработать оптимальную стратегию. Но, как ты знаешь, леди накануне исчезла, мне позвонил в панике ее отец, сказал, что понятия не имеет, где его дочь, и что он не понимает, что ему делать. Я посоветовал обратиться к тебе.

– Спасибо за рекомендацию. Что ты сам думаешь обо всем этом?

– Папаша Итц из тех, кто раздувает из мухи слона. Думаю, что девушка объявится через пару дней, проветрив голову. Или…

– Или она исчезла не по своей воле, – закончил я. – Причем как раз накануне встречи со своим адвокатом.

– Но это не более, чем предположение. Что ты намереваешься делать?

– Хотел попросить тебя составить мне компанию во время визита в фонд Лесперов. Точнее это я составлю компанию тебе. Ты можешь заявить, что пришел на встречу со своей клиенткой. Кстати, в фонде не знают, что она пропала.

– А как они объясняют ее отсутствие?

– Муж сказал, что у нее мигрень.

– И зачем бы я тогда потащился к ней на работу?

– Скажешь, что перепутал. Будет даже неплохо, если Лесперы, услышав об этом, сочтут тебя рассеянным олухом. А я тем временем поболтаюсь там, поговорю с персоналом. Между делом попытаюсь выяснить, что миссис Кэвана делала в понедельник вечером накануне исчезновения. Во сколько она ушла, что говорила перед уходом. Какова вообще обстановка в этом фонде. Пока о том, что Элизабет Кэвана покинула офис в начале шестого и поехала домой, мы знаем только со слов ее мужа.

Глава 6

– Вот, у миссис Кэвана запланирована встреча с адвокатом на четыре тридцать. Но это было вчера, – строгая ассистентка лет тридцати обвиняюще уставилась на нас с Монти.

– Ах, просите, неужели я напутал…

Монти полез в портфель за своим ежедневником, не смог удержать трость, неловко открыл замок протезом руки так, что половина бумаг рассыпалась по полу. Возмущение на лице ассистентки мгновенно сменилось сочувствием. Женщина метнулась, чтобы поднять трость Монти, а пока он ковылял к креслу, демонстративно волоча искусственную ступню, ползала вместе со мной, собирая его бумаги.

Монти сидел красный, как рак, не переставая бубнить извинения за свою неуклюжесть. Я бы ему сам поверил, если бы не знал, как часто друг проворачивал этот трюк, чтобы добиться расположения чувствительных дамочек. На самом деле он мастерски орудовал протезом руки, а тростью пользовался скорее по привычке, потому что отлично научился ходить с искусственной ногой.

– Нет, все правильно, – вмешался я, поднимаясь с пола. – Миссис Кэвана позвонила в офис советника Фостера в понедельник вечером в половину шестого и перенесла встречу на среду 2 октября. У меня есть запись, – я авторитетно похлопал по своему блокноту. – Почему вы не внесли изменения в ее расписание?

– Я… простите, – смутилась женщина. – Меня уже не было в это время в конторе. Миссис Кэвана отпустила меня в пять, сказала, что сама доделает какие-то мелкие дела и закроет кабинет. Может, Дженис знает? Это личная машинистка миссис Кэвана.

В приемную была явлена Дженис, заявившая, что в пять двадцать начальница вызвала ее в кабинет и вручила пачку документов, которые нужно было выправить и перепечатать в трех экземплярах, но ни словом не обмолвилась о каких-то встречах и изменении в расписании.

– Что здесь происходит? – в приемную зашел невысокий худощавый блондин лет сорока с волевым лицом. На нем были белые брюки и синий блейзер, и почему-то я сразу мысленно дорисовал его облику капитанскую фуражку и пенковую трубку.

– Мистер Гриффин, это адвокат миссис Кэвана и его помощник. Произошла какая-то путаница. Джентльмены уверяют, что у них назначена встреча с миссис Кэвана, но она должна была состояться вчера, к тому же у миссис Кэвана…

– Мигрень, – закончил мужчина. – Почему бы вам не позвонить миссис Кэвана домой и не выяснить этот вопрос лично с ней?

– Наверное, я так и сделаю, – печально кивнул Монти. – А вы, сэр…

– Уолтер Гриффин, заместитель миссис Кэвана.

– То есть заместитель директора фонда? – уточнил я.

– Да, именно так. У меня есть и собственные обязанности, но сейчас я также выполняю работу миссис Кэвана на время ее болезни.

– Наверное, она себя плохо чувствовала уже в начале недели? – покачал я головой. – Такое бывает, когда женщине поручают мужскую работу.

– Нет, все было в порядке. Хотя… в последнее время она редко задерживалась допоздна. Всегда уходила не позже шести. Я не врач, поэтому не берусь судить о ее самочувствии, но выглядела миссис Кэвана и правда усталой. Послушайте, джентльмены, жаль, что вы проделали такой путь, заранее не позвонив. Не хотите ли зайти ко мне в кабинет, выпить немного чаю? Небольшой перерыв никому не повредит.

Гриффин с интересом наблюдал за тем, как Монти выбирается из кресла, деревянной рукой поправляет ремень делового портфеля, а затем идет, тяжело опираясь на трость. Было заметно, что его отчаянно гложет любопытство насчет состояния Монти и причинах нашего визита.

– Воевали? – осведомился заместитель директора, когда мы наконец расположились в его довольно просторном кабинете, обставленном современной мебелью и украшенном неплохими авангардными картинами.

– На флоте.

– А вот мне не довелось, – Гриффин почтительно склонил голову. – Когда началась война, мне было всего четырнадцать лет.

Странно, я вначале решил, что Гриффин примерно моего возраста. Наверное, как и всех саксонских блондинов, его старили высокие залысины надо лбом.

– Вы же понимаете, что я не могу обсуждать с вами дела моей клиентки, – выпалил Монти, предвосхищая его следующий вопрос.

– Боже упаси! Я не так давно знаком с миссис Кэвана, чтобы интересоваться ее личными делами. Просто вы упомянули о ее самочувствии, и я хотел сказать, что в последнее время она действительно выглядела довольно… рассеянной. Она не жаловалась на головную боль, но я замечал, что она часто трет виски. И иногда будто… выключалась. Честно говоря, я беспокоюсь. Конечно, и об Элизабет Кэвана, но в первую очередь о делах фонда. Есть ли что-нибудь… что мне нужно знать?