Дендра

– Марина.

– Редкое имя в наше время.

– А у нас в посёлке люди консервативные.

Михаил не стал уточнять, в каком именно поселке; да и следующий вопрос задал чисто механически.

– А здесь вы чем занимаетесь?

– Учусь. Послушайте, Михаил, мне ужасно холодно.

– Господи, – он смутился, – садитесь в машину. Я вас прямо до дверей довезу.

Из нескольких фраз, вроде, сложился разговор. Марина подумала, что никакой он не убийца и лицо у него довольно симпатичное, а глаза немного растерянные, но добрые. Еще она подумала, неужели ему самому не холодно на таком морозе без головного убора.

Она подошла к страшной машине и робко потрогала черный бок.

– Он хороший, – Михаил остановился рядом, – его зовут «Боевой Конь Орлик».

– Что значит, «его зовут»? – не поняла Марина.

– Ну, сказать – это «Форд-Экспедишн» все равно, что сказать – это человек, например. А имя-то у него должно быть? Вот, друзья и прозвали. Не знаю, почему.

Марина подумала, что ни у одного ее знакомого не было автомобиля, носившего собственное имя, и еще, что ей совершенно не хочется работать тамадой; тем более, неизвестно, что представляет из себя Оксанин бой-френд – может, урод какой-нибудь…

Михаил распахнул дверцу.

– Я в таких никогда не ездила, – заметила Марина, – прям, как танк!..

– Если вы ездили в танке, то здесь гораздо удобнее, – Михаил помог девушке забраться внутрь и сам, быстро обойдя машину, уселся за руль.

– Такой уж если наедет… – продолжила мысль Марина, но Михаил перебил ее:

– А вдруг судьба решила так оригинально нас познакомить?

– Да? – Марина удивленно повернула голову, – хорошенький способ, нечего сказать, – и неожиданно в памяти всплыло, непонятно откуда взявшееся: – Ты хотела… Что это был за странный лес? Может, я заглянула по ту сторону реальности, как бывает при клинической смерти, если верить книгам Моуди? А где тогда светлый тоннель? Или тот мрачный лес – это ад?.. Но за что?.. Я же не делала ничего ужасного…

– Не думай ты об этом, – слова Михаила настолько четко вписались в ход мыслей, что Марина даже вздрогнула, – хорошо, что хорошо кончается.

– Я не об этом. Просто… – Марине показалось неуместным рассказывать постороннему свои глупые мысли.

– Ты спешишь? – спросил Михаил, меняя тему, – или посидим, чтоб снять стресс?

– А как же вы поедете выпивши?

– Потихоньку. В такой мороз все менты дома сидят. Где здесь можно приземлиться?

– Прямо и направо. Там есть кафе «Лагуна».

– Хорошее название, теплое, – Михаил завел двигатель.

*

В «Лагуне» Марина расслабилась окончательно, и трагическое происшествие потеряло остроту и драматизм, превратившись в некий каскадерский трюк, который и должен был обязательно закончиться хорошо. …А разве у кого-то возникали сомнения?.. А Миша очень приятный и симпатичный… (По мере того, как бутылка пустела, он становился все приятнее и симпатичнее).

В конце концов, появился фруктовый десерт и кофе со сливками. Правда, в голове к этому времени все уже путалось, сваливая информацию в одну бессмысленную, не разгребаемую кучу. Единственное, что сумела вычленить Марина и от чего сильно расстроилась, это когда Миша сказал, что у него есть женщина, которую он любит и живет с ней больше года.

…Жалко, – подумала она, – а получилась бы такая классная романтическая история!.. Выходит, он просто наехал на меня… Стало обидно, ведь сказка исчезла, так и начавшись.

– Больше ничего не будем заказывать? – спросил Миша, сбивая ее с мысли.

– Нет, – Марина прикурила, – я уже совсем хорошая…

– Тогда поедем домой?

– Поедем… только у меня дома подружка…

– Я не это имел в виду, – Миша смутился.

– Я тоже… – Марина покраснела, пытаясь спрятать взгляд. …И как я могла ляпнуть такое?.. Господи, я ж бывала и более пьяной!.. А если б он сказал, тогда поехали ко мне?.. Это после наезда у меня башню снесло…

Но Миша ничего не сказал. Они поднялись и подошли к одноногой вешалке, притаившейся в углу зала. Огромная, в полспины дыра на дубленке мгновенно портила настроение.

