скачать книгу бесплатно
Петля реки времени. Роман
Алексей Дубнов
Четверо друзей, сплавляющихся по реке, проваливаются через временной портал в 1941 год. В результате драматических перипетий они попадают в плен к умному и амбициозному эсэсовцу. Он добывает из будущего военные разработки, которые позволяют господствовать Третьему рейху во Второй мировой войне. Эсэсовец посылает «попаданцев» в Нью-Йорк в 1936 год с тем, чтобы они добыли «лучи смерти» – оружие, разработанное Николой Теслой. Завладеет ли «лучами» очередной параноик?
Петля реки времени
Роман
Алексей Дубнов
© Алексей Дубнов, 2017
ISBN 978-5-4485-3107-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Памяти моих родителей посвящается.
Благодарности: Геннадию Александровичу Никитину, Игорю Александровичу Никитину, Сергею Юрьевичу Борисову, без которых эта книга не могла бы состояться.
Часть первая
Автоматная очередь с берега. Шок для четверых туристов, плывущих на двух надувных лодках. Откуда стрельба? Почему? Здесь, на этой тихой, мирной, можно сказать, забытой Богом речке? В реальность автоматного стаккато трудно было поверить, если бы одна из пуль не пробила внешний надувной контур первой лодки. Остальные прошли над головой гребцов с характерным свистом.
«Такой звук, несущий смерть, ни с чем не спутаешь!» – в ужасе, граничащим с шоком, подумал Алексей Денисов и почувствовал, как «провалился» желудок. Такой свист он слышал в Чечне, когда его и телеоператора, прилипших к броне БТРа, обстреляли боевики. Тогда всё обошлось. Ушли. Прошло более пятнадцати лет, но звук этот с беспокоящим постоянством режет ватную гулкость сна, повышаясь до ультразвука, рвёт барабанные перепонки. Огненные нити прошивают кровавую мглу. Может, это опять сон?
Надувная лодка с двумя мужчинами и туристическим скарбом, словно после долгой задержки дыхания начала шумно и, казалось, облегчённо выдыхать воздух полихлорвиниловыми лёгкими. Только два других независимых друг от друга внутренних контура и дно, надуваемые отдельно, позволяли лодке оставаться на плаву.
Вторая очередь прошлась косой по камышам прямо перед носом.
– Назад! Табань! Греби, мать твою! – с диким рёвом взорвался Лёха, быстро сообразив, что это не пейнтбол. Нужно было вывести ничего не понимающего и бросившего вёсла Игоря из ступора.
С задней лодки, которую от первой отделяли метров пятьдесят водной глади, раздались встревоженные крики двоих других участников похода:
– В чём дело?! Кто стреляет?!
– Назад!!! Генка, Серёга, стойте! Назад!!! – истошно завопил очнувшийся Игорь. До него, наконец, дошла серьёзность ситуации. Алексей, лихорадочно разворачивал лодку. Игорь, помогая товарищу одним веслом, вытащил из бокового кармана комбеза бинокль.
– Оставь его, нахрен, греби! – в голосе Алексея прозвучало раздражение.
Но Игорь его не услышал, поднял оптику к глазам.
– Что за чертовщина! Солдаты, причём в форме Вермахта! Человек пятнадцать-двадцать! Да там ещё мотоциклы с пулеметами и грузовик…! Там, на косе! Фашисты, короче!
По ошалелым глазам друга Алексей понял: так не шутят. Но тут же в голове пронеслось, что старичок сбрендил от шока. После недавней защиты диссертации по военной истории, повернулся совсем. Везде мерещатся фрицы в форме. Какие здесь, к черту, в 21-м веке фашисты, какие, нахрен…, короче, это я Иван Бездомный, звоню из сумасшедшего дома, пришлите десять мотоциклов с пулемётами! Скорее всего, не заметив предупреждающих табличек, заплыли в запретную зону!
Однако, Игорь не сбрендил. Алексей убедился в этом, взяв у друга бинокль.
