Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Наша доченька – Стэлла. Том 1

Я каждый раз думала, что она должна была, после такого количества проб, объестся сметаной на всю жизнь…

Но нет, этот спектакль повторялся каждый раз, и всё в той же последовательности. Наконец, когда сметанный ряд кончался, Вера Николаевна уверенно направлялась к одной из селянок, и говорила мне – "Вот эта сметана самая лучшая". И мы покупали одну или две банки густой вкуснейшей сметаны.

Потом мы так же выбирали творог и яички. На открытом базаре мы докупали фрукты и овощи. Их продавали кучками, на десяток. Молодая картошка была очень дорогая, и продавалась тоже кучками.

Закупив всё это, мы проходили к дальней досчатой стене базара, вдоль которой расположились продавцы с живностью. Бабушка выбирала кур… Ей их показывали, держа за лапы, головой вниз. Курица била крыльями, но её держали крепко, и вырваться она не могла. Бабушка щупала курицу, заглядывала в её жопку, определяя не жирная ли она от старости, затем опять длились торги… Причём оценка курицы бабушкой и торговкой была настолько противоположной, что я по наивности думала, что зачем покупать такую плохую курицу, как говорит бабушка? Наконец, торговка обиженно умолкала, и отворачивалась. Бабушка Вера отходила в сторону, а через некоторое время возвращалась и спрашивала – "Ну так как уступишь за эту дохлую курицу?" Ей уступали… И курица запихивалась в верёвочную сетку, в которой ей было очень неудобно…

С тяжёлыми сумками мы возвращались домой с победой…

Когда я ходила одна на рынок, или с Витей, я не торговалась.

Во-первых – не умела, а во-вторых стеснялась, не знаю почему, но меня смущала уверенность торговок. Кроме того, русских там не любили. Часто могли просто не ответить на вопрос и отвернуться, если спрашивали по-русски. У бабушки уже выработался местный акцент и слова перемежались русские с украинскими. А мы с Витей были настоящими кацапами…

В Каменец-Подольском много исторических мест. Это и Старый Город, расположенный на другом берегу речки Смотрич. И Старая Крепость, сохранившаяся на высоком холме, может быть, горе…

Особенно сильное впечатление на меня произвели рассказы о том, как немцы во время войны производили массовый расстрел евреев. Их вели через весь город, на окраину, где раскинулся широкий и глубокий ров. Евреи шли нескончаемой вереницей, покорно, понуро, поддерживая друг друга. Им не на что было надеяться. Они были обречены. Говорят, охраны было немного. Немцы патрулировали по обеим сторонам колонны на большом расстоянии друг от друга. Тем не менее, никто из движущейся толпы не пробовал бежать или сопротивляться.

Рассказывают, что немцы обратились к местным богатым евреям, и предложили заплатить выкуп за Каменец-Подольских евреев. Было собрано много золота и других драгоценностей. Но немцы обманули. Золото взяли, но вместе с ним арестовали и местных.

Я не помню, как называется этот ров. Мы туда не ездили. Наверное, там должен быть построен мемориал… Вечная им память…

Вера Николаевна жила в то время со своим гражданским мужем – Иваном Алексеевичем. Он приезжал в Каменец-Подольский в длительные командировки. Кажется, он был строителем. Жить одинокому в чужом городе было накладно, надо было снимать квартиру. Ну вот, он и воспользовался знакомством с Верой Николаевной. Периодически он ей говорил, что уезжает домой в отпуск. И, действительно, уезжал. А потом возвращался.

Но в этот раз они с Иван Алексеевичем уже, кажется, – расстались…

Находясь в гостях в Каменец-Подольском, мы ходили в гости к моей родне. Так уж получилось, что в своё время, ещё в военное время, в этот город приехали, и остались там жить родители моей мамы: Надежда Павловна и Николай Николаевич Варсобины. Жили здесь и их дочери – Тамара и Рита. У тёти Тамары были дети – Наденька и Коля. А у тёти Риты – Володя и Наташа. Тётя Рита дружила с Витиной мамой – Верой Николаевной. Соответственно, Витя и Рита общались с моими двоюродными братьями и сёстрами, когда до нашего знакомства с ним были впереди ещё годы и годы…

Как назвать такое совпадение, что с моими родственниками Виктор был знаком задолго до нашего знакомства. И встретились мы с ним не в Каменец-Подольском, и не на Украине, а в Подмосковье.

