скачать книгу бесплатно
(ВИКТОР УТОЧНЯЕТ: – Ничего подобного! Это Соркин собрал нашу смешанную лабораторию, которая стала основой будущего вычислительного отдела – ВЦ, у себя дома, в только что полученной двухкомнатной квартире и сам, конечно присутствовал).
(ИРАИДА НАСТАИВАЕТ: – Виктор перепутал. В этот раз Соркина не было. Вероятно, он и собирал коллектив, но не в этот раз. Тем более, что вопрос о создании Вычислительного центра возник позже).
А в этот раз я решила – баста! И подговорила Валю Смирнову с тем, чтобы мы с ней пошли туда вместе с мужьями. Она поддержала мою инициативу. Мы собрались и пошли…
Наше появление произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
Когда нас увидели поднимающимися по лестнице, кто-то, кто в это время курил, бросился в квартиру с воплем – «Дудко идёт не один!» Перед нашими носами дверь громко захлопнули… Прошло несколько минут, в течении которых в квартире бурно обсуждалась ситуация, и принималось решение, что же делать?
Наконец, дверь открылась, и нас впустили. Первое, что я помню, кто-то громко кому-то сказал – «Принеси, пожалуйста, ещё тарелки, мы же не рассчитывали на такое количество…». В основном, вечер прошел нормально…Ничего, пережили и этот момент. С тех пор нас везде приглашали вместе.
Так был завоёван окончательно мой статус жены Дудко Виктора Анатольевича.
Часть 6
Командировки
ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА
Виктор относительно часто ездил в командировки. Остались письма из некоторых его поездок.
В Киев Виктор съездил на Всесоюзную конференцию по программированию.
УВАЖАЕМЫЙ ТОВАРИЩ!
Оргкомитет II научной конференции по вычислительной математике и вычислительной технике приглашает Вас принять участие в работе конференции, которая состоится 6–10 июня 1960 года в г. Киеве.
Конференция открывается 6 июня в 10 час.
В большом конференц-зале Академии Наук УССР (г. Киев, ул. Владимирская, 54).
ОРГКОМИТЕТ
На фотографии – Старый Киев. Пешеходный мост. 1960 год.
В свободное время, как позже Виктор рассказывал сам, они с Сашей Смирновым не просто загорали на Днепровском золотом пляже, а с чужими ребятами играли в преферанс. Он сейчас сам ужасается, вспоминая это. Ведь, они могли так налететь, что и в живых-то не остались бы!
1960 г. ПИСЬМО из КИЕВА. В. А. в командировке.
Гостиница Театральная 232.
7.06.60 г.
ЗДРАВСТВУЙ, ДОРОГОЙ ИРОК!
Пишу тебе на третий день пребывания здесь.
Сегодня мои звонили с 9-и до 10, как я тебе говорил, но ты не подошла, и мы не сказали с тобой ни слова. Поэтому я решил тебе черкнуть пару строк.
В первый день мы устроились в гостинице, и потом все пятеро пошли на пляж. К сожалению, это было не совсем правильное решение, т. к. мы с Сашей сгорели дотла, и целый вечер и ночь мучились. Сейчас немного прошло, но вчера на пляже уже не были. Сходим завтра или сегодня.
Здесь идут «Ночи Кабирии» и завтра мы думаем сходить на неё (картину). Приеду 15-го утром, а 9-го вылечу на самолёте домой. Стоимость билета поездом в купейном, с постелью – 106 рублей, а самолётом – 116.
Время у нас заполнено полностью докладами с 10-и до 14 и с 16 до 20–21 часа. Так что особенно не разгуляешься.
Впрочем, здесь были сандалеты за 40 рублей, если будут на мой размер, то я возьму, если ты не возражаешь.
Домой звонить не буду, а приеду (вернее, прилечу) раньше на 1 день. Это интереснее, и неожиданное.
Киев весь в зелени, жарко. Жарко даже вечером, и все ходят без пиджаков. Вода в Днепре не особенно тёплая, но и не холодная. Город сам по себе не плохой, но люди здесь ужасные – грубияны почти везде, так что нам москвичам, приходится удивляться этому.
Мы ещё не были в достопримечательных местах Киева, а я даже не знаю – будем ли мы их здесь посещать, т. к. нет времени, да и очень жарко.