– А может, кино снимают? «Мы из будущего – 3» или очередной «Туман», – Алексей, да и, наверное, никто сразу бы не поверил в невозможное.
Тогда четверо мужиков, четверо закадычных друзей, не знали, куда попали, и какой ужас ждёт их впереди…
***
«А помнишь, как всё начиналось…, как строили лодки, и лодки звались…»
На самом деле, лодок ребята, конечно, не строили. Они их просто купили. Плавсредств в походе было два, а не три как в песне. И звались они по-другому: «Морская калоша» и «Морской болт». Ну, уж так они их прозвали, хотя по морям и не ходили. Причём, с «калошей» более-менее всё понятно. Лодка и вправду по форме напоминала резиновое обувное изделие, а если убрать из слова калоша первую букву, будет «алоша», вроде как, Алёша – хозяин «Калоши». Короче, перефразируя детскую песенку, друзья достали Лёше отличную «калошу». А вот с «Морским болтом» не всё ясно, – никто не мог объяснить, как выглядит болт именно морской. Лёгкие, но прочные полихлорвиниловые изделия не раз доказали свои ходовые качества при сплавах по подмосковным речкам. Лёшкина пятиместная лайба вмещала двоих взрослых и троих детей. Но вот когда загрузишь три рюкзака, палатки, продукты, воду, еду и сумку с бухлом, причём, последнее по объему и весу доминирует, то реально с комфортом там уместятся не больше двух человек. Взрослых. Детям уже не место. Особенно рядом с бухлом. В «Калоше» плыли Лёха и Игорь. «Морской болт» – поменьше, поэтому мужики усадили туда, как заметил один из друзей, менее значимый груз – Генку и Серегу. Без дружеской подколки они не могли.
Сплав начинался весело. Гомон, шутки-прибаутки, беззлобный мат стелился над раскрывающей перед путешественниками свои перспективы рекой. Все это называлось БАП. Ребята расшифровывали эти буквы, как Большое Алкогольное Путешествие. Для жён же аббревиатура означала: Большое Авантюристическое Путешествие.
Какая там, нафиг, Турция, какие там, нафиг, Канары или, скажем, Таиланд. Нет ничего лучше красот среднерусской полосы, неторопливого спокойного течения и плавных изгибов берегов её небольших речушек. Особенно в начале июля, когда комфортная, безветренная погода, безоблачное небо и доброе солнце обещают ласку и заботу о путешественниках. Ну а когда случается ливень, гроза или сильный ветер, тоже, в общем, неплохо – начинаются приключения, трудности… И потом, палатки на что? Зато есть, что вспомнить.
«И птицы щебечут, и солнце встаёт, и солнечный ветер в дорогу зовёт… Дорога ведёт, словно жизненный путь, в дорогу с собою друзей не забудь!» Восторг, радость, природа, ошеломительная красота оставленных за бортом пейзажей, надежность партнёра по лодке, уверенно держащего весло, – вот оно счастье в жизни, ради которого одиннадцать месяцев в году терпишь «офис-пресс».
– «И начальство и работу наконец-то могу я послать!» – в четыре глотки орали здоровые, крепкие мужики, не подозревая, что возвращение домой будет под вопросом, что из этого «весёлого» путешествия они могут не вернуться…
***
– Надо назад, за мост! – закричали подплывшие Серёга и Генка.
– Согласен, – отозвался Лёха.
Игорь почему-то молчал. Какое-то интуитивное чувство не позволяло ему согласиться с ребятами, хотя, по логике, за мостом, где река делала крутой изгиб, было безопаснее всего. Тем не менее, развернулись. Вновь напряглись уставшие за день мышцы. Теперь предстояло подниматься вверх против течения. Лодки, плывущие почти вплотную в подкрадывающихся вечерних сумерках, уже прошли в обратном направлении метров сто, когда Игорь, сидящий на носу «Калоши», в очередной раз посмотрел в бинокль в сторону моста и резким полушепотом скомандовал:
– Стоп! Как чувствовал! Плывём к берегу! Вон на тот островок. И тихо, не шуметь!