Интересно, что, когда мы с Витей позже пробовали восстановить прошлые события наших семей, оказалось, что почти что одновременно наша семья переехала в Киев, а он с сестрой Ритой и мамой переехали в Каменец.

Всё это было просто совпадением или это судьбоносное предназначение?

Как бы то ни было, в Каменец-Подольский мы приезжали не один раз и с этими поездками у нас в памяти связано много хорошего и приятного.

Туда же приезжали погостить Витина сестра с мужем Колей и дочкой Наташей. После окончания института, Рита с Колей получили назначение в какое-то село, и преподавали там историю в местной школе. Коля вскоре стал директором школы, а ещё позже они перевелись в Полонное, Хмельницкой области, где Коля уже стал продвигаться по партийной линии, став вторым секретарём райкома партии.

Мы с ними встречались иногда, заранее договорившись, в дни своих отпусков. Иногда это были дни рождения бабушки Веры. Или просто отпуска…

Из поездок в Каменец-Подольский особенно запомнились, когда мы выезжали из города на рыбалку, на озёра, вместе с моим двоюродным братом – Володей Плешаковым… Это уже был чисто западный район, где в войну властвовали бендэровцы.

Проезжая мимо букового леса, нам запомнилась особенность – лес напоминал парк, такими ровными рядами стояли деревья. И, что особенно интересно, в лесу под деревьями не было никакой растительности. Было чисто на земле, одна утоптанная хвоя – ни одной травинки, ни одного кустика! Только сухая хвоя. И, присев по нужде под деревом, нам казалось, что этой хвоей где-то рядом засыпаны крышки от входа в бывшие землянки бандитов, и вот-вот поднимется из земли бендэровец или целая их банда, а скрыться негде: лес просматривался на километры во все стороны…

Находясь в Каменец-Подольском, получили от моих родителей письмо.

Письмо в КАМЕНЕЦ-ПОДОЛЬСКИЙ.

6. 08. 63 г.

ДОРОГИЕ НАШИ!

Наконец-то получили от вас долгожданное письмо, а то ваше молчание стало беспокоить нас.

У бабушки никак не наладится желудок. Два дня на диете, боимся давать что-либо есть. Выдерживаем голодную диету.

Бабушка часто вспоминает вас, и всё спрашивает: – «Когда приедут?»

Жаль, что в Каменце всё дорого, а в Москве цены такие: помидоры навалом везде – 50 копеек, арбузы – 30 копеек за 1 кг, огурцы – 50 копеек. Яблоки – самые дешевые – «Белый налив» – 60 коп, чернослив – 80 коп, вишни – 80 коп, персики – 1–40 коп, кабачки – 20 коп, баклажаны – 70 коп, картофель – 10 коп. Всё в изобилии.

Мила уезжает 10–08. В Астрахани рынок ломится от зелени, глаз, говорят, не выдерживает от изобилия.

8.08. пойдём встречать опять поезд из Астрахани.

Смирновы переехали на квартиру, и ехать никуда не собираются, так как к ним приехала мать погостить. Обставляются в квартире. Они обедали в это воскресенье в столовой, говорят – дома нет воды.

Как наша Эллочка бегает? Наверное, загорела? А как фрукты – кушать любит? Придём на вокзал встречать обязательно.

У нас резкое похолодание. Сегодня ночью по области +3, +6 градусов, а днём завтра +17. Сегодня был в Москве, и в пиджаке было прохладно.

Ваша Полина красит полы в кухне и коридоре. Не знает – куда девать вашу обувь.

А вы когда двигаетесь в обратный путь? Что, прямо в Москву или ещё куда-нибудь поедете?…

Пишите. Будем с нетерпением ждать ответа,

Мила получила обходную, 10–го будет последний день на работе и вечером выедет.

Передайте наш привет Вере Николаевне и Варсобиным и Рите с Колей, если они ещё гостят в Каменце, а так же Ивану Алексеевичу.

Купила Ёлке 2 шелковых рубашки и двое трусиков её размера.

Целуем всех вас крепко. Привет от папы и бабуси.

ПАПА И МАМА.

Глава 5. 1964 год

Часть 10

Отпуск на Украине

Каменец-Подольский. Река Смотрич

Наверху парк и улица Шевченко. Тамм находится дом, в котором живёт мама Виктора. Перейдя дорогу и пройдя тропинкой к реке, мы спускались по крутой, вырубленной в каменной стене лесенке и купались в этой реке.

