скачать книгу бесплатно
– А, это тебе подарок, – и подойдя к ней, раскрыл коробочку. В ней лежали серёжки с голубым камнем. – Как раз под цвет твоих глаз; – уточнил дед Константин, целуя в щёку, совсем онемевшую от такой щедрости дочку.
– И, где ж ты дед такие деньги – то взял? – с подозрительностью в голосе спросила жена.
– Места знать надо, – делано суровым тоном, откликнулся муж улыбаясь одними глазами и поворачиваясь на голос внучки.
– А, мне чего? – с обидой в голосе, глядя на всю эту церемонию, воскликнула Анютка и заплакала.
– Да вот же, смотри какие, красивые, – воскликнул дед и показал маленькой внучке блескучую бижутерию; – смотри, ещё красивее, чем у бабульки твоей и мамульки, – говорил дед одевая девчушке бусы на шею, клипсы на ушки, браслетики на запястья.
Довольная Анютка погасила слёзки, заулыбалась и стала всем показывать свои «драгоценности». Подойдя к Тимке, она покрутила у него под носом своими браслетиками:
– Эха, эха, эха чё мне дед подарил, – хвалилась она перед братиком. Но тот невозмутимо жевал оладушек, не отрывая глаз от телеэкрана.
– Деда, а чё, ты Тимке купил в подарок? – с некоторым интересом выспрашивала она.
– А, Тимке вот это, – ответил дед, доставая из кейса пёстро раскрашенный бутафорский из пластмассы кинжал. Подойдя к внуку, он положил ему на колени подарок и шутливо сказал: – В набеги ходить будешь, как абрек. —
– Тьфу ты, дед. Ну, какие нынче набеги? Пацана чему учишь, – с досадой в голосе отозвалась жена.
– Как это, какие набеги? А, по огородам соседским? А, в казаки – разбойники поиграть? Такой кинжал на всё сгодится. Да, Тимка? – обратился дед к малышу. – Ну? Что молчишь зайка, будто в рот морковки набрал?
Тот, забыв про оладушек, ухватил подарок и подняв руку кверху с зажатым в кулаке кинжалом степенно произнёс:
– Вот съем оладушки и кашу, вырасту большой и всех материть буду. —
Мужики дружно зашлись в хохоте, а женская половина осуждающе глядя на мальца, вздохнула:
– Это ж надо, кто растёт. —
– Дед ещё и не тому научит, – буркнула бабуля, махнув рукой.
– Истинный казачура, – довольно пророкотал дед, глядя на малыша. – Ну, а теперь все к столу. А, то Николка – Пароход заждался. —
– А, чё ж ты его не пригласил к столу? – встревожено встрепенулась жена.
– Приглашал. Да он отказался. Я, говорит, за штурвалом, – ответил дед, наливая в стопки.
– А, почему Николка, да ещё и «пароход?» – удивлённо заинтересовалась старшая внучка.
– Ну, во – первых, фамилия его Пароходов, во – вторых, он судовой механик, в – третьих, он двадцать пять лет ходил по Хатанге, есть такая река на Таймыре. Там он покорял морские просторы южного побережья Северного ледовитого океана, а теперь покоряет просторы северного побережья Чёрного моря. В – четвёртых, он и сейчас, хоть и на пенсии, а ходит в плавание, – пояснил дед, наливая по рюмкам.
Все выпили, закусили. Только Тома отказалась, сказав, что они с Томой идут в ресторан.
В ресторане «Кавказ» одном из лучших ресторанов Москвы, в отдельном будуаре за столиком на шестеро, персон, сидел мужчина и жевал. Он только что выпил стопочку водки, закусывая её тонко нарезанными пластиками малосольной стерляди. Его гладко обритая голова, за затылком превращалась в мощную шею и крутые плечи. Он внимательно вслушивался в звуки музыки звучавшей в большом зале ресторана. Который больше был похож на мюзик – холл, нежели на зал предназначенный просто для еды и танцующих посетителей. Это был зал, в котором было место и для музыкальной эстрады, и для дансинг – группы танцующей под песни и музыкальные мелодии, и для бесчисленного количества столиков расставленных во второй половине зала, так как первая предназначалась для любителей потанцевать. Был и ряд кабинок – будуаров расположенных по обеим сторонам входа в зал. Кабинки с тяжёлыми, плотными шторами были предназначены для приватных встреч тех посетителей, которые не желали «светиться» ни при каких обстоятельствах.
– А, сейчас ваш любимый романсьеро, исполнит для вас, дорогие гости новый, еще не петый никогда и нигде, романс. Встречаем нашего любимого маэстро, – объявил ведущий и захлопал в ладоши, приглашая и остальных посетителей поприветствовать аплодисментами певца, который уже вышел из – за кулисы и кланяясь направился к центру эстрады. Это был хорошо всем известный мужчина лет 40 – 45, высокий, стройный, очень красивый для его возраста. Женщины его обожали, а мужчины завидовали и его красивому голосу, и его большим деньгам, а в тайне слегка ненавидели за его популярность и востребованность у женщин.