– В чём дело? Что ещё? Какого чёрта? – вымотанным ребятам явно не понравилась такая перспектива.
– Молчать, идиоты! – сдавленным голосом прохрипел Игорь, указал в направлении моста и протянул Лёшке бинокль. – Смотрите сами.
Денисов приник к «цейсу». Генка, достал такую же оптику и уже со своей лодки разглядывал мост.
– Мать честная! Что же это получается?! – первым очнулся Алексей. – Куда мы попали?
– Хрена се, ничего не пойму! – Гена был явно растерян. Сергей уловил это по голосу и явно напрягся.
– Да что происходит-то, наконец? Суффикс вам в глотку! Что вы там ещё узрели? Да и вообще, кто стрелял?
Генка молча протянул другу бинокль.
– Не может быть! Этому должно быть какое-то объяснение! – Сергей, то опускал окуляры, то вновь приникал к ним: с двух сторон моста, под которым они недавно прошли, и который был тогда явно разрушен, теперь стояли две небольшие вышки с пулемётчиками. У их основания угадывались характерные для блокпостов укрепления, выложенные из мешков с песком. На мосту суетились услышавшие стрельбу патрульные с винтовками в руках. Характерные очертания немецких касок и футляров для противогазов за спиной выдавали хорошо знакомые по фильмам силуэты солдат Третьего Рейха. Весь ужас и невероятность заключались в том, что пять минут назад, когда путешественники проплывали мимо полуразрушенных опор моста, у которого недоставало как минимум двух пролётов, никаких вышек и солдат в помине не было. Сейчас же в оптику ребята разглядели вполне крепкую, рабочую инженерную конструкцию. Кроме того, полнейшее недоумение вызывало и то, что солдаты были одеты в фашистскую военную форму.
– Потом будем версии кидать. Гребём к берегу пока те на косе, кажется, потеряли нас из виду, и без разговоров, звук по реке стелется далеко. – Игорь, как водится, взял на себя командование.
Пытаясь бесшумно опускать вёсла в воду, мужчины направили лодки к острову. Этот клочок суши находился между косой, откуда их обстреляли, и мостом. С косы, благодаря излучине, остров не просматривался. Только с моста. На противоположный берег тоже нельзя – его видно и с моста и с косы, поэтому выбора, куда плыть, больше не оставалось. По крайней мере, это позволяло избежать перекрестного огня и укрыться в глубине островка.
«Калоша» плохо поддавалась управлению, поскольку уже сильно просела из-за почти сдувшегося внешнего контура. Борта, чудом ещё обеспечивали плавучесть, несмотря на воду, понемногу заполнявшую гружёную лодку. Встречное течение заставляло гребцов прикладывать неимоверные усилия, чтобы держаться в нужном направлении. Поэтому бесшумно не получилось, – вёсла невольно лупили по воде. Ритмичные всплески и плохо сдерживаемые гортанные хеканья слышались в эту безветренную погоду далеко.
Сначала на одной вышке, потом на другой вылупились удивлённые глаза прожекторов. Через секунду оба луча сошлись вместе и, слепя гребцов, назойливо, даже с какой-то уверенной, раздражающей наглостью стали сопровождать лодки. С моста, до которого было метров сто пятьдесят, донеслось: «Хальт»! В последовавшей после окрика тираде кроме этого знакомого немецкого слова было понятно ещё одно – «шизен» – стрелять. Другие мог разобрать только Серёга. Он неплохо знал язык Гетте, Шиллера, Гитлера и «Рамштайна».
– Пароль спрашивают. И ещё просят остановиться, а то будут стрелять.
– Ага, – саркастически усмехнулся Генка. – Просят, просто умоляют!
Через мгновение им стало не до смеха. С правой вышки в полный голос произнёс свою первую убийственную фразу пулемет МG-34. Фонтанчики от пуль вздыбили водяную гладь прямо перед «Морским болтом», который теперь шёл первым. Второй МG с противоположного конца моста подхватил предложение своего железного коллеги-убийцы. Аккуратная стена фонтанчиков встала сзади второй лодки.