Фотографировал Виктор с другого берега

МЫ ЕДЕМ, ЕДЕМ, ЕДЕМ, В ДАЛЁКИЕ КРАЯ ДВОЕ КУРНОСИКОВ, ВИТЕНЬКА И – Я

Летом мы оформили отпуск. Долго думали, как его использовать.

У нас на руках было двое маленьких ребятишек. Ёлке было около четырёх лет, а Олежке – всего полгодика. Надо было быть такими ненормальными родителями, какими были мы…

Мы решили и исполнили – собрались и поехали в гости на Украину. Перед этим мы заручились согласием Риты и Веры Николаевны.

Они, естественно, пригласили нас в гости.

Сначала – поездом до Полонного, – к Рите, Витиной сестре.

А потом автобусом оттуда добирались до Каменец – Подольского.

Рита с Колей получили квартиру. Так что мы с ними отметили там их новоселье. Рынок в Полонном, по сравнению с Каменец-Подольски – дорогой.

Мы спешили поскорее уехать в Каменец-Подольский. Всё – таки там я чувствовала бы себя свободнее, вернее – более не зависимой. Вера Николаевна была не в счёт. Я все заботы по готовке и другие хозяйственным делам взяла бы на себя. А у Риты чувствовалась какая-то зависимость наша во всём. Квартира новая. Они сами ещё не обустроились до конца, хотя мебелью обставлена квартира была уже полностью.

В общем я почему-то ещё и стеснялась…

До Каменец-Подольского мы ехали на автобусе.

Автобус был далеко не Икарус. Водительское место, по-моему, даже не было отделено кабинкой.

Наши места были на переднем левом сидении. У ног мы уложили чемоданы и котомки, а на руках – малыши.

А везли мы с собой, конечно много. Это были и продукты, и подарки, и одежда, а главное – бутылочки с питанием и Олежкин горшок.

Как на зло, у него расстроился животик, и он периодически поносил. Мы его высаживали на горшок, который на остановках я выносила, и выливала содержимое в стоящие урны для мусора (представляю возмущение уборщиц, которые убирали эти урны).

Но выбора не было, и выливать содержимое на тротуар, было бы ещё неприличнее…

Уже в Каменце заболела тяжело ангиной Ёлка.

В общем, отпуск был ещё тот. Но, вероятно, фруктов мы поели вдоволь, и подкормили ими малышей.

Конечно, мы как и в первый свой приезд регулярно ходили за продуктами на рынок, а в выходные дни – на привоз. Правда, ходили по магазинам и на рынок – по очереди, так как кто-нибудь из нас – родителей обязательно оставался с детьми, тем более, что они ещё и понемножку пробовали поболеть…

Вера Николаевна сразу сказала, что с маленькими детьми одна она не справится…

И всё-таки мы отпуск не проболтались дома в Дзержинке, а совершили турне по Украине с наши малютками…

Мама в Каменец прислала письмо, в котором сообщала, что нам всё-таки выделили двухкомнатную квартиру. Ей, поскольку нас не было, пришлось побегать, так как нужно было срочно собрать кучу недостающих справок.

ДОРОГАЯ ИРА И ВИТЯ!

Получили от тебя сегодня письмо, прямо содрогнулись, что там все переболели. Берегите сейчас ребят, когда поедете обратно. Фолликулярная ангина не простудная, а заразная, где-нибудь подхватили.

Да, я права была, что такого маленького никуда не надо возить, трудно их уберечь.

С Витей тоже дело серьёзное, надо бросить питаться в столовой, готовить дома, и есть, т. е. кушать более калорийную пищу, в конце концов, от питания в столовой будет осложнение, и образуется язва.

При остром гастрите требуется также диета – молочно-растительная пища, и бульоны из курочки. Исключить из пищи алкоголь.

Вы, наверное, улыбаетесь, но это серьёзно, и это длится уже порядочно, гастрит, конечно.

Квартиру Вам дают, вчера полдня бегала, заполняла Вам справки и заявление для утверждения в Исполком.

Две справки из отдела кадров о месте работы, и с какого года здесь работаете. На Виктора я написала – с 1954, а тебя – с 1959, и кадры мне заверили.

Две справки от коменданта о занимаемой площади, и с какого года проживаете. В паспортном столе пришлось списывать номера Ваших паспортов.

Одна анкета – заявление от Вити и акт обследования квартиры, в которой проживаете.

