скачать книгу бесплатно
– Долго будете заниматься? – задала привычный вопрос жена.
– Часа два, два с полтиной, не больше. Детский праздник скоро, всё-таки. Наших хомячков тоже сводим. Пора и им уже приобщаться к народной культуре, – пояснил дед выходя на улицу.
Десять минут хватило для того, чтобы дойти до «Золушки», взять чекушку водочки «Юг Империал». Ещё десять минут на то, чтобы принять сию микстуру, войти в фойе Дома Культуры Нефтяников. Здесь уже были слышны звуки духовых инструментов, на которых проигрывали гаммы музыканты. Константин не спеша поднялся по лестнице на второй этаж и вошёл в музыкалку.
– Хо, хо. Прюфет, – первым приветствовал его барабанщик Витёк, поскольку сидел к двери ближе всех. Они пожали друг другу руки в приветствии и Константин пошёл по кругу пожимать руки в обычном ритуале. Когда процедура рукопожатий была завершена, Константин нырнул в инструментальную комнату, взял свой корнет, пюпитр, полиэтиленовую сумку с нотами и усевшись на своё рабочее место быстро всё приготовив к репетиции принялся «раздувать» гаммы перед игрой. Наконец, руководитель самодеятельного духового оркестра отмахнув рукой все свистящие, мычащие, рявкающие и хрюкающие звуки сказал: – Открыли марш на темы песен композитора Захарченко. Он наш кубанский композитор и мы, должны на празднике играть это произведение. —
Все дружно стали искать в кипах своих нот этот марш, старательно укладывать его на пюпитры и сливать на пол конденсат из своих дудок. Наконец, руководитель – трубач сказал: – Всё. Даю счёт в два такта и поехали. Раз – два, раз – два. —
Оркестр дружно грянул вступление марша и дальше сам марш. Отыграв его полностью со всеми репризами и вольтами, сенио и фонарями, со всеми цифрами и не остановившись ни на чём, дойдя без ошибок до конца, оркестр так же громогласно закончил, как и начал.
Вдруг все оживились, заговорили и только Санька – альтист, взяв ноты, пошёл к руководителю.
– Серёжа, – обратился он к шефу, – у меня два такта лишних.
– Давай посчитаем, – охотно откликнулся тот.
Они стали считать и пересчитывать такты, а в это время, кто продолжил разговор о взошедшей картошке, кто продолжил дудеть, а Константин с Витьком улизнули покурить.
– Витёк, займи «стольничек» до пенсии, – с ходу попросил Константин, едва прикурив.
– Да, нет проблем. А успеешь за перерыв? – ответил Витёк.
– Так, чё – ж не успеть. «Золушка» вот она, под носом. Щас, мухой туда – сюда, не успеешь и глазом моргнуть, я как маленький Мук, уж тут как тут, – взяв «сотню» кинулся по лестнице Константин. Едва выскочив, он чуть не столкнулся с Геннадием, входившим в ДК.
– Ты где был, змей? – дружески обрушился он на входившего: – Я, у людей «стольник» занимаю, а тебя хрен по деревне носит, не сыскать. Давай, пока они там паузы ищут, сгоняем побыренькому в «Золушку», да откушаем. Время есть, – возбуждённо закончил фразу Константин.
– А, зачем в «Золушку» гонять? Вот она родимая, – и Геннадий вынул из кармана бутылку ёмкостью не меньше чем 0,7 литра, – Чачечка, мучачека, родименькая, – пропел он и пожал руку своему другу.
– Ну, тады идём ре – пети – пети – ро – вать, – хмыкнул Константин и они в весьма восторженном настрое опять вошли в ДК.
Пройдя первое фойе, они вошли во второе и степенно зашли в умывальник.
Геннадий, вынув бутылку с чачей, пластмассовый стаканчик и нарезанный солёный огурец в полиэтиленовом пакете, сунул стакан в руку Константину и налил чуть ли не полные стопятьдесят грамм,
– Вперёд на винные склады, – бодро напутствовал он друга, и приняв опустошённый стакан сунул следом пакет с огурцом. Константин, крякнув от крепости выпитого, ловко выудил кружок солёного огурца и захрустев им, с трудом выдавил из себя: – Ну и наиграю же я сегодня. Двестипездесят, я уже завалил до тебя. Думал не придёшь на репетицию, а скучать одному не хотелось. —
– Да, я и не думал приходить, но как раз чача поспела, вот и решил дать тебе продегустировать. Ты же лучший сомелье по чаче. —
– Эт, точно, – захмелев, кивнул головой Константин.