– Не расстраивайся, завтра куплю тебе новую, – Миша ненавязчиво обнял девушку.

– Не обманешь? – Марина улыбнулась с пьяным кокетством.

– Позвони, тогда не обману, – Миша протянул визитку.

– «Учредитель», – прочитала Марина, – это ты учреждаешь, а другие работают? Клёво…

– Примерно, так.

– Клёво, – повторила она, – я позвоню. Ты не думай, не забуду – ходить же в чем-то надо.

– Я и не думаю. Честно говоря, я чувствую себя неловко за всю эту историю…

– Мы же с тобой уже решили – так хотела судьба, да? – Марина взяла его под руку.

*

«Боевой конь Орлик» осторожно спустился с тротуара и набирая ход, «загарцевал» в направлении Марининого дома.

– Смотри, не задави еще кого-нибудь, а то «Лагуна» через час закрывается. …Боже, что я несу?.. Сейчас он меня высадит и не будет никакой дубленки…

– Ох, ты и язва, – Миша усмехнулся.

Дальше они ехали молча, да и сама дорога, занявшая не более десяти минут, не располагала к возобновлению беседы, но зато алкоголю этого времени вполне хватило, чтоб завоевать Маринино сознание. Миша уже остановился у подъезда, но она не спешила покидать машину.

– Целоваться будем? Ну, как это… на прощанье… – спросила она неожиданно.

– А надо?

– Не хочешь, не надо. Но завтра я позвоню, – Марина тяжело вывалилась в темноту, держа в руке шапку и пакет, которые они подобрали на дороге.

Неуверенно держась за перила, поднялась по лестнице; сумела открыть дверь, включила свет. Знакомая обстановка более-менее привела мысли в порядок. Марина взглянула на вешалку, где висела только короткая Оксанина шубка и ее осенняя куртка.

– Оксан! – она привалилась к стене, – а где твой… этот?..

Появившись из комнаты, Оксана удивленно остановилась.

– Этот не пришел, а ты откуда такая счастливая?

– Ой, не поверишь! Меня машина сбила!..

– Спиртовоз, похоже, – чувствовалось, что настроение у Оксаны не самое радужное – обычно ее не пробрасывали, а, тем более, те, кого она сама хотела заполучить.

– Не, не спиртовоз… – Марина стащила дубленку, и не сумев повесить ее с трех раз, бросила в угол, – все равно завтра будет новая… – расстегнула один сапог и выпрямилась, – помоги, а? – неловко смахнула волосы с раскрасневшегося лица, – я ж тебя всегда выручаю…

Пока Оксана, присев на корточки, занималась сапогами, Марина счастливо улыбалась.

– Не спиртовоз, а «Форд Экспедишн» по имени Орлик – боевой конь… здоровый, как сарай…

– Чего, правда? – Оксана поставила сапоги на место.

– Глянь сюда. Он тащил меня по льду, наверное, с полкилометра, – Марина ногой расправила остатки дубленки, – а я висела на бампере, как груша. Прикинь, да?..

Она нетвердо направилась в кухню и плюхнулась на стул, принесенный из хозяйской комнаты; достала пачку «Vogue».

– На крутые перешла, – Оксана внимательно наблюдала, как неловко пальцы подруги извлекают сигарету, – слушай, а я такая же с гулянок прихожу?

– Ты приходишь хуже, – Марина махнула рукой, закрывая неинтересную тему, – а бабок у него похоже!.. Он потом повез меня в «Лагуну». Напоил, накормил, домой привез, а завтра мы едем покупать новую дубленку.

– А у меня облом, – Оксана вздохнула, – прикинь, двадцать минут просидела в вестибюле, как дура, а он не пришел… – по выражению лица подруги она поняла, что той совершенно не интересны ее проблемы, – иди спать.

– Пойду. Я даже умываться не буду.

Постель Марина разобрала сама, и разделась сама, и легла тоже. Казалось только, что весь мир кружится, не находя точку опоры – кружится дом, комната, постель, и ритм всей системы передавался ей, уничтожая человеческую сущность, превращая ее в частичку огромного трепещущего нечто, имеющего весьма размытые границы. Даже черный джип Орлик не преследовал ее, будучи не в состоянии разорвать ощущение мерного, однообразного вращения, хотя она так боялась, что он сделается ее постоянным ночным кошмаром.