Язык высунула, пока всё собрала. Мне никто не говорил, я услышала у Нагорной, позвонила Устинову. Он сказал – есть в списках, заполните все документы, а то сегодня, т. е. 7-го поедут в Исполком утверждать. Ну, теперь всё в порядке.

Вале Андреевой звонила, она говорит, что на работе всё в порядке, но заседание Малого Совета не было, так что отдыхайте спокойно.

Сегодня заболела Мила, температура 37,5, ангина. Уехала домой, взяла больничный. Сразу опять осунулась, завтра, если не приедет, съезжу к ней.

Я выстирала бельё у себя дома, и у меня раздуло так руку, что сейчас меня колят, и биомицинят.

Сижу, не прикасаюсь даже к тарелками. Мила с Вовой у Вас ночевали, и их не кусали. Травить надо перед отъездом и Вашу новую квартиру. Если, конечно, рука станет лучше, постараюсь что-нибудь сделать, а если нарывы не пройдут, ничего не обещаю.

Я сама измучилась. Дёргает так, что ночи плохо сплю. Жалела, что стирала бельё.

В Москве и у нас всех фруктов много. И не дорого. Пожалуйста, не мучайтесь. Яблоки от 25 к. до 50 коп. Груши – 50 коп. Сливы – 30 коп. Виноград – 40 коп. Арбузы – 6 коп.

Если захотите – привезите немного баклажан и кролика, если он на 2 кг., а, если маленький, не надо. Крупы появились и у нас в Дзержинке, кроме гречки и муки.

Ну, ладно, целуем Вас и детей. Привет Вере Николаевне и нашей родне.

ПАПА И МАМА.

Часть 10

Умерла бабуся

Умерла бабуся

Папа и Витя послали телеграмму Бате в Брест.

ТЕЛЕГРАММА в Брест из Москвы. 17.03.64 г.

УМЕРЛА МАМА СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙ

ВЛАДИМИР ВИКТОР

ПРОСТИ, ПРОЩАЙ, СПАСИБО ГОВОРЮЗА ВСЁ, ЧТО БЫЛО, ЗА ЛЮБОВЬ ТВОЮ…

Болела бабуся тяжело – инсульт. Она лежала парализованная почти два года. Всё это время мама с папой ухаживали за ней, как могли, и в то же время помогали нам с Витей – возились со своей любимой внучкой.

Боли были у бабуси невыносимые. Потом появились пролежни. Она настолько была терпеливой и чуткой, что в присутствии дома родных, старалась даже не стонать. А когда все уходили на работу, она уже не могла сдерживаться, и кричала. Соседи рассказывали, что её стоны были слышны на лестничной клетке, и даже на улице.

Она умерла только тогда, когда сердце выработало все свои ресурсы…

На рассвете к нам прибежала мама и сказала, что бабуси больше нет. Я сразу же побежала к ним домой, благо они жили в соседнем подъезде.

Я вбежала и остановилась в проёме дверей, ведущих в комнату, и тихо заплакала, почему-то боясь подойти ближе…

Мама с папой потом утверждали, что, когда бабуся умерла, у неё на лице застыла мучительное выражение. А когда я прибежала, лицо расслабилось, стало спокойным, и сжатые до этого губы расправились, напоминая лёгкую улыбку…

Мама сама омыла её тело. От долгого лежания у бабуси ноги не разгибались в коленках. Когда мама с силой попробовала их распрямить, послышался хруст. Наверное, разорвались связки. И ноги распрямились.

Пришла доктор, выписала справку. Потом заказали гроб. Пригласили двух бабулек, которые по очереди читали все три дня молитвенник.

Похоронили её рядом с Боричкой.

Незадолго до того, как бабусю парализовало, она попросила, чтобы я её проводила на кладбище.

Мы сидели на лавочке, которой сегодня уже давно нет. И она обратилась ко мне с просьбой – не ставить ей тяжёлого каменного памятника.

– «Пусть будет простой деревянный крест».

Наверное, она чувствовала, что больше не будет выходить из дома. Вскоре её парализовало. Причём, не сразу. Она пошла в туалет, (у них был туалет, совмещённый с ванной), и когда она стала вставать, её мотануло. Она позвала папу. Он довёл её до постели в кухне, где она спала.