А, вообще, кажется, что уже прошло очень много времени со дня отъезда и я всё удивлялся, что прошло всего 2 дня, а я думал, что прошло 4–5 дней. Саша приедет 10-го, так что ты можешь у него узнать кое-что про наше житьё-бытьё.
Койка его в нашем номере стоит рядом с моей. Моя койка у окна. Живём мы в гостинице «Театральная». Из окна вид на Оперный театр и площадь около него.
Лёжа в постели, я вижу, как подходят люди на спектакль, а затем, спустя некоторое время, начинают расходиться.
Вот пока и всё моё послание.
Т.к. письмо придёт к 10-му, я поздравляю твоего отца с днём рождения, и желаю ему доброго здоровья и сто лет жизни.
Крепко, крепко целую.
Твой ВИКТОР.
P. S. Ты сделай там и зарегистрируй приёмник.
Потом была командировка в Саратов.
С докладами наших ребят пока ещё не посылали на конференции, а ездили они, как простые участники. Но они обязаны были прослушать все доклады, и потом на работе отчитаться за полученные знания. Так, что ездили они часто, и набирались впечатлений не только от конференций, но и от новых городов, новых знакомств и т. д.
Была одна командировка – Тракай, в Прибалтику, которая оставила в душе неприятное чувство.
С этими фотографиями связана небольшая история. Соседка Люды Липановой – моей начальницы, (я даже не помню, как её звали), собралась в командировку с кем-то из сотрудниц. С ними поехал Виктор. Молодые женщины решили пошутить, и поспорили между собой – кому удастся соблазнить Виктора. Но это им не удалось. (Много было свидетелей).
Тогда они решили в отместку за это «насолить» ему. Специально нащёлкали «компрометирующих» фотографий, и, вернувшись домой, отпечатали снимки, отобрали несколько, и принесли на работу. Спросили Виктора – сам он отдаст их мне, или это сделают они?
Тракай
В командировке в Прибалтике
И не лень было им разыгрывать сценки, где они обнимаются с ним, – и тому подобное… Конечно, ничего криминального в снимках не было. Но проучить его, чтобы – отучить от подобных ситуаций – следовало…
Помню, он пришел домой в обеденный перерыв. Пообедали, а потом он мне сказал – «Тебе просили передать»…
Я вынула из конверта фотографии, и просмотрела. Не зная, как поступить, я швырнула их на пол.
Я теперь не помню, вспыхнула ли во мне искра ревности, когда я просмотрела фотографии, принесённые Виктором. Наверное, – нет.
Ну, во-первых, я знала, что Виктор мог бы мне изменить только, если бы – влюбился.
А во-вторых, условия для этого должны соответствовать полной изоляции содеянного. Он знал, что всё «имеет уши», и всё «рано или поздно становится явным». А уж, если мне что-то станет известно, то…
А что – то? Ничего бы я и не сделала. Это просто я его пугала угрозами, типа:
– Если ты себе что-нибудь позволишь с кем-нибудь, то я этой какой-нибудь – кислотой глаза выжгу, и тебе мало не покажется…
У нас с Виктором без всякой договорённости, сама собой сложилась привычка – как бы сильно мы не поссорились, спать ложились всегда вместе. Может быть, (позже потому что, в доме было двое детей, а при них мы свои ссоры не афишировали), а, в первый год – потому, что в доме не было других свободных спальных мест.
Ну, одну ночь спим спина к спине, вторую, а потом, в какой-то момент поворачиваемся оба в одну сторону. И тогда происходит молчаливое примирение.
В этот раз наша размолвка кончилась тем, что после этой поездки в Прибалтику, Виктор ездил в командировки, в основном – один или с Валей Андреевой, очень строгой женщиной, которая блюла порядок в лаборатории, воспитывая всех сотрудников в строгости…
Часть 7
Ревность
Я была очень ревнивая. Я понимала, что ревность – это болезнь. Но ничего поделать с собой не могла. Ревновала я иногда буквально на пустом месте.
Помню – пришли в его лабораторию, молодые специалисты – Людочка и Валюша. Как-то сразу получилось так, что Валю подключили к работам, которыми занимался непосредственно Виктор сам. Естественно, им приходилось проводить вместе времени больше, чем ему со всеми остальным специалистам. Но мне-то это сразу показалось подозрительным. Ведь мы работали всего лишь на разных этажах… И иногда я видела то, на что не должна была бы обращать внимания. Но…
Но вот однажды я шла по их коридору, и в переходе в другое здание, неожиданно натолкнулась на них. Поскольку это было неожиданно не только для меня, но и для них, Виктор не успел «стереть» выражение лица и сменить его на нейтральное.