Марина чувствовала, что надо повернуться на бок. Может, тогда это состояние, близкое к невесомости, прекратится, но незримые нити удерживали ее в прежнем положении, заставляя кружиться, кружиться, кружиться…

Постепенно окружающая рябь стала принимать очертания. То, что выглядело дрожащими бурыми пятнами, начало вдруг зеленеть, и получился лес, только наблюдаемый с какого-то необычного ракурса – вроде, она стояла не на земле, и даже не сидела на дереве, а находилась среди листьев и дрожала вместе с ними, не имея возможности изменить точку обзора.

– Ты хотела!.. – раскатилось где-то в поднебесье, и от этого голоса Марина очнулась, снова ощутив себя лежащим на постели человеческим существом.

Вокруг стояла ночь; на соседней кровати сопела Оксана, и еще ужасно хотелось пить. Марина встала и осторожно прошла на кухню. Вода показалась настолько сладкой, что она тут же выпила вторую чашку. Взглянула на часы и обнаружив, что еще три ночи, легла снова. Только сон ушел, и даже голова чуть просветлела, хотя в теле ощущалась слабость, а в ушах продолжал звучать голос, от которого она и проснулась.

…Чего я хотела? Вообще, какие у меня желания?.. Когда в сознании возникло само слово «желания», казалось, что их очень много, а когда дело дошло до конкретики, Марина растерялась.

Первое, что пришло на ум, была любовь, но это понятие не принесло с собой определенности; только ощущение чего-то теплого и мягкого, а еще, чтоб кто-то обязательно гладил по голове – то есть, получалось до обидного примитивно. …И во имя этого женщины страдают и мучаются всю жизнь?.. Нет, наверное, любовь другая… Может, как у Оксанки, когда много подарков, дорогие машины, красивые рестораны и полные блеска глаза?.. Но почему все у нее так быстро заканчивается?.. Да и не может у человека каждый месяц возникать новая любовь! Тем более, если б у меня оказалось много денег, всеми этими прелестями я б могла обладать сама… за исключением руки, гладящей по голове… Но руку я б могла тоже выбрать, причем, самую красивую, самую лучшую. Выходит, все упирается в деньги?.. Как прозаично… А вот так!..

Марина вспомнила подруг, уже выскочивших замуж – одна «по залету»; другая, чтоб жить отдельно от родителей; еще две, реально за деньги. У всех любовь фигурировала не как основание для поступка, а в качестве стандартной формулировки, типа, «алло», когда берешь телефонную трубку. …Интересно, это мы такие прагматичные или так было всегда? Наверное, всегда, только всяким писателям неприятно писать об этом, и они выдумывали любовь. Это так красиво, но совсем не жизненно…

Таким образом, выяснилось, что все желания сводятся к одному – деньги… нет, естественно, и здоровье, чтоб успеть ими воспользоваться… а еще надо зацепиться в городе!.. Представляю, если б я в посёлке заявилась домой в таком виде! Ох, мать дала б!.. Марина безмятежно улыбнулась, потому что этого никогда не случится, ибо мать никогда ничего не узнает.

Отделенный непреодолимым космическим расстоянием, в сознании возник ветхий домик, где не было даже канализации; магазинчики, перестроенные из таких же домишек, серые железные киоски и издевательски монументальное здание Сбербанка, как символ того, что у кого-то еще имелись какие-никакие деньги.

…Нет, здесь надо оставаться по любому – вот, самое нормальное желание!.. Но сначала сдать сессию… и чтоб Миша не кинул с дубленкой, потому что эту не восстановит ни одна мастерская… Блин, что ж это был за голос?.. Тогда, кстати, было одно желание – жить. И я выжила, даже ничего не сломала… А вдруг, благодаря аварии, я обрела дар?.. По телеку показывали, что такое случается. Тогда… тогда хочу завтра найти чемодан с баксами!.. Да, завтра и чемодан с баксами!.. – Марина пытаясь сконцентрироваться на этой мысли; замерла, глядя в темный потолок и попыталась представить того, к кому обращается, но кроме огромного седобородого старика, изображаемого на иконах, ничего в голову не лезло, – еще хочу стать, как Оксанка. Причем, не сидеть на диетах, а просто стать и все…

Она устала смотреть в одну точку и решила, что если ее желания кому-то интересно услышать, то он это уже сделал.