А окончательно её парализовало только на следующий день. Она попробовала встать, как обычно, сделала несколько шагов, и упала…

Больше она не вставала, пролежав два года в постели. Её перевели лежать в большую комнату, у правой стены от входа. На этом же месте потом пролежал парализованным долгие семь лет мой отец.

Когда бабуся уже лежала больной, помню, я приходила к родителям с маленьким Олежкой. Садилась рядом с ней. Одна рука у неё двигалась, и она брала Олежку высохшими пальцами за пяточку, гладила его ножку и улыбалась.

Так встречалась уходящая старость с народившейся молодостью…

Конечно, я передала папе пожелание бабуси – поставить деревянный крест. Но он сказал – «Я, что не в состоянии поставить своей матери дорогой настоящий памятник?». И поставили бабусе памятник из красивого серого мрамора.

А несколько лет назад, уже после 2000–го года, мне снился очень явный, как говорят, сон, связанный с этим памятником.

Кажется, я об этом уже писала в разделе – «МИСТИКА И СНЫ»…

Мне приснилась бабуся. Она была какая-то вся встревоженная, и что-то пыталась мне объяснить. Но я её не понимала. Через пару дней звоню Милочке, и узнаю следующее. Милочка в те же дни почувствовала какое-то беспокойство, её что-то потянуло (позвало) съездить на кладбище. Она уговорила Серёжу поехать с ней. Приехали и увидели, что бабусин памятник снят с постамента. Мародёры сначала откололи сзади кусок мрамора, чтобы проверить – настоящий ли камень. А потом, сняв его с фундамента, прислонили к ограде, внутри её. То есть, им осталось только вывезти его.

Милочка сразу же заявила заведующему кладбищем. Тот «удивился», и обещал разобраться, а памятник установить обратно.

Прошло какое-то время, и, хотя всё было оплачено, памятник никак не устанавливали на цементный раствор. Пришлось Стэлле брать с собой Андрея – (брат близкой подруги). Он высокий, респектабельный на вид. При сём, притом умеет говорить «внушительно». Именно так он поговорил с работниками кладбища, и памятник был восстановлен в тот же день.

Но как назвать тот вещий сон, в котором бабуся просила помощи? И каким образом Милочку потянуло приехать туда? И как вовремя они с Серёжей там появились… Ведь, бабуся позвала сначала меня, а когда я не поняла её, обратилась к Милочке за помощью… Вот и не верь, в сны и приметы…

Позже я поняла, что между мной и ушедшими близким в мир иной, установлена постоянная связь, позволяющая нам общаться через сны. Не раз они предупреждали меня – о предстоящем. Я не сразу научилась правильно расшифровывать сны, и понимать поступающие от них сигналы. Но потом я в тревожных ситуациях не раз спрашивала их о чём-то, и получала ответы, позволяющие принимать правильные решения…

В этом году уже прошло 56 лет, как нашей бабуси не стало.

И все эти годы я чувствую, что она рядом. И не только потому, что стоит мне, сидя за компьютером, повернуть голову, и я вижу на полке этажерки с книгами её фотографию – ту, которую я поместила вверху. Ещё и потому, что каждый раз в зависимости от моего настроения – меняется её взгляд на этом снимке.

Может быть, мне это только кажется, или я внушаю себе это… Но она смотрит на меня всегда по разному…

А ещё я верю, что она всю мою жизнь является моим ангелом – хранителем.

А ещё я верю, что она где-то рядом, потому что мы с ней общаемся, и иногда она меня предупреждает о чём-либо. Жаль, что не всегда мне удается понять – что именно она мне хочет передать из того далёкого мира, где она находится.

А, может быть, она действительно всё это время находится где-то рядом…

А ещё – я чувствую на протяжении всей моей жизни перед ней свою вину за многие грехи мои – не ценила я её любовь ко мне и заботу, которой она одаривала нас – внучат.

При жизни её – я не успела оправдать надежд её, связанных с моим будущим.

Может быть, поэтому, я часто мысленно оправдывалась перед ней, если поступала не так, как она учила нас при жизни.

Или я с гордостью старалась донести до неё – о своих успехах, зная, что это её обрадует.

Почему при жизни мы не задумываемся о том, – как мало нужно сделать для того, чтобы рядом родной человек был бы немножечко счастливее от твоего внимания или хотя бы – мимолётной ласки…

Почему мы понимаем это лишь с годами, когда сами находимся в подобной ситуации?

Почему иногда мы бываем жестокими, не осознавая этого и не задумываясь об этом?