Я помню, как в этот день, на работе меня не оставляло, подкатывающее волнами, чувство ревности. А уж дома я дала волю этому приступу.
Так, как он в этот момент смотрел на неё, и улыбался, я видела только на одной из его старых фотографий…
В фотоальбоме Виктора есть несколько страниц, где вставлены фотографии его знакомых девушек. Там есть несколько фотографий девушки Ани. Виктор в минуты откровения (спровацированного мной) рассказывал мне истории знакомства с каждой из них, в том числе и про Аню. Но теперь я уже подробности не помню, но фотографию эту запомнила надолго. Иногда я ему говорила, что такой улыбки мне не досталось…
Вот эта фотография. На ней Виктор всместе с девушкой – Аней.
Иногда я ему говорила, что такой улыбки мне не досталось…
Судя по фотографии – Анечка очень светлый человечек. По крайней мере, у неё приятная улыбка, в ответ на которую тоже хочется улыбаться.
Когда мы поженились, мне казалось, что он любит меня сильнее, чем я его. Но к моему чувству любви, сразу – же прибавилось чувство собственности. Я считала, что если я ему вручила свою судьбу, он обязан быть верным, и принадлежать только мне одной. Это в моём понимании – не допускалось ни малейшего флирта с его стороны с другими женщинами, ни даже – сокровенных мыслей на эти скользкие темы.
Если у меня возникало, хоть малейшее подозрение, я давала волю зловредным фантазиям. Помимо – мой воли в мозгах начинали проявляться видения.
Вот он улыбается, и между ними (неважно с кем, в данном случае – с предметом ревности), возникает магнетизм, который я начинала чувствовать. А вот – он дотрагивается до неё рукой, и это его заводит… А вот – он обнимает её, и… руки скользят… Теперь он отдаляется, отрывая кровоточащий кусок моего сердца… Нет, это даже теперь – невыносимо представлять…
Видно с самого начала нашей семейной жизни, я настолько крепко внушила ему мысль, что, если…, то… И он побаивался этого – «то…», и старался не вызывать во мне приступов этой неприятной болезни – ревности…
Правда, иногда бывали случайные, непреднамеренные поводы.
Помню, однажды мы с Виктором поехали на встречу с его однокурсниками – маёвцами. Группа встречалась ежегодно. Собирались по очереди, у кого-нибудь на квартире. А по круглым датам – в ресторане. И вот на вечере встречи, куда впервые я поехала вместе с ним, его дёрнуло показать мне ту, за которой он ухаживал в институте…
Но, если я ревновала даже к прошлому, то, трудно представить себе, что со мной творилось, и, как я себя истязала, а заодно и его, этими приступами ревности…
С годами я начала успокаиваться. Может быть, жизнь, втянувшая нас в череду стрессовых ситуаций, не допускала даже мысли, что возможны срывы ещё и по таким поводам.
Но поводы почему-то, причём, всегда неожиданно, появлялись. Однажды мне попались в руки письма, которые Виктор прятал в своём чемоданчике, перевезённым из общежития в нашу первую коморку, в Гремячем.
Это были письма от Анны из Польши, и фотографии Анны и её сынишки – Андрейки…
Я старалась убеждать себя, что все эти истории: и Шурочка из Фрунзе, и институтские увлечения, и Анна с Андрейкой – это всё из прошлой жизни, и всё это было до меня, до нашей встречи с Виктором. И всё-таки внутри щемило…
Я почему-то, никогда не волновалась по поводу того – как Виктор относится к моим прошлым увлечениям… Оказывается, он тоже ревновал меня. Но, в отличие от меня свои чувства он скрывал и переживал молча.
Спустя много лет, в старости – моя ревность успокоилась совсем. Просто в этом плане стало казаться, что многое из жизни уже ушло, вычеркнуто, а, поэтому и волноваться по подобным случаям – не стоит. А, может быть, прибавилось ума и мудрости?
Неужели притупляется с годами чувство любви и страстного желания обладать друг другом? И всё это переходит в привычку и спокойное русло постоянства и незыблемости, а потому и ревность перестаёт мучить?
Скорее всего, быт поглощает всё твоё внимание, и прошлое в памяти уходит на задний план подсознания и уступает место сегодняшним событиям и сиюминутным заботам и проблемам.