– Да что ж за твою мать?!!! – рефлекторно от неожиданности заорал в исступлении Гена. Подобные возгласы вырвались и у остальных.
– А сейчас точно будет в нас! Все в воду!!! – с криком отчаяния Игорь первым перевалился через борт. Паника, охватившая мужиков, окончательно ошеломлённых происходящим, всё же не отняла способности действовать на уровне рефлексов и инстинкта самосохранения. Нырять! Нырять! Так они менее уязвимые мишени.
Через секунду три тела с шумными всплесками последовали за первым.
Игорёк, можно сказать, как в воду глядел, предрекая, что следующие очереди попадут в цель. Две пули схватил «Болт» и ещё одну, уже вторую, «Калоша». К счастью, плюхнувшись в воду, ребята почувствовали под ногами дно. Не сговариваясь, схватились за выпускающие воздух борта лодок. С упрямой яростью обреченных начали тянуть терявшие формы полихлорвиниловые изделия в камыши за пропущенные по бортам фалы. Все понимали: без туристического снаряжения, еды, палаток и самих лодок, которые им, может быть, удастся отремонтировать, выжить в ситуации переставшей быть томной, было не больше шансов, чем у космонавта на Луне без скафандра. Подходы к острову преграждались плотной стеной камыша. До зарослей оставалось каких-нибудь метров пятнадцать. Инстинкт самосохранения, желание выжить заставляли нырять и, в тоже время, не забывать тянуть под водой обмякшие лодки за носовые и бортовые фалы. Слава Богу, что мужики всё же успели повернуть за крутую излучину реки, выпав из зоны видимости мотоциклистов на косе. Перекрестный огонь точно приготовил бы из туристов зразы со свинцовыми «маслятами». Но от того, что ушли за излучину, не становилось легче. В слепящем свете прожекторов все эти водные барахтанья со стороны моста были видны как на ладони. Идеальные мишени, как в тире. Сейчас последние очереди из двух пулеметных стволов, прицельные винтовочные выстрелы караульных произнесут свою заключительную эпитафию и отправят непрошеных гостей кормить рыб.
И тут произошло не столько непонятное, сколько нелогичное продолжение смертельной аквааэробики: свет прожекторов внезапно погас. Гортанные выкрики команд на мосту прекратились так резко, будто кто-то нажал кнопку «стоп» на невидимом плеере…
***
Тогда в горячке водно-свинцовых процедур они не стали разбираться, почему так внезапно Провидение амнистировало их. Люди просто продолжали бороться за жизнь, прокладывая себе дорогу к берегу через плотный занавес камышей и осоки. Набухшие от воды рюкзаки и сумки, ставшие непомерной ношей, пришлось взвалить на себя, поскольку лодки уже почти превратились в бесформенные тряпки и груз уже не держали. Но надежда на восстановление оставалась, поэтому «Калошу» и «Болт» не бросали. Неподъемные рюкзаки тянули ко дну.
Минут через пятнадцать ожесточённой борьбы с камышами, водорослями и илом, совершенно измотанные, обессиленные, мокрые и грязные, туристы выбрались на берег. Оттащили на сухое место спасённое добро. На это ушли последние силы. Четверо здоровых мужчин просто рухнули на землю и, тяжело дыша, хрипя и кашляя, лежали так неизвестно сколько, – на часы никто не смотрел.
***
– Таки я шо-то очень плохо не понял, шо за тухес [тухес – место на теле человека, где спина заканчивает своё благородное название (идиш.)] творится? – первым очнулся Алексей. Его тётка жила в Одессе, и он почти каждый год ездил к ней на лето в гости. Поэтому, напитавшись местного колорита, частенько выдавал перлы одесской изящной словесности. Специально, конечно.
– Я тоже хотел бы знать, – отозвался Игорь.