Раздались первые аккорды, мелодичный проигрыш гитары в стиле романса и кумир запел.
Мне в этом доме не забыться поутру,
За лёгкой шторою давно таится иней.
Бормочет кто – то в простудившемся саду
Полузабытое нашёптывая имя.
Куда, зачем уносит листопад
Пьянящих дней зеленохвойный запах.
Но, как и прежде, как и много лет назад
Качает снег, сосна в своих мохнатых лапах.
Вечернею порой…
Туман – обман, туман
Мне головы не вскружит,
Не ляжет пеленой,
В крутые берега.
По большаку вдали
Лишь ветер пылью вьюжит.
Серебряной росы
Напрасно ждут луга.
По большаку вдали
Лишь пылью ветер вьюжит.
Серебряной росы
Напрасно ждут луга.
В который раз часы вполголоса поют,
В кустах ворочается забулдыга ветер,
Нетерпеливо деревца заката ждут,
А, небосклон, увы, так долго – долго светел.
На яблони девишник ткёт фату,
И там, у фонаря за поворотом
Ломая иглы на стремительном лету,
Снежинки бьются о тесовые ворота.
Я, помню этот сон.
Певец вновь запел припев, а посетитель в будуаре, прекратив жевать, стал внимательно прислушиваться к словам песни, ранее действительно им не слышанной.
Да, он не пожалел о том, что на встречу пришёл на час раньше. Он всегда так делал, чтобы в спокойной обстановке послушать чтимого им певца. И, теперь он был доволен тем, что одним из первых услышал новую песню.
Когда – то он и сам играл на танцплощадках, имел музыкальное образование, но лихие девяностые увлекли его совсем в другую сторону, далёкую от музыки. И, хоть он уже давно не играл, но любовь к музыке ещё не угасла в его ожесточившемся сердце. И, вот теперь слушая песню, ему так захотелось бросить всё, взять, как и прежде саксофон и красиво, чтобы восхищённо вздохнули все в зале, отыграть проигрыш этой песни. Но, увы, он пришёл сюда не затем. И, потому не оставалось ничего другого как сидеть и слушать берущую за душу мелодию и воображать, что и он сидит в этом замечательном ресторанном оркестре со своей «дудкой» в руках и играет.
Коней упряжку не торопит стремянной
Хоть обезумевшее сердце не на месте.
Осенней свадьбой разговорчиво – хмельной
Не углядели как умыкнули невесту.
Шаги затихли в горнице пустой,
На окнах тусклый отблеск неприветлив.
Мне в этом доме не просится на постой,
Чтоб залечить вконец надломленные ветви.
Я, в это дом не вхож…
Туман – обман, туман … —
пел певец, а посетитель в будуаре, сидел, словно пришибленный не смея шелохнуться. Из оцепенения его вывели восторженные крики и бешенные овации посетителей ресторана. Они просили исполнить песню ещё и ещё, но певец сердечно раскланявшись удалился в боковую кулису, а его место на эстраде вновь занял ведущий, успокаивающе манипулирующий ладонями и объявляющий следующего исполнителя:
– Господа. А, сейчас, я хочу вам представить ещё совсем молодого, но уже восходящего звёздного кумира Егора Завьялова с его песней «Твоё маршрутное такси». Сейчас перед нами поэт, композитор и исполнитель собственных песен. Встречаем юношу, – и он захлопал приглашая это сделать и всех остальных присутствующих. Раздались редкие хлопки, а затем звуки танго и голос. Молодой, насыщенный и хорошо поставленный.
Обидно мне, но видно так
Упала карта, не иначе.
Попал немедля я впросак,
Когда поставил наудачу.
И, замер изумлённо зал,
Блистая подзабытым шиком.
Я, «даму вини» ожидал,
Я, «даму вини» ожидал.
А, выпала мне «дама пики».
Твоё маршрутное такси
Заманит все мои печали, —
пел молодой голос, а посетитель в будуаре заинтересованно вслушивался и что – то про себя бормотал, словно повторяя за ним слова песни.
И, унесёт их прочь от земли
С собой в заоблачные дали.
А, следом вешняя вода
Неудержимым половодьем,
Омоет душу навсегда,
На все остатные года.
То, журавли мне прокричали
– Всё прости и не грусти,
Не грусти, не грусти,
Не грусти … —
И, кто заранее бы знал,
Что платежом поступок красен.
И, вот волнуется вокзал,
И, путь мой безмятежно ясен.
Осенний лес златым листом,
С лихвой мои долги оплатит.
И, пусть наперебой потом
Ростовщики, о мне судачат.