После нашей с Виктором свадьбы, вечерами я перестала ходить в клуб – в драмкружок и литобъединение.
Во-первых – работала, и спешила домой, так как нужно было готовить ужин. Виктор приходил с работы позже меня.
А во-вторых – сначала гибель Бориса, а потом – ожидание рождения первого ребёнка, завладели мною, и всем моим сознанием – настолько полностью, что всё остальное отступило на второй план.
Заниматься «сочинительством» было некогда. Особенно, если писать придуманные вещи. Но вот, после поездки на вечер встречи с однокурсниками, мне захотелось стряхнуть с себя воспоминания, навеянные образами – предмета увлечения студенческих времён.
Тем более, что придуманного здесь, кроме имён, ничего не могло быть и не было. А, если добавить и описание встречи Виктора и Анны, о котором рассказано в первой книге – «ИСТОКИ» – «СЫН», то может получиться реальный рассказ, без выдумок и прикрас…
А почему бы не попробовать? И я взяла в руки ручку…
МОЛОДОЖЕНЫ
Алка стояла на лестнице, плотно прислонившись лбом к грязному стеклу окна. Было приятно от холодящей ночной свежести, сквозняком шарахающееся по этажам. Иногда внизу хлопала дверь и тогда лифт, шершаво ворча тросами, лениво проползал мимо.
Алка удивлялась своей выдержке: почему она так спокойна, и даже не расплакалась? Обида молоточками стучит в висках, и губы обиженно кривятся в улыбке.
Сначала ей хотелось убежать, уехать домой сейчас же, одной. Но сумочка была там. В следующее мгновенье она решила войти туда, демонстративно взять свои вещи, одеться и уйти. Но что подумают другие? Они не поймут, почему она ушла, и скажут: – «Истеричка». И Алка всё стояла, и стояла, стояла и смотрела через грязное окно на далёкую внизу улицу и спешивших по ней куда-то людей.
Да, не надо было ей ехать! Ведь и его обвинять особенно нельзя. Может быть, она не права? И всё это не так уж обидно?
Ещё вчера они собирались в эту субботу поехать на Чехословацкую промышленную выставку. А сегодня утром ему позвонили на работу, и напомнили, что вечером его ждут на традиционном вечере встречи выпускников его группы, которая бывает раз в год. Приглашали приехать с женой.
Алка сначала отказывалась, шутила: – «Ну, куда я поеду такая неуклюжая – все выходные платья узкие – теперь ни одно не лезет, а в чёрном – скромно очень. Всё-таки вечер. Подожди, вот скоро родится сын, тогда втроём будем везде ездить».
Но Вадим настаивал на своём: – «Поедем, там все будут с женами». Но как-то так получилось, что с женами были не все, и все друг друга знали. На Алку сначала взглядывали с любопытством – подумать только: уже и Вадька женился! – а потом сразу же забывали о ней. Как-то незаметно получилось, что забыл о ней и Вадим. Сначала сидели за столом рядом. Он ухаживал за ней, иногда заглядывал в глаза, как бы спрашивая – «Ну, как? Нравится тебе здесь? Это мои друзья.» Алка улыбалась ему в ответ, и подставляла рюмку вместо вина под лимонад. Каждый приходил со своей закуской и вином. Вина были разнообразные, а для закуски – все как будто договорились нарочно, купили по банке рыбных консервов.
Вдоль длинного стола были расставлены бутылки вина и консервные банки. Было тесно, но весело. Опоздавших некуда было сажать, поэтому крайние уступали места. Алка вышла из душной комнаты в переднюю. Подъезжали всё новые однокашники. Им навстречу кидались подвыпившие девчата, висли на шею, целовали, обнимали, потом подходили ребята – теперь уже мужчины, и, солидно улыбаясь, хлопали по плечу, и жали руку.
Сыпались вопросы – «Ну как, где ты? Старший инженер уже? Молодец! Как назвали дочку?». Вадима потащили опять к столу. Протиснулись в комнату и остальные. Алка осталась одна в передней. Она подошла и остановилась в дверях, глядя на залитую светом и улыбками комнату. Алка улыбаясь, смотрела на Вадима. Вот сейчас он позовёт её, посадит рядом, но он её не замечал. Глаза его задорно блестели. Он наклонился к рядом сидящей, тоненькой женщине, подстриженной под мальчика, и что-то говорил, говорил.