*

Миша несколько минут смотрел на дверь подъезда, в котором исчезла его недавняя жертва, потом включил передачу и аккуратно вырулил из двора. Потрясение, которое он испытал в тот момент, когда понял, что не справляется с управлением, и джип накатывается на барахтающееся посреди дороги тело, давно прошло – оно исчезло еще в «Лагуне», когда Марина беззаботно и глупо хохотала, выпив несколько рюмок водки, и долго пытала официантку, относительно состава фруктовых салатов. Тогда он еще подумал, что случившееся напоминает фарс – вроде, никакого наезда и не было, а все произошло по воле изощренного сценариста, наконец-то придумавшего, завязку нового фильма. Ведь в кино это основополагающий момент – знакомство главных героев, а дальнейшие отношения обрисовывать гораздо проще, потому что все радости, беды и прочая атрибутика человеческого бытия тупо берутся из жизни. Но в данном случае творческий ход «сценариста» показался ему глупым и непонятным, ведь, при наличии Лены, ему совершенно не требовались никакие другие женщины.

Продолжая анализировать ситуацию, Миша пришел к выводу, что в Марине ему не нравится вообще ничего – ни фигура, ни манеры, ни лицо… если только роскошные волосы?.. Но это такая мелочь, о которой не стоит и говорить всерьез. Однако каким бы необъяснимым это не казалось, он уже воспринимал ее как добрую знакомую, и с удивлением пришел к выводу, что сильно расстроится, если завтра она не позвонит.

Когда Миша поставил машину, время близилось к полуночи. По темной улице носился злой неугомонный ветер, заглядывая в пустые дворы, да припозднившаяся парочка на остановке притопывала ногами, в ожидании неизвестно какого транспорта. Гараж находился прямо под окнами, выступая из-под земли черными грибками вентиляции, поэтому Миша, не успев по-настоящему замерзнуть, юркнул в подъезд.

За все время он даже не вспомнил, что не позвонил Лене. Эта мысль пришла только сейчас, когда знакомая обстановка вернула его к естественному состоянию. Миша знал, что его не ожидают ни скандалы, ни истерики, но чувствовал себя виноватым, хотя, по большому счету, все могло закончиться гораздо хуже, и эту ночь он мог провести не в «Лагуне», а, например, в КПЗ.

Света в квартире не было, значит, Лена, не дождавшись, легла спать. Миша тихонько открыл дверь на кухню. На фоне окна, освещенного лунным светом, четко вырисовывался силуэт женщины, сидевшей у стола. В первое мгновение Миша чуть не вскрикнул от неожиданности, но потом понял, что это Лена. Она сидела неподвижно и даже не повернула голову на звук шагов.

– Ленка, ты извини, – прошептал он, – я чуть человека не задавил. Пока разобрались…

Реакции не последовало. Миша подошел ближе и увидел, что она совершенно обнаженная, как обычно ходила только в его присутствии. Положил руки ей на плечи и тут же отдернул – тело показалось ужасно холодным, даже после улицы.

– Господи, ты ж вся замерзла! Ты чего сидишь здесь?! – он попытался поднять ее, но тело напоминало заполненный водой воздушный шарик, покорно перекатывающийся под пальцами, – Ленка! Что с тобой?!..

Он встряхнул ее, задев при этом стоявшую на столе кружку, которая с шумом упала и разбилась, но Лена даже не вздрогнула и не произнесла ни слова, хотя это была ее любимая кружка.

– Ленка, милая! Ну, перестань! Блин, не каждый день же сбиваешь людей! Слава богу, обошлось без жертв, но я должен был помочь ей снять стресс! Мы заехали в кафе… – оставив попытки поднять безвольное тело, он взял ее ладони, согревая их поцелуями, но теплее они не становились. Ему даже показалось, что при соприкосновении с дыханием от них поднимается пар.

– Ленка… Да очнись ты! – он развернул ее голову, чтоб заглянуть в лицо, и отшатнулся – зрачки были прозрачными, как тоннели, ведущие в никуда; от этого и выражение лица изменилось, превратившись в мертвенно бледную маску, – я сейчас вызову «скорую»!

Миша бросился в спальню, к телефону. Включил свет.

– Ну, не надо… – послышался сонный голос, – я же сплю… – Лена подняла голову и нехотя открыла глаза, – сколько времени?

– Двенадцать, – Миша оглянулся на открытую дверь кухни, но там никого не было, лишь на полу по-прежнему лежали осколки кружки.

– Что случилось? – Лена испуганно села на постели, натянув одеяло до самой шеи, – на тебе лица нет.