– Может, ещё нюхнёшь? – по доброте душевной предложил Геннадий.
– Да, ты что? Я, ж не лошадь, мне и ведра хватит, – решительно отказался Константин.
– Ну, тогда и я хряпну, – отозвался Геннадий, наливая себе двухсотграммовый стакан чуть ли не до самого края. Выпив махом стакан, он сунул пальцы в пакет, уцепил кружок огурчика, метнул его в рот и аппетитно захрумстев, промычал: – Ну, а теперь пойдём на улицу, покурим и можно репетировать. – Выкурив по сигарете, они вновь вошли в ДК и пройдя по первому фойе поднялись по лестнице на второй этаж, где была «музыкалка».
– О! Вот они огурчики, – увидев хмельных вошедших, удручённо воскликнул руководитель оркестра трубач Серёга, – А мы тут голову ломаем, куда это ты, дядя Костя, запропастился. —
– А, я вот за Генчиком сгонял, – и он с улыбкой глянул на друга. Тот кивнул в ответ головой и молча пошёл в инструментальную комнату за тубой, нотами и пюпитрой. Достав всё это, вошёл в оркестровку, сел на своё место и стал раскладывать своё музыкальное хозяйство. Константин, сев на своё место и взяв трубу, поинтересовался, – Ну, что нашли пропавшую грамоту? —
– Да, вроде нашли, – ответил кто – то сквозь мешанину музыкальных звуков издаваемых чуть ли ни всеми имеющимися инструментами.
– Ну, тогда поехали, – подытожил руководитель объявив в наступившей разом тишине, – марш «На страже мира». Женя давай счёт. —
Малый барабанщик Женя, парень весьма высокого роста, отстучал два такта вступления и оркестр дружно грянул. Всё шло хорошо, даром, что народный духовой оркестр. Однако в третьей части марша опять, что – то не заладилось. Все это услышали, но прерываться не стали, доиграли до конца и только тогда руководитель вновь спросил альтиста Сашу: – Какие – то проблемы? —
– Проблем нету, – и он поднявшись подошёл к Виктору играющему партию второго тенора. Они вполголоса стали о чём – то переговариваться, потом опять стали считать такты. Все терпеливо и привычно ждали. Благо эта картина повторялась из репетиции в репетицию и потому, уже никого не удивляла.
Константин, понемногу хмелея, чтобы как – то взбодрить себя, вполголоса спросил у рядом сидящего корнетиста Петровича, – Что они там всё ищут? —
– Человеческий фактор, – ответил тот и заметив в глазах Константина хмельной блеск, добавил – Ну, как чача?
– Класс, – ответил Константин, – на перерыве спробуешь. У Генчика ещё полбутылки осталось.-
– А, ты чё, не будешь? – так же вполголоса спросил Петрович.
– Не – е… Я уже изрядно откушамши, – покрутил головой из стороны в сторону Константин.
– Ну, что Эзоп, нашёл утерянное? А, то ведь, пора бы и на перерыв, – подал бодро голос Петрович в предвкушении приятного перекура, хотя сам – то и не курил вовсе.
– Идите, перекурите, – милостиво позволил руководитель Серёга, – пока этот кладоискатель будет искать то, чего и не терял вовсе, – закончил он.
– Днём с огнём не найдёт, – хмыкнул Константин снимаясь со стула и направляясь вслед Петровича и Геннадия, уже исчезнувшего за дверью ведущей из музыкальной студии. В умывальник они не пошли, а здесь же на площадке второго этажа перед дверью, ведущей на балкон скучковались и Генчик, наполнив стакан чачей, протянул его Петровичу: – Пей.-
– А закусь? – поинтересовался Петрович, и тут же запустил пальцы в пакетик с заветной закусочкой. Захрумстев огурчиком, кивнул на Константина, сказал, – Может хватит ему? А то ведь ещё целый час репетиции, – на что Константин решительно возразил.
– Не – е… грамулечку, я себе ещё позволю. —
– Ну, тогда контролируй сколько тебе налить, – спокойно проурчал Генчик наклоняя горлышко бутылки над протянутым стаканом.
– Во – во, хорош. Только так, нюхнуть, – остановил тонкую струйку чачи на уровне одной четвёртой стакана. Константин с трудом выпил даже и эту малую дозу.