– Такое впечатление, что мы попали в сорок какой-то год. – Генка, достал из кармана промокшие сигареты. – Сухие у кого-нибудь есть?
Всем, кроме некурящего Денисова, обникатиниться хотелось не по-детски.
– Я пять пачек и зажигалку в целлофан закатал на всякий случай. – Молчавший до этого Сергей потянулся к своему мокрому рюкзаку.
Закурили, прикрывая ладонями и полами курток огоньки. Лёха, также скрытно включил мобильник, который предусмотрительно упаковал в непромокаемый пакет. Спустя минуту констатировал:
– Как говорят в Одессе, керосина нет и неизвестно! В смысле, сети нет! Хотя до города, как там его, Кубринска, кажется, здесь километров пять от силы. Должны быть вышки. Но, судя по всему, вышки пока только с часовыми. Какие идеи? Может быть мы в прошлом? Там ещё сотовых не изобрели.
– Только вот сказок насчёт скачка во времени или, там, других фантастических сюжетов не надо. Начитались Конюшевских с Конторовичами. Должно быть какое-то простое реальное объяснение! – в голосе Игоря слышалось плохо скрываемое раздражение. Он всегда был реалистом. А еще Полковником. Такое прозвище ребята дали ему из-за любви покомандовать. Впрочем, в критических ситуациях это было оправдано. Полковник не боялся брать на себя ответственность. Правда, это не означало, что во всех спорных ситуациях его беспрекословно слушались. Могли, конечно, по-дружески и послать. То есть, как это на …? – недоумевал мужик. Но, когда друзья интуитивно понимали, что Игорь прав, с радостью предоставляли возможность контролировать ситуацию. По жизни Игорь Александрович Николишин занимался нефтяным бизнесом в какой-то посреднической фирме. Он не был олигархом, но изредка, после хорошей сделки, покупать дорогие игрушки мог себе позволить. К таковым относилось оружие. Настоящий Полковник, он обожал его.
Как обычно взял в БАП гордость и красу своего арсенала – настоящее помповое ружье и около пятидесяти патронов. Ружье это называлось BPS (Browning Pump System). Как же мужики в походах любили палить по банкам и бутылкам из этого мощного гладкоствола. Это вам не духовые пукалки, которые традиционно брали с собой в походы все члены команды. Их пестики представляли разве что угрозу для стеклянной и алюминиевой тары. Из Игорёхиного же BPSa с близкого расстояния можно было завалить кабана. Несмотря на то, что мужикам было за сорок, они всё ещё в душе оставались мальчишками. А какой мальчишка не любит поиграть с оружием? Тем более с настоящим!
– У кого-нибудь ещё версии есть? – Игорь стал вкладывать не промокшие патроны в патронник ружья. Слава Богу, не забыл перед погрузкой в лодку положить их в непромокаемый чехол вместе с документами и деньгами.
– С дробью? – поинтересовался Сергей.
– К сожалению, только с дробью и картечью. С приличного расстояния этих фрицев не достанешь. Но для самообороны сгодятся. Если близко подойдут.
– Кто подойдёт? Вообще, кто это такие? Что они здесь делают, почему стреляют боевыми и сразу на поражение?
Сергей выложил свою версию. Возможно какие-то наци-отморозки, или просто гопники нашли старый военный склад с фашистской формой и оружием, выехали на пикничок, перепились и решили поиграть в войнушку.
– Это больше похоже на правду, – кивнул Игорь.
Но Лёшка убил эту «правду» своими аргументами.
Ему было непонятно, как гопники-отморозки за пять-семь минут, пока мужики плыли от моста до косы, восстановили разрушенные пролеты, построили вышки и сложили два бруствера из мешков с песком. Кроме того, те эсэсовцы на косе на «цундапах», или как там их мотоциклы называются, были, насколько Алексей успел разглядеть, далеко не пацанами. Вполне взрослые дядьки.
– Да, действительно, неувязочка, братан, – согласился с Алексеем Генка.