Миша снова вернул взгляд в спальню. Его Ленка как ни в чем ни бывало, откинулась на подушку, такая сонная и совсем домашняя. Он погладил ее по щеке, чтоб убедиться, что это действительно, реальное существо.

– Ой! – вскрикнула она, – ты с ума сошел! Такими холодными ручищами!.. Ложись. Я буду греть тебя, – голос мгновенно сделался ласковым, – ты что так поздно? Мы ж собирались сходить куда-нибудь. Я ждала-ждала…

– Собирались, – Миша кивнул, присаживаясь на край постели, – у меня было маленькое ДТП; пришлось задержаться.

– Ты разбил машину?..

– Нет, с машиной все нормально, – он запустил руки под одеяло и несмотря на то, что они вряд ли успели согреться, Лена больше не возмущалась, а радостно прижалась к нему.

– Ложись скорее. У меня в гнездышке так тепло…

– Сейчас, – он вернулся на кухню, пытаясь обнаружить хоть какой-то след той, второй, «ледяной Лены», но от нее не осталось ничего. Потрогал ногой осколки.

– Я тут кружку твою нечаянно разбил! – крикнул он.

– Когда? Сейчас? – удивилась Лена, – я даже не слышала.

– Похоже, глюки, – Миша вздохнул, абсолютно не веря в собственную гипотезу. …Я же помню холод, исходивший от нее, и эти бездонные нечеловеческие глаза!.. А если не глюки, то, что это могло быть и откуда оно взялось?..

Миша закурил, и когда запах дополз до спальни, появилась Лена, на ходу запахивая халат.

– Я покурю с тобой. Так что у тебя стряслось?

– Девушка переходила дорогу и поскользнулась. Я успел затормозить, но протащил ее на бампере…

– Какой кошмар!.. Она жива?

– Даже переломов нет. Чудеса какие-то. Но испугалась, конечно, здорово. Пришлось напоить ее водкой и отвезти домой.

– Девушка-то хоть ничего?

– Так себе, – Миша пожал плечами, – ты гораздо лучше, – он обнял Лену и крепко прижал к себе. Дым сигареты и обычный спокойный разговор вернули все на свои места, а минутный провал в неизвестность приобрел статус галлюцинации. …Одно непонятно, как Ленка не услышала звук бьющейся кружки? Хотя, какое это имеет значение? Спала крепко…

– Иди, ложись, – Миша потушил сигарету, – я сейчас.

Согревшийся в душе и пахнущий дезодорантом, Миша забрался под одеяло. Лена только и ждала этого момента. Ее язычок тут же начал движение с его шеи, постепенно опускаясь все ниже, но Миша вдруг почувствовал, что привычная прелюдия совершенно не возбуждает, а, скорее, раздражает его. Ему не хотелось, как обычно, прикрыть глаза и отдаться ласкам, отрешившись от дневных проблем – перед ним продолжали светиться два тоннеля, в конце которых не просматривался даже горизонт. …Это бесконечность, – решил он, – вот, как она выглядит, а вовсе не в виде уложенной на бок восьмерки…

– Что-то не так? – Лена подняла голову.

– Все так. Перенервничал с этой аварией. Давай спать.

– Давай, – Лена вздохнула, устраивая голову на его груди, – тебе не тяжело?

– Нет. Ты ж у меня, как пушинка.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – Миша закрыл глаза. Тоннели приблизились, увеличивая зону обзора. В голове зашумело, будто вокруг шелестели листья. Звук был ровный, убаюкивающий и к тому же, настолько реальный, что воображение невольно нарисовало лес, состоящий из старых кряжистых деревьев… но ощущение бесконечности при этом почему-то не пропало.

*

Антон довольно потянулся, не поднимаясь со стула. Сегодняшний день прошел удачно – ему удалось снять с Любека неприятельскую осаду; правда, при этом погибла значительная часть гарнизона, но бродяг, всегда пополнявших его, в городе оставалось еще предостаточно – не зря мэр он каждый месяц жертвовал деньги в церковную общину на пропитание нищих.