– О! Тебе уже действительно, хорош. А то ещё чего – нибудь, не в ту степь, наиграешь, – заботливо проворчал Генчик наливая Петровичу. Тот, согласно кивнул головой и резко выдохнув воздух, опорожнил стакан без всякой заминки. Пока Генчик выпивал свою дозу горячительной микстуры, Петрович выудил кружочек огурчика, и захрумстел, довольно посапывая. Они выкурили ещё по сигаретке, затушили бычки и бросили их в тут же стоявшую урну для мусора.
– Господа «духовенство», мы вас ждём —с, пождём с утра до ночи не смыкая инда очи, – заговорил руководитель Серёга стихами едва физиономии исчезнувшей троицы нарисовались в дверях «музыкалки».
– А, мы, вот они, – поспешил успокоить его Геннадий, а Константин, обратившись к своему заимодавцу Витьку-барабанщику, вернул ему «сотню» со словами: – Спасибо дорогой, извини что побеспокоил. Но тут выпал другой вариант и она автоматически сэкономилась. До следующего раза, – лукаво улыбнувшись, закончил он.
– Ну, всё. «Пропавшая экспедиция» нашлась, работаем дальше. Открыли марш «Дар Екатерины» – подытожил факт руководитель, и все дружно зашуршали нотами, стали издавать пробные звуки, а руководитель постучал дирижёрской палочкой по пюпитре.
– Женя давай счёт, – обратился он к малому барабанщику и тот, отстукав два пустых такта, запустил оркестр. Марш игрался легко и привычно, не вызывая никаких остановок и недомолвок. Дружно и бодро прозвучали последние такты, и в оркестровке наступила тишина.
– Ну, этот марш у нас идёт без нареканий. Тем более играть его будем на улице, так что вопросов относительно исполнения этого марша у меня к вам не имеется, – довольный тон руководителя дал понять, что это музыкальное произведение исполнено было на должном исполнительском уровне.
– Теперь примемся за лирическую часть нашего близкого уже выступления перед зрителями и слушателями, а посему открываем наш лирический репертуар «Кумпарситой», – продолжил перечислять репертуар руководитель.
Но, тут баритонист Серёга как – то скромно произнёс, – Серёжа, с ней тренироваться надо. Я, ещё не очень уверенно её играю, —
– Ну, так тренируйся в свободное от оркестра время. Приходи один и занимайся сам – на – сам, – спокойно порекомендовал руководитель. А, Константин поправил его: – Музыканты не тренируются, а репетируют. —
– Особенно в литробол, – съязвил в ответ на реплику баритонист Серёга. Все довольно захмыкали, а кое – кто даже захихикал. В ответ Константин слегка уязвлённый пробурчал: – Тренируйтесь, тренируйтесь. Я, то, репетировать буду. —
И, действительно. Ноты «с листа» он читал хорошо. Исполнительской техникой обладал внушительно и, потому с исполнением музыкальных произведений, и с их разучиванием, у него проблем не было. Быть может, именно поэтому он частенько приходил на репетиции то слегка выпившим, а то и изрядно «откушамши». Чем вызывал неудовольствие руководителя. И, если бы на ответственные выступления он приходил не трезвым, то руководитель наверняка, давно бы попросил его из оркестра. Но, слава богу, ума у Константина ещё хватало не срывать игру оркестра на городских и выездных мероприятиях.
Вообще – то, большая часть оркестра пенсионеры по возрасту, а потому и дисциплина в оркестре далеко не казарменная, скорее «семейная», избавленная от взысканий, а тем более наказаний. Их, музыкантов – духовиков и без того по России осталось раз – два и обчёлся, да ещё если и меры дисциплинарного взыскания применять к ним, то духовых оркестров можно быстро лишиться вообще. Культработники отвечающие за существование самодеятельных коллективов хорошо понимали эту ситуацию и потому сквозь пальцы смотрели на мелкие «грехи» и «грешки» участников самодеятельного народного творчества. Тем более, что «недочёты» эти, были чисто условного свойства. Так и велось. Участники делали вид, что «шалят», а культработники делали вид, что не замечают этих «шалостей».