Теперь уже не вернёшь, и не исправишь того, что начинаешь понимать лишь с годами…

Не «перепишешь» жизнь заново…

ПРОСТИ МЕНЯ, МОЯ ЛЮБИМАЯ… Я ЗНАЮ – ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ…

Глава 6. 1965 год

Часть 11

Физхимия

Стэлла с дедушкой в нашей новой двухкомнатной квартире

В посёлке Дзержинском на ул. Лермонтова

Я продолжала сдавать весеннюю сессию. На время экзаменов нам давались справки, освобождающие нас от работы. Поскольку мне в эти дни часто нужно было ездить в институт, на время Витиной командировки, я с детьми перебиралась к родителям, отдавала им деньги на питание, и наслаждалась маминой стряпнёй.

Экзамены сдавались, как обычно, со шпаргалками. Пока их готовишь, материал усваивается сам по себе. Из всех предметов тяжелее всего шла физхимия. Это было что-то ужасное. Один учебник был толщиной в два кирпича. Учебники мы брали в библиотеке. Физхимия в несколько раз сложнее, чем сопромат. Она тяжело давалась не только мне. Многие пересдавали её по несколько раз. А вообще, я сдала её где-то только с шестого захода.

А выглядело это так. Приходишь в деканат, берёшь направление и идёшь в ту аудиторию, где в данный момент идут занятия по физхимии. Преподаватель даёт тебе листочек с задачами. Сидишь, пыхтишь. Преподаватель через некоторое время подходит, проверяет, и говорит: – "До свидания. Придёте в следующий раз".

В шестой раз я взяла с собой в институт Ёлку.

А с направлением я попала к какой-то преподавательнице среднего возраста. Лекцию она читала в аудитории, где парты – столы стояли полукругом, и поднимались куда-то вверх. Наверное, это был – лекционный зал.

Студенты забрали у меня Ёлку, и всю лекцию развлекали её, как могли. Она что-то рисовала, но вела себя спокойно. А мне те же студенты написали ответы на вопросы в билете, и решили задачи.

Прозвенел звонок. Группа перебралась вместе с преподавательницей в лабораторию. Ей было не особенно до меня. Она взяла мои записи, просмотрела, и говорит – "Давайте зачётку".

Я подаю. А она и спрашивает: – "У вас муж есть?" – «Да». – "Вижу, и ребёнок есть. Скажите – зачем вам эта учёба и высшее образование?"

Я пожала плечами, не зная, что ответить. А она с таким раздражением поставила мне тройку, и почти швырнула мне зачётку. Наверное, в этот момент она мне позавидовала в чём-то, чего у неё не было, кроме её высшего образования и карьеры.

Вспоминаются ещё пара случаев, связанных со шпаргалками.

Сдавали мы зачёт по химии. Свободной аудитории не было, поэтому нашу группу запустили в химическую лабораторию. Столы с реактивами стояли рядами влево и вправо от основного прохода. А нас рассадили с торцов каждого ряда по одному, с тем, чтобы мы все были на виду. Преподаватель не зря старался не выпускать нас всех из вида, так как к этому времени мы все уже в вопросах пользования шпаргалками были ассами.

Был ли это сам Дракин, или какой-то другой преподаватель, сейчас уже не помню. Помню, что он ходил не спеша по проходу, при этом мы все были у него на виду, так как у столов сидели в пол-оборота – некуда было задвинуть ноги. У меня шпаргалки были в сапогах. Когда он проходил мимо меня и удалялся, я левой рукой вынимала шпаргалку и за 10–15 секунд, отпущенных мне, пока он шел спиной ко мне, высматривала в ней какие-то данные, и опускала её обратно в сапог.

Преподаватель всем нутром чувствовал, что я списываю, но не мог понять – как? Наконец, он подошел ко мне и напрямую попросил показать записи, поднять тетрадь, чтобы проверить, что под ней ничего не спрятано. И всё-таки я его провела, хотя это и потребовало от меня определённой виртуозности.

В какой-то момент он просто встал за моей спиной и смотрел, что у меня написано. Свой зачёт я получила, но нервы я ему попортила – точно.

И ещё вспоминается, как однажды какой-то экзамен попал на мой день рождения – 20 января. На экзамен мы поехали с Люсей Шалуновой. Учились мы в одной группе. Она жила в одной из деревень, которые раскинулись вдоль Москва реки, протекавшей рядом с Дзержинкой.