– К тому же, гопники не говорят свободно на немецком, тире им в глотку, – вставил озадаченно Серёга.
– Так или иначе, сегодня они вряд ли сунуться. Уже стемнело, мы на острове. Не думаю, что поплывут сюда к нам в темноте. Как пить дать, утра дождутся.
– Мужики, вы не заметили, есть ли у них лодки?
– Да вроде не видно было, хотя, кто их знает…
– А вы не поняли, почему они прожекторы вдруг вырубили и замолкли разом?
– Да, пока одни вопросы…
– И факты, но они не вносят ясность в ситуацию, – весомо произнёс Игорь. – Во-первых, мы чуть не погибли. Это без сомнений. Во-вторых, нас конкретно обстреляли отнюдь не из виртуальных стволов. В-третьих, возможно, мы потеряли лодки.
В темноте оценить ущерб не представлялось возможным. Но скорость, с которой «Калоша» и «Болт» сдувались не вызывала оптимизма… Утро вынесет свой приговор. Разжечь костёр и обсушиться бедолаги не могли – боялись, что отсветы могут вызвать вражеский огонь. Оставалось согреваться водкой и ждать рассвета.
– Только не напиваться, это может быть чревато. Дежурить будем по очереди. Смена каждые два часа. Кто может, пусть попробует поспать. Утро вечера мудренее, завтра решим, что делать. – Игорь был сама уверенность.
– А может рвануть на дальний берег вплавь?
– Это метров сто. Наверняка нас снесет течением точнёхонько в лапы к эсэсовцам на косе. Да и потом, мы сейчас никакие, можем не доплыть. Нет, надо ждать утра здесь.
Согласились. Скорее от усталости. Выпили по сто граммов и забылись тяжёлым сном прямо на мокрых рюкзаках. Тела и мозги были настолько перегружены, что, несмотря на вымокшую одежду, паскудное чувство беспомощности, тревоги и опасности, мужики заснули почти мгновенно. Хорошо, что относительно тёплые ночи конца июля не дали друзьям замерзнуть.
На дежурстве первым остался Геннадий. Он оборудовал наблюдательный пункт в траве у воды. Напротив моста. Высоких деревьев на острове не росло, поэтому приходилось довольствоваться прикрытием мелкого кустарника. Глаза слипались. В них явно застрял речной песок. Чтобы не заснуть, Генка курил в рукав, пряча от возможных наблюдателей огонёк сигареты. А ещё он подбадривал себя кофе с коньяком. Сергей отдал ему свой наполненный на предыдущем привале бодрящей смесью термос.
Геннадий Александрович Николишин, для друзей чаще – Гек. Невысокий коренастый крепыш. Седые волосы, стриженные ёжиком, волевой подбородок и цепкие умные глаза (от природы им достался карий цвет) придавали Николишину вид оперативника или сотрудника спецслужб. Впрочем, делом он занимался вполне мирным. Гек имел свой небольшой бизнес, связанный с моделями. Но не с теми, у которых ноги от коренных зубов. Он торговал масштабными моделями всякой военной техники, игрушками и специальной литературой военной тематики. Отцу двоих пацанов приходилось крутиться и выживать в жесткой конкурентной борьбе с крупными акулами – фирмами, готовыми сожрать мелкую рыбёшку. Он также умудрялся при этом ещё и крутиться между многочисленными фискальными и разрешительными структурами, норовящими погреть руки на бедном, вернее сказать, небогатом, предпринимателе. Благодаря цепкой хватке, незаурядному уму и изворотливости, Геку это удавалось. На жизнь хватало. Он безумно любил своих мальчишек, жену и жизнь. Весельчак, балагур, лёгкий в общении и на подъем, подвижный, не способный долго обижаться, – все это делало его душой компании.