Наконец, сыграли и «Кумпарситу». И «Рио Риту», и вальс «Над волнами», и мелодию песни «Веселья час» из фильма «Зимний вечер в Гаграх», и «Чёрное море моё» и ещё многое из того, что когда – то, в далёкой молодости было любимым и незабвенным не только для самих музыкантов, но и для миллионов советских поклонников музыки, попросту меломанов. Наконец, руководитель объявил окончание репетиции, сбор на генеральную репетицию 31 мая, заранее настойчиво уведомив о том, что 1 июня оркестр должен обеспечить своей игрой проведение детского праздника «Дня защиты детей». А, потому на репетиции должны быть все, как один и, как штык, иначе… Что означает это самое «иначе», он не разъяснил, но добавил, – Только попробуйте – и при этом многозначительно посмотрел на Константина, Геннадия и Петровича. – Кстати, Николка – пароход, тоже должен быть на репетиции 31 мая. Где хотите его берите, а доставьте живым и трезвым —
– А, чё, его, «где хотите». Он на «диких ваннах» ревматизм свой отмачивает. Там и возьмём его, ещё тёпленьким. Мявкнуть не успеет. Скажи Генчик? – пообещал Константин, укладывая в футляр трубу. Генчик уверенно кивнул и тоже унёс свою трубу в инструменталку. Вышли из ДК всем оркестром, там, на высоком крыльце пожали на прощание друг другу руки и стали расходиться в разные стороны.
– Ну, что? – спросил Геннадий, – Ещё позволишь себе? Грамм несколько будешь? —
– Костя ещё будет, о – ё – … ёй, – уже наполовину протрезвевший, дурашливо вполголоса пропел Константин: – Ну, наливай.
Опять забулькало в стакан, но уже остатки по половиночке каждому, захрустели в зубах огурчики, задымили сигаретки и Геннадий сказал – Ну, айда провожу тебя до дому. —
В это время, где – то в кармане заверещал «сотовый», оба кинулись шарить в карманах, но звонили только Константину. Едва он взял «трубку», как затренькал телефон у Геннадия. Тот тоже выудил телефон из кармана и оба они, отвернувшись друг от друга и отойдя несколько в разные стороны стали переговариваться. Ясно, что это звонили их жёны, тем самым контролируя местонахождение своих мужей. Их вопросы были абсолютно одинаковые.
«Ты где?», «Скоро придёшь?» и, обязательное, «Нигде не задерживайся. А, то я волноваться буду».
Отговорившись, Константин в сердцах воскликнул – Ну, вот на фиг мне этот «ГЛЯНАС» – это всевидящее женино око? —
– Точно, – поддержал его Генчик: – Взять ентон «матюгальник», шарахнуть им об столб, а жене сказать, дескать, «шёл, споткнулся, упал, потерял сознание, очнулся», телефон вдребезги и без «права» на ремонт. А, там когда ещё решиться купить. Пенсия – то смешная у нас. Хоть мы всю молодость и отработали на Крайнем Севере. —
– Да и не только молодость, а до самой пенсии. Почитай по тридцать годочков отбухали за романтику, – охотно поддержал Константин.
– Ну, что? Дойдёшь до дома сам, иль проводить? – поинтересовался Генчик у друга.
– Да, чё ж не дойду. Через Сибирь до дому дошёл. А, тут всего – то два лаптя по карте, – ответил уверенно Константин пожимая на прощание Геннадию руку.
– За Николкой сам съездишь, иль вдвоём смотаемся? – спросил Геннадий.
– Не. Сам съезжу. А то получится «трое вышли из лесу». Тады и детский праздник испортим. Не, один съезжу. Детскую мероприятию срывать нельзя. Я ведь, хомячков своих хочу привести. Ну, с Анюткой проще. Она с группой из детсада будет песенку петь, которую Николка – пароход написал. А вот Тимофея – то привесть надо обязательно. Ему это в диковинку и в радость. Там ведь всякое будет. И концерт, и на асфальте рисовать, и стишки рассказывать. Ну и дед, само собой, на дудке играть будет. Это ж для него как фейерверк. Так что, до праздника, ни – ни, – закончил Константин и, ещё раз пожав Геннадию руку, попрощался: – Пока. До побачения. —
– Пока, – ответил Геннадий, и они расстались.
На следующий день, в кабинете атамана Хадыженского куреня собрались пятеро. Сам атаман Хадыженского казачьего общества, председатель казачьего совета стариков, командир казачьей дружины, главный бухгалтер и контролёр – кассир Хадыженского казачьего общества.