…Один из когов надо отправить в Стокгольм, — решил Антон, – за оружием – там хорошие мастера и отношения с ними давно налажены; после этого придется восстанавливать крепостную стену, но, в первую очередь, надо устроить в городе большой праздник в честь победы – тогда за результаты очередных выборов можно не волноваться. Может, меня даже сделают пожизненным лорд-мэром!.. Кстати, мэром-то быть труднее, чем сидеть на лекциях и слушать про всякие экономические кризисы и тенденции развития…

На улице смеркалось. Значит, скоро вернутся родители и тогда жизненное пространство Антона сократится до одной комнаты. …Блин, – вспомнил он, – надо ж еще придумать какие-нибудь университетские новости. Как же отец достал! Вроде, умный человек, а не может уяснить, что половина из того, чему нас учат никогда не пригодится в жизни, а чтоб сдать сессию, вовсе не обязательно торчать на лекциях. Максим, вон, вообще нигде не учился, а чувствует себя в жизни, как рыба в воде… Интересно, закончилась его деловая встреча? Если закончилась, можно напроситься в гости; выпить пива, глянуть свежую кассетку… Нет, смотреть мы ничего не будем, – Антон зажмурился, чувствуя усталость от многочасового созерцания монитора, – лучше зарулить куда-нибудь – может, познакомимся с подругами…

Без брата Антон редко выходил «в свет», потому что его карманные деньги не давали ощущения свободы, и он чувствовал себя крайне неуютно – постоянно возникало ощущение, что денег обязательно не хватит и его с позором выгонят на улицу, а весь зал будет злорадно смеяться вслед. Когда официантка подавала Марине (другой девушки в данный момент у него не было) меню, Антон замирал, мысленно шепча заклинание: – Салатик и мороженое… салатик и мороженое… А уж если произносилась сакраментальная фраза, начинающаяся словами «я хочу…», душа, вообще, уходила в пятки. И зачем было подвергать себя подобным пыткам, если можно купить в магазине бутылку вина, шоколадку, колбасы для бутербродов, прийти домой и до прихода родителей чувствовать себя спокойно и уверенно?

…Блин, уж кого-кого, а Маринку такой вариант должен утраивать на сто процентов! Какие ей кабаки, – Антон усмехнулся, – если по ее же рассказам, в их гребаной деревне всего два магазина и шесть ларьков?.. Да и за что ее вести куда-то? За то, что дает подержаться за сиськи?.. Дура!.. Но все равно я ее трахну! Только б Макс увел эту бестолковую Оксану. Вроде, не понимает, тварь, что, если я пришел, значит, нам надо уединиться!.. Так нет же – сидит, несет всякую хрень…

От всех этих мыслей появился злобный азарт, требующий немедленного выхода. Антон взял телефон.

– Алло! Макс, это я.

– Привет, – в трубке затрещало; видимо, брат ехал в машине.

– Макс, мне скучно…

– Я двигаюсь домой. Хочешь, через часок подъезжай; подумаем над решением твоих проблем.

– Ага, – Антон положил трубку. Иногда ему казалось неудобным быть таким назойливым, но, с другой стороны, ведь, когда брату требовалось нарисовать в компьютере какую-нибудь «левую» печать, он тоже не отказывался и денег за эту достаточно кропотливую работу не брал никогда.

Как порядочный сын, Антон взял листок и написал: «Я у Максима. Надо посмотреть компьютер его приятеля. Вернусь, скорее всего, поздно. Антон». Положил записку на видное место и быстро переодевшись, выскочил на улицу, пока никто из родителей не вернулся и не придумал ему какое-нибудь более срочное занятие.

Добрался Антон быстро и едва свернув во двор, увидел знакомое «Ауди», стоявшее у подъезда. А, собственно, как могло быть по-другому? Антон не помнил случая, чтоб брат не исполнил что-то в срок; как он объяснял – в его сфере каждая минута опоздания ставит «на счетчик».

Антон нажал кнопку домофона и услышал голос Максима:

– Кто там?

– Это я.

– Кто «я»?

– Ну, кто я? Брат твой!

Когда Антон вышел из лифта, Максим уже ждал его, выглядывая из двери.

– Не пускаешь, да? Пароль – отзыв… – Антон засмеялся, но Максим даже не улыбнулся.

– Антош, знаешь, сколько отморозков бродит по свету?

– Наверное, много, – Антон растерялся.

– Не много, а очень много. И они почему-то считают, что если я занимаюсь валютой, то баксы штабелями сложены у меня в тумбочке. Им же, дебилам, даже не приходит в голову, что для этого существуют банки и много чего еще; извилин-то у них две! Ко мне уже пытались влезть, а один раз просто, в наглую вломились в квартиру. На такой случай у меня тут кусок трубы припрятан – против газового пистолета действует безотказно.