Гена прислушался к храпу друзей, доносившемуся до его наблюдательного пункта. Попытался различить рулады, выводимые Игорем. Они с Полковником были братьями-близнецами. Игорь естественно внешне похож на Генку. Младшенький, называл его Гек. В спорах снисходительно похлопывал брата по плечу и напоминал, что он родился на пятнадцать минут раньше. При этом приговаривал: «Нехорошо грубить старшим» и «поживёшь с моё, поймёшь…!». Но старше выглядел, да и как-то серьёзней, Игорь. Жёстче, что ли. Если Гена был, скорее, ведомым, то Полковник явно ведущим. Впрочем, это проявлялось лишь в спорных ситуациях. Порой, Игорь просто упирался и не соглашался с противоположной точкой зрения из элементарного упрямства и духа противоречия. Трудно сказать, являлось ли его упрямство положительным качеством или наоборот. Когда оказывался прав, то положительным, когда нет, то, соответственно – отрицательным, справедливо полагал брат. Обоих объединяли не только кровные узы, но и общие увлечения. Например, любовь к военной истории. Один из Генкиных магазинов располагался в военно-историческом музее. Поэтому у него, с детства интересующегося оружием и всякого рода техникой, была прекрасная возможность ходить по экспозициям музея и запасникам. Гек давно познакомился с мужиками, такими же фанатами истории огнестрельных игрушек и коллекционерами масштабных моделей, работавшими в музее. Это был тот счастливый случай, когда хобби совпадает с работой. Игорёк, как это бывает у близнецов с младенческих лет, увлекался примерно тем же. Он, естественно, не упускал возможности приезжать к брату на работу и, по его выражению, «помацать» настоящие пистолетики, автоматики и пулемётики. Близнецы читали с детства много специальной литературы. Игорь даже защитил диссертацию по вооружению фашистской Германии и её сателлитов. Это позволяло пописывать статьи и военно-исторические очерки, что давало не столько дополнительный заработок, сколько возможность самовыразиться. Так что братья разбирались в этой сфере – дай Бог каждому.
***
Два часа, по Генкиным ощущениям, тянулись, как минимум, не меньше полярной ночи. Но он всё же пересилил навязчивые чары Морфея и не дал этому крылатому божеству, сыну Гипноса, уговорить себя. Малейший шорох в траве, всплеск на воде, вскрик ночной птицы, – всё давило на психику, держало в постоянном напряжении и, в общем-то, не позволяло отрубиться.
Игорь оказался прав, – ночь прошла спокойно, и на остров никто не сунулся. Сергей, Игорь и Алексей в свои часы дежурства также не сомкнули глаз, подзаряжаясь разделенными поровну порциями кофе с коньяком. Впрочем, бороться со сном им было чуть легче, чем Генке, всё-таки успели немного прикорнуть.
Лешке перед дежурством повезло давить на массу дольше других. Так распорядился жребий. Алексей караулил покой друзей последним.
Алексей. Он же Лёлик, он же Алекс. Алексей Юрьевич Денисов. 45 лет отроду. Среднего роста, сероглазый, с тёмно-русыми волосами, он казался моложе своих лет. Те, кто его не знал, редко давали Денисову на вид больше тридцати пяти-тридцати семи. И не только потому, что он занимался спортом и вёл по большей части здоровый образ жизни. Алексей выглядел моложаво ещё благодаря генам, доставшимся от отца и деда. Тем тоже никто не давал их возраста. На достаточно лёгкую фигуру он нарастил довольно рельефные мускулы. Добился этого занятиями восточными единоборствами, которыми увлёкся двадцать лет назад в Пакистане. Трубил там переводчиком на строительстве металлургического завода в Карачи. Тогда в Советском Союзе каратэ и всякие схожие с ним направления боевых искусств попали под запрет, но в городке советских специалистов начальство на это закрывало глаза. К тому же, занятия каратэ там пробили кагэбэшники, которые сами с удовольствием оттачивали восточное искусство наравне с рядовыми советскими работниками. Разрешение мотивировали тем, что, мол, тогда, в начале 80-х, в Пакистане, в разгар Афганской войны при потенциально враждебном окружении люди на всякий случай должны уметь защищать себя.