– Сегодня у нас два вопроса, которые необходимо решить сейчас, хотя хадыженский казачий круг уже принял решение накануне. Нам предстоит довести его до окончательного оформления, – начал атаман. – Первый, это вопрос, касающийся премирования лучших учеников Хадыженской казачьей школы. От каждого класса по одному лучшему ученику наградить денежной премией. Знаю – поглядел он на бухгалтера и контролёра кассира, – денег у нас не так много, но выделить на День защиты детей, сколько сможем, наш долг. Всего в Хадыженской казачьей школе одиннадцать классов, по одному лучшему в учёбе от каждого класса, итого одиннадцать учеников. Круг решил выделить каждому по сто пятьдесят рублей, значит, всего на премии выделяется 1650 рублей. Ну, а насчёт того сколько денег мы можем направить на приобретение подарков для выступающих на конкурсах и концерте, который состоится 1 июня в Хадыженском Доме Культуры, в честь Дня защиты детей, мы сейчас узнаем у наших финансистов. Лариса Ивановна – обратился он к симпатичной молодой женщине, – вы как главный бухгалтер, порадуйте нас денежными вливаниями в это святое дело. —
Лариса Ивановна, очень скурпулёзный и ответственный бухгалтер, раскрыла книгу бухгалтерского учёта и найдя в ней соответствующую графу, ответила:
– Всего свободных денежных средств, у нас на сегодняшний день шесть тысяч четыреста тридцать семь рублей, восемьдесят три копейки. Вот и решайте вы, все ли деньги направить на это детское мероприятие или оставить немного на непредвиденные расходы, ответила Лариса Ивановна подавая журнал бухучёта атаману на стол. —
Тот, внимательно просмотрел записи и убедившись, что всё с учётом в порядке, задумчиво постучал карандашом по столу и наконец, сказал: – Давайте, решим так: пять тысяч рублей направим на все награждения и премии, а тысячу шестьсот с «хвостиком» оставим в резерве. Мало ли, что. Может куда – то съездить надо будет, так хоть на бензин деньги останутся. Верно я говорю господа казаки? – обратился он к председателю казачьего совета стариков и начальнику казачьей дружины. Те согласно кивнули головами и сказали своё «да».
– Значит, так и поступим, подытожил атаман, – и обратившись к главному бухгалтеру добавил: – Лариса Ивановна будьте добры отдать распоряжение контролёру – кассиру Тамаре Давыдовне о выделении означенной суммы денег на проведение мероприятий в честь Дня защиты детей. —
Тамара Давыдовна, в годах, но ещё очень красивая женщина, выглядевшая намного моложе своих лет, улыбнулась, кивнула головой в знак согласия и шутливо добавила: – Слушаю и повинуюсь. —
– Вот и славно. А, теперь попрошу нас покинуть, – обратился он к женщинам, – поскольку нам предстоит сейчас решить ещё один весьма важный вопрос. —
Женщины поднялись и уже на самом выходе Тамара Давыдовна спросила: – Чаю вам поставить? —
– Да, будьте добры, – ответил атаман, и когда женщины вышли обратился к оставшимся в кабинете казакам.
– Итак, – начал он: – В нашей непростой нынешней обстановке на всём Северном Кавказе, задачи обеспечения безопасности в местах массового скопления людей, стоят на первом плане. В связи с этим, нам сейчас необходимо составить план рассредоточения казачьих нарядов у Хадыженского Дома Культуры, где соберётся как обычно много народа и особенно детей. Хадыженск, конечно далеко не Москва, но, тем не менее, люди и здесь люди, а дети наши ничем не отличаются от московских детей. Поэтому, сделать необходимо всё от нас зависящее, для того, чтобы какой – нибудь дебил не вздумал напакостить, даже ради озорства. А это значит, наряды казаков должны не таращить зенки на праздничное шоу, а внимательно наблюдать за людьми и их передвижениями. Работать казачьи наряды будут под руководством специально выделенных оперативных сотрудников, к которым они и будут прикреплены. Казачья форма обязательна. Списки казаков по казачьим нарядам, мне лично к завтрашнему утру, – обратился уже к начальнику казачьей дружины атаман: – А, что старики наши, казаки? – обратился он затем к председателю казачьего совета стариков.
– Ну. Ружей нам на себя ноне, не взнуздывать, шашки тоже ни к чему, а те старики-казаки, что вполне в форме себя чувствуют, будут на празднике обязательно. Так порешил, совет стариков. Чем надо, подмогнём для поддержания порядка, – обнадёжил атамана председатель совета стариков.
– Ну, вот значит на этом, мы и закончим наше сегодняшнее заседание. А сейчас мне необходимо ехать в Апшеронское отделение Кубанского казачьего войска с изложением плана наших мероприятий в День защиты детей, – закончил атаман, и все поднялись, направляясь к выходу.
Уходя, атаман заглянул в кабинет к «финансистам» и сказал: – Лариса Ивановна, Тамара Давыдовна, подготовьте приказ в письменной форме о финансировании мероприятий в День защиты детей и оставьте его у меня на столе. Приеду из Апшеронска, подпишу. А, если кто меня будет искать, скажите, что я уехал в Апшеронск, в казачество, – и он, выйдя во двор, перекрестился на стоявшую рядом, во дворе церковь Святого Георгия Победоносца, поклонился куполам с крестом, сел в автомобиль и выехал со двора.
Спозаранку, ребятня вместе с бабой, Светой и Томой, уже сидели за кухонным столом попивая чай и заедая его свежеиспечёнными блинчиками. Особенно старался Тимка. Он, молча с закрытым ртом, пережёвывал очередную откусанную им латку блина. Запив небольшим глотком остуженного бабулей чая, он, также молча, вновь откусывал небольшой кусочек и вновь запивал его, очередным глотком, тараща на сестрёнку свои синие глазищи. Та, безостановочно балаболя с бабулей о хозяйственных делах, о курицах снующих во дворе, о собачке, которая всё время на цепи, потому что её нельзя отпускать, а то она съест всех курочек и уточек, и индюков и вообще всех, всех сожрёт, потому что у неё большие зубы и большой хвост. И вообще, Пальма такая непослушная и поэтому её надо поколотить кочергой, как Бабу Ягу.
– Ну, зачем же колотить, – засмеялась бабуля: – она же не Баба Яга, она простая собачка, которая охраняет наш дом и нас всех. Тебя, меня, Тимку, маму твою, деда и всех наших курочек, и уточек, —
– Да, – подхватила Анютка: – она хорошая и её нельзя бить кочергой, а Бабу Ягу можно, – убеждённо закончила девчушка и стала подниматься из – за стола: – Спасибо бабуля, я уже сытая, —
– На здоровье моя маленькая, – ответила баба Лена и гладя на молча слезающего со стула Тимку, добавила: – Возьми Тимочка ещё кусочек сыру и подите во двор поиграйтесь, а я деда покормлю, – закончила она взглянув на Константина входящего в кухню из спальни. Внучата кинулись к деду и тот подхватывая каждого по очереди, целовал их в щёчки и назидал с добрым утром.
Ребятня шмыгнула из кухни во двор, а дед пошёл умываться и приводить себя в порядок.
– Сегодня 1 июня. День защиты детей. Мы играем у Дома Культуры. Вы сами придёте или мне забрать ребятню? – как бы мимоходом поинтересовался Константин, присаживаясь к накрытому завтраком столу.
– Конечно сами – сказала Светлана – Тут идти недалеко, да и времени всего – то восемь утра, а праздник начнётся с одиннадцати часов. А тебе пап ко скольки надо быть в Доме Культуры? —
– Нам к десяти часом утра. Пока раздуемся, пока в концертную форму переоденемся, пока то да сё, рассядемся, ноты разложим, глядишь уже около одиннадцати и будет – закончил Константин, принимаясь за завтрак.
– Ну, вот. А мы к этому времени ребятишек искупаем в баньке, принарядим как следует и придём на праздник детей наших – распланировала Светлана и подсунула отцу тарелку с блинами.
– Тогда я, сейчас первым делом баньку вам стоплю, чтоб только искупаться. До «попариться» доводить её не буду. Сейчас лето и особенно прогревать баню нет смысла, – закончил дед: – Спасибо, лапонька моя за завтрак. Пошёл я дровишек поколоть. Да, заодно и за ребятишками пригляжу. —
Но, едва он направился к выходу, как во дворе раздался громкий плач внука и возгласы внучки.
Дед пулей вылетел во двор, а за ним следом Тома и Светлана с матерью.
– Что такое, что случилось? – нестройным хором, встревожено взглядывая то на внука, то на внучку воскликнули все четверо.
– У Тимки, – возбуждённо объяснила Анютка: – вон та курица, сыр отобрала. Подошла и цап царап, схватила из руки и убежала. Вон клюёт. —
– Сука такая, – со слезами на глазах взревел Тимка.
– Нельзя такие слова говорить, – недовольно укорила, мальца баба Лена. Но, тот не обращая никакого внимания на её упрёк, подавшись грудью вперёд, в сердцах воскликнул:
– Башку оторву. —
